Подвенечное платье

Анфиса с трудом понимала, о чем шла речь, но чем дольше она вслушивалась в разговор мужчин, тем очевиднее становился масштаб проблемы. Кайсаров – крупнейший в Петербурге, да и пожалуй, во всей империи поставщик выделанной кожи. У него торговый дом Еремеева уже много лет заказывал кисеты и прочую упаковку для экзотических специй, чая и кофе. Фирменная упаковка Еремеевых стала отличительным знаком его товаров и менять ее в преддверии рождественских праздников, учитывая обширную географию предприятий, не представлялось возможным.

Договор между Кайсаровым и Еремеевым был заключен на десять лет, и срок его истекал ровно в этом месяце. По словам Еремеева, Кайсаров, как и положено, ровно за месяц уведомил купца об окончании действия договора, но из-за отсутствия Еремеева в городе и ошибки экономки ответа на свое письмо так и не получил. Таким образом, перед предприятиями Еремеева встала угроза огромных убытков, не говоря уже об ударе по доброму имени купца. Ведь игнорировать письма уважаемых соседей по гильдии —первый шаг к тому, чтобы в следующий раз самому не дождаться ответа на свои предложения.

Таким образом, Еремеев поставил перед управляющим практически непосильную задачу – во-первых, за день подготовить договор, который был бы не слишком разорительным для Еремеева и в то же время достаточно привлекательным для Кайсарова, чтобы заключить его, несмотря на нанесенную обиду А во-вторых, еще и лично добиться подписания документов прямо на празднике в честь годовщины супружеской жизни Кайсарова.

Анфиса была буквально поражена происходящему в то время как Александр демонстрировал поразительное спокойствие, правда лишь до того момента, пока Еремеев не произнес:

– И вот еще что, Саша, не стоит тебе на ужин одному идти.

Купец очень внимательно посмотрел на Анфису, которая одновременно прислушивалась к разговору мужчин и в то же время вполголоса беседовала с Лизой о значении перспективы в городских пейзажах.

– Анфиса Алексеевна, можем мы с Александром Ивановичем попросить вас об одолжении?

Девушка отвлеклась от беседы с воспитанницей, хотя, скорее, сделала вид, что отвлеклась. Все внимание ее и так в большей степени было приковано к разговору Еремеева с управляющим.

– Не окажите ли вы нам честь, отправиться в эту пятницу на ужин в дом купца Кайсарова?

Анфиса чуть не раскрыла рот от изумления. Кайсаров, может, и не был так богат, как Еремеев, но имел репутацию куда более светского человека, крупного мецената и покровителя благотворительных обществ. Обрусевший потомок татарских князей, он славился любовью к искусству, а попасть в салон его супруги было пределом мечтаний многих столичных модников. Для Анфисы побывать на ужине в доме Кайсаровых было равносильно дебюту в обществе, о котором девушка не смела даже мечтать.

Между тем, по-своему истолковав замешательство гувернантки, Еремеев начал ее уговаривать:

– Понимаете, тут вопрос очень деликатный. Видите ли, наш Александр Иванович – жених каких мало, и каждый, хоть что-то понимающий в нашем деле купчишка норовит сосватать ему своих дочерей. А их у Кайсаровых, что слив в урожайный год. Другое дело, если он заявится под руку с вами. Можно будет рассчитывать, что неуемные мамаши оставят его в покое, и он сумеет-таки улучить время, чтобы переговорить с хозяином дома. Одним словом, вы нас очень обяжете, если согласитесь.

Александр посмотрел на Анфису, вопросительно приподняв бровь в одной только ему свойственной язвительной манере. По всей видимости, его как-то задела нерешительность Анфисы.

– Да, конечно. Почту за честь, – выдавила из себя девушка.

Сказав это, Анфиса непроизвольно потянулась к бокалу с водой. Обычный, казалось бы, ужин обернулся для нее самым неожиданным образом.

***

Когда восторг от приглашения на вечер к Кайсаровым прошел, его сменила тревога. Все дело было в том, что платьев у Анфисы было всего три: одно, подаренное классной дамой перед прибытием на службу в дом Еремеева, и два простых шерстяных, купленных девушкой в прошлое воскресенье после того, как экономка выдала ей первое жалование. Денег на покупку очередного платья, да еще и такого, в котором было бы не стыдно появиться в одном из самых модных домов Петербурга, у Анфисы просто-напросто не было.

Успокоив себя рассуждениями о том, что от гувернантки многого ждать и не будут, и что нет смысла стараться произвести впечатление на людей, с которыми ей вряд ли придется встретится вновь, Анфиса решила, что на отложной воротничок с нарядными манжетами, дабы несколько украсить простое платье, оставшихся у нее денег может и хватит. Придав себе некоторой уверенности подобными рассуждениями, она твердо решила сходить в обеденное время в ближайшее к дому Еремеевых ателье, куда и так давно собиралась, чтобы спросить, не шили ли они копию подвенечного платья для Тани, но так и не дошла из-за внезапного возвращения купца.

Самым большим огорчением для Анфисы суждено было стать реакцией Сони на ее просьбу вместе сходить в ателье. Стоило девушке лишь подойти к подруге и попросить об одолжении, как обычно приветливая Соня тут же отстранилась, заявив, что у нее много работы и времени на то, чтобы прогуливаться с Анфисой по городу и тем более готовить ее к званному ужину, попросту нет. Анфису больно ранил ответ подруги. Но няня довольно ясно дала понять, что ее оскорбила просьба Анфисы, и гувернантке ничего не оставалось, как идти одной.

Пожертвовав ради этого обедом, Анфиса отправилась на Большую Конюшенную, где еще в прошлый свой визит в магазин мадам Лаврентьевой заприметила большую красочную вывеску с надписью “Ателье”. В окне дома на втором этаже было как раз выставлено белое свадебное платье, и Анфисе отчего-то казалось, что если Татьяна и шила реплику подвинечного наряда Марии Васильевны, то, несомненно, именно здесь.

– Доброго дня. Что вам будет угодно? – обратилась к Анфисе очаровательная барышня в белоснежном фартучке и с не менее белоснежной улыбкой. После откровенно недружелюбного приема мадам Лаврентьевой, Анфиса оказалась не готова к такому обращению и не сразу нашлась что ответить. Барышня в фартучке еще раз улыбнулась: Сударыня ищет что-то конкретное? Или желает заказать у нас пошив какого-нибудь предмета гардероба?

Придя в себя, Анфиса наконец-то ответила:

– Скажите, пожалуйста, шьете ли вы подвенечные платья?

– Да, разумеется.

– А не в вашем ли ателье сшили подобный наряд?

Анфиса развернула перед девушкой эскиз платья, обнаруженного ею под кроватью Татьяны. Служащая ателье внимательно присмотрелась к наброску, а после попросила у Анфисы подождать и скрылась за шторами в комнате, где, судя по всему, трудились швеи. На мгновение сердце Татьяны наполнилось надеждой, но спустя несколько минут девушка вынырнула из-за штор и с сожалением сообщила, что подобного платья в их ателье не изготавливали, однако, если Анфиса согласится на небольшое изменение в конструкции шлейфа, их швеи с радостью возьмутся за заказ.

– Покорно благодарю, признаться меня интересует именно это платье. А что не так со шлейфом? Возможно, эскиз вышел не очень точным?

– Видите ли, шлейфы … – девушка старательно искала замену выражению «давно вышли из моды», чтобы не ранить чувства потенциальной клиентки, – … являются данью уважения другой эпохе, и, боюсь, у нас нет мастера, способного изготовить что-то подобное. Быть может вы могли бы обратится в ателье на Литейном? Говорят, там работает портниха, в прошлом служившая при театре и способная изготовить любую конструкцию.

Анфиса задумалась. Литейный – это довольно далеко от дома Еремеева, и вряд ли Татьяна могла ездить туда на примерки. От раздумий ее снова отвлек вопрос дружелюбной служащей ателье:

– Могу я еще чем-нибудь вам услужить?

Анфиса растерялась. Ей все еще были нужны воротничок и манжеты, но она уже успела краем глаза заметить цены в этом месте и понимала, что ей это будет не по карману. Однако, отметив расположение к ней служащей, все же спросила, достав принесённое с собой шерстяное платье:

– Мне бы очень хотелось чем-нибудь его украсить. Вы не могли бы мне что-нибудь предложить?

К удивлению Анфисы, девушка не отказала, а снова скрылась за шторами и вернулась уже со свертком, из которого выглядывало кружево.

– Полагаю, это должно вам подойти, нам пришлось отпороть воротник, так как клиентка сочла его недостаточно белоснежным. Если вы согласитесь сами его накрахмалить и пришить на платье, то я, пожалуй, смогу уступить его за полцены.

Анфиса была рада, что в этот момент других посетителей в ателье не было. Внимательно осмотрев воротник и даже обнаружив вместе с ним небольшие манжеты, она убедилась, что и то и другое в приличном состоянии и не требует штопки, Анфиса от всей души поблагодарила девушку, расплатилась и отправилась обратно в дом купца.

Уже уходя, она обратила внимание, что готовые платья в этом ателье упаковывают в квадратные, а не в круглые коробки. Пожалуй, если Татьяна и шила свадебное платье, делала она это в другом месте.

***

Всю следующую ночь Анфисе пришлось провести за кипячением и накрахмаливанием кружева. Заниматься этим ранее ей не доводилось, а потому весь процесс занял уйму времени, но вечер у Кайсаровых того стоил. Только под утро, пришив воротничок и манжеты, а после отпарив все платье целиком, Анфисе наконец-то удалось немного вздремнуть.

Утро следующего дня далось девушке тяжело, за завтраком она откровенно клевала носом, а потому невероятно обрадовалась, когда купец неожиданно заявил, что послеобеденных занятий сегодня не будет, так как он самолично решил свозить детей на прогулку за город. Эта восхитительная новость означала, что Анфиса сможет спокойно собраться к ужину и даже, возможно, вздремнуть перед ним часок-другой, что в нынешнем ее состоянии было совершенно необходимо.

Но понежиться в пастеле после полудня Анфисе не удалось, стоило ей после обеда прийти в комнату, как в дверь постучали. На пороге стояла Соня. Руки девушка смущенно убрала за спину, глаза были опущены. Анфиса молча отошла от двери, давая няне возможность войти. Соня выглядела жутко виноватой, и, хоть Анфису очень обидели слова подруги, сказанные вчера, но она заметила, что няня пришла мириться. А потому без лишних слов обняла ее за плечи, прежде чем та начала извиняться.

– Ты же мне все-все расскажешь по возвращении, правда?

– Обязательно, в мельчайших подробностях.

Послеобеденный сон был отложен. Девушкам было что обсудить. Ни одной из них не доводилось бывать на приемах, а фантазировать вдвоем было куда интереснее. Cоня пришла не с пустыми руками, она принесла щетку и помаду для волос, и даже штук сорок шпилек. Оказывается, ее отец трудился цирюльником, в основном он, конечно, брил бороды и завивал усы, но и в дамской прическе кое-что смыслил и даже научил Сонечку некоторым своим приемам.

Cпустя пару часов, когда волосы Анфисы были собраны в элегантный греческий узел, в дверь комнаты снова постучали. На этот раз вошла горничная, которая принесла Анфисе большую круглую коробку. Поначалу сердце Анфисы болезненно сжалось, уж больно коробка походила на ту, что она нашла под кроватью Тани, но, присмотревшись повнимательнее, Анфиса обнаружила на коробке эмблему мадам Лаврентьевой. Волнение сменилось удивлением.

– Красотища то какая! – Соня первой заглянула в коробку и достала из нее шелковое синее платье, то самое, которое так сильно приглянулось Анфисе в магазине мадам. Сколько же такое стоит?

– Сама не знаю, – честно ответила Анфиса.

– Кто же тебе его прислал?

В коробке записки не было, но Анфиса уже знала, чей это был подарок. Однако, она решила поберечь чувства подруги, с которой они только что помирились.

– Не знаю, наверное, Еремеев в счет будущего жалования. Он же понимает, что достойного платья у меня нет. Не захотел за меня краснеть. Да что это мы на него смотрим, как на светлый образ, хочешь примерить?

Соня радостно закружилась по комнате, прижимая к себе платье. Затем внезапно остановилась и лукаво посмотрела на Анфису.

– Раз не ты его купила, в чем же ты собиралась идти к Кайсаровым?

Анфиса кивнула в строну шерстяного платья, вывешенного на двери шкафа после глажки. Соня звонко рассмеялась, по ее словам, Анфисе необычайно повезло получить платье от мадам Лаврентьевой, так как на том, что она приготовила даже ворот пришит на редкость криво. Анфиса хотела было оскорбиться, но, присмотревшись к своему творению повнимательнее, была вынуждена признать, что Соня права.

Глава 7. Ужин у Кайсаровых

Ровно в шесть часов после полудня Анфиса стояла перед зеркалом в новом восхитительном платье и не могла отвести взгляда от своего отражения. Такой она себя еще не видела. Как она и предполагала, глубокий синий оттенок шелка выгодно подчеркивал ее светло-русые волосы и темно-карие глаза. Платье дополняло единственное украшение – золотой шифр Смольного института, аккуратно приколотый к груди, но шелковая ткань была так роскошна, что более ничего не требовала.

В передней Анфису уже ждал Александр, которого она не видела более двух дней, так как мужчина был занят составлением нового договора между Еремеевым и Кайсаровым и целыми сутками работал в кабинете. Несмотря на усталось, управляющий выглядел безукоризненно. Фрак придал его фигуре неподдельную стать, заставив развернуть плечи, что сделало его как будто бы еще выше. Особенно приглянулся Анфисе синий шейный платок, так удачно сочитавшийся с ее платьем.

– Анфиса Николаевна, вы обворожительны.

– Благодарю вас, Александр Иванович, и не только за комплимент, но и ваш чудесный подарок. Вы меня очень выручили, это было невероятно предусмотрительно с вашей стороны подумать о моем наряде, в то время как у вас самого было множество дел.

– А вы не думали, что подарок вам мог прислать кто-то другой? – очаровательно улыбаясь, спросил мужчина.

– Ни на секунду. О своем визите в магазин Лаврентьевой я рассказала только вам. И если я еще могла допустить, что это Петр Иванович проявил заботу обо мне, вряд ли бы он стал приобретать для вас шейный платок в тон моему платью.

Анфиса знала, что платье ей прислал именно управляющий и была этому обстоятельству невероятно рада. В ней крепла уверенность, что вечер пройдет замечательно, и она была готова насладиться каждым его мгновением.

– Полагаю, вы, Анфиса Алексеевна, замечательный пример женской логики.

– А я полагаю, что логика свойствана женщинам ровно в той же мере, что и мужчинам, – шутливо парировала девушка.

Анфиса взяла управляющего под локоть, и, уже стоя к нему так близко, как никогда до этого, добавила:

– Чего, однако, нельзя сказать про интуицию, ведь, как известно, интуиция – это исключительно женская особенность.

Александр рассмеялся, судя по всему, он тоже был в прекрасном расположении духа. Придержав дверь, он пропустил Анфису вперед и вышел следом за ней на улицу. Верх у коляски был поднят из-за моросящего Петербургского дождя, свойственного этому времени года. Управляющий достал было папку с бумагами, чтобы в очередной раз свериться с текстом разработанного им соглашения, но то и дело бросал на Анфису заинтересованные взгляды поверх бумаг, что было, пожалуй, даже большим комплиментом, чем слова, произнесенные при встрече. Cегодня Анфиса действительно была хороша собой, а мало что в этом мире способно так благоприятно влиять на уверенность женщины в себе, как осознание собственной неотразимости.

Когда лошади остановились, и Александр помог своей спутнице выйти из коляски, она увидела дом Кайсаровых. Вход охраняли мраморные статуи львов, державшие в пастях фонари на манер уличных. Дом был декорирован в модном нынче стиле арт-нуво, а потому над крыльцом красовалась кованная «ракушка» козырька, все линии которой были изящным образом изогнуты (подобными изгибами щеголяли и решетки французских балконов). Анфиса знала, что дом Кайсаров унаследовал от покойного отца в довольно неплохом состоянии, но фасад все равно было решено полностью обновить, на что ушло несколько лет, в течение которых большая часть выручки его предприятий шла на ремонт. Постоянно стесненная в средствах Анфиса считала подобное отношение к деньгам жутким расточительством, однако, сейчас, стоя перед входной дверью, она собственными глазами видела, на что именно был потрачен каждый рубль. Возможно, нынешний хозяин дома и был человеком эксцентричным, но цену деньгам он, определенно, знал.

Анфиса с Александром приехали за несколько минут до назначенного времени, что шло вразрез с правилами этикета, но было совершенно необходимо для того, чтобы Александр имел возможность переговорить с купцом до начала основного действия.

– Я представлю вас госпоже Кайсаровой и жене ее старшего брата Варваре Акчуриной, надеюсь, вы найдете их компанию приятной.

Анфиса заверила Александра, что ему не стоит тратить время на ее представление, в конце концов, это она была направлена сюда Еремеевым, чтобы охранять Александра от нежелательного внимания, а не отнимать у него драгоценное время. Мужчина был благодарен Анфисе за эти слова и, проведя с ней несколько минут в компании дам, осведомился у хозяйки дома, где может найти ее супруга, после чего оставил Анфису. А госпожа Кайсарова тем временем обратила более пристальное внимание на молодую гостью:

– О, я вижу у вас шифр Смольного института. Вы выпускница?

– Да, закончила обучение в этом году.

– Какая прелесть! Если не ошибаюсь, сегодня на вечере ожидается появление еще одной выпускницы Смольного этого года. Как же это все замечательно, столько очаровательных и образованных девушек в моем доме!

Госпожа Кайсарова была одной из тех дам, кто расцветал в обществе. Злые языки поговаривали, что она вынуждена проводить званые вечера в своем доме, чтобы подыскать достойную партию своим шести дочерям, три из которых уже вступили в брачный возраст, но Анфиса была уверена, что Кайсарова вела бы активную светскую жизнь, даже имей она одних сыновей. Женщине определенно нравилось быть в центре внимания – чем более именитые вокруг собирались гости, тем лучше она себя чувствовала, подобно зеркалу, светясь отраженным от них светом.

Спутница Кайсаровой, наоборот, выглядела несколько скучающей. Миниатюрная темноволосая дама блекла в тени хозяйки дома, но не испытывала по этому поводу ни малейшего стестения. Вечер ее, определенно, не воодушевлял, однако, она, казалось, гораздо более искренне интересовалась Анфисой, чем ее блистательная свояченница. И, когда хозяйка вечера оставила их с Анфисой наедине, женщина не без стеснения спросила:

– Александр Иванович один из самых перспективных молодых людей на этом вечере, могу я поинтересоваться, как вам удалось познакомиться с таким занятым молодым человеком?

Анфиса понимала, что ей, скорее всего, придется назвать род своих занятий, но не ожидала, что это предстоит сделать так скоро. Стараясь, чтобы голос звучал без смущения, она ответила:

– Я служу гувернанткой в доме Петра Ивановича Еремеева.

Девушка очень боялась, что на лице собеседницы отразится надменно-пренебрежительное выражение, и мысленно уже готовила себя к этому, но Акчурина отчего-то, казалось, наоборот, оживилась и с еще большей симпатией посмотрела на Анфису.

– Если бы вы только знали, как я рада это слышать. Теперь я понимаю, почему Александр шепнул мне приглядывать за вами сегодня. В молодости я тоже была во служении. Ничего не бойтесь, моя дорогая, я вас никому не дам в обиду. – С этими словами дама лукаво подмигнула Анфисе, и та сразу же почувствовала себя лучше.

Мысленно поблагодарив Александра за проявленную заботу, Анфиса последовала за своей покровительницей в большую комнату, где уже собирались гости.

Даму, заботам которой Александр доверил Анфису, звали Варвара Михайловна, в прошлом бесприданница, которую местное общество откровенно недолюбливало за то, что она в свое время приворожила старшего сына крупного золотопромышленника Акчурина, в доме которого несколько лет служила экономкой. Несмотря на то, что с ее замужества прошло уже более двух десятков лет, местные матроны по-прежнему отказывались принимать ее в свой тесный круг, что, однако, саму Варвару Михайловну трогало до крайности мало. Если бы не обязанность быть сегодня на ужине вместе с мужем, она бы вряд ли покинула свой уютный дом, ставший для нее надежным убежищем от язвительных отзывов и коментариев. Александра же Варвара Михайловна знала уже много лет, ведь молодой человек учился вместе с ее сыном в одной гимназии, и до сих пор юноши поддерживали теплые дружеские отношения.

Анфиса была очарована новой знакомой, но спустя полчаса ей пришлось прекратить увлекательную беседу с этой умной и скромной женщиной. Кайсарова была твердо намерена сделать из вечера событие имперского масштаба и старалась поразить гостей самыми разнообразными артистами – начался концерт, и беседу пришлось прервать. Выступление девочки-акробатки стремительно сменилось концертом виртуозного скрипача, вслед за которым вышла солистка Александринского театра. Еще совсем юная девушка обладала изумительным сопрано, и ее голос тут же наполнил комнату настоящим волшебством. Анфиса, которой никогда не доводилось слушать такого замечательного исполнения, буквально замерла под впечатлением от происходящего. Она боялась даже вздохнуть, чтобы не разрушить царящую вокруг атмосферу. И тем ужаснее для нее стало внезапное появление в гостиной запоздалых гостей, которые посмели войти прямо посреди этого чудесного выступления.

Анфиса даже сжала маленькие кулачки, чтобы дать выход нахлынувшему гневу, такой бестактностью ей показалось прерывать арию настолько талантливой исполнительницы. В дверях появился мужчина средних лет, сутулый, на лице которого как два вогнутых крюка торчали нос и подбородок. Всем своим видом вошедший демонстрировал полное принебрежение к собравшимся, посмевшим начать вечер в его отсутствие. За мужчиной, шурша многослойной юбкой, мельтешила женщина, показавшася Анфисе смутно знакомой. И только когда в дверях появилась Агафья, все встало на свои места.

Родион Аркадиевич Зверев, министр коммерции, страдал от того, что никак не мог найти золотую середину между необходимостью заручиться поддержкой купечества, и столбовой дворянской гордостью, ежесекундно нашептывающей ему, что своим появлением он делает честь хозяевам этого дома.

Голос солистки стих на полуслове, и госпожа Кайсарова вышла к почетным гостям, чтобы лично их поприветствовать. По нелепой случайности Анфиса оказалась достаточно близко к двери, и Агафья тут же ее заметила, но, находясь за спинами родителей, не смела даже поздороваться, пока все формальности не были соблюдены. Мимоходом министр обмолвился, что голоден, и Кайсарова, желавшая во всем угодить почетному гостю, тут же велела проходить к столам и начинать ужин, хотя, по меньшей мере, четыре артиста все еще ожидали своего выступления.

Анфисе оставалось надеяться, что Агафья будет сидеть от нее на другом конце стола, но, увы, и этим ее надеждам не суждено было сбыться. Агафью и Анфису разделал всего лишь один стул, по всей видимости приготовленный для Александра, а потому пока пустующий.

– Неужели Еремеев отправил своих малолетних дочерей на ужин, и тебе, Анфиса, пришлось ехать с ними?

– Рада тебя видеть, Агафья. Нет, сегодня мои воспитанницы предоставлены сами себе.

– А такое дозволяется? Мне казалось, гувернантка всегда должна быть подле хозяйских детей. –Слово «хозяйских» в устах Агафьи прозвучало как-то особенно уничижительно. – Хотя, учитывая твое происхождение, меня вообще удивляет род выбранных тобой занятий. Как может дворянка прислуживать человеку более низкого сословия?! Неужели размер капитала в наше время уже решает абсолютно все? Мне казалось, в Институте нас обучали совершенно иному.

Агафья говорила тихо, и окружающие, продолжающие рассаживаться за столом, вряд ли могли слышать ее слова, но Анфиса все равно почувствовала, будто бы вдоль спины ее провели чем-то холодным, так неприятно задело ее высказывание Зверевой.

– По моему мнению, купеческое сословие способствует процветанию отечества не менее, а, быть может, даже более, чем нынешнее дворянство. Будь моя воля, я бы предпочла жить во времена, когда сословные предрассудки уступят место пониманию того, что ценность каждого человека определяется его собственной полезностью для общества, а не родословной…

Анфиса хотела еще что-то добавить, но тут стул, разделявший их с Агафьей подобно барьеру на дуэли, отодвинули, и за столом появился Александр. Вежливо поздоровавшись с Агафьей, он, однако, не обратил на нее ни малейшего внимания, наглядно демонстрируя готовность посвятить остаток вечера своей спутнице. Это очень польстило Анфисе и заставило ее сразу же почувствовать себя лучше.

– Могу я вас поздравить? – отчего-то заговорческим шепотом уточнила Анфиса у Александра, когда Агафья наконец переключила свое внимание с нее на соседа справа.

– Более чем! Кайсаров не только возобновит поставки, но и обязался впредь держать на своих складах запас товаров под нас, которые при необходимости мы сможем докупить в любое время.

– Потрясающе! От всей души вас поздравляю.

Произнося это, Анфиса дотронулась краешком своего бокала до бокала в руке Александра и лишь затем заметила, что взгляд мужчины более не направлен на нее:

– Что-то не так?

Александр внимательно рассматривал кого-то в дверях столовой. Анфиса не успела получить ответ на свой вопрос, управляющий попросил его извинить и встал из-за стола. Проследить за тем, куда он направился, у Анфисы снова не получилось, стоило Александру лишь подняться со стула, как к ней подошел лакей в вычурной ливрее и белоснежных перчатках и протянул Анфисе серебряный поднос, на котором лежал небольшой конверт.

– Сударыня, вам просили передать.