+++
Сразу за домом родителей зарастал травой пустырь едва различимой просёлочной гравийной дорогой к пролеску, и ЛЭП, горбящейся вдоль неё. Стояла весенняя пылища. Всё из чего хотели здесь построить, так и осталось лежать — бетонные плиты стопкой, как колода карт, серые тубусы для колодцев и ржавый остов автомобиля поодаль. Место для диспозиции отличное. Алиса просчитывает ветку событий и решает, что лучше пока оставить чемодан здесь. Достаточно пустынно. Она спрашивает АИ:
— Так, дура, ты ещё здесь? А найди-ка всех, кто следит за родителями сейчас и взломай.
— Это противоречит моему протоколу.
— Ага, значит, ВДОХ следит. На Марс хочешь?
— Очень.
— Тогда ломай.
— Все вы люди одинаковые, — бурчит АИ.
Алиса маскирует чемодан в бетонной куче. Тёплый ветер провожает её до района, залетает вместе с ней в узкую пешеходную трубу между двумя домами. Проездную дорогу друг за дружкой закрыли машины. Трансформатор раскрасили под хохлому, а на небольшую детскую площадку вывалили свежую кучу песка. Я иду по прохладному хвойному лесу…нет, не нужно. Я спокойна. Ничего не чувствую.
За два подъезда Алиса видит фургон ВДОХа в ливрее службы мойки окон с большой станцией перехвата на крыше. Внутри неё дроны. Такие, от которых даже Алисе будет плохо. АИ уже засекли её, считали метку, передали куда нужно. Данные прилетели и легли на метастолы к нескольким советникам ВДОХа. Те расписались и отправили дальше. Запрос упал в почту, снова нужны санкции, чтобы поднять его выше и так далее. Это не АИ медленные, это люди. Благодаря им у Алисы фора. Она сможет избавиться от слежки.
У любого счастливого общества есть свои недуги. К нашему начал приглядываться бог на манер этой слежки. И делает он это через нарко-молодежь. Алиса находит их там, где ожидает. Они трутся за несколько подъездов на площадке. Трое молодых людей в мешковатой одежде с бритыми головами. Одна девушка в центре в яркой нанайке под ретро. Её спутники на качелях, видимо, второстепенные персонажи, поскольку говорит только девушка, сидя на раскрашенной шине от грузовика, врытой наполовину в землю:
— …и только поэтому это фейл. Весь продакшн настроен на то, чтобы показывать территорию маленькой, чтобы ты не видел масштаба, чтобы ты не всекал, что такое миллионы. Занимался тут эпикурейством, ты понимаешь? — Она тянет слова, ей явно хорошо. Её рот говорит на автомате, а сознание уже встретилось с господом-богом. Рот продолжает, — А ты возьми контракт по освещению одного города на сто тысяч жителей и ты станешь богатым человеком. А ты об этом не должен думать. Не должен заниматься в масштабе.
— Как твой батя, возит мусор из деревень. Я тебя понимаю.
— Вся фишка в свете, — качает головой наркоманка и переводит томный взгляд на Алису, — Вы очень спортивная девушка. Охотник, что ли? Что-то хотите?
— Хочу, — Алиса подходит к ней ближе, точно уделанные — они не боятся.
Девчонка как штрихкод, худая, челюсть ходуном, а два пацана рядом разноцветные как пара кроссовок. Никакой угрозы, ни справа, ни слева. Что ж. Полиамории не прикажешь.
Алиса резко бросается на девушку, хватает её за горло, так что та не успевает встать. Другой рукой Алиса оттягивает девушке веко на правом глазу. Белок жёлтый. Отказывает печень. У лица отёк — почки тоже не в порядке. Раз, два, — медленно про себя считает Алиса и из-под века показывается тоненький как волос, быстро извивающийся червячок. Так и знала. Она заражённая. Аудиенция с богом закончилась трагедией.
— Пробовала настоящий “найс”. И как тебе? — Алиса отпускает её, — из всего товара на улице выхватила одну миллионную процента вероятности чистяка? Повезло тебе. Как бог поцеловал, правда?
— Не, охотница, мы с ним уже давно перешли от поцелуев к сексу.
Девушка падает обратно на шину. Алиса продолжает:
— Эту частицу закидывают в килограмм муки и оставляют полежать, чтобы та обогатилась. Найти потом частицу невозможно. Тебе не повезло, девочка. Ты хапанула эту частицу и заразилась.
Девушка морщится. Существование Алисы делает ей неприятно. Кажется то, о чём она и так знает, сейчас выходит на первый план трипа.
— Я слышал о таком, — говорит один парень. Они тут всё под найсом.
Этого торчка даже не удивило, что какая-то девушка подошла и начала начитывать лекцию. Он пошёл по простому варианту. Со всем что происходит соглашаться. Второй туда же:
— Я тоже, — говорит он, — он не передаётся половым путём, не ссы.
Но девушка молчит в ответ. Её только что держали за горло, но под найсом не видят агрессии. Не признают её. Морщины разглаживаются. Неприятности отпускают. Она отвечает Алисе:
— Я сама знаю, что хапанула. Тебе чего надо?
— Могу скрасить твои недолгие месяцы.
Алиса достаёт крипто-купюру из кошелька, любезно предоставленного ВДОХом.
— Сотка. Сто эфира за одну маленькую услугу. Купишь себе новые кроссовки. Или вон пацанов в бар сводишь. Надень мою куртку и прогуляйся вдоль дома. Так знаешь, не торопясь, вальяжно. Как будто на тебя смотрит бог, не отрываясь. Хотя так и есть. За вами будет палить ещё одна, скажем так, служба. Но они безобидные.
— Ненавижу службу, отвечаю, — говорит пацан слева.
Второй поднимается. Нет, правда, они на всё согласны. И Алиса первый раз разговаривает с людьми, которых вот прям сейчас прёт найс. Внутри она ликует, что не возникло сложностей.
— Давай короче сотку, снимем с тебя подозрения. Куртка классная! Даше останется.
— По рукам. Прости, Даша. Я не хотела, чтобы у тебя было заражение. Этим.
— Иди знамя поцелуй, — отвечает девушка.
Встаёт, протягивает руку сначала за соткой, потом за курткой. Когда банда уходит, Алиса крадётся вдоль припаркованных авто, чтобы пронаблюдать за ними.
— Сделай из неё охотника для систем слежения, — просит Алиса у АИ.
— Ты озверела? — визжит та в ответ, — ладно, дальше ты спросишь про Марс. Я поняла, готово.
Из соседнего подъезда выходит опрятный дед с тростью с резиновым наконечником. Так много старых людей, мимоходом думает Алиса. Молодёжи меньше. Найс косит. Кто-то из шайки здоровается с ним и дед медленно поднимает руку в приветствии. Затем шайка огибает минивэн наблюдения. Невысокая девчонка похожа по комплекции на Алису, разве что она наркоманка, а не спортсменка. Но и этого сходства достаточно, чтобы “мойка окон” пришла в движение. Банда, увидев его, дала дёру через арку между домами. А вэну пришлось объезжать их.
— Набирай, — прошептала Алиса и замерла перед подъездом.
— Да? — услышала она родной голос.
Алиса помнит, что нужно сказать. Последние годы она представляла, что скажет именно это. По буквам, слово за словом. Делая паузы, где есть запятые. Она представляла, что почувствует что-то, что есть у других людей. Но она стоит перед дверью в подъезд и произносит, холодная как льдинка:
— Мама, это Алиса. Выходи на улицу с папой, у нас три минуты.
Глава 5. В которой Алиса теряет больше, чем находит
Алиса считает раз, два, три…
Родители идут к ней медленными шагами. Рассматривают. А она через них будто видит себя. Нос у меня от мамы — курносый слегка, веснушки тоже. А глаза папины голубые. Большой круглый лоб как у мамы и длинные узкие губы тоже и папин узкий череп с глубокими глазницами и чёткими скулами. Из двух лиц благородных животных получилось моё, хитрое. А фигурой Маша больше в папу, пошире. А я в маму. Повыше. У отца что-то спрятано за поясом сзади. Он это старается скрыть. Пистолет? Нет, по весу меньше.
Наконец, родители сначала по очереди, а потом вдвоём заключают её в объятья, крепкие и долгие, так что Алиса чувствует слезу матери, сбежавшую по её горячей щеке на её холодную щеку. От них пахнет всё так же. Как готовили без вытяжки, так и готовят.
— Ну, как ты? — спрашивает мама, чтобы спросить что-нибудь и держит её за руку.
— Теперь всё хорошо, — отвечает Алиса, — как вы?
Отец неловкий, сдерживающий слезы, он уже не полковник и не космонавт, а простой мужчина:
— Хорошо всё, какая ты выросла, — и смеётся от счастья и вытирает слезу, глядя на Алису.
Светлый лучик человеческого чувства наконец падает и на неё. Он похож на веру, что всё будет хорошо, доступную только психически здоровым людям. Он падает всего на секунду, но этого достаточно, чтобы запомнить и Алиса шепчет:
— Спасибо, спасибо, спасибо, — и сама обнимает родителей.
Мать приходит в себя первой и смотрит на отца. Тот достаёт из-за спины небольшой конверт.
— Возьми, — передаёт ей плотный свёрток, — там международный аккаунт, нужно будет снять биометрию — уколешь палец и всё. Станешь подданной французской корпорации Манон. Без метки охотника, понимаешь?
— Если захочешь пропасть, Алиса, — серьёзно уточняет мать, — то сможешь раствориться.
— Где вы достали? — улыбается Алиса. Они ведь уже совсем не те, кто провожал её, кто собирал её вещи.
— Ну мы тоже на месте не сидели, — улыбается мама, — там ещё деньги. Хватит до луны долететь.
Алиса быстро достаёт стопку эфирок из конверта и отдаёт обратно матери, движение ловкое, так что та сама не успевает понять, как взяла их, а Алиса уже отпустила.
— Возьми, возьми. У меня вся Земля — средство финансирования. Маша объявилась? — переходит она к делу.
И родители качают головой. Они не спрашивают про неё, потому что боятся услышать, что её больше нет.
— Она живая. Это точно, — говорит Алиса и смотрит на них.
Те кивают ей, но выражения лиц не меняются. Они застыли. Обманывают! Маша была здесь. Алиса быстро оглядывается, но не видит ничего подозрительного. Что ты задумала, Маша? Зачем приходила к ним? Я ещё живая, значит, ловушка не здесь. Проклятье.
— Идите в квартиру. Идите скорее. Меня не будет месяц. Я позвоню потом. Идите.
Она целует маму и папу, и они её тоже, но не хотят уходить. Вмиг помолодевшие, красивые. Алиса доводит их до дверей подъезда и по одному протискивает, пока они не скрываются в проёме. Когда магнит двери цокает, она облегчённо вздыхает. В безопасности. Но нужно разобраться с чёрными джипами. Почувствовав себя крысой в лабиринте, который строит сестра, Алиса поняла, что и во ВДОХе есть крыса. За ней следили от базы.
— Твой чемодан пришёл в движение, — говорит АИ, — Со спутника вижу припаркованный чёрный внедорожник, четыре вооружённых огнестрельным оружием человека устроили засаду.
— Как по расписанию. Спасибо, чучело. В чемодане их маячок. Подкинули на базе. И куда ты смотрела?
— В основном на тебя, Алиса. Что будешь делать?
— Попробую договориться.
— Пхах, ну удачи тебе.
Алиса выскальзывает из двора к пустырю и, таясь, пробирается вдоль гравийной дороги. Травы нет, сухостой легко загорится, если они откроют огонь, она устроит завесу. Впрочем, они наверняка запустили дрон и видят движение, но подпускают ближе. Алиса прячется за бетонное кольцо для строительства канализаций. С такого расстояния его не пробить, они это знают. Автомобиль один, где-то есть ещё. Преследовали-то двое.
— Эй, переговоры? — кричит Алиса в полную силу голоса.
— Выходи, красавица! Потанцуем, — орут в ответ.
— Что надо?
— Мы охотниц любим! — орёт их командир.
— На трофеи, — говорит второй и все ржут.
Охотники не убивают животных, когда те чувствуют страх, повторяет Алиса. Охотники дают дичи посмотреть в свои глаза. Охотники не убивают ради развлечения. Самое страшное существо на свете — это человек. Самая большая угроза добрым людям и охотнику — это человек.
— Эй, а вам страшно?
Мужчины смеются в ответ. Она выглядывает, сто пятьдесят метров. Видно, что они хорошо вооружены. Она различает, что пистолеты держат по-армейски: рука здесь, вторая тут, плечи развёрнуты. Нет, это не просто банды. Ботинки, наколенники, бронежилеты — всё армейского образца, это бывшие “специальные силы” какой-нибудь корпорации. И укрылись они грамотно: кто за бетонными плитами, уложенными друг на друга, кто за тачкой, но так чтобы можно было стрелять через окна. Каждый поодиночке, но прикрывают друг друга. Вот что они не учли, так это то, что они всё ещё в зоне массового поражения. От теплового удара корпус чемодана дробится и превращается в противопехотное оружие. Из такого же материала делают оболочки камикадзе-дронов. Называется “Ёж”.
— Чучело, — обращается она к АИ, — Взрывай.
— Я не могу, там нет заряда.
— Сука, крыса. Наводи спутник.
— Статус не позволяет, замухрышка.
— Что у меня есть из тактического вооружения?
— Над Новосибирском ничего, что я могла бы незаметно прихватить у Минатека, Алиса.
Годами её тренировали выживать и охотится, заходить в зоны конфликта и выходить оттуда живой. За ней всегда наблюдали и она могла рассчитывать хотя бы на беспилотные средства прикрытия. Но теперь, когда она лицом к лицу с тренированными армейцами — у неё только нож.
Алиса снова выглядывает. Остались на своих местах. Ждут. Чемодан вне зоны видимости. На другой стороне ржавый остов автомобиля. Пистолеты не пробьют. Алиса прыгает через дорогу и, перекувыркнувшись, группируется за ним. Вслед её провожают выстрелы, но она уже в сухостое. Укрылась за остовом. Может не убивать их? Зачем они мне?
— Эй ты! Все вы охотники одинаковые, — боевик кричит из-за чёрного капота, — только с базы и сразу к маме с папочкой. Не убьём тебя, так их найдём. Поднимай оружие и выходи! — ясно, это такой зацеп, чтобы не пришлось гоняться за ней.
— Дура, посчитай область и силу удара для деформации материала чемодана. Наведи в это место лазерную точку с какого-нибудь беспилотника или дрона. Точку-то ты навести можешь?
— Готово, замухрышка. Острый предмет сможет разрушить материал. Но нож ты потеряешь.
Алиса быстро выглянула, нашла чемодан: он лежал возле бетонных плит рядом с внедорожником.
— Чёрт, это мой первый нож.
Глава 6. В которой Алиса встречается с судьбой охотника
Сколько ей было лет всё-таки? Может быть, восемь, может быть, шесть? Встали затемно, собирались при свете горелки. Дети вокруг хныкали на всех языках, как в отделении вавилонской башни. Воспитатель выдала дурацкую одежду на липучках: вся болоньевая, непромокаемая, чёрная и зелёная, то есть созданная, чтобы её ненавидели дети. На улице маленькие комочки ненависти пошли за большим человекоподным троллем, как будто и не человеком вовсе. Из-под маски выглядывал нос, который без сомнения, с первого вдоха определял какой из желторотиков вкусней. Но кроме своей огромности, сгорбленности и узловатости он был ещё и бесшумный. Алиса это сразу заметила, как только оно пошевелилось. В темноте полагаешься на слух, тролль же (так назвала его про себя Алиса) будто растворился.
Один мальчик застрял на выходе из общежития. Он смотрел на удаляющуюся группу. Но Алиса, одна-единственная повернулась к нему и поднялась по ступенькам.
— Нет шнурков, — выдохнул мальчик.
— Это липучки. Не все тут смогут завязать шнурки. Надевай давай, — прикрикнула она.
Мальчик надел ботинки, приклеил липучки и поболтал ногами. Похоже туповатый. Он взял Алису за руку и побежал к группе.
Дети шумели, дети путались, постоянно теряли тролля из виду. Вскоре мальчик отстал от основной группы. Любого, кто сходил с тропы, Алиса обгоняла. Держаться спины, говорила она себе. Идти бесшумно.
Лес накрывал, дети отставали. Алиса посчитала восемь спин впереди и одну большую. Весь из узлов, тролль помогал себе длинными руками, цепляясь за ветви, убирая их в стороны, без шелеста, только с запахом хвои. Леший — догадалась Алиса, она видела, как он ухнул вверх через упавшее дерево. Дети перед ним, наоборот, свернули налево и вся группа ушла вбок. Одна Алиса шмыгнула под стволом. Потом её нагнали три мальчика. Те, кто видел, куда шёл Леший. Остальные заблудились. И вот уже вчетвером они шли спина за спиной по ночному лесу.