Помоги проекту - поделись книгой:
– Этого у тебя не отнять, но не главное. Главное то, что мальки к нам поступали каждый цикл. Вырастить малька до трёхкилограммового размера за семьдесят два часа никто в Мире не в состоянии.
Наступила пауза. Было слышно, как мелкие пузырьки лопаются, выходя из воды, добавляя кислороду в пещеру.
– Значит, я не Мессия, – с грустью в голосе произнесла я и плюхнулась в воду, не прихватив кислорода.
Не то камень в груди, не то сожаление огорнуло меня. С одной стороны, мне бы радоваться, что не придется придумывать способ доставки меня в Лоно, и рожать без остановки до старости, но с другой стороны, если не мы, самки, приносим детенышей, то кто? И зачем вообще мы нужны? Неужели мы и впрямь уродцы Природы, нужны для того, чтобы вынашивать чужих личинок. После последних раздумий слезы полились рекой, бороться с гравитацией не хватало желания, и я медленно, раскинув руки, опускалась в бездну.
Валерион помедлил, не знал, что ему делать, дать мне побыть одной, собраться с мыслями, раз я, так умолкнув, покинула грот. Спустя пару минут все же поплыл следом, но время ушло, и мириады микроскопических пузырьков кислорода замели мои следы. Он решил, что я уплыла на ферму.
Неотъемлемая часть моей жизни возвращаться в мой мозг не спешила.
– Коматоз! Ты где?! – закричала я, не выдержав такого экстрима.
Жара изрядно донимала, вдыхать нечего, выдерживать мучения в сознании не по мне. Пришлось притормозить. Решила, если хватит кислорода до грота, значит, судьба маяться дальше, если нет, то это поможет переходу в иной мир.
Но судьба-злодейка решила вновь поиздеваться и послала на выручку рыжую подругу. Она, оставшись одна, опустила голову в воду, высматривала себе жертву. Этот грот для нее был не просто местом отдыха, но и удобной позицией напасть на добычу. Если не сидеть в воде, то звуки дыхания, сердца, жаберных крышек не слышат окружающие существа. В этой позе она услышала мой призыв к силам небесным. Через минуту вздохнув через ее ноздри воздух вместе с соплями, я ободрилась в ту же секунду, затем оседлала подругу и унеслась в неизвестном направлении. Тело мое жгло от жары и быстроты полета, это как обливаться кипятком, но через седьмую порцию воздуха из ноздрей, б-р-р, мы выплыли на сказочное плато, которое показал мне Принц.
– Принц, ты где? – шепотом произнесла я. – С тобой так было хорошо.
На всей скорости мы влетели в коралловый лес, прошивая его как иголка с ниткой, мы петляли, изворачиваясь от перебегающих дорогу лохматых деревьев. Местами взлетая почти вертикально, нарываясь на чудо-чудное – парусники. Они были огромны, рыбы с плоским телом и широчайшими квадратными плавниками, почти прозрачными, расписанными всеми красками мира на спине и под брюхом. Они раскрывали их в опасности или когда мы внезапно налетали на них. Легкая рябь завораживала и приводила в гипнотическое состояние, но об этом я узнала потом. Уже около часа мы продолжали гонку, пока не вошли в подводный каньон, то есть в огромную полуторакилометровую шарообразную чашу: в ней кипела жизнь, жизнь рыжих бестий.
Андромеда представила меня своим соплеменникам. На особо выделяющимся уступе из скалы, где мы приземлились, под ногами оказался очень гладкий камень, на котором ближе к отвесной скале стояла гранитная статуя саламандры и прозрачная, из минерала, статуя парусника. Меня повергли в шок эти скульптуры: кто вытесал и как? Жара спала, то есть была умеренна, тело быстро адаптировалось, кислород со слизью так же составлял неотъемлемую часть моего выживания. Вокруг собрались сотни рептилий, и средь них были парусники. Пригляделась к этим странным рыбам, оказалось, это ящерицы, с меньшими конечностями и заостренной головой. Догадка повергла меня в шок, саламандры – самки, парусники – самцы, и все они обладали интеллектом, жили организованной колонией. Андромеда что-то долго пищала своим сородичам, после чего все расплылись как ни в чем не бывало.
Грот, в который меня доставила подруга, оказался просторным. Под ногами в лужах трудились ракообразные моллюски, они выгрызали камни и снабжали кислородом пещеру. Андромеда срыгнула часть пищи для них и затем размазала о камни. Они засуетились, приступили грызть минералы в том направлении, где была намазана пища, вылезая из воды.
– Как здорово придумано! – восхитилась я. – Это вы так делаете себе пещеры!
К нам заглянул парусник, и они уплыли вместе, оставив меня одну. Немного побродила по пещере, надоело, выглянула наружу. На скалах росли широколистые водоросли, на нижних сторонах скапливались пузырьки газа, затем увеличивались и, поднимая лист, выскальзывали на свободу, часть которых попадала в пещеру, помогая рачкам в выработке О2. Скрутив себе кулек из самого широкого листа, я наловила пузырьков и через вершину глотнула, подтвердила свою догадку – это был кислород. Так передвигаясь от листка к листку, приобрела способность исследовать местность. Особенность афалий в том, что в легких кислород расходовался полностью до атома, затем уж делался выдох, а так как мы употребляли чистый кислород с малым количеством примесей, то одного вдоха хватало на шесть-девять минут без напряга. За это время я успевала собрать необходимое количество газа для вдоха с лихвой. Вскоре я нашла часть кожи саламандры после линьки, шипом колючки и нитевидной водорослью сшила привычный для себя мешок для О2. Меня привлекли многочисленные струйки газа, поднимающиеся из глубины километровой воронки по всей площади каньона. Спустилась ниже.
Вся фауна каньона принимала участие в выработке кислорода, от этого вода у дна была туманная, словно в нее растворили тонны молока. Из-за своей микроскопичности, газ не спешил подниматься вверх, но когда проплывали какие-либо существа, которые здесь были разнообразные, они нарушали спокойствие тумана и укрупняли капли газа. Из них образовывались струйки и чем выше поднимались, тем больше захватывали газов и ускорялись в подъеме. На дне воронки, что скрывалась за молочным туманом, оказался сплошной многоярусный зеленый ковер, растения поглощали газы, выходящие из расщелин ядра Тверди. Верхние листы гигантских лилий плотно лежали друг на друге в несколько слоев, и, чтоб проникнуть вниз, пришлось изрядно потрудиться, словно слои луковицы, приходилось отворачивать, скручивать в трубки. Несколько листов просто отгрызла, пока не вскрыла нижний слой, любопытство брало верх. Многоярусная экосистема поразила своим размахом, в воде мельтешил планктон, испуская радужные цвета света, мелкие рачки не имели панцирей. Они ползали по низу листьев, очищая от слизи. На вкус оказались великолепны. Листья лилий поддерживали на плаву воздушные шары, привязанные тонкими, но крепкими нитями-стволами, собранными в гроздья, содержащие по 20–30 шаров до метра в диаметре, образуя россыпи грильяжа слоем 5 метров. Ниже нити скручивались с соседними, образуя мощные канаты, уходящие вглубь. Следующий слой системы занимали грибы, их конусные шляпки имели по центру дыры, из которых вырывались пузыри, которые устремлялись вверх и попадали прямо в хохолки шаров. Ножка гриба делилась на пять стволов, они расходились строго под 90 градусов, образуя правильную звезду, закреплялись за низ шляпки. Под грибами метров тридцать простора, усеянного многочисленными вертикальными стволами, канатами верхних слоев, словно в дно вогнали тысячи колов. Само дно покрыто плотным ворсом длинных нитевидных водорослей, словно гигантский ковер. Газы, разбавленные в воде, немного резали глаза, кислород уже не струился, пришлось возвращаться назад. Вдруг вдалеке, в толще ковра, мое внимание привлекло извивающееся движение. Что-то подсказывало, что ничего хорошего эта встреча не предвещает. Сделала пару гребков и предприняла попытку спрятаться в нитях ковра, назад, наверх, я просто не успевала, и в это время увидела, как на поверхности возникла камелия.
– Вот так тебе и надо, не будешь больше заливать о сражении с камелией, – подумала я. – Оно сейчас начнется.
Но опасности на этом не закончились. На нитях ковра висели микроскопичные колбочки-капельки с желто-зеленой жидкостью, которая размазывалась по моему телу, оставляя жгучие полосы. Пришлось возвращаться. Выскочив, как пробка, пролетела чистое пространство и въехала в грибок. Камелия поспешила мне на «выручку», но вместо моей ноги она окрутила ствол и разрезала его на колесики, которые прилипли к нее телу. Грибок выдал в воды тучу дыма-спор, завеса получилась отменная. Болтая ластами и сидя в нем, я устремилась покинуть этот мир. Но вторая камелия преградила путь, точным броском через верхнее отверстие появилась у меня перед глазами. Долго не думая, я завинтила ей прямо в пысу, затем, пока она не влезла целиком, перевернулась вверх ногами и перехватила бедрами ее возле головы. Начало острого плавника резануло пах, но пришлось потерпеть: если она влезет, то от ее ленточного тела спасения не будет. Схватив руками челюсти, разодрала ей пасть, даже рассмешила себя. У камелий челюсти свободно выходили из суставов и могли проглотить метрового надутого злобоежа, а я думала разодрать пасть. Так мы и зависли в грибе, камелия снаружи его, внутри я с растянутой пастью в руках. Далее она сама стала выворачиваться наизнанку, протягивая свое тело между моих ног. Не спеша я слезла с нее, уж очень опасалась ее ножа-плавника, чтобы он не сделал две афалии из одной. Вывернутые внутренности этого шланга пытались прилипнуть к моему телу. Затем челюсти потянутся сами и сомкнутся на обратной стороне меня. Хвост извивался вверху, но резать мое укрытие не собирался, спустя три минуты борьбы я поняла почему. Из стенок шляпки выступил сок, он оказался такой липкий и тягучий, что один ласт пришлось оставить, второй оторвался с куском кожицы гриба и я длинной соплёй растянула клей, приноровилась и испачкала шею камелии. Она, дергаясь, прилипла к отверстию, в которое влезла. Затем резко сомкнула ей челюсти, вода в пасти образовала шарик, который незамедлительно был проглочен. Вновь и вновь этот повторяя этот трюк, накачала ее водой. В очередной раз когда распахивала пасть, камелия вывернулась наизнанку так, что челюсти обратили свои клыки в противоположные стороны. Я немедля поспешила вогнать их в пластины гриба, и они надежно залипли в его клейковине. Снаружи картина маслом: водяной шар с небольшим хвостиком болтался на верхушке конусной шляпки, получилась славная дудка факира.
Расслабиться, конечно, не дали: первая камелия, освободившись от кружочков ножки, плавая в водорослях, приступила к своим обязанностям, то есть попыталась убить. Скорость плавания ее была не чуть больше моей: мешали мелкие налипшие частички, но мне требовался кислород, а его просто не перехватишь. Так мы и летали меж дивных стволов, проскакивая над грибами, между шарами, но пробить листву лилий с разбегу не получалось. Моя дыра исчезла, листва медленно затянула ее. Я спряталась за шариком, но камелия заметила мое положение и обхватила нас своим телом. Шар испустил дух, вместо него образовался пузырь газа. Извиваясь, как камелия, уворачиваясь от колец змеюки, поспешила въехать в воздушную огромную каплю и заглотить побольше воздуха. Он оказался не совсем правильный, кислорода 30%, остальное жуткая вонь. От неожиданности закашлялась. Во время моей вынужденной передышки камелия широкой лентой нарисовала вокруг меня жуткую изящную спираль. За доли секунды я опередила ее, и кольца сомкнули пустоту, лишь последний зловещий виток успел отрезать мне ласт с моим педикюром, оголив металлический остов оного (ласт имел гибкую оболочку с металлическим усилением). Изворачиваясь от очередного нападения, я сделала кульбит и вогнала пять спиц каркаса в нижнюю часть челюсти, они прошили насквозь голову, повредив ее мозг. Бешеная агония возникла у меня над головой, еще кувырок, спицы с трудом вылазят из резинового тела монстра, несколько взмахов рук, и я на безопасном расстоянии, но снова влетела в ядовитые водоросли. Дикий вопль вырвался из моей груди с остатками воздуха. Ядовитые капли полосами покрыли мое тело, нанося на него узоры. Я словно превращалась в саламандру.
– Валерка, ты был прав, я и есть рыжая бестия, – теряя сознание, произнесла я и выпрямила кривую гримасу боли в лукавую улыбку любящего человека. – Ну, судьба-злодейка, слабо тебе вытянуть меня отсюда?
Временной пузырь растворился за пять часов, и лайнер под шумные протесты виртуалок улетел на Землю. Девчонки сыпали вслед тысячи лестных слов и угроз, что не взяли с собой, что и не заметили, как растратили всю энергию на трансляцию ненормативной лексики в космос. Автосохранение оборвало все, эфир затих. Два дня полета, и лайнер завис над энергостанцией.
– Тёма, ты сколько им энергии оставил? Я думал, это не кончится до Земли. Хакеру хоть осталось?
– Хакер питается от автономной сети, на два месяца хватит. Им остались крохи, что не влезли в лайнер.
– Надо было и их Хакеру перенаправить, – пробурчал Архи.
– Ты что, за два месяца не управишься? – взволновался Тёма.
– Ха, бабских проклятий меньше слушали.
– Логично, я как-то не подумал. – сконфузился Тёма. – Надеялся на тайное бегство, да пузырь помешал.
– Ладно, приехали. Спуститься сможем для заряда?
– Этот вопрос к тебе, – усмехнулся Тёма. – Ты латал дыру.
– Тогда садимся, глайдер затянет загрузку.
– В отличие от Тибета, звездолету не нужны полные баки, чтоб вернутся от Юпитера.
– Неспокойно на душе за девушек с Рассвета. Там каждый день может обернуться катастрофой.
– Держись! – Тёма оборвал горестную речь Архи.
Лайнер вошел в пике на зеркальное пятнышко Киевского море на фоне неполной Земли в разрыве циклонов. Огненный шар окутал его, и, ударив гравинаторами, завис в полуметре от земли.
– Блестяще! – восторгся Архимед. – Я такое не пробовал.
– Чего сидишь? – через минуту произнес Тёма – Бери вилку и ищи розетку.
– А? – очнулся Архи. – Бегу.
Выпрыгнул через дыру оторвавшегося приваренного им листа, и за выпавший из люка кабель потащил лайнер к домику.
– Гибук, твою мать! Дом закрыт, – Архи покрутился на месте. – Ключи не оставили, я не виноват.
С разбега врезался в дверь, она лишь скрипнула.
– Ох ё…
Со второй попытки снес ее с петель, оставив болтаться на замке. Отодвинул в сторону, прошел внутрь и соединил кабеля толщиной в руку.
– Готово! – выкрикнул из лайнера Тёмыч.
– Вот это по-нашему, а то летать сутками, – Архимед уселся в кресло. – Давай курс.
– Ты что-то забыл?
– Чего? – покрутился по сторонам Архимед.
– Скафандр.
– От медь!
Архимед напялил тяжелый неуклюжий скафандр, подсоединил кислородный баллон, плюхнулся в кресло.
– Тестирование показало наличие пробоины в борту, – еле сдерживая смех, серьезно произнес Тёма.
– Да чтоб тебя виртуалки порвали на байты! – Архимед подскочил в кресле. – Ты не мог мне напомнить пока я полчаса напяливал этот скафандр.
– Я думал в нем будет безопаснее обращаться со сваркой, не обгоришь.
– Я тебе говорил, что ты…
– Хороший парень, – перебил его Тёмы– – Нет.
– И не скажу.
– Тогда сам будешь летать на Юпитер и слушать о романтической виртуальной любови к тебе двойняшек.
– А разве можно… – Архимед улыбнулся. – Знаешь, ты все же отличный парень.
– Принимаю. Но пробоину все же придется тебе заварить.
– Яволь!
Лайнеру на автопилоте получалось за двое суток делать рейс к звездолету. За это время Тёмыч с Архимедом на глайдере подняли ретранслятор на геостационарную орбиту, еще три равномерно разнесли по диаметру Земли. И вот вскоре «Азимов» завис на орбите. Архимед возле домика с подзарядником установил передатчик высокой энергии, и светящий луч под углом к экватору ушел в ночное небо, поджигая макушки деревьев: пришлось вырезать просеку, чтобы не допустить пожара.
. . .
– Архи, ты как?
– Нормально, готов к сражению.
– Может, отряд соберешь, один в космосе не воин.
– А мы воевать пока не будем, прыжок туда, попробуем выйти на связь, если удастся уменьшить энергию «Питона», затем обратно. По прилете будем обдумывать планы.
– Как знаешь, мое дело исполнять, – с нажимом добавил: – Приказы.
– Не смешно. Жми.
Вышли удачно возле самой планеты, хотя и пустовало место Нагара, теперь по избитому маршруту Архимед бегал уверенно, удивляясь, что струны становятся стройнее. Летящую ЧД замечал издалека, обегал стороной, да и София изредка наведывалась на стосорокамикросекундную пробежку. Близняшкам Софии с Софьей из гибука уже ничего об этом не говорил, зачем будоражить сердце. Когда свое не могло остановиться после созерцания нагой девы, в дополнение ко всему всплывали образы Нинки и ее заигрывающей улыбки.
– Давай связь с Рассветом, – скомандовал Архимед. – Передатчик-то должен быть у них в исправности.
– Без Нагара его не настроят, – огорчил Тёма. – Пытаюсь прочесать все диапазоны радиоволн.
– Поздно! – воскликнула Софья, занимаясь сканированием космоса. – «Питон» на орбите делает маневр в нашу сторону.
– Ждем залпа и сматываем.
Военная станция медленно приближалась к звездолету, Рассвет молчал.
– Нет, так он просто возьмет нас на абордаж, он, как настоящий удав, летит разинув рот, не тратя ничего на атаку, – предположил Хакер.– Тёма, сделай ложную тревогу в эфире, словно экипаж пробуждаем, дай команду на взлет глайдеров.
– Попробую что-нибудь.
Над кораблем появились голограммы глайдеров, выходящих из трюма корабля, в станцию полетел шар плазмы для корректировки орудий. Защита поднята на максимум, скрывая корпус от лучей сканера, а сами под шумок развернули звездолет, выставив курс на Землю.
«Питон» заглотил наживку, выпустив стаю торпед, объединенных общим энергетическим щитом. С задержкой в пять минут от станции отделились плазменные шары, догоняя ракеты на подлете к звездолету. В это время «Азимов» сорвался с места, на всех порах устремился к Зладке, достигая необходимой скорости для прыжка.
– Тёмыч, ты не перемудрил? – раздраженно спросил Архимед. – Они в гипере мне в задницу не влезут.
– Ты прав, я об этом не подумал, – задумчиво произнес он. – Зато сколько энергии украли у него, еще пару прыжков, и он превратится в космический металлолом. Надо прыгать.
– До Земли не дотянем, – Хакер вывел диаграмму заряда вапконденсаторов. Еще двадцать секунд.
– Дави кнопку. Пятнадцать, уже десять, и они…
Корабль снял боевые щиты, показывая свою хитрую попу, и переключил энергию на маршевый коллайдер. «Азимов» растворился на фоне Зладки, и вся боевая мощь проследовала прежним курсом, в настоящем мире потеряв цель, через пять минут была поглощена в пучине протуберанцев звезды, словно в болоте камень.
Звездолет завис над Киевом, пополняя запас прямо на орбите, обходя ГИПС.
Погружаясь в свое привычное юбилейное пятидесятое коматозное состояние, вдруг очнулась и побежала по уже родным канатам. Рядом появился знакомый афалия, я попробовала позвать его по имени.
– Андромеда, привет.
– Ха! А что, давно виделись, – удивился он, расплываясь в улыбке.
– По моим прикидкам где-то циклов двадцать назад.
– Странная ты какая-то, что за циклы у тебя? – и вдруг рассмеялся. – А я понял, это ты месячными время измеряешь.
Я поддержала его заразительный смех.
Поделиться книгой: