Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

* * *

Итак, едва оказавшись на суше, Гленарван разместил в газетах объявление:

«За справками о судьбе трехмачтового судна «Британия» из Глазго и о капитане Гранте обращаться к лорду Гленарвану, Малькольм-Касл, Люсс, графство Думбартон, Шотландия».

Затем он отправился с расшифрованным документом в Лондон, чтобы убедить лордов Адмиралтейства выслать спасательную экспедицию на поиски капитана Гранта.

А мы, пока он ездит, повнимательнее присмотримся к яхте «Дункан», и обнаружим кое-что странное и удивительное.

Главная странность яхты состоит в том, что она имеет оснастку брига. И сейчас самое время вспомнить самый первый абзац романа и слова «на верхушке ее (яхты «Дункан» — В.Т.) бизань-мачты развевался английский флаг». Это как вообще понимать?!

Поясним для тех, кто совсем не разбирается в парусном флоте: бизань это третья, ближняя к корме мачта судна. Если мачт больше трех, то все равно бизанью называется самая последняя по ходу судна. А нонсенс в том, что бриги двухмачтовые суда: фок-мачта, грот-мачта, и всё. Только шхуны бывают и двухмачтовые, и трехмачтовые, и четырехмачтовые, — и при этом остаются шхунами. Если на корабле с оснасткой брига появится третья мачта, то его следует называть барком, или шлюпом, или как-то еще, но только не бригом. Бриги (и примкнувшие к ним бригантины) — исключительно двухмачтовые суда, и никаких бизаней.

Получается, что виртуальный Юнион Джек был поднят над отсутствующей мачтой. А на деле яхта шла лишь под непонятным вымпелом с непонятной герцогской короной.

Сомнительно, что Жюль Верн понятия не имел, сколько у брига мачт. Это самые азы, которые обязан знать любой, кто пишет о море и парусном флоте. Возможно, тут имеет место завуалированный намек на то, что британским подданным Гленарван считал себя лишь номинально. Но необходимо отметить, что Жюлю Верну было далеко до Стивенсона, и французский писатель не замечен в игре со вторыми и третьими смысловыми слоями... Более вероятно, что мсье Верна подвела память: о флаге на бизань-мачте он упомянул в первой главе, а яхту подробно описал в пятой, — и мог банально позабыть, с чего начал роман.

Однако оснастка брига вызывает удивление не только виртуальной бизанью с виртуальным британским флагом. Поставим вопрос шире: а зачем вообще на яхте, предназначенной для увеселительных морских плаваний, оснастка брига?

Прямое парусное вооружение (а бриг оснащен именно так) хорошо годится для дальних плаваний через океаны, «Дункан» же изначально предназначался совсем для другого. Вот что пишет Жюль Верн по этому поводу:

«Был построен «Дункан», яхта, которая должна была перенести лорда и леди Гленарван в самые дивные уголки земного шара, к островам Архипелага, в воды Средиземного моря. Легко представить себе радость Элен, когда муж передал «Дункан» в ее полное распоряжение. Действительно, есть ли большее блаженство, чем плыть с любимым вдоль прекрасных берегов Греции и переживать медовый месяц у сказочных восточных берегов».

То есть изначально ни о каких трансокеанских плаваниях речь не шла, «Дункан» строился как судно для увеселительных круизов. А пересекать океан, день за днем, неделя за неделей любуясь на одну и ту же водную пустыню, — веселого мало. Совсем иное дело странствовать вдоль живописных греческих берегов, заходить в экзотические порты разных стран Средиземноморья и т.д. Вот только оснастка брига совершенно не нужна для такого образа действий, для круизной яхты гораздо больше подходит оснастка шхуны (т.е. не с прямым, а с косым парусным вооружением). На бриге гораздо труднее совершать маневры вблизи берегов и при заходах в порты, бриг — судно открытого моря.

Есть еще один нюанс: косыми парусами шхуны управлять гораздо легче, и матросов требуется меньше — значит, надо брать меньше припасов для экипажа, можно отвести меньшие площади для проживания матросов, и, соответственно, сделать более просторные и комфортные каюты для владельца яхты и его гостей, либо увеличить их, кают, количество.

На «Дункане» Гленарван был вынужден держать двадцать пять человек экипажа, и половина из них, даже больше, стала бы лишней, если оснастить «Дункан» как шхуну. Для круизов по Средиземному морю с косым парусным вооружением вполне хватило бы десятка матросов.

Хуже того, паруса не главный движитель яхты, вот что пишет Жюль Верн о «Дункане»:

«Главным его двигателем являлась паровая машина в сто шестьдесят лошадиных сил, новейшей системы и снабженная перегревателями, позволяющими поднимать давление пара до очень высокого уровня, и приводившая в движение два винта. Идя на всех парах, «Дункан» развивал наибольшую скорость».

Спору нет, паровая машина штука удобная, но только не для круизной яхты, где во главу угла ставится комфорт пассажиров. В наше время никого не удивит аналогичная по назначению яхта, вообще не имеющая мачт с парусами, — судно приводят в движение электромоторы, запитанные от дизельной силовой установки. А паровая машина, работающая на угле, дает неприятный побочный эффект: густые-прегустые клубы угольного дыма, валящие из трубы. Разумеется, теоретически жирный густой шлейф должен тянуться вверх и назад, уходя за корму судна. На практике же порывы ветра нередко швыряли эти клубы на палубу судна, пятная копотью всё и всех, там находящихся. Ну, и как бы любовалась леди Элен живописными берегами, если при этом ее нарядные туалеты и румяный цвет лица находились бы под постоянной угрозой? Яхта с чисто парусным вооружением гораздо комфортнее для средиземноморских круизов.

Знал ли Жюль Верн все эти нюансы? Да, знал. Он, конечно, писатель кабинетный, в глаза не видевший большую часть дальних стран, описанных в его романах. Но со шхунами и бригами, и со Средиземноморьем, и с путешествиями на круизных яхтах был знаком не понаслышке.

Детство Жюля Верна прошло рядом с гаванью Нанта, на острове Фейдо (сейчас этот район старого Нанта уже не заслуживает названия острова — засыпаны каналы, отделявшие его от материка). Там хватало и небольших судов (рыболовных и совершавших каботажные торговые рейсы), и тех, что отправлялись в трансокеанские плавания, Нант был крупным центром торговли с французскими колониями.

Повзрослев, мсье Верн стал плодовитым и популярным автором, писательские доходы позволили ему купить небольшую (экипаж всего 2 человека) прогулочную яхту «Сен-Мишель», переделанную из рыболовного бота.

 

Илл. 1. Яхта «Сен-Мишель», собственноручный набросок Жюля Верна.

 

Для дальних переходов по-спартански обустроенная яхта не годилась, и писатель называл ее своим «плавучим кабинетом». Но годы шли, росла известность Жюля Верна, а вместе с ней и тиражи с гонорарами, — и он сменил судно на большее по размерам, специально для него построенное и получившее имя «Сен-Мишель-2». Эта яхта уже отличалась некоторым комфортом и годилась для более дальних походов, пусть и не через океаны, а по омывающим Европу морям, но все же не сравнить с первым прогулочным вариантом.

На том господин писатель не остановился. «Сен-Мишель-3» был уже парусно-паровой яхтой, сравнимой с «Дунканом». Заочное соревнование выиграла бы яхта лорда Гленарвана (тоннаж и размеры больше, паровая машина мощнее: 160 л.с. против 100 л.с. у «Сен-Мишеля-3»). И тем не менее яхта писателя была способна повторить кругосветное плавание, совершенное его персонажами на «Дункане».

Стоит ли говорить, что все три яхты Жюля Верна были оснащены как шхуны? Не стоит, наверное, никто и никогда не оснащал круизные яхты как бриги. Никто, кроме лорда Эдуарда Гленарвана.

Пересекать океан на новой яхте Жюль Верн не рискнул, но по Средиземному и по другим омывающим Европу морям попутешествовал: плавал к Сицилии, к берегам Северной Африки (в Тунис и Алжир), побывал на Мальте. Заплывал и в северные европейские моря, планировал посетить Санкт-Петербург, но не доплыл туда: из-за затяжной непогоды «Сен-Мишель» застрял на две недели в Копенгагене, а потом вернулся обратно во Францию.

Но все же писательские гонорары не сравнить с доходами богатого шотландского лорда, и содержание «Сен-Мишеля-3» обходилось мсье Верну слишком дорого, особенно много денег уходило на жалованье экипажу, насчитывавшему 10 человек. При этом плавания на яхте Жюль Верн совершал даже не каждый год. На один сезон, правда, ему удалось сдать «Сен-Мишель-3» в аренду известному французскому путешественнику и охотнику Левеку, но глобально проблему это не решило.

В конце концов «Сен-Мишель-3» был продан черногорскому князю (настоящему, не самозванцу). Неизвестно, планировал ли 60-летний писатель приобрести еще одну яхту, поскромнее, в любом случае судьба рассудила иначе: через два месяца после продажи «Сен-Мишеля-3» в Жюля Верна стрелял его душевнобольной племянник, и раздробил выстрелом ногу. В результате стрелок отправился в лечебницу для скорбных разумом, а Жюль Верн стал фактически инвалидом и навсегда позабыл о морских путешествиях.

 

Илл. 2. Яхта «Сен-Мишель-3». Примерно так же выглядел бы «Дункан», если бы его на самом деле оснащали как круизную яхту.

 

Нет, какие бы цели не заявлял Гленарван накануне строительства яхты, но он заказал и получил судно именно для дальних океанских плаваний, причем комфорт пассажиров стал для корабелов второстепенным делом: совсем его не игнорировали, конечно, но и не зацикливались на нем чрезмерно.

И ладно бы сначала в руки лорда Гленарвана попал документ из бутылки, а потом, завершая постройку яхты, ее оснастили бы для океанских плаваний. Но мы видим совсем иную хронологию событий: сначала «Дункан» полностью закончен и оснащен, как бриг, а уж затем, в первом пробном плавании яхты, приключилась встреча с акулой, проглотившей бутылку и находившийся в ней документ.

Однако Гленарван словно знал наперед, что все случится именно так, и что лорды Адмиралтейства ему откажут, что придется самому организовывать спасательную экспедицию и плыть в поисках капитана Гранта через три океана. Может быть, лорд обладал талантом Ванги-провидицы?

А если не обладал, то для чего, для какой цели на самом деле построил Гленарван свою яхту?

 

Глава 3. Под флагом Конфедерации, или Кто принял решение о поисках Гранта

 

Первое, что приходит в голову при размышлениях над истинным предназначением странной яхты лорда Гленарвана: «Дункан» был построен для рейдерства.

Мысль эта закрадывается неспроста, в 1864 году война между США и Конфедерацией южных штатов была в разгаре, в том числе и на море. Причем военно-морской флот южан, значительно уступая противнику и числом вымпелов, и техническим оснащением кораблей, сосредоточился на решении двух задач: на обороне своих блокированных портов и на рейдерских действиях на морских коммуникациях врага.

По странному совпадению, всего за месяц до того, как «Дункан» отправился в свое первое испытательное плавание, совсем неподалеку — в водах омывающего Британию Ла-Манша — произошел один из самых известных эпизодов той войны: последний бой прославленного рейдера южан «Алабама».

Кратко напомним историю вопроса.

Когда в Америке началась гражданская война между северными и южными штатами, могло показаться, что надолго она не затянется. У Союза имелось решительное преимущество над Конфедерацией во всем: в территории, ресурсах, населении, развитии транспортной сети и промышленности, в том числе военной.

Однако получилось иначе, война растянулась на четыре года и стала самым кровопролитным конфликтом в истории Штатов, даже во Второй Мировой потери США были меньше. Одна из причин того (возможно, главная) состоит в том, что на Юге жило значительно большее число людей, умеющих воевать, имеющих боевой опыт.

Так уж сложилось исторически, что в войнах с индейскими племенами и с Мексикой рядовой и офицерский состав армии США комплектовался в основном из уроженцев южных штатов. В первые два года войны армии конфедератов по качеству личного состава значительно превосходили своих врагов, и результаты это приносило соответствующие. Ну, а вооружение, которое неспособна была производить в надлежащих количествах слабая промышленность, Конфедерация докупала за рубежом, в первую очередь в Британии.

Неудивительно, что одной из главных задач для президента Линкольна и его правительства стало удушение Юга в тисках экономической блокады: самые лучшие воины окажутся бессильны, если им станет не из чего и нечем стрелять.

На море началась затяжная игра в кошки-мышки: эскадры северян блокировали подходы к южным портам, торговые суда Конфедерации с большим или меньшим успехом пытались прорываться через блокаду.

Военный флот КША к началу военных действий уступал ровно в три раза ВМФ США по числу боевых кораблей, и не мог снять блокаду, разгромив северян в открытом сражении. В качестве ответной меры южане развернули войну вдали от родных берегов, на океанских коммуникациях противника.

Эпоха приватиров и каперов к тому времени миновала. Международная конвенция 1856 года приравняла их к пиратам. А это значит — при поимке никакого статуса военнопленных, вместо того прямая дорога на виселицу.

Весьма немногочисленные отчаянные головы все же рискнули получить каперские свидетельства КША, но после первых смертных приговоров каперское движение быстро сошло на нет. Рейдерскими операциями занялись не частные суда, а корабли ВМФ Конфедерации. Часть из них переоборудовали из торговых судов на верфях южных штатов, другие были специально построены там же, где и «Дункан», — на британских верфях, и в то же самое время. Причем строились в обстановке секретности, и как гражданские суда, а уже в море происходила метаморфоза: на борт принималось вооружение и над кораблем взвивался военно-морской флаг Конфедерации.

Рейдеры конфедератов были и трехмачтовые, и двухмачтовые (в меньшем числе), с последними наиболее схож «Дункан». Все имели общие черты: прямое парусное вооружение, наиболее мощные для тех времен паровые машины, клиперные обводы корпуса. Всё это вместе взятое позволяло развивать хорошую скорость и опережать те военные корабли северян, что держали блокаду у американского побережья, и те, что выходили в океан для охоты за рейдерами.

Всеми этими качествами обладал «Дункан». Жюль Верн пишет: «Во время пробного плавания в заливе Клайда патент-лаг показал скорость в семнадцать морских миль в час».

Скорости 17 узлов вполне хватало яхте для рейдерских действий, даже с запасом. Для сравнения, знаменитая «Алабама» могла выдать 15 узлов, а по другим данным всего 13, — разнобой в цифрах не должен удивлять, несовершенные паровые машины тех лет быстро изнашивались, скорость падала, а возможностей для серьезного ремонта не было у рейдеров, действующих автономно, в отрыве от своих баз.

Конечно же, вооружение «Дункана» (одна пушка небольшого калибра) для рейдерства никак не годилось. И экипаж был маловат. Ну так и «Алабама» вышла в первый рейс без единого орудия на борту и с уменьшенным экипажем. На одиннадцатый день плавания в заранее оговоренной точке произошла встреча с транспортным барком Конфедерации «Агриппина», и на борт были приняты пушки, винтовки, боеприпасы. Было бы судно с хорошими ходовыми качествами, а вооружить его дело недолгое.

Мы все время сравниваем «Дункан» с «Алабамой», но не только оттого, что знаменитый рейдер отправился на дно незадолго до пробного плавания яхты лорда Гленарвана, и в тех же водах, омывающих Британию.

Илл. 3. Знаменитый рейдер «Алабама», самый успешный из боевых кораблей, плававших под флагом Конфедерации.

 

Чем же так знаменита «Алабама»? Тем, что за два года захватила и потопила около 70 судов, а это примерно треть всех потерь северян в ходе рейдерской войны. Действовала «Алабама» размашисто, появляясь там, где ее не ждали: перемещалась из Северной Атлантики в Южную, и даже в Индийский океан, нигде торговые и китобойные суда под флагом США не чувствовали себя в безопасности. «Алабама» стала самым настоящим кошмаром для северян, только прямые убытки от ее действий составляли многие миллионы, а были еще и косвенные: страховщики Ллойда взвинтили ставки для американских судов, купцы других стран отказывались перевозить на них свои грузы.

Кончилось тем, что американские торговцы начали (беспримерный факт!) плавать под фальшивыми флагами нейтральных стран, а на верфях США были построены специальные корабли, «охотники за рейдерами», — тоже весьма быстроходные и основательно вооруженные.

До поры все эти меры не помогали справиться с неудержимой «Алабамой», продолжавшей дерзкие атаки. Ее капитан Симмс был битым волком, он и до «Алабамы» имел немалый опыт подобных действий, совершив на самом первом рейдере КША «Самтер» достаточно успешный семимесячный рейд.

Вот что интересно: два года рейдерских действий, почти 70 потопленных кораблей, — при этом ни единого убитого на совести Симмса и его экипажа не было. Ни разу «Алабама» не открывала огонь по безоружному купцу или китобойцу, лишь делала предупредительные выстрелы, посылая снаряды в море перед форштевнем настигнутых судов. Джентльмены Юга и на войне оставались джентльменами.

Но все на свете заканчивается, подошло к концу и беспримерное автономное плавание «Алабамы». Машина была сильно изношена, корпус, рангоут и такелаж тоже находились не в лучшем состоянии, а люди устали от долгих скитаний по двум океанам.

6 июня 1864 года Симмс привел «Алабаму» в порт французского Шербура, рассчитывая получить там основательный ремонт, пополнить припасы, дать отдохнуть команде, измученной долгим плаванием.

Не сложилось — спустя несколько дней на внешнем рейде Шербура появился «охотник за рейдерами», паровой шлюп «Кирсарж».

Надо было либо интернироваться в нейтральном порту, либо выходить в море и принимать бой. Капитан Симмс выбрал второе, шансы на победу представлялись ему неплохими. «Кирсарж» несколько превосходил «Алабаму» размерами, численностью экипажа и мощностью паровой машины, но орудий сравнимого калибра у рейдера было даже чуть больше, восемь против семи, а команда имела лучшую выучку.

Однако бой продолжался недолго, чуть больше часа, и закончился потоплением «Алабамы». Подвела конфедератов та же беда, что эскадру адмирала Рожественского в злосчастном Цусимском сражении: отвратительное качество снарядов. Начинка их отсырела за долгое плавание, снаряды и бомбы попросту не взрывались при попаданиях, причиняя минимальный ущерб.

При этом моряки-конфедераты вполне подтвердили свою высокую боевую выучку, произведя почти вдвое больше выстрелов, чем противник, и добившись большего числа попаданий. Но превосходство в матчасти сделало свое дело, новенькие снаряды «Кирсаржа» срабатывали, как надо, разрушая «Алабаму» и убивая ее моряков.

Илл. 4. Последний бой «Алабамы», картина Эдуарда Манэ, своими глазами наблюдавшего за баталией. На переднем плане британская яхта «Дирхаунд», чуть позже подобравшая с воды часть моряков погибшего рейдера, в т.ч. капитана.

 

Ну, и напоследок еще один факт, чтобы закончить разговор о рейдерах Конфедерации.

Считается, что последней прекратила сопротивление после поражения Юга бригада кавалеристов индейского генерала Стенда Уэйти. Это так, лихие кавалеристы-чероки продолжали воевать и после падения Ричмонда, и после капитуляции генерала Ли, и после ареста президента Дэвиса и его министров, — и сложили оружие лишь 23 июня 1865 года, спустя месяц с лишним после падения Конфедерации.

Но это всё происходило на суше. А на Тихом океане рейдер южан «Шенандоа» продолжал свою одинокую войну еще дольше — последняя его операция (потопление китобойной флотилии северян) датируется началом августа. Но и после того, узнав, что всё закончилось, моряки «Шенандоа» не спустили военно-морской флаг Конфедерации, формально оставаясь в состоянии войны. Рейдер совершил под этим флагом длительный переход через два океана, в Британию, где интернировался в порту Ливерпуля, спустив флаг КША 6 ноября 1865 года, — Гражданская война завершилась де-факто и де-юре.

* * *

 

Лорд Гленарван, вернувшись из Лондона в свой замок Малькольм-Касл, обнаружил прибавление в семействе: в замке поселились дети капитана Гранта, шестнадцатилетняя Мэри и двенадцатилетний Роберт. Прочитали объявление, размещенное лордом в газетах, и приехали из графства Перт, где проживали после пропажи без вести отца. Путь неблизкий, графство Перт расположено на другом конце страны, у восточного побережья Шотландии, в то время как графство Думбартон, где жил Гленарван, у западного, — и добирались дети поездом.

Мэри Грант рассказала: жили они с отцом, без матери, умершей при рождении Роберта. Отправившись в экспедицию, Гарри Грант оставил детей на попечение двоюродной сестры. До мая 1862 от капитана поступали известия из портов, куда заходила «Британия». А затем перестали поступать.

Потом в рассказе Мэри прозвучало нечто весьма странное:

«Сестра Гарри Гранта неожиданно умерла, и дети остались одни. Мэри Грант было в ту пору четырнадцать лет. Мужественная девочка, оказавшись в столь тяжелом положении, не пала духом и всецело посвятила себя воспитанию брата, еще совсем ребенка. Благоразумная и предусмотрительная, ценой жестокой экономии, работая день и ночь, она отказывала себе во всем ради брата и, воспитывая его, сумела заменить ему мать».

Хм... Совершеннолетие в Британии наступало с двадцати одного года. При определенных условиях планка снижалась, например, при вступлении в брак, но не до четырнадцати лет. Мэри могла «работать день и ночь», вот только денег ей не заплатили бы, заработанное девочкой по закону должен был получать ее отец или опекун. (Хуже того, жалованье работавшей взрослой замужней женщины выплачивали не ей, а ее мужу, такие уж законы были в Соединенном Королевстве в то время.)

Ни о какой опеке со стороны дальних родственников Мэри не упомянула. Так что по-хорошему она должна была в тот момент вместе с братом находиться в сиротском приюте, а не по Шотландии в поездах раскатывать.

Вывод прост: рассказу Мэри стоит верить с большой осторожностью. Если она даже ни в чем не солгала, то по меньшей мере о многом умолчала.

А если впасть в параноидальную подозрительность, то можно озадачиться вопросом: кто вообще сказал, что эта парочка действительно дети капитана Гранта? Лишь они сами. Документы не предъявляли, да никто и не спрашивал. Приехали, объявили себя Грантами, — и тут же угодили на иждивение богатого лорда, а позже бесплатно отправились в кругосветное путешествие.

Но мы не будем впадать в паранойю: дети были настоящие, не самозванцы. Что не отменяет недопустимые странности в рассказе Мэри Грант.

О чем она могла умолчать? Едва ли за рамками рассказа осталась полная экшна история о побеге брата и сестры из сиротского приюта. Скорее всего, девушка умолчала об отношениях семьи с кланом Грантов.

Дело в том, что в Шотландии трудно остаться круглым сиротой совсем без родственников, хотя бы дальних, — если учесть, как скрупулезно шотландцы считают родство. Но отношения у семьи Грантов с кланом были, мягко говоря, сложные. Клан, как мы помним, состоял из твердокаменных лоялистов, в то время как Гарри Грант объявил себя, по крайней мере на словах, шотландским сепаратистом. При этом из клана его не изгнали, клановую фамилию оставили. Более того, позаботились о детях (скорее всего, негласно, не афишируя), раз уж те не очутились в приюте, куда непременно бы попали при любом ином развитии событий. И этот факт вновь подтверждает нашу догадку, что сепаратизм капитана лишь маска.

Еще один любопытный момент. Гарри Грант финансировал постройку и плавание «Британии» из собственных средств, но лишь частично. Он, как пишет Жюль Верн, «воззвал к патриотизму соотечественников». Шотландцы тогда славились (да и сейчас славятся) скуповатостью и прижимистостью. Отчасти это стереотип, но все же крупные пожертвования едва ли рекой текли к капитану Гранту. Однако жил в Шотландии весьма богатый и при этом щедрый человек, сочувствующий сепаратистским идеям, — лорд Эдуард Гленарван. О предприятии Гарри Гранта он знал еще до отплытия «Британии». Однако нет нигде и намека, что лорд пожертвовал на эту затею хоть пару фунтов стерлингов. А почему, собственно? Вариантов два: либо Гленарван подозревал, что все свободолюбивые тирады Гранта, — лишь фикция, дымовая завеса. Либо разделял взгляды капитана лишь на словах, а на деле имел другие убеждения.

* * *

Шероховатостей в истории Мэри Грант никто не заметил, — ни сам Гленарван, ни леди Элен, ни майор Мак-Наббс. Последних в тот момент гораздо больше интересовало другое: чем завершилась поездка в Лондон, что решили лорды Адмиралтейства?

Увы, вернулся Гленарван несолоно хлебавши: высшие чины Адмиралтейства, изучив состоящую из обрывков слов записку, решили, что отправлять спасательную экспедицию к берегам Патагонии смысла нет.

Расстроенная Мэри заявила, что сама поедет в столицу, припадет к ногам королевы, авось та разжалобится и своей волей отправит спасательную экспедицию.

И тут выступила леди Элен:

« — Вы, Эдуард, собирались предпринять увеселительную поездку, но какое удовольствие может сравниться со счастьем спасти жизнь обездоленным людям, которых собственная родина бросила на произвол судьбы.