Люди крепче стен

— Есть, закрепиться! — раздался задорный голос комроты.

Штурмовики, спрятавшись за перекрытия, рухнувшие со второго этажа, заблокировали проем и вели плотный встречный огонь. Пороховые газы наполняли помещение едким дымом. Пахло жженым порохом, нарастающий грохот лупил по барабанным перепонкам, а снаружи, не сбавляя натиска, по форту долбила гаубичная артиллерия. Каждое точное попадание снаряда сотрясало здание.

Немцы подтаскивали бетонные плиты, сбрасывали их в лестничные пролеты на штурмующих. Отступать им было некуда — бились с отчаянностью обреченных. Рядом, громко вскрикнув, упал боец из первой роты. Уже не подняться, пуля угодила в основание шеи. С правой стороны рухнул второй. Через громкое беспрестанное стрекотание автоматных очередей Бурмистров вдруг услышал глуховатый стук о каменную поверхность. Звук цилиндрического тяжелого предмета, скатывающегося по каменным ступенькам, не спутаешь ни с каким другим. Повернувшись, Прохор в трех шагах от себя увидел немецкую осколочную противопехотную ручную гранату с длинной деревянной ручкой и понял, что в запасе у него не более трех секунд. И тут в одно мгновение он осознал, что время для него остановилось, он даже перестал прислушиваться к шуму боя, звучавшего отовсюду, — вселенная сжалась до размеров небольшого уголка комнаты, где застыла граната. Пнув ее, Бурмистров тотчас бросился на пол, закрывая голову руками. Успел увидеть, как граната зависла в воздухе, а потом прозвучал взрыв, вместе с которым в каменную кладку, отчаявшись его уничтожить, ударили десятки мелких осколков.

В ответ бабахнули три наступательные гранаты, заставившие на какое-то время умолкнуть автоматные очереди, и в короткой тишине раздался вопрошающий отчаянный голос старшего лейтенанта Селезнева:

— Майор, ты живой?!

— Да что со мной сделается, — ответил Бурмистров, почувствовав, что на какое-то время от грохота разорвавшейся гранаты заложило уши. — Что там наверху? Как подрывники?

— Взорвали один бронеколпак, но пробиться с крыши вовнутрь пока не удалось. Мы тут целую роту положим, но не пробьемся.

— Пробиваемся на верхний ярус, — приказал Бурмистров и, швырнув на лестничный проем гранату, шагнул в коридор. Совсем рядом пронеслась пуля, едва не оцарапав своим горячим дыханием щеку. — Уничтожаем всех! Миша, держать немцев на втором этаже. Не давать им подниматься.

— Есть, держать немцев! — лихо отрапортовал капитан Велесов, швырнув вниз по лестнице «лимонку». Через секунду ахнул громкий гулкий взрыв, вырвав из лестницы несколько бетонных ступенек.

Протиснулись в самую верхнюю часть яруса. На этаже, забившись в дальний угол, отстреливалась немногочисленная группа фрицев. Ее закидали гранатами, а когда затих последний разрыв, вышли из-за укрытия.

Помещение было просторным. В трех комнатах обнаружили окровавленные бинты, раздавленные ампулы, кровати с одеялами. Комнаты были оборудованы под госпиталь. Обжитые помещения немцы покидали в спешке, что было видно по вещам, валявшимся на полу.

В других комнатах стояли кровати, наверняка в них размещались казармы.

Майор Бурмистров обходил комнату за комнатой, внимательно осматривая каждый угол. На полу лежали трупы, через которые, словно опасаясь запачкать сапоги, брезгливо перешагивали бойцы. Под подошвами трещало битое стекло, похрустывала расколоченная посуда. В угловом дальнем помещении этажа Прохор обнаружил комнату с большим старинным зеркалом. Подле него стоял шкаф с женской одеждой. Наверняка комната принадлежала жене одного из офицеров, решившей разделить участь мужа.

Внизу продолжался бой. Он то накатывался с остервенением, и тогда автоматные очереди звучали плотнее и ближе, порой к ним примешивался громкий дробный стук крупнокалиберного пулемета, то вдруг заметно ослабевал, звучал как бы издалека, сменяясь на короткие очереди и отдельные винтовочные выстрелы.

Разведрота Велесова сдерживала натиск немцев, не давая им возможности завладеть третьим этажом и вырваться наружу. По обе стороны комнаты узкие амбразуры, совершенно неприметные внешне, но позволявшие контратаковать все подходы к форту. В амбразуре одного из них торчал пулемет, подле стены — лужа запекшейся крови. Далее умывальная комната и кухня, сумевшая не растерять среди пороховой гари и вони запаха жареной картошки.

У противоположной стены кухни торчал выпирающий, обшитый картоном угол. Потянув руками за самый краешек, Прохор оторвал картон от стены — взору предстала дыра, уводящая глубоко вниз.

— Вентиляционный колодец, товарищ майор, — высказался стоявший рядом ординарец.

— Где у нас саперы? — Заприметив усатого старшину, на петлицах которого были изображены два скрещенных молоточка, Прохор спросил: — Взрывчатка с собой?

— А как же иначе, товарищ майор, — с нотками обиды проговорил старшина. — Без нее мы ни шагу.

— Давай скидывай ее в вентиляционный колодец, — приказал Бурмистров.

— Есть, скидывать, — охотно откликнулся сапер, понимая, что замыслил Бурмистров. Сняв вещмешок, старшина вытащил из него несколько пакетов с взрывчаткой и один за другим бросил вниз.

— Сколько там будет?

— Десять килограммов.

— Мало! Где остальные саперы? Подойти сюда!

Подошли трое парней с вещмешками за плечами.

— Сбрасывайте в вентиляционный колодец всю свою взрывчатку!

Дружно поснимали вещмешки и, взяв в охапку пакеты со взрывчаткой, швырнули ее в кромешную черноту шахты.

— Огнеметчик! — подозвал к себе майор Бурмистров долговязого сухощавого бойца с баллонами за плечами. — Семенов, кажется?

— Так точно!

— Давай качни в шахту пару очередей горючей смеси!

— Сделаем, — задорно ответил Семенов и, сунув пистолет в дыру, нажал на курок.

Огненная струя с громким шипением ринулась вниз. Взрывчатка воспламенилась, и на стенах шахты в бешеном темпе запрыгали кривые вытянутые тени, напоминавшие танцующих чертей.

Внизу вдруг что-то громко шарахнуло, так что пол под ногами, выложенный толстыми бетонными плитами, сильно вздрогнул, подбросив стоявших на нем людей. Из шахты пыхнуло огненное облако, окрасив густой жирной сажей потолок стены и обрушив в глубину шахты ворох тяжелых камней.

Внизу шахты загудело от разгорающегося огня, как случается в хорошо разогретой печи. Поперла сильная тяга. Было слышно, как огонь, потрескивая, стремительно распространяется по зданию, комната наполнилась смрадом, а из бойниц, будто из дымовой трубы, потянулся черный едкий дым.

— Уходим! — выкрикнул майор Бурмистров. — За мной!

Грохнул еще один взрыв. Мощный, громкий, гулким эхом ударивший в углы комнаты.

— Что это?

— Взрываются боеприпасы на нижних этажах! Уходим! — выкрикнул майор Бурмистров, заметив, как помещение стремительно наполняется дымом. Казалось, что горело не только содержимое комнат, но воспламенились даже камни.

У самой лестницы, там, где располагались немецкие позиции, мелькали черные тени, будто бы взятые в плен чадящим дымом.

Пальнув короткую прицельную очередь, Прохор устремился в проем, через который были видны в сгущавшихся сумерках деревья, стоявшие поодаль, и разрушенные здания, за которыми прятались позиции полка.

Обернувшись, майор Бурмистров увидел, как бойцы торопливо покидают здание, понимая, что через какую-то минуту форт будет всецело охвачен пламенем. Вот тогда не выбраться!

Отступили далеко за деревья. Теперь, стоя на значительном расстоянии, можно было видеть, как форт занялся пожарищем. Еще дважды внутри него, где-то на уровне второго этажа, бабахнуло: сдетонировал склад боеприпасов, вырвав кусок стены на среднем ярусе. Из пробоины показалась белая тряпка, привязанная к тонкой палке, — немец, спрятавшийся за стеной, помахивал ею из стороны в сторону.

— Nicht schießen! Wir kapitulieren![2]

— Отставить стрельбу! — выкрикнул майор Бурмистров. — Немцы сдаются!

Бой затих. Прохор прокричал:

— Legt eure Waffen nieder und kommt heraus! Wir akzeptieren eure Kapitulation![3]

Из главных ворот форта вышла группа пехотинцев в потрепанном обмундировании. Возглавлял ее немолодой майор пехоты, державший белое полотнище.

Через несколько минут вышли еще человек сорок. Обмундирование почернело от дыма, на лицах отпечаток усталости. Остановившись у входа, немцы дружно, без особого почтения стащили с плеч автоматы и винтовки и побросали их прямо на лежащие ворота. Слышался лишь только звук ударов металла о металл. Теперь оружие не представляло ценности — всего-то кусок железа, оттягивающий плечи.

Прохор в сопровождении трех автоматчиков шагнул вперед, давая понять пленным, кто будет принимать капитуляцию.

Не доходя до Бурмистрова нескольких шагов, майор остановился, поправил фуражку забинтованной рукой и заговорил на русском языке, в котором отчетливо слышался латышский акцент:

— Я майор пехоты Крайзер, комендант крепости «Радзивилл». Примите нашу капитуляцию… — Последовала небольшая заминка, после которой он уверенно продолжал: — Ввиду невозможности вести боевые действия.

— Я майор Красной армии Бурмистров, — проговорил Прохор. — Принимаю вашу капитуляцию. Вам и вашим людям будет оказана необходимая медицинская помощь.

Форт продолжал разгораться. Теперь огонь охватил его целиком. Языки пламени бесновались, пробивались через бойницы, густой черный дым просачивался через многие трещины, пробивался в бреши, поднимаясь в потемневшее, сумрачное небо.

Немцы покидали форт в спешке, тому были свои причины: огонь припекал, обжигал, лизал спины. Не исключено, что где-то внутри здания оставались боеприпасы, которые от нарастающего пекла должны сдетонировать и рвануть. Счет шел на секунды.

Только теперь был понятен весь драматизм ситуации оборонявшихся немцев. Гарнизон был обескровлен, а среди оставшихся было немало раненых. Кто не мог идти — их выносили на носилках, другие едва ковыляли, опирались на срубленные палки, на подставленные плечи товарищей; немало было и легкораненых, помогавших тем, кто нуждался в крепких руках.

— Построились по двое, — приказал майор Бурмистров. А когда немцы выполнили команду, приказал командиру отделения автоматчиков: — Возьми с собой двух бойцов и отведи пленных в сортировочный лагерь. Пусть там разбираются с ними.

— Есть!

В недрах форта глухо громыхнул взрыв, разрушив два верхних этажа и кровлю.

Глава 8

Больше вас не задерживаю

31 января

29 января танковая армия совместно с силами 8-й, 69‑й и 33-й армий сумели прорвать Мезерицкий укрепленный район и войти на территорию Германии. А еще через день отличились передовые части 2-й гвардейской танковой армии и 5-й ударной армии, сумевшие достигнуть реки Одер. Не останавливаясь на достигнутом, не дав немцам возможности перегруппироваться, войска «Центра» перешли в наступление и захватили обширные плацдармы в районах Бреслау, Штейнау, Опельна и Кюстрино. Левое крыло фронта заняло часть Южной Польши, вошло в Северную Чехословакию и продвинулось до верховьев реки Вислы.

В районе Курляндии, где находились остатки группы армий «Север», Прибалтийский фронт совместно с силами 6-й гвардейской и 5-й армии предпринял наступательную операцию, рассчитывая пробить линию фронта немцев, чтобы перерезать железнодорожное сообщение Приекуле — Лиепая и Елгава — Лиепая, являвшиеся основными коммуникациями Курляндской группировки, с целью не допустить ее отхода в порт Лиепая. Однако осуществить намеченное не удалось. Советские войска натолкнулись на стальное сопротивление приекульской и скуодасской группировок, в результате чего пришлось отказаться от затеи перерезать железнодорожные пути и приступить к закреплению позиций на достигнутых рубежах.

В целом дела для советских армий складывались благоприятно, но если на других фронтах войска продвигались в глубину немецкой территории на многие километры, то в Познани приходилось довольствоваться захваченным кварталом и радоваться тому, что пал очередной форт. С городскими боями всегда непросто. Никто не ожидал, что придется столкнуться со столь сильным и подготовленным противником, и это притом, что немалую часть осажденных составляли фольксштурмы.

Генерал-полковник Василий Чуйков собрал совещание в десять часов вечера. Начальник штаба генерал-майор Белявский отмечал на картах новые данные разведки, проводил уточнение старых донесений, отмечал новые границы расположения советских подразделений, территории, занятые немцами. Кольцо вокруг основных немецких сил продолжало сжиматься. Оставалось несколько фортов, Цитадель, в том числе самая главная ее крепость «Виняри», где находились наиболее боеспособные части.

Штурм города проходил с немалыми трудностями. На стороне немцев были хорошие укрепления, знание города, разветвленная система подземных коммуникаций, позволявших появляться им в разных частях города и неустанно контратаковать. Красной армии приходилось брать штурмом буквально каждый дом, поэтому потери в условиях города были значительно выше, чем на открытой местности. Все форты были связаны между собой многочисленными тоннелями, через которые в атакуемый район перебрасывалось свежее подкрепление. Так что генералы учитывали каждый пройденный метр, справедливо полагая, что он приближает к окончательной победе над врагом.

Вчера вечером позвонил товарищ Сталин и подробно расспросил о том, как происходит освобождение города-крепости Познани от фашистов. Безо всякого нажима, в свойственной ему тактичной манере сказал, что следовало бы активизировать боевые действия — Белорусский фронт нуждается в дополнительной железнодорожной ветке. А в конце разговора добавил, что следующий форт «Раух» следует взять за два дня.

Штаб армии размещался в старинном двухэтажном особняке, в одном из немногих уцелевших зданий. Были выбиты лишь стекла и слегка повреждена черепичная крыша, но недостатки были устранены в течение нескольких часов. Расположились в зале, в углу которого стоял огромный камин из красного гранита, украшенный мелкой плиткой с замысловатым рисунком на ней. Немцы понимают толк в таких вещах.

Командир 82-й гвардейской стрелковой дивизии Хетагуров, явившийся первым, устроился у окна в удобном кресле. Вдоль стены по правую руку от него на табуретках, сколоченных на скорую руку, сидели командиры 27‑й стрелковой и 74-й гвардейской стрелковой дивизий.

Все трое выглядели мрачновато. Несмотря на достигнутые успехи последних дней, каждому из них хотелось достичь большего. По первоначальному плану город должен был пасть еще десять дней назад, но он не только держался, а в некоторых частях города немцы даже успешно контратаковали, отбивая целые кварталы, считавшиеся глубоким тылом.

Ординарцы командарма повесили на стену карту города, на которой красными флажками были отмечены занятые районы, в центре которого находилась желаемая добыча — цепь фортов под названием Цитадель.

— Ситуация на фронтах для наших армий складывается благоприятно, — заговорил командующий армией Чуйков спокойным, ровным голосом, обведя присутствующих генералов твердым взглядом. — Сейчас немцы сосредотачивают в Восточной Пруссии крупные силы. По нашим разведданным, они рассчитывают ударить в южном направлении. Против них стоит наш Первый Белорусский фронт, включающий четыре общевойсковые, две танковые армии и кавалерийский корпус. Наши войска вышли к Одеру, находятся от Берлина всего-то в каких-то семидесяти километрах. Есть большой соблазн пройти дальше до Берлина. Но на берлинском направлении наши армии в настоящее время ослаблены продолжительными сражениями, поэтому имеется серьезная опасность, что немцы могут ударить с севера, где находится очень сильная Курляндская группировка, и наши войска могут не выстоять. Кроме того, в наших армиях значительно отстали тылы, а это, как следствие, перебои с поставкой боеприпасов, продовольствия, затруднение эвакуации раненых. Происходит перебазирование авиации на новое место, что также требует дополнительного времени. Поэтому наступление на Берлин в настоящее время нецелесообразно. Чтобы как-то улучшить положение с доставкой боеприпасов на фронтах, нам нужно как можно быстрее взять город-крепость Познань, важный железнодорожный мост через Варту. Тогда мы сумеем восстановить и обеспечить наши войска, ведущие сейчас тяжелейшие бои буквально на самых подступах к Берлину, всем необходимым.

Установилась тяжелая тишина. Лица собравшихся генералов были серьезными. На пути к победе стояло еще одно непростое препятствие, которое следовало устранить.

— Но большая победа начинается с малого. На сегодняшний день наша задача — взять форт «Раух», перекрывающий подходы к переправе через Варту… По нашим разведданным, под фортом размещаются цехи военного авиационного завода по производству узлов самолетов-снарядов и фаустпатронов. Это новейшее оружие, которое немцы впервые применили здесь, в Познани. Немцы считают, что испытание новейшего оружия прошло успешно. Следует согласиться с их выводами… Не будь всех этих фаустпатронов, мы продвинулись бы значительно дальше, а может быть, уже взяли бы Цитадель, — в некоторой задумчивости сказал генерал-полковник Чуйков. — Форт «Раух» будет покрепче, чем предыдущий форт «Радзивилл», и относится к фортификационным сооружениям тяжелого типа. Мощное. С толстыми стенами. Невероятно крепкое. К нему подойти даже непросто, я уже не говорю о том, чтобы штурмовать его. Толщина гранитных стен до трех метров. Форт совершенно неуязвим для артиллерийского огня и штурмовой авиации. Мы уже проверяли… Сбросили на кровлю форта несколько тяжелых бомб, но, кроме того, что подняли грязь, ничего существенного не добились. Перекрытия форта тоже очень серьезные — сводчатые двухметровые, а еще сверху навалено несколько метров земли, которую обшили железом. Так что на нашем пути предстала очень непростая крепость… Как нам стало известно, в крепости большие запасы продовольствия. Водой немцы тоже обеспечены — пробурена собственная скважина. В форте немало боеприпасов, рассчитанных на несколько месяцев возможной осады. Немцы могут сидеть в крепости безвылазно месяцами… Командование отвело нам два дня на взятие крепости «Раух». Подполковник Крайнов, вы готовы выполнить боевую задачу?

Командир полка, сидевший в самом углу комнаты, мгновенно поднялся:

— Так точно, товарищ генерал-полковник!

Выбор Чуйкова был не случаен. Именно полк Крайнова проявил себя в Познани с лучшей стороны: участвовал в штурме шести крепостей из восемнадцати, в числе которых были одни из самых мощных — «Притвиц» и «Радзивилл».

Каждый из присутствующих понимал: доверие заслуженное, вряд ли с поставленной задачей в армии справится кто-то лучше, чем полк Крайнова. Потери в полку подполковника были значительно меньше, чем в других соединениях. Но вместе с тем ни от кого не укрылось, что к двадцатипятилетнему подполковнику командующий армией относился по-отечески.

— Для осуществления поставленной задачи ваш полк будет усилен артиллерией большой мощности. Гаубицами и мортирами. Будет дополнительное огнеметное подразделение. Авиагруппа. Приступать к штурму форта «Раух» следует незамедлительно. У вас есть вопросы?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник! — отчеканил Крайнов.

— А если нет, тогда действуйте! Больше вас не задерживаю.

* * *

Форт «Раух» был невысоким, по сравнению с сооружениями, стоящими рядом, смотрелся не очень крупным, но его подземная часть была значительной. Именно в ней протекала большая часть жизни гарнизона. Форт по подземным переходам был связан с соседними крепостями и при необходимости мог предоставить военную помощь или получить ее.

Все форты города полностью автономны, каждый из них оснащен артезианскими скважинами и электростанциями. Здание — сложное инженерное сооружение, вполне пригодное для того, чтобы продержаться в осаде несколько месяцев. Форт был окружен многометровой крепостной стеной, в которой были оборудованы бойницы для пулеметов, ведущих фронтальный и фланговый огонь. Перед стеной вырыт глубокий ров шириной до десяти метров. Кровлей форта являлось железобетонное перекрытие, покрытое насыпью до четырех метров, способное выдержать прямое попадание тяжелой авиационной бомбы.

Полковой наблюдательный пункт был организован на пятом этаже жилого здания, очищенного от немцев несколько часов назад. До самого форта «Раух» было метров триста — наиболее благоприятная дистанция для пушечной стрельбы прямой наводкой.

Сразу после взятия здания, которое брали штурмом с использованием артиллерии, прибыл начальник политотдела армии генерал-лейтенант Галаджев. Не желая оставаться в стороне от предстоящего штурма, он вместе с подполковником Крайновым провел скрупулезную рекогносцировку, выползал порой едва ли не на немецкие позиции. Крайнов, наслышанный о личном мужестве члена Военного совета, предупредил, что на позициях работают снайперы, но генерал-лейтенант только отмахнулся.

Как и предвидел подполковник, без происшествий не обошлось: когда осматривали главные ворота, то попали под такой плотный минометный огонь, что из-за летящих во все стороны осколков не было видно неба. Начальника политотдела и сопровождавших его офицеров спасло лишь чудо: на пути передвижения повстречалась землянка с провалившейся кровлей, в которой еще совсем недавно прятался немецкий артиллерийский расчет. Землянку срубили сравнительно недавно, и тяжелый древесный дух дурманил голову. Офицеры набились в тесное помещение так плотно, что напоминали сельдей в бочке, но даже после этого случая Галаджев успокаиваться не пожелал. Переждав обстрел, отряхнул с генеральской шинели комья коричневой глины и, продираясь через колючую проволоку, торчавшую отовсюду, через разорванные телефонные кабели, змеями стелющиеся по земле, перешагивая через убитых и прячась в артиллерийских воронках, направился в сторону пулеметных точек, к местам наиболее плотного сосредоточения немецкой военной техники.

Не особенно доверяя сделанным докладам, генерал-лейтенант пожелал лично посмотреть, насколько крепок форт «Раух». Чем дольше он находился на передовой, тем сильнее мрачнел. В своем затертом небольшом блокноте, которым пользовался еще со Сталинградских боев, Галаджев сделал несколько схематических зарисовок крепости, отметив наиболее уязвимые места.

Повернувшись к Бурмистрову, поинтересовался:

— А что вы думаете об этом, товарищ майор?

В этот момент его армянский акцент был особенно заметен. Так случалось всегда, когда генерал-лейтенант Галаджев волновался. Он прекрасно понимал, с чем придется столкнуться бойцам штурмового батальона и пехоте.

— Со стороны главных ворот кровля крепости не очень крепкая. Я рассмотрел ее во время воздушной разведки. Для того чтобы ее разбить, нужен сильный бомбовый удар. А когда крыша покроется трещинами и проломится, то в образовавшиеся проломы нужно будет закачать горючую смесь. Форт загорится изнутри. Если фрицы не захотят сгореть заживо, то должны сами наружу выскочить.

— Вполне логично, — согласился генерал-лейтенант. — Соберите командиров штурмовых групп, — сказал он подполковнику Крайнову. — Время не терпит, хочу сказать им напутственные слова.

Еще через полчаса в штабе полка, откуда хорошо просматривались главные ворота форта «Раух», собрались командиры штурмовых групп.

Разместились на ящиках из-под снарядов, благо, что их было немало, на табуретках, невесть откуда взявшихся. Генерал-лейтенанту Галаджеву достался стул с толстыми ножками — поцарапанный осколками, с распоротым сиденьем, из которого неряшливо торчала пожелтевшая вата, но выбирать мебель не приходилось, сидели на чем придется.

Сорокатрехлетний генерал-лейтенант Галаджев и в мирные времена не склонен был расточать улыбки, а в этот раз, подчеркивая важность предстоящего штурма, выглядел и вовсе угрюмым.

— Не мне, конечно, вас учить, как брать города, — негромко и сдержанно заговорил генерал-лейтенант. — Вы уже немало их взяли. Многие из вас участвовали в Сталинградском сражении. — Он многозначительно остановил свой взгляд на майоре Бурмистрове и продолжил с некоторым нажимом: — Тогда мы бились за то, чтобы сломать хребет нацистскому зверю. А сейчас у нас задача другая — как можно быстрее приблизить победу. И эта вторая задача не менее важная, чем первая. Если мы в кратчайший срок возьмем крепость «Раух», через которую проходит железная дорога, то сумеем сохранить тысячи жизней наших соотечественников… На взятие крепости командование фронта отводит нам всего лишь два дня. О каждом нашем успехе командующий лично докладывает товарищу Сталину! А вам, товарищ Сазанов, — обратился генерал-лейтенант к заместителю командира по политической части, — необходимо провести работу в подразделениях и усилить штурмовые отряды коммунистами и комсомольцами из наиболее опытных бойцов. — И уже негромко продолжил: — Коммунист всегда впереди, он обязан показывать пример мужества другим, кто находится рядом с ним. А значит, на штурм крепости им тоже предстоит идти первыми. А теперь, товарищи офицеры, решим, как нам успешнее взять форт. Мы тут уже с товарищем Бурмистровым переговорили… Он предложил весьма дельное решение: нанести сокрушительный бомбовый удар по крыше форта «Раух» в районе главных ворот, где кровля не очень толстая, а потом в образовавшиеся пробоины побросать коктейли с горючей смесью. Немцам не останется ничего иного, как сдаться нам.

— Товарищ генерал-лейтенант, мне кажется, не следует отказываться от артиллерийского штурма прямой наводкой по главным воротам, — заметил командир полка.

— Попробуйте… Но проделать это будет трудно. Ворота сварены из бронированной сверхпрочной и толстой стали. Вот разве только из мортиры… Кто будет командиром штурмовой группы?

— Майор Бурмистров.

— Ваши предложения по штурму форта.