В недрах ангелы не живут

Неприятная резь от шевеления гистамин заставила согнуться и выдать стон.

Вдруг легким ударом головы мне в подбородок саламандра повалила на себя и скатила на пол, затем передней лапой ступила мне на грудь, хвост возложила на ноги, зубами, как ножом, разрезала набедренную повязку и запустила свой раздвоенный язык. Не успела я сообразить, что можно предпринять, как она извлекла одного гистамина, обкрутив его витками языка. Я не стала ей мешать делать мне аборт, тем более чужеродных эмбрионов, плюс – это было ну очень приятно. Вытащив последнего, она принялась за мою рану на ноге, сняв ужасными ножницами сдутый бандаж, вылизала до боли и красного цвета мое мясо, обгрызла отмершие участки кожи и плоти. И напоследок срыгнула желчью. Адская боль пронзила спинной мозг стрелой, вошла, словно зазубренный буравчик в мозжечок и… и все, далее не помню.

Очнулась снова от боли, саламандра снова лизала рану, повтор обработки желчью выдержала, сознание осталось, спрятавшись в туман. Так повторялось еще и еще в течение двух циклов. Вскоре изголодавшийся желудок больше терпеть не мог, требовал заполнения.

– Погоди, а не сгонять ли нам на ферму, подкрепиться? Старик в это время должен быть на рынке. Поедим вволю, – предложила я после того, когда заметила явные признаки залечивающейся раны.

Смело ухватила ее за шейный гребень и потащила в воду. Она нехотя поднялась и спрыгнула с карниза. Я поплыла вперед, увлекая ее за собой. Через минуту саламандра поняла, что от нее требуется, захлестнула мое запястье языком и умчалась вверх. Я, обняв ее за шею, дергая за уши, выставляла курс на ферму.

– Как вовремя!

На ферме царил погром. Семь электрических скатов с молодыми афалиями гонялись за лангустами, собирая их в сети.

– Эй! Вы случайно не ошиблись? – возникла из-за выступа, сидя на спине саламандры (блин, до чего неудобный конь, спинной гребень так и норовил разделить мои задние полушария).

– А ты попробуй останови нас, – рявкнула в ответ, не поворачивая головы, одна особь.

– Ну что ж, сами напросились.

Стукнула пятками по бокам «коня», и он сорвался с места, крутанув меня через голову в два оборота. Саламандра огненной стрелой врезалась в ската, откусив ему хвост. Разряд электричества достал и меня в ста метрах. Ящерица пискнула, но не оставила своего занятия. От удара током на афалиях сверкнула сеть заземления.

– Из богатых семей, а что творите! – возмутилась я, ведь иметь электрических скатов и сеть заземления стоило целое состояние.

– Полундра! Смываемся! – взревели обалдевшие захватчики.

Через пять минут все кончилось, четыре зарвавшиеся афалии «пешком» уносили ноги. Трое на израненных взбешенных скатах унеслись прочь в неизвестном направлении.

– Ну все, все, успокойся, – погладила ящерицу по ее судорожно дергающемуся от перенапряжения и переохлаждения телу. По ее меркам вода просто ледяная. – Они больше не вернутся, пусть плывут. Иди поешь, ты сегодня заслужила все почести.

Проглотив десяток лангустов, она заторможенно ушла в глубину, температура воды не позволяла ей находиться здесь долго, это и спасало весь водный мир от их нападений.

– Софэлл! Привет! – не сбавляя скорости, налетел на меня старик.

– И тебе не хворать, но если ты не перестанешь на меня давить, то я точно умру, – с трудом произнесла я, неокрепшие ребра заныли с новой силой. – Вся переломана, а ты обниматься.

– Что с тобой? Где? – забеспокоился фермер.

– Уже немного пришла в норму, спасибо, лекарь попался хороший.

– Это после того полета?

– После полета, хи-хи, ладно, все потом расскажу. Как ты здесь справлялся без меня? Такое стадо, плюс рынок, продажа. Короче, давай к тебе в дом, пока рана моя не вспухла, ей необходим воздух.

– Сегодня цикл какой-то особенный, лангустов разобрали мгновенно, – старик, забыв о моих болячках, принялся болтать обо всем, не сдвинувшись с места. – Возвращаясь домой, встретил сына Смотрящего городского рынка, так он мало того, что без любимого ската, так еще и дорогу уступил и поздоровался. Чудо, – удивленно развел руками старик.

– Может, ступил на путь исправления, – лукаво предположила я.

Хвост ската подозрительно свисал с камня над пропастью. Легкое движение ноги, и он медленно исчез в глубинах.

Мессия провалена

Купив новый резиновый мешок, мы с Валерионом не оставили затеи доставить кислород в Город ученым. Соорудив более надежную конструкцию воздуховода, заполнили шар немного меньшим количеством и погрузили с балластом, затем снова добавили газа.

После часа усилий, кое-где стравливая воздух, а где уменьшая груз, нависали сами, корректировали свой маршрут, чтобы было меньше вопросов от стражей. Когда сбросили балласт, мы, как пробки, всплыли в воздушном пространстве Города, в стороне от острова. К нам поспешили стражи, объяснив, что и почему, нам не пришлось долго скитаться в поисках конечного пункта назначения, и пока доплыли до острова, навстречу вышла группа ученых. Перекинувшись словами, они забрали наш шар, забыв про нас. Пришлось немного послоняться по острову в надежде, что нас не кинут. Холодный настил под ногами, перенасыщенный влагой воздух, быстро пронимал до костей. Вскоре из здания вышли солидные дяди и пригласили внутрь.

Это был предел мечтаний, побывать в самой лаборатории. Белые стены с полосами плесени испускали фосфоресцирующий свет. Везде стояли какие-то аппараты, работающие с ужасным звуком. В полу находился бассейн со скатами, они периодически подплывали к металлическому стержню, торчащему из потолка, и производили разряд, после этого из него падали личинки злобоежа, или килька, все зависело от силы разряда.

– Хитро, и уговаривать не надо, – усмехнулся старик.

– Смотри! Огонь! Настоящий огонь, – воскликнула я и подошла поближе.

Жаром обдало тело, рабочий вынул из печи чашу, вылил расплавленный металл в форму на столе, затем охладил водой. Постучал по форме, разделил на две половинки и вынул серебристый остов арбалета. Я была просто в шоке, так просто смотреть на конечный результат, вспоминая, как сама пробовала добывать руду. Когда при ударе киркой от отдачи взлетаешь на добрых три метра, приходится забивать клинья в расщелины и привязываться к ним для уменьшения реактивной тяги. И так то взлет, то падение, одновременно умудряешься глотнуть кислорода, а он от такой физической нагрузки расходуется очень быстро, порой не хватает одной медузы. Далее сбор руды, а если на склоне, то внизу второй афалий ловит ее в мешки, и начинает тонуть под весом, ты бросаешь кирку и на помощь. Вдвоем кое-как прилаживаешь руду в нишах, потом приплывают скаты и увозят в Город.

– Меня зовут Клавдий, Верховный Жрец лаборатории, – вывел из оцепенения нас подошедший афалий. – Мы провели анализ вашего воздуха, это непостижимо! Примесь составила 0.01%, и та, видно, попала от вашей жизнедеятельности внутри меха.

– Мы никак не могли придумать, как его туда втолкнуть, пришлось внутрь заползать, – извиняясь, произнесла я.

– Это великолепный газ. Есть ли у вас еще? Мы могли бы договориться о цене. Мы выдадим вам все необходимое, насос, стерильные меха, если вы продлите поставки газа. Что вы хотите взамен?

– Одного ската для моего компаньона и пропуск на пребывание на острове, – высказал заранее подготовленную речь Валерион.

– Хорошо, я вижу, вы не знаете цену своего товара. Мы предоставим вам ската и место на острове для проживания на двоих и одежды. У нас здесь, как вы уже ощутили, довольно зябко. Вы, со своей стороны, обязуетесь регулярно поставлять шары. Если поставка прервется, мы аннулируем договор, ската, возможно, оставим, все зависит, сколько успеете доставить, – взглянув на меня, добавил. – Вам мы оставим постоянное место жительство. Тебе в твоем теле и так чудом удалось долго задержаться на этом свете. Сколько раз приходилось спасать вашего брата, когда работал в жандармерии, доживаете до подросткового возраста и…

– Мы согласны, – хором вырвалось из груди.

– Тогда ждем следующий шар к концу пятого цикла, не позже. Это не очень далеко? – уточнил он, затем повернул голову, крикнул в коридор. – Михлк, принеси ключи от моего дома, пусть гость расположится пока у меня.

– Нет, пока Твердь повернется, пройдет много циклов, мы можем доставлять почти каждый цикл, чтоб хватило наперед, – ответил Валерион. – А почему вы не интересуетесь, как мы достаем чистейший кислород? – вдруг спросил старик. – Проще же самому добывать, чем покупать, тем более, если это очень дорого.

– Я хотел этот вопрос задать вам через пару рейсов, когда вы получили бы солидную сумму, деньги лишними не бывают. И слежку за вами мы устраивать не будем, не в наших правилах обманывать. У нас был один афалий, привозил пару раз похожий кислород, но источник у него быстро закончился. Так что я не думаю, что сотрудничество продлится долго.

– Извините, – смущенно произнесла я, когда рыжей саламандрой сверкнула искра желания в глазах жреца. – Мне не надо постоянного проживания, я уже взрослый афалия и привык к выживанию. У нас есть ферма по разведению лангустов, и за ними нужен уход, Валерион один не справится, а мне здесь делать нечего.

– Но безопасность превыше всего, да неужели вам не хочется осмотреть лабораторию, процессы обработки металлов, Город? – удивленно посмотрел на меня Верховный. – По желанию можете пройти медкомиссию, чтобы выяснить ваши патологические изменения тела. Сейчас у нас медицина шагнула далеко вперед, многие делают операции по коррекции внешности. Для вас мы сделаем это бесплатно, это будет вершина мастерства. Я еще раз честно повторюсь, ваш внешний облик нами не изучен, вы с завидной регулярностью поступали из Лона, но по истечении тысячи циклов исчезали, а на моем веку, когда медицина окрепла, афалии просто перестали вас брать на воспитание. Извините, но кому нужны вы, когда, не повзрослев достаточно, уходили в глубины к рыжим бестиям.

– Видно, общество афалий не способно было нас защитить, – с укором произнесла я, глядя ему в глаза.

– Возможно, но до сих пор афалии старались сами выжить в этом диком мире, средь злобных саламандр и злобоежей, – виновато произнес Клавдий. – В природе выживает сильнейший…

– А мы слабый элемент этой структуры, – зло подступало к горлу, но я пока сдерживала его, чтобы не наговорить глупостей. – Ну что ж, пробуйте и далее выживать, посмотрим, что у вас получится, когда Лоно уже не выдает мальков. Может, стоило ценить каждого из нас, глядишь, и Юпитер был бы благосклонен также к вам.

– Нам пора на отдых, цикл на исходе, а мы еще и не дремали, – резко встрял в разговор Валерион.

– Так я и предлагаю вам остаться здесь, отдохнете, подкрепитесь и решите, что дальше делать, – не сдавался жрец. – Город вас ждет, Михлк ознакомит с лабораторией.

– Нет, мы плывем к себе, – снова резко оборвал разговор фермер. – У нас лангусты скоро разбегаться начнут.

– Мы постепенно сами обследуем его, если будет доступ на его территорию. А что до безопасности, так по мне лучше быть одному, здесь вы меня съедите заживо взглядами, а на просторах проще, там ясно, где и кто враг. И чтобы вы за меня не волновались, выдайте нам помповое ружье.

– Как считаете нужным, потом так потом. Что до оружия, то им не разбрасываются, это очень серьёзно, пусть Валерион подаст прошение, и ему, как фермеру, выделят.

– Как мы воспитываем своих детей, относимся к ним, так и Бог относиться к нам, – крикнула я напоследок Клавдию.

. . .

– Я вот никак не могу взять в голову, почему ты отказался от места на острове? – спросил старик, сверля меня пытливым взглядом.

– Есть основания для беспокойства. Они здесь все неправильные, как и их взгляды, а я здесь прокаженная вдвойне. Мне хорошо там, где я одна, – посмотрев на фермера, добавила: – правда есть одно исключение – это ты, я чувствую себя твоим воспитанником, с самого детства.

– Погоди, я от тебя неоднократно слышу глаголы, заканчивающиеся на «а», как-то странно для афалий, это обращение к самкам, которых у афалий не бывает. А при разговоре с Клавдием ты употреблял правильные окончания?

– Все, сдаюсь, слушай меня и не перебивай, это будет очень странно, как и я сама, – замолчав, посмотрела по сторонам, добавила шепотом. – Эта Великая Тайна Мира. Я есть самка афалии.

Челюсть Валериона отвисла, получив вывих, слова утонули в горле, провалившись до заднего прохода, и вышли с шипением с другой стороны тела пузырями.

– Да, ты не ослышался, все уродцы – самки. Мы вторая ваша половина, просто она вам не нужна, вы импотенты. Когда на меня напали гистамины, они довели меня до экстаза, и я, потеряв самообладание, пропустила их вовнутрь. Если афалии нас не используют по назначению, а предпочитают себе подобных в анал, то нас с удовольствием подбирают саламандры.

Валерион уже бездыханно лежал на выделенном нам скате, еле держась за его кольцо. Глаза краснели от нехватки кислорода.

– Успокойся, это наш такой перекошенный Мир. Мы уродцы, вы импотенты, разве это не смешно, – не выдержав его позы и взгляда, зашлась от смеха.

Немного оклемавшись, фермер поддержал меня.

– Это ты так меня разыграл, – с наигранным укором произнес Валерион. – Рыжая бестия тебе в подруги.

– А что, может, и так, давай сразу нырнем в схрон, должны успеть, – хитро подмигнув старику, вспомнила, что в это время саламандра приходит за лангустом и немного нежится на мягкой душистой толстой подстилке из водорослей.

Не сбавляя скорости, мы влетели в жару глубин, проскочив мимо грота. Скат, не привыкший к нам как к новым хозяевам, вырвался. Ну и пусть, покатались, и будет. Со следующей партией его нам вернут. Вверх на ластах, словно пингвины, мы вылетели из воды и предстали перед отдыхающей рыжей бестией.

– Вот и моя подруга Андромеда. Правда, ты посылал меня одну к ней, но и сам к ней угодил, – громко рассмеявшись, я обняла ящерицу.

– Точно, ты самка! – отдышавшись от гонки и увиденного, вымолвил он. – Только великая похоть размножения может обуздать абсолютно все, что создала Природа.

Глаза Валериона округлились, и с огромным восторгом он подошел к саламандре и прикоснулся к ее ноздрям. Она нежно лизнула его руку, затем, неожиданно окрутив ее, дернула головой, и старик шлёпнулся рядом, она ловко выхватила из мешка лангуста, что остался от продажи на рынке.

– Ах, ты бестия! – восхитился он. – Сначала подлизалась, а потом можно и съесть меня.

–А-то, мы ведь самки.

Смех раздался с новой силой, ультразвуком проникая в толщи воды, распугивая стайки рыб.

– Это поистине великая тайна нашего мира… Как ты ее назвала, Архимеда?

– Нет, Андромеда. Когда я нечаянно для себя выпала в коматоз, летая на воздушном шарике, хотя кислорода было хоть отбавляй. Ну да ладно, выпала я в странный коматоз наяву, и мне пришлось бежать по палочкам, образующим канатную дорогу. Я бежала, перепрыгивая с одной на другую, а они пересекались, путались в клубок, меняли направление на обратное. Главное то, что рядом со мной бежал афалий, которого я почему-то хорошо знаю, даже вроде влюблена, и звали его Андромеда. А теперь после твоих слов вроде кажется, что слышала, как его черный афалий называл Архимеда, он сидел в стороне на спруте и удивленно смотрел на нас.

Я замолчала, вспоминая прошлое.

– Архимеда, Андромеда, какая разница, если это коматоз, – перебил мои размышления фермер.

– Ну зачем ты так, – чуть не вскричала я на него. – Я упустила что-то важное, теперь мне будет трудно сосредоточиться.

– Извини, я не знал, что потеря сознания для тебя так важно.

– Ладно, проплыли, хотя я уверена, что это было наяву, и я спасла им жизнь. Это будет моя очередная головоломка к великой тайне. Да, кстати, великая тайна, что я тебе открыла, пока не полная, слушай и не перебивай, и главное, снова в обморок не впадай.

Ящерица любопытно взглянула на меня и сгребла меня хвостом.

– Как ты думаешь, почему Лоно Матери не посылает новых мальков? Правильно, не знаешь. Последний выход малька произошел чуть более пяти лет назад, и тот уродец есть Я.

Фермеру снова стало не по себе, облокотился на голову саламандре, нечаянно всунув палец в ее ноздрю. На что она отреагировала большим чихом, вывела его из оцепенения.

– Так, я просила в кому не впадать, это моя привилегия. На чем я остановилась, ах да. Выскочив из Лона, я придавила Принца, чтоб не лапал меня, то есть темнокожего стража, нашего знакомого. Я тогда не знала, что он меня ловит из колодца, чтоб дать мне медузу и снаряжение.

– Вот те раз! – не удержавшись, воскликнул старик.

– Знай наших, я сиганула в глубины, так получила первый коматоз, поэтому последствий не знаю. Потихоньку выживала, периодически теряла сознание, пока не повстречалась с тобой, но путешествие на нашем дирижабле, объятия Принца, порыв страсти, водоворот на полюсе и выброс назад, встреча с афалиями, которые сторожили Лоно, изменили мое представление о моей судьбе. Теперь вдохни и попытайся не умереть раньше времени. Мы, афалии, как и морганы, не зря их хрусталики легко приживаются к нашим глазам.

– Но они совсем не похожи на нас, – удивился старик. – Они больше похожи на кальмаров, такие …

– Я их видела, но я не это хотела сказать. Они как размножаются?

– Они имеют Матку… – старик так поперхнулся словом, что пришлось стучать по спине.

– То-то и оно, я есть Матка, а вы просто рабочие особи. Их матка заключена в пещере, чтобы с ней ничего не случилось. Наша Матка заключена в ледяном своде, куда не может проникнуть ни одно существо, холод отбивает всю охоту. Одни саламандры непрестанно снуют внизу под стражами, не допуская гибели нас – самок. Они спасают, для того чтобы их мальки-гистамины смогли развиваться в нас.

– Значит, это правда? Ты носишь гистаминов! Надо срочно в Город, там они помогут их удалить, – взъерошился фермер.

Саламандра зло зашипела на старика, клацнув зубами.

– Спокойно, все хорошо, – погладила я ее. – Никто меня не тронет. Я буду с тобой, Валерка просто сильно эмоциональный.

– У меня их нет, – ответила я фермеру. – Она сама их удалила и зализала мне рану на ноге.

– Но почему? – снова его круглые глаза заставили меня рассмеяться.

– За то, за что и тебя она приласкала и опрокинула, – за лангустов.

– Вот вы какие настоящие самки, за подарки готовы на все.

– Да, мы такие. Хитрые и привлекательные, требующие особого ухода и обращения.

– Только я вот сомневаюсь насчет тебя в роли Матки, – прищурив глаз, произнес в ответ Валерион.

– Это почему же? Слишком бешеная.