Помоги проекту - поделись книгой:
Этот метод также называют когнитивно-бихевиоральной терапией (КБТ), от английского слова
Этот метод терапии стандартизирован, то есть психотерапевты используют определенные протоколы работы для разных болезней и состояний – в числе прочего в них прописано рекомендуемое количество консультаций.
Процесс терапии может включать практические упражнения (экспозицию): в мыслях или реальности пациента воссоздается ситуация, которая обычно вызывает у него неприятные симптомы и ощущения; постепенно он привыкает к ней и убеждается, что реальной угрозы нет и он способен справиться с этими обстоятельствами.
КБТ доказанно эффективна не только при депрессии, но и при паническом, обсессивно-компульсивном, тревожном, биполярном, посттравматическом, стрессовом расстройствах, а еще при бессоннице, социальном тревожном расстройстве и фобиях.
Психодинамическая терапия
Ее еще называют психоаналитической (не путать с психоанализом). Цель такой терапии – вывести бессознательные мысли и чувства в сознательный ум. Этот маневр позволяет изучить подавленные – часто в детстве – переживания и эмоции, выяснить, как они повлияли на мышление, поведение и отношения клиента во взрослом возрасте, и разорвать эту связь. Это модифицированная и, как правило, менее интенсивная и длительная версия раннего фрейдистского анализа.
Межличностная (интерперсональная) терапия
Специалисты, использующие эту методику, фокусируются на межличностных проблемах: спорах, горе утраты, трудностях поддержания отношений, дефиците определенных социальных навыков, ролевых переходах (имеются в виду связанные со сменой жизненных обстоятельств трансформации социальных ролей – например, когда кто-то теряет работу или когда женщина становится матерью) и так далее [45]. Такая терапия помогает человеку понимать и прорабатывать неспокойные отношения, которые могут вызвать депрессию или ухудшать ее течение. Существенная часть межличностной терапии – это обучение коммуникативным навыкам, которые помогают строить отношения, укреплять социальную поддержку и повышать уверенность в себе.
Поддерживающая психотерапия
Включает в себя различные методы, но чаще всего основывается на повышении самооценки и помощи в адаптации к новым обстоятельствам. Фокусируется на неэффективных моделях поведения и психических реакциях, которые мешают жить.
Терапия, направленная на решение проблем
В отличие от традиционных форм терапии, которые требуют времени для анализа проблем, патологий и событий прошлой жизни, эта методика заточена на быстрый результат. Специалист концентрирует внимание клиента на поиске решений здесь и сейчас и исходит из того, что клиент точно знает, что должен сделать, чтобы улучшить собственную жизнь. С помощью серии наводящих вопросов и сессии коучинга терапевт помогает клиенту идентифицировать проблему и разработать пошаговый план ее решения.
Десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ, англ. EMDR)
ДПДГ считается одним из самых эффективных способов проработки травматического опыта и чаще всего используется для лечения посттравматического стрессового расстройства. Есть исследования, которые подтверждают высокую эффективность подхода и при работе с депрессивными расстройствами [46]. Специалисты по ДПДГ сочетают элементы когнитивно-бихевиоральной и психодинамической терапии с проработкой убеждений, визуализацией и специальными техниками, которые помогают уменьшить влияние травматического опыта на органы чувств. Главная техника ДПДГ – стимуляция мозга движениями глаз (
Эффективность других психотерапевтических подходов (гештальт-терапии, нарративной терапии, психоанализа и так далее) при лечении послеродовых расстройств не доказана – по крайней мере на данном этапе развития медицины.
Часто оказывается, что специалист для достижения результата использует сразу несколько подходов. При этом все подходы, которые применяют при лечении послеродовой депрессии, имеют общую черту: первая стадия такой терапии всегда базируется на поддержке клиента. Главная цель лечения на этом этапе – облегчить ваше состояние и избавить вас от тяжелых переживаний. Этот момент не подходит для глубинного исследования детских переживаний.
По мнению Марины Юминовой, многое в лечении зависит от личности психотерапевта. Идеальный вариант: мягкий, деликатный и эмпатичный специалист, который хорошо владеет своим методом и специализируется на работе с послеродовыми состояниями (а еще вам должно быть с ним комфортно). Но повторюсь: если вы не мотивированы и не выполняете свою часть работы (нужно будет записывать ошибки мышления и прорабатывать их, активно пробовать новые стратегии поведения и так далее), то на одном профессионализме психотерапевта далеко не уедешь, и рано или поздно терапия зайдет в тупик.
Как могут помочь группы поддержки
Группы поддержки – это регулярные встречи, которые модерирует профессиональный психолог-консультант, психотерапевт или другой помогающий специалист. Их участниками обычно становятся люди с похожим набором проблем – болезнями, психологическими состояниями, трудностями во взаимоотношениях и так далее. В группах поддержки обсуждают личные истории: участники рассказывают, как справляются со стрессовыми переживаниями, и делятся опытом преодоления сложностей. Считается, что разговоры с другими людьми, оказавшимися в похожих обстоятельствах, имеют терапевтический эффект. В одних группах главную роль играет психолог или психотерапевт, в других основная работа происходит во время совместных обсуждений участников. Вне зависимости от формы организации на таких встречах не принято осуждать присутствующих.
Когда человек впервые присоединяется к группе, он может переживать насчет того, что придется делиться сокровенным с незнакомыми людьми. Но на первом этапе хорошей стратегией может быть просто послушать других участников. Со временем новому члену группы обычно становится комфортнее обсуждать свой опыт и идеи с другими [47].
Преимущества групп поддержки
– Регулярные занятия. Обычно встречи групп поддержки проводятся один или два раза в неделю, иногда раз в несколько недель. Поэтому помощь вы будете получать систематически. Стабильность важна для лечения депрессии.
– Квалифицированная помощь. Встречи группы поддержки ведут профессиональные консультанты. Это гарантирует участникам эффективность процесса и бережность по отношению к их психике.
– Доступность. Участие в группах поддержки обычно стоит значительно дешевле, чем консультации со специалистом один на один.
– Социальные связи. Часто люди, оказавшиеся в депрессии, сокращают время общения с друзьями и родственниками и теряют привычные социальные контакты. Группы поддержки предоставляют возможность возобновить общение с другими людьми. Возможно, вы с кем-то подружитесь и продолжите общаться даже после выздоровления.
– Открытый и честный разговор о ваших чувствах. Часто те, кого затронула послеродовая депрессия, страдают молча, не желая или не имея возможности поделиться переживаниями с близкими. По правилам групп поддержки ваши личные обстоятельства никогда не будут обсуждаться за пределами встречи – друзья, родственники и коллеги ничего не узнают.
– Избавление от осуждения. Хорошая группа психологической помощи будет уважать ваши чувства и поможет вам пережить их.
– Обретение контроля над ситуацией. Когда вы начинаете работать в группе поддержки, то получаете больше возможностей управлять своим состоянием: понимание того, что другие люди пережили аналогичный опыт, многим дает надежду и силы лучше справляться с трудностями.
– Практические рекомендации, которые могут помочь прямо сейчас. На группах поддержки вы встречаете людей со схожими проблемами – вероятно, с чем-то они уже научились справляться. Допустим, ваша ровесница Таня нашла отличный способ успокаиваться, когда ребенок ноет: она включает записи лекций онлайн-проекта «Арзамас» и продолжает следить за малышом под бубнеж умных людей. Почему бы не попробовать так же?
– Уменьшение стрессовых переживаний, тревоги и усталости. Группы поддержки помогают избавиться от чувств вины и стыда и проработать мысли и эмоции, которые возникают в депрессии. Это позволяет принять свое состояние и двигаться дальше.
– Более глубокое понимание послеродовой депрессии. Как правило, ведущие помогают участницам разобраться, как и почему на них действует это расстройство [48].
В России мало групп поддержки для женщин с послеродовой депрессией, поэтому, если у вас не получилось найти такую в своем городе, попробуйте вступить в группу для родителей или молодых матерей. Еще один вариант – группы для кормящих матерей (среди прочих, их организует международная организация поддержки кормящих матерей «Ла Лече Лига Россия» в Москве, Санкт-Петербурге и Уфе [49]). Общение с другими родителями, которые только учатся взаимодействовать с новорожденным, может оказаться полезным. Найти такую группу в своем городе можно через социальные сети [50].
В 2017 году доула и психолог Дарья Уткина создала в фейсбуке виртуальную группу поддержки для женщин, столкнувшихся с послеродовой депрессией, – она называется «Бережно к себе». Дарья утверждает, что не ставила перед собой цели собрать большую аудиторию, но, к ее огромному удивлению, число подписчиков быстро выросло до двух тысяч. Идея группы в том, чтобы женщины вне зависимости от возраста и социального статуса могли делиться своими историями и опытом. В комментариях не должно быть бесконечных советов или фраз вроде «Да ладно, все у вас будет хорошо!» Зато там можно встретить отзывы вроде «Я была в той же точке, где сейчас вы, и вот где я теперь. Могу рассказать, что меня сюда привело». Вот небольшая выдержка из правил группы: «Здесь все равны и ценен опыт каждой. <…> Здесь МОЖНО быть не совсем хорошей/удобной/приятной, но НЕЛЬЗЯ нападать, осуждать и оценивать других. <…> Хочется дать совет? Поделись своим личным опытом, а совет оставь себе („Вам следует“, „Я считаю, что вы…“ – это советы, „Мне помогало“, „Я чувствую“, „Моя подруга делает“ – опыт»). За соблюдением правил сообщества следят модераторы.
Если вы хотите начать терапию, но по какой-то причине не можете или не хотите посещать индивидуальные занятия, онлайн-группа может стать выходом из ситуации. Анонимность, которую дает интернет, подчас позволяет легче выражать свои чувства без опасения наткнуться на осуждение окружающих. В офлайн можно выходить постепенно: энтузиасты группы «Бережно к себе», к примеру, иногда проводят встречи в разных городах.
Глава 4
Психиатрия и медикаментозное лечение
Как я лежала в больнице
Итак, после консультации с тремя психиатрами, два из которых посоветовали мне срочную госпитализацию, я оказалась в одной из московских психиатрических клиник. Там я почти сразу испытала облегчение. Я в буквальном смысле сбежала от проблем с ребенком и теперь могла не быть с ним постоянно, недоумевая, когда же у меня проснутся материнские чувства. Я ощущала, что оказалась в безопасности. Кроме того, мне назначили нейролептик, и я почти сразу стала снова нормально спать. И в клинике, в отличие от дома, мой сон никто не прерывал.
Я знаю, что у многих людей есть предубеждения и страхи, связанные с пребыванием в психиатрической больнице. Да, там были ограничения вроде отсутствия розеток в палатах и запрета использовать бьющуюся посуду. Да, там были пациенты с хроническими и тяжелыми психическими расстройствами. Тамошняя обстановка действительно во многом напоминала фильм «Пролетая над гнездом кукушки». Но мне на все это было наплевать. Ни до госпитализации, ни во время, ни после я не разделяла предрассудков по поводу психиатрии. Я понимала, что из ситуации, в которой оказалась я, другого выхода просто нет: мне нужны были помощь врачей и таблетки, которые они мне пропишут. Я не думаю, что этот опыт разительно отличался от пребывания в любой другой больнице, но хочу рассказать о нем подробнее.
День в женском отделении начинался около восьми утра. После подъема все должны были выйти в коридор и рассесться на лавочках плечом к плечу, чтобы померить температуру. Десять минут каждое утро ты проводишь в медитативной тишине, которую нарушают только шмыгающие носы. Рядом с тобой – женщины всех возрастов, социальных слоев, комплекций и диагнозов. В тот момент меня не покидало ощущение, будто я наблюдаю за всем этим со стороны – словно это не совсем моя жизнь. Происходящее казалось бессмысленным: не помню, чтобы за три месяца моего пребывания в больнице у кого-то обнаружили значимое изменение температуры. Но в этой традиции было что-то ритуальное, словно бы отличающее это место от любого другого.
После измерения температуры нянечки на некоторое время открывали дверь в ванную: можно было умыться или сходить в душ. В ванной и туалете в силу специфики лечебного учреждения не было не только зеркал, но и дверей. Любые гигиенические процедуры приходилось производить на глазах у других больных и персонала – давно забытое ощущение, возникавшее у людей моего поколения в школах или детских лагерях. Мое состояние было настолько потерянным, что если я и возмущалась такими условиями, то тихо, и в итоге все равно мирилась с ними. Первые несколько недель я провела в платной палате, где могла прикрыть дверь туалета и даже в одиночестве сходить в душ. Потом стало понятно, что несколько месяцев такого режима обойдутся нам слишком дорого, – в 2017 году сутки в платной палате московской больницы стоили около 1500 рублей, – и я перевелась в обычную.
Иногда в промежутке между измерением температуры и завтраком с пациентками общались врачи. Меня расспрашивали почти каждое утро: просили в подробностях описать все психические и физические аспекты самочувствия. Поначалу трудно было привыкнуть к такому вниманию и вопросам, ответы на которые не меняются изо дня в день, но через пару недель я просто приняла это как должное.
Примерно через два часа после подъема нас громким криком звали на завтрак. Столовая находилась в одном из завитков общего коридора – то есть дверей в ней тоже не было. Кашу – как и любую другую еду – подавали в жестяных мисках, есть из которых можно было только алюминиевой ложкой: никаких вилок и ножей. Как и во многих других лечебных учреждениях, там можно было питаться едой, которую приносят родственники, – хранилась она в холодильниках в подписанных пакетах.
После завтрака был прием лекарств. Все выстраивались в очередь в процедурный кабинет, каждой выдавали таблетки и микстуры в маленьких пластиковых чашечках; они были прикрыты самодельными кругляшками из картона, на которых были написаны наши фамилии. Довольно часто медсестры путали назначения: клали в чашечку слишком много или слишком мало таблеток. В этом случае нужно было идти к врачу и узнавать, изменилось ли назначение или это ошибка медсестры.
Потом мы собирались на прогулку во внутреннем дворе больницы. Весь период моего там пребывания он был завален сугробами. Пациентки сами протаптывали дорожку по периметру, чтобы ходить по ней кругами. За час сравнительно быстрым шагом можно было пройти восемь-десять кругов. Парами или группами ходить не получалось – трудно было вытоптать достаточно широкую для этого тропинку, – поэтому друг с другом на улице мы почти не общались. Врачи особенно настойчиво рекомендовали гулять больным, не склонным к суициду. Тех, у кого склонность была, на прогулку просто не пускали. Мне же для убедительности объясняли, что ходьба полезна для профилактики запоров – частого побочного явления антидепрессантов. Честно говоря, мне не очень помогало.
Я гуляла изо всех сил – во-первых, потому что старалась выполнять все предписания врачей, во-вторых, хотела разнообразить свой быт. Выходило так себе. Серый забор с красной надписью «Ты не забыт, ты жыв, певец Джо Дассен», белый снег, безнадежные черные ветки деревьев – один и тот же вытоптанный круг изо дня в день. Я слушала аудиокниги – почему-то отлично зашли «Отцы и дети» – и много думала.
Почти все время, что я лежала в больнице, там был карантин: гулять разрешали только во внутреннем дворике, а посещения родственников были запрещены. Но я нашла способ обмануть систему и сбегала за территорию через дверь в заборе, которая иногда была не заперта. Там меня ждал муж, который часто приходил во время прогулок, или кто-то из родственников.
Чтобы после прогулки нянечка открыла дверь в отделение, нужно было постучать специальной палкой в окно одной из палат. Возвращаться можно было только всем вместе – по одному не пускали. Еще один странный ритуал.
После первой прогулки (всего их было две в день) можно было почитать или просто полежать в палате. Многие вязали. Я тоже не удержалась и связала очередной шарф – потому что вязать умею только по прямой. Еще одно больничное развлечение – прогулка по коридору с обсуждением диагнозов и лечения с другими пациентами. Кроме того, в коридоре пациентки рисовали и разукрашивали книжки-раскраски.
После обеда я шла на вторую прогулку, и дальше все повторялось: измерение шагами коридора, ожидание ужина, ужин, снова коридор, прием таблеток, измерение температуры и отбой. Перед отбоем все сдавали мобильные телефоны на пост медсестры – еще одно нерушимое правило. Утром большинство пациенток забирали телефоны с поста, но некоторым их выдавали только на время звонка. Розетки, кстати, были только на посту, поэтому, чтобы зарядить гаджет в течение дня, нужно было стоять в очереди.
В больнице я много читала, хотя мне было сложно концентрироваться (один из симптомов депрессии). Иногда общалась с другими девушками: кто-то лечил депрессию, у кого-то был алкоголизм, у кого-то – еще более тяжелые диагнозы. Были те, кто буквально жил в стационаре годами: например, совсем молодая пациентка с тяжелой шизофренией. Подобрать ей такое лечение, чтобы она смогла социализироваться за пределами клиники, врачи не могли. Она всего боялась, периодически с ней случались приступы паники, и ей было очень тяжело разговаривать с кем бы то ни было, поэтому она с трудом выносила грубость медсестер, которые не находили в себе сил обращаться с ней с сочувствием. Когда они повышали голос, она полностью теряла способность отвечать на вопросы. Бо́льшую часть времени она просто лежала в кровати, повернувшись к стене. Иногда ее навещала пожилая мама.
Скажу еще пару слов о персонале. Помимо врачей, в больнице, где я лежала, работали примерно пять медсестер и около десяти нянечек, то есть по одной медсестре и две нянечки на смену, длящуюся сутки. В основном они вели себя по-доброму, заботились о нас и стремились скрасить наши будни теплым отношением. Некоторые тем не менее позволяли себе кричать, пугая и без того перепуганных женщин, и проявлять свою власть другими способами. На всю бригаду таких было человека три. Меня они не трогали, но я все время жалела, что не могу защитить от них других пациенток: в тот момент у меня было слишком мало душевных сил, поэтому в конфликты я не вмешивалась.
Поначалу я не понимала, зачем мне лежать в стационаре долго, – мне казалось, мое лечение вполне можно было проводить амбулаторно. Мне объясняли, что режим и регулярная работа с психиатрами упростят процесс выздоровления, но первый раз я все равно пролежала в клинике чуть меньше двух недель, после чего настояла на выписке. Мне показалось, что таблетки уже работают и я чувствую себя лучше.
Дома я продолжала пить антидепрессанты и нейролептики и некоторое время была уверена, что выздоравливаю. Но через несколько недель я поймала себя на том, что у меня снова появились тревога, раздражительность, плаксивость и опять пропал аппетит. А еще я снова испытывала к ребенку только страх, но никак не материнскую любовь, хотя после выписки мне казалось, что наши отношения начинают нормализовываться. Так я оказалась в больнице снова. На этот раз выписали меня только через три месяца.
Мне подобрали новые лекарства, и через несколько недель я снова почувствовала улучшения. Я стала просить мужа присылать фотографии и видео с сыном. Мне казалось, что я люблю его и хочу быть его мамой. Как только у меня появилась возможность, я отправилась в так называемый «лечебный отпуск» – проще говоря, домой на выходные. Быстро стало понятно, что о выздоровлении говорить рано: я разрыдалась от отчаяния, как только взяла сына на руки. Когда я вернулась в стационар, мне подняли дозу лекарств. Еще пару месяцев я провела в больнице, уезжая на выходные домой.
От раза к разу мне становилось все легче взаимодействовать с ребенком. Я наконец раскопала в себе любовь к сыну и желание проводить с ним время, перестала его бояться, пребывала в спокойном и ровном настроении бо́льшую часть времени и почти не плакала. Параллельно ребенок рос и становился все более сознательным – это тоже отразилось на процессе моего выздоровления. В один прекрасный весенний день меня наконец выписали. Лекарства я принимала в общей сложности полтора года.
Что важно знать о приеме лекарств
Некоторые женщины, у которых диагностирована послеродовая депрессия или тревога, с ужасом относятся к идее медикаментозного лечения. Даже если их болезнь проявляется тяжелыми симптомами; даже если они изменились так, что не узнают сами себя.
Причин страха может быть несколько: неудачный опыт приема антидепрессантов, стигматизация психиатрического лечения и всего, что с ним связано, опасения насчет побочных эффектов лекарств, боязнь осуждения и клейма «сумасшедшая». Кто-то переживает, что «под таблетками» не сможет держать себя в руках, кто-то уверен, что после приема медикаментов станет неудачником – в собственных глазах или по мнению общества.
Если вы рассуждаете так, напомните себе о двух вещах. Во-первых, вы имеете полное право чувствовать себя хорошо. Во-вторых, вам не нужно чье-то разрешение или одобрение, чтобы сделать собственный выбор в лечении болезни.
Если вы сомневаетесь, что таблетки вам помогут, прочитайте список симптомов, которые обычно уменьшаются на фоне лечения препаратами. Эти признаки заболевания имеют биологическую природу, поэтому хорошо лечатся медикаментами.
– Существенная потеря веса (больше оптимальной в послеродовом периоде).
– Суточные колебания настроения: усугубление подавленности утром и улучшение настроения в вечерние часы.
– Возбужденное состояние.
– Неспособность встать с кровати или постоянная сонливость.
– Очень заметная нерешительность (например, когда человек час выбирает, что ему надеть с утра).
– Пробуждения среди ночи, даже когда ребенок спит.
– Суицидальные мысли.
– Сильная раздражительность, неспособность контролировать эмоции.
– Панические атаки.
– Постоянство подавленного настроения: вы никогда не чувствуете себя счастливой и вообще не получаете удовольствия от жизни.
– Пугающие мысли или образы.
– Галлюцинации или бред [51].
Еще один аргумент в пользу приема лекарств: если антидепрессанты когда-то помогли вам или вашему близкому родственнику, страдавшему депрессией, велик шанс, что они сработают и у вас.
Антидепрессанты. Ликбез
Ученые связывают механизм развития депрессии со снижением концентрации медиаторов серотонина и норадреналина в синапсах нервных окончаний. Следовательно, антидепрессанты, увеличивающие концентрацию этих молекул, способствуют подавлению депрессии. Положительный эффект от антидепрессантов развивается приблизительно на вторую-четвертую неделю лечения. Чаще всего для простоты понимания это называют «накопительным эффектом», хотя на самом деле препарат не копится в организме.
Впервые американские ученые Ирвинг Зеликофф и Эдвард Робитцек обнаружили антидепрессивный эффект ипрониазида, препарата для лечения туберкулеза, в 1952 году. У пациентов, получающих ипрониазид, появлялись силы, энергичность, улучшалось настроение. Эти наблюдения послужили поводом для начала исследований. Впрочем, ипрониазид вскоре изъяли из продажи – выяснилось, что он оказывает выраженно токсичное действие на печень [52].
В 1957 году компания
Трициклические антидепрессанты, к которым относится имипрамин, неселективно (неизбирательно) блокируют обратный захват моноаминов (норадреналина, серотонина, дофамина). Этим объяснялись не только мощный антидепрессивный эффект, но и выраженные побочные действия. Сегодня ТЦА отошли на второй план. Препараты наиболее популярной на сегодняшний день группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) появились в продаже только с 1986 года. Первым был флуоксетин, более известный под торговым названием прозак [52].
Помимо СИОЗС и ТЦА, есть множество видов антидепрессантов с другим механизмом действия. Какие-то группы препаратов избирательно действуют на один медиатор, будь то норадреналин или дофамин, какие-то остаются неизбирательными. Препараты, воздействующие на норадреналиновую систему, как правило, оказывают выраженное стимулирующее действие при отсутствии или малой выраженности седативного эффекта. Если, кроме норадреналина, препарат воздействует еще и на дофамин, такие антидепрессанты применяют в лечении вяло-апатических депрессий и депрессий со сниженной мотивацией.
– Препараты неизбирательного действия, блокирующие нейрональный захват серотонина и норадреналина (трициклические антидепрессанты). К ним относятся имипрамин, амитриптилин, кломипрамин.
– Препараты, блокирующие нейрональный захват серотонина. К ним относятся флуоксетин, флювоксамин, циталопрам, эсциталопрам, пароксетин, сертралин.
– Препараты, блокирующие нейрональный захват норадреналина. К ним относятся мапротилин и ребоксетин.
– Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина и норадреналина. Среди них – дулоксетин, венлафаксин.
– Норадренергические и специфические серотонинергические антидепрессанты. Это миртазапин, миансерин.
– Селективные ингибиторы обратного захвата норадреналина и дофамина. Например, бупропион.
Механизм действия антидепрессантов до конца не ясен. СИОЗС, например, увеличивают концентрацию нейромедиатора серотонина в синапсах мозга, при этом стопроцентной корреляции между концентрацией серотонина и настроением нет. У человека в организме может быть много серотонина, но очень плохое настроение, и наоборот.
Что еще нужно знать об антидепрессантах
– Антидепрессанты улучшают самочувствие при психических расстройствах [54]. При этом они воздействуют на нейромедиаторы, которые связаны как с физическими, так и с психологическими проявлениями болезни.
– Лечение антидепрессантами – даже самыми современными – несовершенно. Только у 50 % пациентов наблюдается полная ремиссия. Частичный ответ на терапию показывают до 80 % пациентов [55].
– Эффект от приема антидепрессантов наступает не сразу. К сожалению, на то, чтобы лекарство подействовало, требуется время – как правило, от трех до пяти недель. При этом побочные эффекты могут проявиться гораздо быстрее [56].
– Эффективность антидепрессивной терапии прямо пропорциональна тяжести депрессии.
– Антидепрессантов, которые были бы официально одобрены для кормящих грудью женщин, не существует. Ученые просто не могут провести такие клинические испытания по этическим соображениям. Однако, анализируя концентрацию препаратов в грудном молоке женщин, принимавших лекарства на свой страх и риск, исследователи делают выводы о концентрациях, при которых опасных последствий для младенцев не наблюдалось. В итоге получается, что некоторые препараты в определенных дозах все же можно совмещать с кормлением грудью.
– Антидепрессанты не вызывают зависимость – в отличие от большинства снотворных и некоторых противотревожных препаратов.
– Нельзя прекращать пить антидепрессанты, как только самочувствие улучшилось. Как и антибиотики, эти препараты нужно принимать курсом. Врачи рекомендуют пить их определенное количество времени, даже если по субъективным ощущениям от болезни не осталось и следа, – это позволит избежать рецидива. Когда срок приема лекарств подойдет к концу, доктор предложит вам схему постепенного уменьшения дозировки, которая в итоге приведет к полному отказу от препарата [57].
– Антидепрессанты не придется пить всю жизнь. Всемирная организация здравоохранения рекомендует продолжать лечение антидепрессантами в течение 9–12 месяцев после того, как пациенту стало лучше [57].
– Антидепрессанты не сделают вас другим человеком и не помешают испытывать нормальные эмоции. Многие люди ошибочно полагают, что прием психотропных лекарств, в том числе антидепрессантов, негативно отразится на мозге и повлияет на самоощущение, мысли и чувства. На самом деле все наоборот: антидепрессанты возвращают пациентов к прежней жизни и помогают испытывать привычные эмоции [58].
– Побочные эффекты, как правило, развиваются в первую неделю приема лекарства. Но многие проявления со временем уменьшаются или совсем проходят [58]. По словам психиатра и научного редактора этой книги Анастасии Федоровой, побочные эффекты зависят от механизма действия препарата: у антидепрессантов неселективного действия их больше, чем у селективных. Часто пациенты, принимающие амитриптилин, сталкиваются с запорами, сонливостью, головными болями, головокружением, учащенным сердцебиением [59]. Этот препарат – по-настоящему мощный и эффективный антидепрессант, но из-за потенциального кардиотоксического действия его в последнее время стараются не назначать, особенно пациентам старшей возрастной группы. Современные СИОЗС – золофт, прозак и другие – менее опасны. Но и они могут вызвать аллергию. Еще одно распространенное побочное действие – нарушение четкости зрения. Часто у пациентов, принимающих антидепрессанты, возникают проблемы сексуального плана: аноргазмия или снижение либидо. Иногда появляется сонливость или, наоборот, перевозбуждение. Некоторые жалуются на притупление чувств.
– Если пациенту трудно переносить побочные эффекты от антидепрессанта, препарат нужно заменить. Разумеется, под наблюдением врача.
– Если первый назначенный антидепрессант не сработал, может помочь другой. Из этого вытекает другой важный принцип: если конкретный антидепрессант помог кому-то из ваших знакомых, не факт, что он подойдет и вам. Чтобы подобрать правильное медикаментозное лечение и дозировку, нужно время. Будьте готовы к тому, что это будет путь проб и ошибок.
Поделиться книгой: