Люди крепче стен

— Предлагаю разбить группу на три части, каждая из которых будет атаковать свой сектор. Со стороны главных ворот будет штурмовать капитан Велесов. С восточной — старший лейтенант Селезнев. Капитан Егоров со своей группой будет штурмовать с северо-западного направления. Разведка крепости с внешней стороны была проведена. Выявлены пулеметные точки. Днем все довольно прозрачно, понятно, как штурмовать, но вот вечером ситуация значительно усложняется — возникают какие-то передвижения внутри форта. Не исключено, что с Цитадели к немцам прибывает подкрепление.

— Немцы не хуже нас понимают, как важен форт, и сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать его захвату.

— Немцы могут предпринять контратаки, поэтому мы ведем наблюдение за фортом день и ночь. Когда стемнеет, вышлем пешую разведку.

— Вижу, что вы неплохо разбираетесь в обстановке. — Голос генерал-лейтенанта подобрел. — Надеюсь, что мы уложимся в два дня.

* * *

Артиллерийские расчеты под прикрытием дымовых гранат выволокли полковые пушки и установили их напротив главных ворот. По команде верткого худощавого старшего лейтенанта с невероятно громким голосом батарея стала стрелять по бронированным воротам. Снаряды не пробивали броню, отрикошечивали, разлетались по сторонам, а главные ворота, не получив и царапины, издавали лишь громкий обиженный звон и слегка вибрировали.

Немцы вяло отстреливались. Создавалось впечатление, что стрельба русских их немало забавляла. Когда было выпущено два ящика снарядов, командир батареи решил прекратить обстрел. Следовало придумать что-нибудь иное.

— Ворота целиком из брони? — спросил командир полка, когда командир батареи доложил о результатах обстрела.

— Кажется, да… Полковыми пушками их не возьмешь.

— Когда вы стреляли пониже, то ворота звенели как-то громче. Значит, там другой металл или, может, потоньше, — предположил подполковник Крайнов. — Надо придумать что-нибудь поинтереснее. Петр, позови ко мне Чугунова, командира взвода саперов.

Через несколько минут на наблюдательный пункт полка пришел крепко сбитый среднего росточка лейтенант лет сорока пяти. Лицо поросло трехдневной щетиной. Глаза прищуренные, по-крестьянски хитроватые. Под крупным, хищно изогнутым носом — широкие черные усы.

— Как тебе ворота крепости? — спросил подполковник Крайнов, когда вошедший доложил о прибытии.

— Крепкие ворота, — с какой-то неторопливой сдержанностью сообщил Чугунов. — Умеют строить фрицы!

— Где могут быть слабые места?

— Стену просто так не пробить, а вот на месте стыков в воротах — можно! Подложить под ворота фугас, так он так рванет, что это железо в узел свернет!

— Вот и сделай это!

— Когда нужно? — по-деловому спросил Чугунов, взявшись грубоватыми пальцами за ус.

— Сегодня ночью сумеешь заложить?

— Постараемся, — чуть помедлив, ответил Чугунов. — Взрывчатки килограммов тридцать нужно. А когда подрывать?

— Когда наши самолеты будут наносить по крепости бомбовый удар. Справишься?

— Не впервой, — ответил лейтенант. Хмыкнув, добавил: — Главное, чтобы у летунов прицел не сбился. А то и нас положат.

— В воздухе будут асы, не переживай. Подбирай людей, с кем пойдешь на задание. Бомбить будут в три часа ночи. К этому времени должен управиться.

— В полночь выйдем — как раз управимся, — сказал лейтенант. — Разрешите исполнять?

— Идите.

Козырнув молодому командиру полка, покинул наблюдательный пункт.

Около одиннадцати часов ночи в сторону форта «Раух» вышла доразведка, от каждой подгруппы бронированной пехоты. Южную группу возглавил Михаил Велесов. Накануне он получил письмо от Полины, умевшей ободрить даже обычными словами. Вроде бы ни о чем особенном не написала, интересных новостей не имелось, рассуждала о разных пустяках, о том, что Мурка ложится на его подушку, видно, ждет хозяина. Убирать ее бесполезно, кошка возвращается и вновь укладывается на прежнем месте. Соседка Дашенька, которой исполнилось восемнадцать, вышла замуж за двадцатидвухлетнего лейтенанта-артиллериста, с которым познакомилась в госпитале, когда работала там санитаркой. Парень после излечения вновь вернулся на фронт, а Даша учится в медицинском и продолжает работать в госпитале. В Москву вернулись эвакуированные театры, и сейчас, несмотря на войну, проходят премьеры. И это правильно, люди должны думать о мирной жизни, о том, как им жить после войны и строить планы на будущее. Письмо Михаил перечитал трижды. Он буквально слышал голос любимой, ее интонации, с которыми были произнесены слова, чувствовал паузы между словами. Ничего особенного, а на душе потеплело. Вот только ответа написать не успел, вчетверо сложенный листок теперь лежал в кармане гимнастерки вместе с партбилетом.

В разведку вышли в самую темень. Не видать ни зги! Оно и к лучшему, южное направление со стороны главных ворот наиболее охраняемо. Предстояло проползти между двух дотов, простреливающих каждый метр, и это без учета огневых точек, размещенных на башнях форта. Дорогу до форта преодолевали не «на авось»: сначала детально изучили из наблюдательного пункта с помощью фотоснимков, сделанных воздушной разведкой, а потом, имея представление о каждой кочке и каждом буераке, отправились уже в пешую разведку, чтобы на расстоянии вытянутой руки изучить то, что было спрятано за толстыми гранитными стенами.

Саперы тоже не оплошали: разрезали проволоку в местах прохода, а на пути следования сняли две растяжки и разминировали три противопехотные мины. Возможности залатать брешь у немцев не имелось: участок плотно простреливался с советской стороны, а потом, вряд ли они догадывались о том, что вырезан кусок проволоки, — внешне все выглядело целым. Вместе с Велесовым были еще два опытных разведчика: белокурый двадцатипятилетний белорус Семен, для которого Великая Отечественная была третьей по счету, и малоразговорчивый, внешне хмурый тридцатипятилетний боец со странной фамилией Чирик. Призванный из Сибири, из самых ее глубин, в прошлом он был охотник, собственно, как и все его предки до седьмого колена, — другого ремесла в их местности просто не существовало. Для разведки он был настоящей находкой и удивлял своим мастерством даже самых подготовленных рекогносцировщиков. Для кого-то ночь — всего лишь кромешная темнота, лишенная всяких ориентиров, где приходится буквально ползти на ощупь; для него — надежное укрытие, наполненное многочисленными запахами, всевозможными шумами, неведомыми обычному человеку, в котором он чувствовал себя столь же свободно, как и в дневное время. Оставалось только удивляться той путеводной нити, что незримо ведет его в правильном направлении.

Каким-то неведомым способом, известным лишь ему одному, Чирик обходил расставленные ловушки, уверенно перешагивал через мины и пригибался в тот момент, когда пролетала пуля; переползал через воронки, замедлял движения, по каким-то одному ему понятным знакам совершал ускорение, и Михаил Велесов, стараясь не отстать, поступал таким же образом.

Проползли метров двести. Чирик остановился точно в том месте, где саперы вырезали в заграждениях брешь, приподняв проволоку, вымолвил:

— Давайте вперед, метров пять отползите, не больше… С правой стороны должна быть мина. Нам на подъем нужно, залезем на него и посмотрим, что к чему.

Почему он был уверен в том, что за проволокой мина, оставалось загадкой, но его заверения не однажды были проверены в боевой обстановке. Так что подвергать сомнению сказанное не стоило. Вряд ли мина сообщила охотнику о своем местоположении, скорее всего, он мог нечто такое, что не поддавалось простому объяснению: возможно, чувствовал запах мины или исходящие от нее вибрации, или ощущал какие-то неведомые волны, но, как бы там ни было, Чирик в итоге всегда оказывался прав.

Первым в дырку юркнул Велесов, за ним Семен. Нырять за остальными Чирик не торопился. Некоторое время он просто лежал, прислушиваясь к далеким отдельным разрывам, раздававшимся где-то в районе Милостово, а потом, аккуратно поставив край плетеной сетки на место, пополз.

— Нам нужно налево, — показал Чирик куда-то в сторону, где, по его мнению, должен был находиться небольшой подъем с лысоватой опушкой, с которой хорошо просматривалась крыша форта «Раух».

Проползли в полнейшей тишине, не зацепив растяжку с фугасом, не задев мин, понатыканных всюду в наступательной полосе.

Неожиданно в небе показался полумесяц, а под ним высветились две искрящиеся далекие звезды. Получилась вполне очаровательная рожица, какие любят чертить дети на своих рисунках, а внизу возвышались деревья. Для законченности сюжета детского рисунка не хватало квадратного домика с крышей и родителей, державшихся за руки.

— Товарищ капитан, смотрите, — проговорил Чирик, вырывая Велесова из вязкой задумчивости, — кажется, у них люки на бронеколпаках.

Приблизившись к форту едва ли не вплотную, разведчики с близкого расстояния наблюдали за противником. Вокруг тихо и мрачно, как в старой гробнице: ни шороха, ни вскрика. Лишь иногда в амбразурах пробивалось свечение, с головой выдавая затаившихся немцев. Становилось ясно, что в крепости не спят и к предстоящему штурму относятся весьма серьезно: пулеметные расчеты несли службу у огневых точек, тщательно замаскированных, а по периметру крепости размещалось боевое охранение, готовое пулеметным огнем прервать всякое движение.

Достав бинокль, Велесов принялся всматриваться в бронеколпаки крепости, на которых размещалась артиллерия и две пулеметные огневые точки. Он старался разглядеть артиллерийскую прислугу. Пушки, направленные на передовую линию советских войск, выглядели брошенными. Но это впечатление было обманчивым: немецкие наблюдатели беспрестанно осматривали передний край и тыловую глубину противника, пытаясь распознать движение в русских порядках.

Вглядевшись в темноту, Велесов заприметил распахнутые люки, выполнявшие роль вентиляции. Вот зрение у человека — как у дикого зверя! В кромешной тьме и на таком расстоянии рассмотреть очертания небольших предметов!

— Вижу три люка, — согласился Велесов, продолжая разглядывать бронеколпаки. — Может, им жарко стало, вот решили проветрить… Посмотрим, что они там задумали.

Ждать пришлось недолго. Прошло не более получаса, как из люков на крышу выбрались пять немецких разведчиков. Не задерживаясь наверху, они быстро спустились со стены и направились в сторону главных крепостей Цитадели.

Велесов глянул на часы: ровно двенадцать.

— Все, уходим, — сказал Михаил, укладывая бинокль в вещмешок. — Чирик первым, за ним остальные.

До первой линии обороны оставалось немного: миновать выжженный дом, пересечь улицу и через сквер выйти к длинному ряду зданий, за которыми скрывалась артиллерийская часть, но где-то немного сбоку покатилась гонимая ветром жестянка, разбудив тишину ночи. Вдруг над самой головой зависла взлетевшая ракета. Стало светло, как на операционном столе. Все тени будто бы от страха сжались в крошечные точки, а с форта тяжело застучал станковый пулемет, молотя по неподвижным, давно убитым солдатам. Следующая очередь уже будет по ним. До спасительного подвала оставалось метров двадцать. Бежать под прицельным огнем — смертельный риск, но еще хуже дожидаться, когда по тебе полоснет очередь из крупнокалиберного пулемета, пули которого разорвут тело в клочья. В запасе всего-то несколько секунд, что прекрасно осознавали разведчики, и Велесов решил:

— Я и Чирик — вправо, а вы влево!

Поднявшись, Велесов услышал, как пулеметная очередь врезалась совсем рядышком, обильно брызнув посеченной землей. На какое-то мгновение очередь осеклась: то ли пулеметчик, пораженный откровенной смелостью русских, пожелал поосновательнее рассмотреть беглецов, то ли случилось заклинивание патрона, но образовавшейся заминки оказалось вполне достаточно, чтобы добежать до крохотного окопчика, передохнуть в нем секунду и, обдирая в кровь ладони, юркнуть в проем подвала, черневшего, словно раскрытая пасть какого-то уродливого чудовища. В этот самый момент прогорела ракета и окружающие дома окутала темень, а неподалеку немилосердно и зло в кирпичную кладку забарабанил свинец.

Велесов почувствовал, что крепко ударился лбом обо что-то твердое. Наверняка рассек лицо. Но как-то не до того, главное — уцелел.

— Все живы? — поднялся Велесов.

— Кажись, все, — отозвался Семен.

— Выходим на ту сторону. Пройдем за домами. Там нас не заметят.

Включив фонарик, зашагали по длинному узкому коридору подвала, выглядевшему настоящей дорогой в преисподнюю. Слабый свет фонаря рассеивался, не достигнув конца коридора. Вдруг впереди послышался шорох, а потом прямо под луч фонаря вышел мужчина лет сорока в коричневом гражданском пальто и в меховой шапке, надвинутой на самые уши.

— Nicht schießen! — проговорил мужчина, поднимая руки.

— Что за черт! — невольно выругался Велесов, приподняв автомат. — Wer bist du?[4]

— Ich bin Zivilist, Zimmermann[5].

— Was machst du hier?[6] — продолжал спрашивать Михаил Велесов, держа немца на прицеле. «Столяр, значит». Трудно этого типа представить с рубанком в руках. Выправка кадрового военного, и во взгляде присутствовало нечто такое, что отличало гражданского человека от служивого.

— Die Artillerie feuerte. Ich versteckte mich vor ihr im Keller[7], — поспешно заговорил мужчина.

Разведчики обступили немца. На первый взгляд опасности он не представлял.

— Warum nicht im Volkssturm? Sie sind älter als du kämpfst[8].

— Ich habe eine Geisteskrankheit[9].

— Du siehst nicht sehr nach einem Trottel aus[10], — засомневался Велесов. — Обыщите его.

Привычно, как проделывал не однажды, Чирик умело обыскал немца: постучал по карманам, провел ладонями по бокам и по ногам. Распрямившись, доложил:

— Ничего нет, товарищ капитан.

— Странный гражданский попался.

— Может, его в сборный лагерь отправить? Пусть там им Смерш занимается.

— Отведем его в штаб. Пусть решат, что с ним делать.

Глава 9

Пленный офицер

Командир штурмовой группы майор Бурмистров и начальник штаба полка майор Князев дожидались последних донесений от разведки. Первые две группы уже подошли, нового ничего не обнаружили, лишь подтвердили прежние разведданные: все стороны форта хорошо укреплены, подходы к нему заминированы, колючая проволока в несколько рядов. А значит, самое разумное — наступать со стороны главных ворот, подорвав фундамент.

Неожиданно в дверь штаба постучали, и после разрешения войти в комнату ступил караульный.

— Товарищ майор, разрешите обратиться к начальнику штаба.

— Разрешаю, — проговорил Бурмистров.

— Товарищ майор, — обратился он к начальнику штаба, — из форта «Раух» пришли три человека, утверждают, что они из польского сопротивления, хотят сказать что-то очень важное.

— Каким образом они прошли через посты? — удивленно поднял брови майор.

— Они на боевое охранение натолкнулись, и их чуть сгоряча не пристрелили. Хотят поговорить с вами.

— Пригласи.

В комнату вошли три человека в гражданской одежде. Старший, которому было около пятидесяти лет, был одет в черное длинное пальто; двое других, помладше лет на пятнадцать, носили тужурки. Все трое дружно поснимали шапки, а тот, что был постарше, заговорил на хорошем русском языке:

— Здравствуйте, паны! Мы тут по важному делу к вам…

— Здравствуйте, товарищи, что вы хотели нам сообщить? — перешел сразу к делу начальник штаба, подчеркивая тем самым, что время дорого.

— Паны, мы из польского сопротивления. Таких, как мы, в городе немало. Мы знаем, как меньшей кровью захватить форт «Раух».

— Так, — внимательно посмотрел на вошедших начальник штаба.

— Вот эти два пана, — показал старший на товарищей, — работали в крепости «Раух» на подземном заводе. Бывали они и выше, где размещаются солдатские казармы. Они прекрасно знают расположение помещений в форте и могут начертить схемы сооружения со всеми коммуникациями, отсеками, казематами и цехами.

Майор Князев с интересом посмотрел на двух поляков, внимательно вслушивающихся в диалог.

— Это правда? — спросил начальник штаба.

— Правда, — ответил один из них, узколицый, хмурого вида, с крупными темными глазами. — Мы вдвоем работали в подземном военном заводе, собирали кумулятивную боевую часть для «Панцерфауст-30».

— И много у немцев этих панцерфаустов?

— Собрано несколько сотен. Большая часть склада находится в подземных этажах.

— Немало, — удивленно протянул Князев. — Можете нарисовать нам схему всех этажей?

— Сумеем, — охотно откликнулся темноглазый.

— Как тебя зовут?

— Войчех Ковалевский.

— Давай нарисуй нам, Войчех, что там в здании располагается. — Майор пододвинул Ковалевскому большой кусок ватмана, на котором лежал синий карандаш.

Умелыми быстрыми движениями тот принялся разрисовывать ватман. Было видно, что чертежное дело ему хорошо знакомо.

— Вот это нулевой этаж, в нем размещаются казармы. Одна казарма в левом углу этажа, — обвел он карандашом помещение, — а другая в самом центре. Каждая из них рассчитана на сто человек. Между ними находится оружейная комната. А вот дальше по коридору с правой стороны склады с вооружением. Здесь и вот здесь, — начертил он перегородки, — тоже складские помещения. В одном из них продукты, а в другом инвентарь. Выше, на первом этаже, устроены пулеметные и огнеметные позиции. Тут минометы, — уверенно указал он место размещения батальонного миномета. — Две лестницы, одна с этой стороны, а вторая — с другой. Обе лестницы ведут в цехи. На этом же этаже работает мощная электростанция. Света от нее хватает на все здание.

Начальник штаба понимал, что в его руках находится ценная информация, которая позволяет ему взять форт в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями. Детальнейшим образом был расписан каждый этаж, где наглядно были показаны наиболее уязвимые места крепости. Как выяснилось, стены «Рауха» тоже имели разную толщину, на что поляк обратил особое внимание, указав места наиболее тонкой кладки.

— В каком месте лучше пробить стену? — задал вопрос Бурмистров.

— Артиллерии лучше всего бить под кровлю первого этажа. Три месяца назад в форте проводились реконструкторские работы: менялись перекрытия, укреплялись балки… А вот в этом месте произошло небольшое обрушение стены, — обвел он уязвимый участок сооружения синей жирной чертой. — Стена толстая, но она не очень хорошо укреплена. Если ударить из мортиры метра на два повыше от земли, то будет пробоина.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — пожал Князев ладонь каждому из поляков.

— А во сколько часов вы думаете штурмовать крепость? — неожиданно спросил третий, стоявший чуть в стороне. Теперь было понятно, что он самый младший из них. Возможно, отсюда некоторая робость.

— В четыре часа утра. А что?

— Мы родились в этом городе и знаем здесь каждый камень, каждую тропу, — с жаром заговорил молодой поляк. — Мы можем провести ваши отряды по тропинкам, где не будет немецкого охранения. В городе есть два подземных хода, о которых немцы даже не догадываются. Один из них приведет вас к самым стенам форта. Лет пятнадцать назад, будучи мальчишками, мы лазали в нем, но потом подземный ход завалили. Недавно я решил проверить его, и оказалось, что сточными водами вымыло камни и образовалась дыра. Мне удалось проползти до самого конца подземного хода.