Помоги проекту - поделись книгой:
Плавание вокруг всей Европы и в самом деле стало очень тяжёлым, непривычным для большинства моряков. Да и корабли ремонтировали наспех, некоторые не выдерживали. На одном линейном корабле ещё в Балтийском море открылась течь, он вернулся. Второй сел на мель в датских проливах, на выходе из Балтики в Северное море. Его сумели снять, но пришлось поставить на ремонт. Там же, в проливах, разбилось на рифах посыльное двухмачтовое судно. А фрегат «Северный Орёл» бури и штормы так расшатали, что его в Англии отдали на слом, купили у англичан новый, дали ему то же название. Среди моряков началась и какая-то эпидемия, многие болели, 380 умерли.
1-я эскадра Спиридова в феврале 1770 года дошла до западных берегов Греции. На ней находился и Орлов. Высадили десанты, и греки встретили их с восторгом, тут же восстали. Десантники вместе с ними осадили несколько турецких крепостей, а с моря их бомбардировали корабли. Крепость Наварин сдалась, и в Наваринской бухте устроили базу для нашего флота. Но дисциплина у повстанцев была отвратительной. Вслед за Наварином сдалась крепость Мизитра. Русские приказали не трогать пленных. Однако греки ненавидели турок и всех перебили. После этого другие крепости уже не соглашались сдаться, жестоко отбивались. А на помощь им двинулась султанская армия. Греческие отряды боёв с ней не выдерживали, разбегались. Осаду ещё двух крепостей пришлось снять.
2-я эскадра Эльфинстона, прибыла в мае 1770 года – 3 линейных корабля и 2 фрегата. Она направилась к восточным берегам Греции. В заливе Наполи-ди-Романья она обнаружила турецкий флот, 10 линейных кораблей и 6 фрегатов. Но Эльфинстон был горячим, задиристым, и бросился в атаку. А турки оценили по-своему. Если атакует, значит сильнее. Значит, это лишь передовой отряд, и за ним появится множество кораблей. Быстренько спрятались в глубине бухты, под защитой орудий крепости. Эльфинстон хотел атаковать даже там. Но всё же взвесил, что врагов в три раза больше. Повернул обратно в море и встретил эскадру Спиридова. Вместе возвратились, но турецкий флот уже не застали.
Орлов с несколькими кораблями оставался в Наварине. Крепость осадила вражеская армия, а от греческих повстанцев толку было мало. Тогда Орлов изменил планы. Эгейское море покрывают бесчисленные греческие острова, их так и называют вместе – Архипелаг. Главнокомандующий прикинул, что именно там и надо действовать, а не в самой Греции. Повстанцев и жителей Наварина наши моряки вывезли, крепость взорвали. Корабли Орлова присоединились к двум своим эскадрам. А от греческих рыбаков узнали, что турецкий флот видели возле острова Хиос.
Взяли курс туда. В проливе между островом и берегом Малой Азии стояло 16 линейных кораблей (из них 5 огромные, по 80, 100 пушек), 6 фрегатов, 6 шебек (двухмачтовые турецкие корабли), 13 галер, 32 малых судна. Командовал ими капудан-паша Ибрагим Хусамеддин. У русских было только 9 линейных кораблей (из них лишь 1 гигант с 84 орудиями), 3 фрегата, 1 бомбардирский корабль, 17 мелких и вспомогательных судов.
Тем не менее, Орлов приказал атаковать. Утром 5 июля наш флот кильватерной колонной («в затылок» друг другу) двинулся на врага. Турки ожидали, выстроившись в две линии. Загрохотала их артиллерия. Русские сперва не отвечали, сближались молча. Лишь в упор, с 80 саженей (170 метров), хлестанули общим залпом. Первым шёл линейный корабль «Европа». Но у него повредило парусное оснащение, и он выкатился из строя.
Его место занял флагман адмирала Спиридова «Святой Евстафий». Он нацелился прямо на вражеский флагман «Реал-Мустафа», поджёг его точными попаданиями. Турки стали прыгать в море. Но и «Святой Евстафий» потерял управление, врезался в «Реал-Мустафу». Горящая турецкая мачта рухнула на наш корабль, его охватил пожар. Прозвучала команда спасаться. Спиридов и ещё несколько человек успели сесть в шлюпки, другим не удалось. Огонь проник в крюйт-камеру (пороховой склад на корабле). «Святой Евстафий» и «Реал-Мустафа» взорвались.
В общем-то обе стороны потеряли по одному кораблю. Силы турок были больше, для них это меньше значило. Но русские продолжали наседать, а неприятелей гибель флагмана вогнала в панику. Они стали выходить из боя, укрываться в Чесменской бухте, под прикрытием береговых батарей. Сгрудились там и об атаках уже не думали – только бы им отсидеться. Орлов со своими адмиралами и капитанами увидели это, посоветовались и решили – бить врага в бухте!
Четыре небольших судна переоборудовали в брандеры. Так называют корабли, которыми специально жертвуют, чтобы поджечь вражеские. Их загрузили порохом, горючими материалами. 6 июля несколько наших кораблей начали пристрелку по туркам, пытались достать их, уточняя расстояние. В полночь 7 июля на позиции вышли 4 линейных корабля, 2 фрегата и бомбардирский корабль, открыли шквальный огонь. От попаданий 2 неприятельских корабля загорелись, турки их тушили. А в половине второго ночи вперёд ринулись брандеры.
Одним командовал англичанин Дугдаль. У него нервы не выдержали. Моряки подожгли брандер, когда он был ещё далеко от вражеских судов. Сами покинули его на шлюпке, а турки расстреляли горящий кораблик. Второй брандер, капитана Мекензи, сел на мель. На третьем князь Гагарин рассчитал направление ветра, поджёг брандер и пустил, чтобы его несло на турок. Но куда его на самом деле понесло, так и не поняли. Только на четвёртом лейтенант Ильин действовал наверняка. Сквозь жесточайший огонь подошёл вплотную к большому кораблю. Сцепился с ним бортами, поджёг брандер, прыгнули с матросами в шлюпку и отчалили подальше. Взрыв разнёс неприятельское судно. Горящие обломки посыпались вокруг. А турецкие корабли стояли в куче, тоже стали загораться и взрываться. Всю бухту охватил огромный пожар. Турки в ужасе прыгали в воду. Наши моряки сумели взять на буксир и вывести вражеский линейный корабль «Родос», 5 галер. Остальной султанский флот погиб.
А русский флот такой грандиозной победы ещё не знал. Екатерина II высоко её оценила. Алексею Орлову она повелела носить фамилию Орлов-Чесменский. Офицеров наградила орденами, повысила в чинах. А для всех участников сражения изготовили особую медаль. На ней изобразили горящий турецкий флот и всего лишь одно слово – «БЫЛ».
Глава 17. Как Крым стал русским
В тот же день, когда произошло Чесменское сражение, армия фельдмаршала Румянцева разгромила крымскую орду на реке Ларге. А через несколько дней разнесла турецкое войско на реке Кагул. Двинулась вперёд, на Дунай.
Ну а под Воронежем, в Таврове, вице-адмирал Сенявин строил Азовскую флотилию. Императрица изучила опыт прошлых войн. Большие корабли, как при Петре, не получалось вывести из Дона. Лёгкие лодки разгоняли турецкие эскадры. Екатерина поручила Сенявину делать такие корабли, чтобы и через мели могли проходить, и бой вести. Он пробовал разные варианты. Построил даже 2 поморских коча, и у них же осадка была маленькая. Но потом придумал «новоизобретённые корабли». Что-то среднее между морскими судами и речными баржами. Плоскодонные, меньше и легче фрегатов. И на каждом 14–16 орудий. Построили 8 таких кораблей и 3 бомбардирских. В 1771 году флотилия вышла из Дона, встала в Таганроге. Здесь на «новоизобретённые корабли» установили ещё крупнокалиберные гаубицы и мортиры (орудия, стреляющие бомбами).
Когда появилась флотилия, 2-я русская армия генерала Долгорукова двинулась на Крым. Корабли прикрывали её с моря огнём, перевозили солдат, припасы. Наши войска взяли Перекоп, ворвались на полуостров. Азовская флотилия подошла к крепости Еникале возле Керчи, открыла бомбардировку. Гарнизон бросил её, погрузился на суда и уплыл в Турцию. Керчь заняли, и Сенявин перевёл всю флотилию сюда. И на этот раз русские войска из Крыма не уходили. Всё необходимое им стали подвозить через Керчь по морю.
А запорожцам Екатерина приказала перевести половину их флотилии на Дунай. Плаванию она придавала очень большое значение. Назначила награды, 1000 рублей экипажу первой лодки, 500–второй, по 300 рублей на остальные. Отправились 19 «дубов», 988 казаков полковника Седловского. По указанию царицы на каждую лодку взяли писаря, составляли описание берегов, глубин. По дороге заметили и разбили турецкую эскадру, взяли абордажем 8 галер с 26 пушками.
На Дунае к казачьему отряду добавили суда, захваченные у врагов войсками Румянцева. Была создана Дунайская флотилия капитана I ранга Нагаткина. Турки на этой реке считали себя хозяевами, плавали спокойно. Теперь всё, отплавались. Их суда брали в плен, топили. Прервали сообщение между турецкими крепостями по Дунаю и стали брать их одну за другой.
Тем временем Суворов разгромил поляков с французами. Россия договорилась с Австрией и Пруссией, вместе заставили Польшу мириться, отобрали у неё часть областей. Турция после всех поражений тоже согласилась на переговоры. Но Екатерина решила раз и навсегда покончить с татарскими набегами. Потребовала от султана отказаться от власти над Крымским ханством. Турки отвергли это наотрез, стали воевать дальше.
Но наш флот оставался в Средиземном и Эгейском морях. После Чесменской битвы горячий Эльфинстон вообще предлагал идти на Константинополь и бомбардировать его из всех пушек. Однако Орлов такой вариант отверг. Ведь морские пути к Константинополю лежат через узкие проливы. Из Чёрного моря через Босфор, из Эгейского через Дарданеллы. Влезешь туда, а выберешься ли обратно? Орлов выбрал план более надёжный. Своими кораблями блокировал Дарданеллы. Закрыл главную морскую дорогу, по которой в турецкую столицу везли войска, товары, продукты.
В Эгейском море наши моряки стали полными хозяевами. 27 греческих островов объявили, что переходят в подданство Екатерины II. Их так и назвали «Архипелагским великим княжеством». Русская императрица даже распорядилась устроить на острове Наксос училище для детей. С Балтийского моря прибыли ещё две эскадры. Присоединялись и местные моряки, рыбаки на своих судёнышках. Хотя у султана ещё остались отряды кораблей в разных портах. Турки стали собирать их.
С Адриатического моря к Константинополю направились 9 фрегатов, 16 шебек и 22 мелких судна. Они остановились у берегов Греции в Патрасском заливе, ждали другие отряды. Но их обнаружила эскадра капитана 1 ранга Коняева. У него было 2 линейных корабля, 2 фрегата, 2 небольших судна. Орудий в 3 раза меньше, чем у турок. Но он скомандовал атаку. Врезались в неприятельскую эскадру, смешали её. Загнали к берегу. Развернулись в линию, встали на якоря и принялись уничтожать врагов точным огнём. Спаслись бегством 6 шебек, остальным кораблям пришёл конец.
На Чёрном море турки пытались всё-таки отбить Крым. Высадить десанты, поднять татар против русских. А «новоизобретённые корабли» Сенявина годились только для Азовских мелей. Они же были плоскодонными, неустойчивыми на волнах. На Чёрном море даже слабые штормы били и валяли их, расшатывали. И управлять парусами было трудно – боковой ветер норовил повернуть плоскодонный корабль, он не шёл прямо по курсу, а «рыскал» туда-сюда. Хотя других-то ещё не было.
Летом 1773 года «новоизобретённые корабли» «Таганрог» и «Корон» под командованием капитана 2 ранга Кинсбергена причалили в Балаклавской бухте исправлять повреждения. Часть матросов послали в Керчь за необходимыми материалами. Но 23 июля казачьи посты на берегу заметили турецкое судно. В Балаклаве издавна жили греки, они сочувствовали русским, и вместо недостающих матросов Кинсберген взял греческих рыбаков. Вышли в море искать неприятеля. Но турецкий корабль оказался не один, их было 4–три больших фрегата и шебека. Везли в Крым десант. На вражеской эскадре было 168 пушек, а на наших корабликах по 16. Турки превосходили в 5 раз. Ко всему прочему, «Корон» боковым ветром развернуло, он отстал.
Но Кинсберген на «Таганроге» не сбежал, шёл на неприятеля. Турки открыли огонь, стали окружать одинокое судно, чтобы захватить. Наши моряки маневрировали, уклонялись. Когда враги сближались и готовились лезть на абордаж, залпами мушкетонов разгоняли воинов, толпившихся на палубах. А из своих пушек целились по рангоуту – мачтам и парусам, нарушить управление неприятельскими кораблями. «Таганрог» дрался полтора часа, потом подоспел «Корон», вместе сражались ещё 6 часов. А выучка у наших моряков была лучше, чем у врагов. Шебека со сбитыми парусами стала неуправляемой. У одного фрегата пробили такую дыру, что стали вываливаться пушки. Второй, флагманский, подожгли. Турецкая эскадра повернула прочь.
Султан решил – чтобы высадить десанты, надо уничтожить Азовскую флотилию. У него в Константинополе ещё оставались немалые силы, 6 линейных кораблей, 9 фрегатов, больше двух десятков галер и шебек. В 1774 году к Керченскому проливу дважды приходили большие эскадры. Но Сенявин успел укрепить Керчь и Еникале, выставить береговые батареи. Выходила на бой его сборная флотилия – «новоизобретённые корабли», 2 коча, 3 фрегата, захваченных у турок. В боях врага отгоняли.
А из Эгейского Архипелага наши эскадры разгулялись по всему Средиземному морю! Совершали набеги на порты Египта. Высадили десант в Ливане и взяли Бейрут. И местные жители тоже решили перейти под покровительство России. Уже вся огромная Османская империя стала шататься! Турецкое правительство взмолилось о мире. Его подписали в июле 1774 года в селе Кючук-Кайнарджи. К России присоединялись берега Азовского моря, земли от Днепра до Буга, город Керчь и крепость Еникале в Крыму. Наша страна получала право держать флот на Чёрном море, её гражданским судам разрешалось проходить через проливы Босфор и Дарданеллы. А Крымское ханство отделялось от Османской империи, становилось независимым.
Взамен за все эти уступки туркам возвращали острова Эгейского моря, флот возвращался на родину. Многие греки уже считали себя русскими подданными, не хотели снова быть под властью султана. Их брали с собой, грузили на корабли и транспортные суда. Детское училище с острова Наксос перевели в Петербург. А области на юге, отвоёванные у турок, были пустынными степями, их назвали Новороссией. Туда и направили греков, зазывали других желающих. Генерал-губернатором юга России царица назначила графа Григория Потёмкина. Он принялся строить в Новороссии города, сёла.
Хотя турки не смирились с поражением, очень уж хотели возвратить Крым. Ханство стало отдельным, им не принадлежало, но и России тоже. Поэтому у берегов Крыма постоянно дежурила турецкая эскадра, оттуда рассылали агентов. Они собирали недовольных татарских вельмож. Недовольны были и купцы – по требованию Екатерины в ханстве запретили работорговлю. То и дело организовывали заговоры, поднимали восстания. Свергали ханов, готовых дружить с Россией, и сажали на престол верных султану. Устраивали резню христиан – и русских, и попавшихся под руку армян, греков.
Но Россия не случайно удержала за собой Керчь и Еникале. Через Керченский пролив до них было совсем близко с Кубанского берега. И Азовская флотилия стояла там. При мятежах она быстро перебрасывала в Крым наши полки. Они разгоняли толпы татар, возвращали на трон дружественного хана. После очередного восстания в Крым направили Суворова. Он разобрался, откуда организуют заговоры, – султанская эскадра по-прежнему стояла в Ахтиарской бухте.
Суворов расставил патрули следить за ней. Но турки обнаглели, в июне 1778 года обстреляли постовых казаков, одного убили. Генерал осерчал, привёл к бухте свои полки. Потребовал выдать или наказать виновных. Командующий эскадрой Хаджи-Мехмет просто отмахнулся. Он же на кораблях, русские на берегу, что они сделают? Прислал письмо с цветистыми восточными выражениями о самой наилучшей дружбе. Но Суворов приказал в самой узкой части бухты, у выхода в море, строить артиллерийские батареи. Ночью, когда турки спали.
Они пробудились и ошалели. Увидели насыпи, амбразуры для тяжёлых орудий. Хаджи-Мехмет встревоженно написал Суворову – зачем строят батареи? Но Александр Васильевич ответил ему таким же цветистым посланием – о самой наилучшей дружбе. Хаджи-Мехмет сообразил, его вот-вот могут запереть в бухте! Срочно, пока не поздно, велел сниматься с якорей и уходить. А Суворов оценил, насколько удобна Ахтиарская бухта. Целый флот разместить можно. Доложил об этом Потёмкину. Батареи, которые он строил, стали первыми сооружениями будущего Севастополя.
Но всё равно затишье в Крыму оказалось коротким. Виноват в этом был сам хан Шахин-Гирей. Хоть и дружественный к русским, он был самодуром. Грабил собственный народ, за любое недовольство кидал в тюрьмы и казнил. Этим и пользовались турки, опять организовали восстание. Шахин-Гирей, как уже привык, сбежал под защиту наших войск. Но Екатерине II надоело, когда хана из-за его собственных безобразий постоянно свергают. А русским приходится его сажать обратно на престол. Шахин-Гирею объявили – хватит! Положение у него было безвыходное, и он согласился отдать своё ханство Екатерине.
8 апреля 1783 года она подписала манифест – «ввиду беспокойных действий татар» Крымское ханство присоединяется к России. После этого и Азовская флотилия перешла из Керчи в Ахтиарскую бухту, отмеченную Суворовым. Началось строительство Севастополя. Но уже было ясно, для Чёрного моря нужны не «новоизобретённые», а настоящие корабли. Сенявин сам объехал области, отвоёванные у турок. Лучшее место, чтобы устроить судоверфь, он нашёл в низовьях Днепра. Там основали город Херсон.
Глава 18. Как родился Черноморский флот
Победы нашей страны встревожили Англию. Россия вышла на Чёрное море и даже в Средиземное. Англичане считали, что на морях должны господствовать только они. Успехам русских страшно завидовал и король Пруссии Фридрих Вильгельм. Они вместе с Францией принялись настраивать турок снова воевать, возвратить потерянные земли. Прислали им денег, лучших инструкторов, инженеров. Опять начали подталкивать против России Польшу, Швецию.
На Чёрном море уже появились русские корабли. Но единого флота ещё не было. Одна эскадра стояла в Севастополе. Пожилой Сенявин ушёл в отставку, командование принял контр-адмирал Марко Войнович. А в Херсоне было Адмиралтейство во главе с адмиралом Николаем Мордвиновым. Там строили корабли и часть из них оставили там же, охранять устье Днепра. Запорожскую Сечь после войны Екатерине II пришлось распустить. Туда же принимали всех желающих, набрался всякий сброд, и в мирное время стал просто разбойничать. Сечь заняли войсками, самые буйные разошлись кто куда, даже к туркам на службу. Но лучшие остались, как и хотела царица. Из них Потёмкин создал новое, Черноморское казачье войско.
Ну а султан со своими военачальниками, английскими и французскими советниками решили – надо начинать поскорее. Пока у них есть сильный флот, а у русских ещё нет. Захватить господство на море, перевозить по нему войска куда нужно. И первым делом наметили разгромить Херсон – главный русский город на юге с Адмиралтейством, верфями, там был и штаб Потёмкина. Недалеко от Херсона стояла мощная турецкая крепость Очаков. Там мог причалить султанский флот, перевезти туда армию. 12 августа 1787 года Османская империя объявила войну.
Потёмкин сразу разгадал, куда ударят враги. Приказал Войновичу вывести в море Севастопольскую эскадру. Напасть на турецкие порты. Если встретят их флот, атаковать во что бы то ни стало, хотя бы даже всем погибнуть. Главное – сорвать наступление на Херсон. Войнович был хорошим моряком, отличился в прошлой войне на Средиземном море. Но… целой эскадрой он никогда не командовал. И Чёрное море знал плохо. Прошлись по нему, неприятельских кораблей не заметили. А сами попали в сильнейший шторм. Эскадру раскидало. Фрегат «Крым» утонул. У линейного корабля «Мария Магдалина» сломало мачты, и его занесло прямо к проливу Босфор, в плен к туркам. Остальные вернулись в Севастополь с разными поломками. Помочь Херсону больше не могли.
Для войны на море срочно создавали гребную флотилию. Собирали лодки, баркасы. Наспех строили галеры, дубель-шлюпки. Команды составили из запорожцев атамана Сидора Белого. Екатерина зазывала и иностранных моряков, хорошо платили им. Узнав об этом, в Россию ехали отовсюду матросы, бывшие пираты, авантюристы. С казаками они хорошо нашли общий язык. А командовать обороной берегов Потёмкин назначил лучшего генерала, Суворова.
Дорога к Херсону вела через Днепровско-Бугский лиман (узкий залив). Вход в него прикрывала маленькая крепость Кинбурн. Суворов прикинул: чтобы расчистить путь на Херсон, турки постараются захватить её. Готовил крепость к сражению. Действительно, 13 сентября подошёл неприятельский флот, открыл по крепости шквальный огонь. Наши артиллеристы ответили так метко, что большой вражеский корабль взорвался.
Но турки не ушли, возобновили бомбардировку. Неподалёку стояла наша гребная флотилия. Однако ею командовал адмирал Мордвинов. Он оценил, насколько противник сильнее, и запретил вступать в бой. Молодой мичман Ломбард не выдержал. Ночью он на галере «Десна» ринулся в атаку на всю эскадру. Схитрил, зажигал на галере огонь – изображал, будто это брандер. А турки со времён Чесмы дико боялись брандеров. Переполошились, стали разворачиваться и удирать. Ломбард ещё и воспользовался этим, потопил у них одно судно. Но Мордвинов велел… арестовать смельчака, отдать под суд – за нарушение приказа. За Ломбарда заступился Суворов, и Потёмкин повысил его, произвёл в лейтенанты.
Через две недели турецкая эскадра снова нагрянула к Кинбурну, высадила 6 тысяч отборных янычар. У Суворова было всего 1700 солдат и казаков, а вражеские корабли прикрывали десант, палили из всех пушек, был ранен сам Александр Васильевич. Мордвинов опять запретил морским силам идти к Кинбурну, а Ломбард нарушил приказ. Его галера стала бросаться в атаки на эскадру, отвлекала её огонь на себя. Метко били и орудия Кинбурна, потопили четыре вражеских судна, остальные заставили отойти. А без поддержки кораблей и десант уничтожили.
Нерешительность Мордвинова возмутила не только Суворова, но и Потёмкина. Он приказал адмиралу вывести все силы к Очакову. Бомбардировать крепость, выгнать в море стоявшую около неё эскадру. Однако Мордвинов боялся рисковать кораблями. Выслал вперёд только отряд капитана 2 ранга Верёвкина, плавучую батарею и две галеры. Конечно же, на них сосредоточили огонь все пушки Очакова и турецкие суда. Видя такое, Мордвинов вообще не стал отправлять на подмогу другие корабли. Одинокую плавучую батарею турки расстреляли, сбили все паруса. С галеры на неё перескочил Ломбард, но помочь уже не успел. Неуправляемое судно выбросило на мель. На него полезли враги. Команда жестоко отбивалась. Одни погибли в рубке. Верёвкин и Ломбард с оставшимися попали в плен.
Потёмкин разгневался. Отстранил Мордвинова от командования. Во главе гребной флотилии он поставил немецкого принца Нассау-Зигена, перешедшего на русскую службу. Отчаянного авантюриста, успевшего послужить в разных армиях и флотах. К этому времени в Херсоне продолжали строить суда, собралась уже большая парусная эскадра: 5 линейных кораблей, 8 фрегатов, 18 мелких судов. Командовать ею был назначен шотландец Пол Джонс. Он вообще был корсаром. Когда американцы сбросили власть Англии, он нанялся на службу в США. Лихо захватывал целые отряды британских судов, налетал на города. Но в США его из-за молодости отказались произвести в адмиралы, он обиделся. А в России дали чин контр-адмирала, он и приехал.
На зиму турецкая эскадра ушла к себе в тёплые края. А Потёмкин решил, что больше нельзя терпеть под боком Очаков, вражескую базу. Наши войска осадили крепость. Но на помощь ей султан послал весной огромный флот под началом лучшего капудана-паши Эски-Гасана, его называли «крокодилом морских сражений». В море патрулировала дубель-шлюпка капитана 2 ранга Остен-Сакена. Она вдруг столкнулась с массой неприятельских кораблей. 56 русских моряков отстреливались из малокалиберных пушек. Уйти не смогли, их окружили. Командир велел матросам спасаться. Лишь 10 человек успели сесть в лодку и отчалить. Дубель-шлюпку зажали 4 галеры, турки полезли на абордаж. Но Остен-Сакен и его моряки взорвали крюйт-камеру. Погибли сами и все 4 галеры уничтожили.
Путь к Днепру и Херсону туркам перекрывали гребная и парусная русские флотилии. Но они стояли отдельно. Эски-Гасан сперва решил раздавить гребную. 7 июня на неё двинулась лавина мелких вражеских судов. А линейные корабли и фрегаты выстроились второй линией, прикрывали их огнём. Но и Нассау-Зиген бросил свою флотилию навстречу. Да и парусники помогли. Линейный корабль «Святой Владимир» обошёл турецкий флот, ударил во фланг (сбоку). Неприятельские суда шарахнулись от большого корабля, сбились в кучу. А Нассау-Зиген налетел на них, стал громить. Потопили 2 канонерских лодки, шебеку с десантом. Турецкий флот отхлынул назад, под защиту орудий крепости.
А Суворов встретился с Нассау-Зигеном и Полом Джонсом, договорились действовать вместе. Кинбурн стоял на Кинбурнской косе – длинном и узком полуострове. Голый и пустой кончик косы далеко уходил в море. Тайно от врагов Суворов построил там батареи, 48 тяжёлых пушек. Их оборудовали по ночам, тщательно маскировали. Моряки должны были ночью 17 июня атаковать турок и загнать на батареи. Перед этим, тоже среди ночи, Пол Джонс сам на казачьей лодке отправился на разведку. Подплыл к линейному кораблю, написал на корме «Сжечь!» – и подписался. Запорожцам удалой шотландец очень понравился. Его приняли в казаки, подарили широкие красные шаровары. Пол Джонс гордо щеголял в них, командуя на капитанском мостике.
Хотя оказалось, что в ту же ночь 17 июня «крокодил морских сражений» сам решил внезапно напасть на русских. Повёл на них все свои силы. Но столкнулся с нашими флотилиями, идущими навстречу. От неожиданности турки растерялись. А русские – нет. Дружно навалились на неприятеля, загрохотали залпы. Враги дёргались, разворачивались. Пол Джонс обещание выполнил. Два линейных корабля сожгли. Другие в полном беспорядке вернулись к Очакову.
Эски-Гасан рассудил, что надо уходить отсюда. Следующей ночью отчалил. Но именно этого ждал Суворов. Его артиллеристы на замаскированных батареях не дремали. Когда неприятельский флот двинулся мимо них, взошла полная луна. Силуэты кораблей были чётко видны. Их начали расстреливать, как в тире. Остальные турецкие суда заметались, в темноте садились на мели. Подоспела флотилия Нассау-Зигена и довершила разгром. Было уничтожено 5 линейных кораблей, 2 фрегата, 2 шебеки, 1 бомбардирский корабль и 1 галера. Ещё один линейный корабль, севший на мель, захватили. 6 тысяч турок погибло, 1800 взяли в плен.
2 фрегата и 11 мелких судов вернулись назад. Под стенами крепости они чувствовали себя в безопасности, расслабились. Но русские как раз этим воспользовались. Нассау-Зиген, Пол Джонс и казаки выбрали ночь потемнее, налетели. По юрким лодкам в темноте вражеским артиллеристам попасть было трудно. А наши моряки уже облепили турецкие суда, лезли на палубы. Рубили и разгоняли команды. 4 судна увели с собой, остальные подожгли.
Но Эски-Гасан после разгрома своего флота всё-таки вырвался в море с уцелевшими кораблями. Потёмкин послал приказ Севастопольской эскадре Войновича – преследовать их, не дать вернуться к Очакову. На поиски вышло всё, что имелось: 2 линейных корабля, 10 фрегатов, 20 вспомогательных судов. Обнаружили врагов совсем недалеко от Очакова, возле Тендровской косы. Но считали, что у Гасана только растрёпанные остатки его эскадры. А к нему успели подойти свежие подкрепления. У него было уже в несколько раз больше сил, чем у Войновича: 15 линейных кораблей, 8 фрегатов, 3 бомбардирских корабля, 20 вспомогательных судов.
Правда, заметив русские паруса, турки стали уходить, за ними погнались. Но «крокодил морских сражений» специально заманивал наших моряков подальше от своих берегов и баз. Чтобы не смогли спастись. Недалеко от устья Дуная, у острова Фидониси (сейчас он называется Змеиный) неприятели вдруг развернулись и устремились в атаку. Войнович уже понял, насколько они сильнее. Смутился, остановился. Но авангардом из линейного корабля «Святой Павел» и 4 фрегатов командовал молодой бригадир Ушаков (званием «бригадир» заменили «командор» – среднее между капитаном 1 ранга и контр-адмиралом). Он без раздумий бросился в сражение.
В ту пору линейная тактика оставалась непреложным законом. За нарушение строя в Англии даже отдавали адмиралов под суд, выгоняли со службы. По этим правилам Ушакову следовало выстроить свой корабль и фрегаты в линию, соединиться с линией остальных кораблей Войновича. Но он отбросил старую морскую науку. Одним своим отрядом врезался в строй противника и сломал его. И даже этот отряд разделил. Сам на 66-пушечном корабле «Святой Павел» обошёл флагман Эски-Гасана с одной стороны, а два фрегата направил с другой. Начали поливать его огнём справа и слева. У него обрушилась мачта. Он загорелся и повернул прочь.
Вступив в бой, Ушаков увлёк за собой и всю эскадру. Линейный корабль Войновича «Преображение Господне» схлестнулся сразу с двумя кораблями помощников Эски-Гасана, вице-адмирала и контр-адмирала. Меткими залпами поджёг их, они тоже стали уходить, тушить пожары. А «Преображение Господне» потопил подвернувшуюся ему вражескую шебеку. Другие турки увидели, что корабли их начальников подбиты и удирают, рванули за ними. Задача была выполнена. Неприятельский флот к Очакову не пропустили, прогнали. Через некоторое время крепость была взята. После этого помогать армии осталась гребная флотилия. А держать парусную возле устья Днепра больше стало не нужно. Её перевели в Севастополь. Образовался единый Черноморский флот.
Глава 19. Чисто морская война
Шведскому королю Густаву III отвалили огромные деньги и Франция, и Англия, и турки, чтобы помог султану. Король охотно брал их, строил на них корабли, набирал и обучал солдат, моряков. Но он выжидал. У русских все воинские силы ушли на юг. Оставался Балтийский флот. По количеству кораблей он был гораздо больше шведского. Но многие из них были уже старые, в море не выходили. Располагались на двух базах. В Кронштадте оставались как раз старые суда, они стали учебными. Здесь стояли и неисправные корабли, в Кронштадте были доки, ремонтные мастерские. Основное, боевое ядро флота располагалось в Ревеле (Таллине). А Екатерина II решила, как и в прошлой войне, послать эскадру в Средиземное море. Для этого отобрали лучшие, самые боеспособные корабли. В июне 1788 года они отчалили.
Именно этого ждал Густав III. Русские войска были далеко, осаждали Очаков. Флот разделился. Король объявил войну. Сам возглавил армию, из Финляндии двинулся прямо на Петербург. А там военных сил почти не было, лишь несколько полков лейб-гвардии. Царица призвала и вооружала кого только можно: отставных офицеров, мастеровых, мелких торговцев, даже создала казачий полк из ямщиков (извозчиков). Шведов остановили у крошечной крепости Нейшлот. Гарнизон из двух сотен старых солдат и инвалидов отказаться сдаться, стойко отбивался. На подмогу генерал Мусин-Пушкин привёл 14 тысяч этих самых ополченцев, собранных Екатериной. Неприятелей было 30 тысяч, но в боях их заставили отступить.
Хотя Густав не слишком расстроился. Он и не особо рассчитывал одолеть русских на суше. Его план был гораздо хитрее. Победить в чисто морской войне! Эскадра, которую послали в Средиземное море, 7 линейных кораблей, 3 фрегата и 2 брига, остановилась в Дании, но от своих оказалась отрезанной. Обратно вернуться не могла, в море шведы перехватят всеми силами. И наступление в Финляндии король начал специально. Только для того, чтобы туда ушли уже последние войска царицы. А теперь следовало ударить на Петербург с моря. Высадить десанты и захватить русскую столицу!
В Финляндии ещё шли бои, а в Финский залив вошла эскадра под командованием брата короля, Карла Зюдерманландского, 15 линейных кораблей и 13 фрегатов. Следом вдоль берега двинулась гребная флотилия адмирала Эренсверда – лёгкие фрегаты, канонерские лодки, галеры, транспорты с десантом. Но и командующий Балтийским флотом адмирал Грейг узнал о появлении неприятелей. Вывел в море всё, что сумел, – 17 линейных кораблей. 6 июля он встретил эскадру Карла Зюдерманлдандского возле острова Гогланд. Ветер был очень слабый, а часть наших судов с разными неисправностями плохо управлялись. Они далеко отстали. У Грейга оказалось лишь 7 кораблей против всех вражеских. Но он атаковал. Пристроился параллельно к шведской эскадре. Поливали друг друга залпами. А ветер совсем стих. Всё застлали сплошные клубы порохового дыма.
Корабли не видели друг друга и сигналы командиров, потеряли строй. Но шведские артиллеристы палили наугад. А Грейг на 108-пушечном линейном корабле «Ростислав» подошёл вплотную к вражескому флагману «Густав III». Так отделал его, что неприятели спустили шлюпки, утащили корабль на буксире. «Ростиславу» тоже крепко досталось, но он сблизился с кораблём шведского вице-адмирала. Долбил его ядрами и картечью, пока тот не спустил флаг. Это означает – сдаюсь. Хотя и у русских в сплошном дыму корабль «Владислав» очутился среди вражеских. Его расстреляли с нескольких сторон и захватили. Так и разошлись. Наши увели корабль вице-адмирала, шведы – пленный «Владислав». Но их план прорыва на Петербург был сорван.
Русские лёгкие корабли вышли на крейсерские операции. Особенно отличился маленький бриг «Меркурий» лейтенанта Романа Кроуна. Его считали чудаком. По морской традиции женщинам на военном корабле находиться нельзя – это даже считалось плохой приметой. Но жена Кроуна Марта была с ним во всех плаваниях. А его 22-пушечный бриг в одиночку смело разгуливал по морю. За лето и осень 1788 года он захватил 29 шведских судов. Следующей весной Кроун придумал замаскировать свой бриг под купеческое судно. Палубу запачкали, паруса висели небрежно, орудийные порты затянули мешковиной, тряпками. Совсем рядом со Швецией «Меркурий» встретил неприятельский 12-пушечный бриг. Его атаковали и взяли на абордаж.
А от иностранных моряков Кроун узнал, что у берегов Норвегии стоит шведский 44-пушечный «Венус». Караулит и перехватывает русские суда, идущие из Архангельска. «Меркурий» направился к нему. Под видом купеческого судна спокойно приблизился, встал на якорь. Ветер улёгся, наступил полный штиль. Но среди ночи «Меркурий» на вёслах подгрёб к «Венусу». Зашли с кормы, там у фрегата стояло лишь несколько лёгких пушек. А бриг развернулся бортом и шарахнул по нему своими крупнокалиберными карронадами. В бою участвовала и Марта Кроун, перевязывала раненых. Их на русском корабле было всего 6 и 4 убитых. А шведов 2 часа поливали картечью и ядрами. Разгоняли от пушек, не давая стрелять. Наконец, фрегат сдался. За этот подвиг императрица из лейтенантов произвела Кроуна сразу в капитаны 2 ранга, назначила командиром захваченного фрегата и наградила орденом Святого Георгия. А его жену – высшим женским орденом Святой Екатерины.
Тем временем с южного фронта перебрасывали в Петербург войска. Оттуда вызвали и Нассау-Зигена с отрядом морских офицеров. Он возглавил и стал готовить к боям гребную флотилию из мелких судов. Грейг заболел тифом и умер. Командовать Балтийским флотом царица поставила героя полярных экспедиций Чичагова. Поручила ему возвратить эскадру контр-адмирала Козлянинова, отрезанную от своих в Дании. Шведы через своих шпионов в Копенгагене следили за ней. Узнали, когда она должна отчалить. Карл Зюдерманландский вывел на перехват все силы – 21 линейный корабль, 8 тяжёлых фрегатов.
Но и Чичагов вышел встречать эскадру с 20 линейными кораблями. Неприятели даже не успели отойти от своих берегов. Встретили русских возле острова Эланд, с обеих сторон загрохотали орудия. Силы шведов были больше, но Чичагов не позволял им навалиться на русских. Маневрировал, держался на расстоянии. 6 часов обменивались залпами. Три шведских корабля подбили, их увели на буксирах. Остальные отошли. Но и Чичагов не погнался за ними. Дождался, когда к нему подойдёт эскадра Козлянинова, и тогда уж шведы не осмелились больше атаковать. Русские спокойно вернулись домой.
А Нассау-Зиген, собрав 86 лёгких судов, галер и лодок, двинулся на неприятельскую гребную флотилию Эренсверда. Когда шведский флот не сумел прорваться к Петербургу, она так и стояла возле границы. Совершала вылазки. То и дело в шхерах разыгрывались бои между вражескими и русскими мелкими корабликами. Узнав о приближении нашей флотилии, неприятели забили тревогу. Укрылись между несколькими островами Финского залива, в проливе Рочесальм. Путь по проливу перегородили, затопили на фарватере три собственных судна, чтобы русские не могли к ним пройти.
Бесшабашного Нассау-Зигена это не остановило. Он разделил свои силы на два отряда и в ночь 13 августа 1799 года ринулся в бой. Южный отряд отвлекал шведов. Побольше шумел, стрелял. И враги сгрудились там, палили вовсю. Но главным был северный отряд. Там команды матросов и офицеров на шлюпках расчищали проход. Ныряли с топорами в воду, рубили мачты и снасти затопленных шведских судов. Работа была труднейшая, под обстрелом. Но за пять часов дорогу расчистили. Наши суда ринулись в Рочесальм. Били картечью в упор, лезли на абордаж. Захватили или уничтожили лёгких 5 фрегатов, 2 галеры, 10 канонерских лодок, все 23 транспорта. Лишь 9 вражеских судов сумели сбежать.
Но Густав III так и не угомонился. Англия и Пруссия отвалили ему ещё золота, чтобы только не бросал турок одних, не заключал мир. Основной флот Карла Зюдерманландского уцелел. А мелкие гребные суда было не долго понастроить новые. Шведы решили повторить прорыв на Петербург. А для начала уничтожить Ревельскую эскадру, стоявшую отдельно. Там было 10 линейных кораблей, 5 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и 7 мелких судов. Вдруг с моря примчалось дозорное судно. Чичагову доложили – идёт весь шведский флот! 22 линейных корабля, 4 фрегата и ещё всякая мелочь.
Чичагов срочно перестроил эскадру. В первой линии поставил на якорях линейные корабли и тяжёлый фрегат, остальные укрыл за ними. А Карл Зюдерманландский приказал построиться в длинную кильватерную колонну. Идти мимо русских и непрерывно расстреливать их. Потом развернуться и ещё раз пройти. И так – пока не покончат со всей нашей эскадрой. Однако волны качали шведские корабли, мешали целиться. А русские стояли на якорях. Били точно. И не шведы стали их расстреливать, а они шведов. Вражескому флагману «Густаву III» сбили мачты, паруса. Его понесло к берегу, и его изрешетили в упор. Неприятели едва сумели утащить его на буксире. Другой корабль не сумели. Его тоже отнесло к нашей эскадре, под ураганным обстрелом он сдался. Шведы стали разворачиваться, отступать. Но повреждённые корабли плохо слушались управления, два сели на мель. Один враги кое-как сняли, для этого сбросили с него в море 42 пушки. Второй не смогли снять и сожгли.
В общем, вместо разгрома русской эскадры сами потеряли 2 линейных корабля, 520 пленных, 132 убитых и раненых. А у нас урон был очень маленький, 8 убитых и 27 раненых. Когда Чичагов приехал в Петербург, Екатерина II расхвалила его, стала расспрашивать о сражении. Он начал рассказывать и так увлёкся, будто он на палубе корабля. Вместе с командами стал сыпать… отборные ругательства. Придворные дамы аж рты открыли. Адмирал спохватился, смутился. Стал просить прощения. Но царица сделала вид, будто не поняла его слов: «Ничего, Василий Яковлевич, продолжайте. Я ваших морских терминов не разумею».
Но на самом-то деле Густав III только ещё готовил свой главный удар. На поражение брата он махнул рукой. Не получилось покончить с Ревельской эскадрой – ну и ладно! Будем стремительно прорываться на Петербург мимо неё! Гребную флотилию возглавил он сам, собрал больше 300 судов. Русский передовой гребной отряд капитана 1 ранга Слизова стоял в бухте Фридрихсгам. Неожиданно на него обрушился король с массой лёгких кораблей. Потопил и сжёг 26 галер и канонерских лодок. Без всяких задержек ринулся дальше, к крепости Выборг – уже совсем близко от Петербурга. Но в крепости гарнизон нёс службу отлично. Встретил огнём, высадить десанты не давал.
А в это же время флот Карла Зюдерманландского рванулся к Петербургу по морю мимо Ревеля – 22 линейных корабля и 12 фрегатов. Впереди был ещё Кронштадт. Но там же были учебные и неисправные корабли. Шведы надеялись запросто разметать их или тоже проскочить мимо. Хотя командующий Кронштадтской эскадрой вице-адмирал Круз как раз в эти дни устроил учебные стрельбы. В море вышли 17 линейных кораблей и 12 фрегатов. Они не растерялись. Сразу развернулись к бою у Красной Горки. Шведы атаковали два дня, их в перестрелках отбрасывали. А узнали – с запада идёт Ревельская эскадра Чичагова.
Тут уж Карл Зюдерманландский всполошился – сейчас зажмут с двух сторон! Спешно повернул в Выборгский залив к своему королю. Вместе с ним собрались огромные силы, почти 400 судов, 3 тысячи орудий, 30 тысяч матросов и солдат. Но ведь с моря надвигались две русских эскадры. Решили отступить к своим берегам. Мешал ветер, не давал вывести из залива парусники. А дождаться попутного не позволил Чичагов. Вход в Выборгский залив перегораживают несколько островов, между ними только два прохода в море. Чичагов перекрыл их своими кораблями. На помощь подошли и лёгкие галеры Нассау-Зигена. Шведов заперли в заливе. Они дёргались, пробовали атаковать. Но их не выпускали.
Могли бы и совсем уничтожить, ещё и короля в плен взять. Если бы действовали смело, как Орлов в Чесменской бухте. Здесь-то у русских даже лучше положение было. Берега свои, на них своя крепость, свои батареи. Но Чичагов был слишком осторожным. Он рассудил: а зачем вообще рисковать, потери нести? Враги никуда не денутся. Посидят и рано или поздно сдадутся. У них и впрямь кончались пресная вода, продукты. Но горячему Густаву III никак не хотелось в плен. Он приказал прорываться любой ценой.
В ночь на 3 июля 1790 года шведские бомбардирские корабли начали отвлекать русских в одном из проходов – палили по нашим кораблям, береговым батареям. А рано утром все силы врага устремились во второй проход. В сплошном рёве орудий, под дождём снарядов они сбились в кучу на узком фарватере, пошла неразбериха. Шведы хотели использовать против русских брандер. Но в суматохе подожгли его слишком рано, он взорвал свой линейный корабль и фрегат. В дыму от этих взрывов и пушек другой линейный корабль потерял направление, влез в русский строй, и его взяли абордажем.
Всего у шведов погибли или были захвачены 7 линейных кораблей, 3 фрегата, 57 малых судов. Были убиты и ранены около 7 тысяч человек (у русских в сражении полегло 117 матросов и офицеров, 164 получили ранения). Но неприятели своей массой всё-таки проломили наше оцепление, выплеснулись из залива. В море они разделились. Парусная эскадра раненого Карла Зюдерманландского уносила ноги в свои порты. Гребная флотилия короля поспешила укрыться поближе, в заливе Роченсальм.
Наш флот тоже разделился. Чичагов с флотом двинулся за вражескими парусниками. Но он опять осторожничал. Догнать и добить неприятеля не пытался. Отличился только капитан Кроун, он так и командовал 44-пушечным фрегатом «Венус». На второй день погони он настиг вражеский 62-пушечный линейный корабль «Ретвизан». Храбро подошёл бортом к борту. После нескольких залпов в упор скомандовал абордаж, и корабль стал русской добычей.
А Нассау-Зиген с гребной флотилией устремился за галерами и канонерками короля. Но он-то, в отличие от Чичагова, был чересчур решительным. Ещё года не прошло, как он уничтожил шведскую флотилию в том же самом месте, в Роченсальмском проливе. Теперь там собралось 176 неприятельских судов. Нассау-Зиген прикинул, что враги ещё в шоке от сражения под Выборгом. Вот и надо бить их, пока не опомнились. Русская флотилия подошла к Рочесальму, и сразу же, следующим утром, Нассау-Зиген бросил 145 судов в атаку. Без подготовки, без разведки.
Это было грубейшей ошибкой. Шведы за год укрепили Роченсальм, поставили береговые батареи. А Густав ждал нападения, построил суда на якорях. Вдобавок ко всему дул сильный ветер, разыгрались волны. Наши моряки не могли как следует целиться. Вражеские береговые батареи и канонерки с тяжёлыми орудиями расстреливали галеры. Те повернули назад. Поломали строй шедших за ними шебек и лёгких фрегатов. Все перемешались в кучу. Лёгкие суда сталкивало между собой волнами, переворачивало. А враги принялись их громить. Уничтожили 64 судна. Погибло и попало в плен более 7 тысяч наших моряков.
Но Густав III после разгрома под Выборгом уже и сам понял – войну надо немедленно кончать. И с мечтами о господстве на Балтийском море Швеции придётся распрощаться. А легкомыслие Нассау-Зигена вдруг подарило королю победу. Значит, замириться можно было не позорно! Как бы даже красиво, на равных. Сразу же, пока русские снова не побили его, король предложил переговоры. Екатерина согласилась – вести две войны одновременно было слишком трудно. Швеция признала прежние договоры, обещала не задевать нашу страну. Но и царица после поражения под Роченсальмом не стала требовать никаких новых земель. Границы остались прежними.
Глава 20. Адмирал Ушаков
В России в одни и те же годы появились два непобедимых военачальника. В армии – Александр Васильевич Суворов. На флоте – Фёдор Фёдорович Ушаков. Хотя вырос он далеко от моря, в селе Бурнаково под Рыбинском. Его родители были мелкими дворянами, не богатыми и не знатными. Семья никогда не имела отношения к морю. Выделялась только горячей верой в Бога. Дядя Фёдора, Иван Ушаков, был блестящим гвардейским офицером в столице, и вдруг вообще ушёл в монахи. При пострижении получил новое имя, Фёдор. Он строил Санаксарский монастырь в лесах Поволжья, стал настоятелем. Позже Церковь признала его святым, Фёдором Санаксарским.
Его племянник Фёдор рос очень смелым, выносливым. Мальчишкой он вдвоём с деревенским старостой ходил на охоту на медведя. А когда исполнилось 16 лет, попросил у родителей, чтобы его отдали в Морской кадетский корпус. Это было одно из лучших учебных заведений. Правда, гардемарины славились и буйными шалостями, гулянками. Но Фёдора удерживало его православное воспитание. Он сторонился сомнительных забав. Целиком отдавал себя учёбе. Кадетский корпус он закончил блестяще, стал мичманом.
Его отличную подготовку оценил контр-адмирал Сенявин. Как раз начиналась прошлая война с турками, царица послала Сенявина строить Азовскую флотилию, и он сам выбрал в помощь четверых лучших молодых офицеров, в том числе Ушакова. Там Фёдор Фёдорович командовал сперва мелкими кораблями, потом «новоизобретёнными». Вроде бы не совершил ничего выдающегося. Но Сенявин считал его великолепным моряком, рассказал о нём царице. После войны она вызвала лейтенанта Ушакова, назначила в ту самую купеческую компанию для торговли с Италией, где участвовала сама Екатерина. Дала ему особое задание.
Ушаков поехал в Италию и получил там под командование 26-пушечный фрегат «Святой Павел». Должен был под видом гражданского судна провести его в Чёрное море. Через проливы Дарданеллы и Босфор, мимо Константинополя, – а по дороге разведать, какие там укрепления. Если всё получится, таким же способом можно было послать на Чёрное море другие корабли. Но не удалось. Турки раскусили хитрость. Хотя фрегат шёл под торговым флагом, объявили – нет, это военный корабль. Через проливы его не пропустили.
Тем не менее, Екатерина осталась довольна, как действовал Ушаков. Произвела его в капитаны 2 ранга, назначила командиром своей личной яхты. Это была высочайшая честь. Для многих – просто мечта! Быть при дворе, на глазах у царицы, получать награды. Но не для Ушакова. Такая служба была не для него. Он сразу стал проситься на боевые корабли, и государыня согласилась, перевела командовать линейным кораблём.
А на юге Сенявин начинал создавать Черноморский флот. Попросил, чтобы Фёдора Фёдоровича отправили к нему, строить корабли. В 1783 году Ушаков прибыл в Херсон. Даже города ещё не было, его тоже строили. Но сперва пришлось сразиться с врагом невидимым и жутким. На юге разразилась эпидемия чумы. Лекарств от неё не было. Почти все заразившиеся умирали. Однако Фёдор Фёдорович не пришёл в ужас, не уехал. Он остался со своей командой рабочих и матросов, переселил их из городских бараков и землянок в открытую степь. В шалаши, в палатки. Любые контакты с посторонними запретил, выставил для этого посты. Сам следил за чистотой – чтобы подчинённые регулярно мылись, стирали одежду, постели.
Если у кого-то зпмечали признаки болезни, его отселяли в карантин. А тех, кто жил и работал с ним, – в отдельные шалаши. На расстоянии от остальных. Эти меры дали хорошие результаты. В команде Ушакова эпидемия прекратилась на 4 месяца раньше, чем в других местах, и потери от чумы были самыми низкими. И не за бои, а за подвиг спасения людей он заслужил свой первый орден, Святого Владимира IV степени, стал капитаном 1 ранга. В 1785 году Ушаков принял под командование 66-пушечный линейный корабль «Святой Павел», который сам же построил, привёл его в Севастополь.
Мы уже рассказывали, как в начале новой войны с турками эскадру Войновича разбила буря. Ушаков не послушался сигналов командующего, повернул в другую сторону. В Севастополь его корабль возвратился благополучно, поломок было мало. Войнович нажаловался Потёмкину, тот вызвал Фёдора Фёдоровича, сердито спросил, почему он не выполнил приказы. Ушаков ответил: но я же сделал правильно. Потёмкину это понравилось. Он представил моряка к повышению в звании. В сражении у Фидониси эскадра Войновича победила, и сам он дрался прекрасно. Но Потёмкин узнал – начал-то атаку Ушаков. Его произвели в контр-адмиралы.
Поделиться книгой: