Вразумление, самосотворение и биография

Они искали пистолет, который, согласно формуляру, подписанному Лениным, был у него в личном владении, знали его внешний вид и марку, а значит и все габариты. Искать будут не факты, подтверждающие владение им Лениным, а сам предмет. Последним реально подтвержденным фактом его наличия было расследование нападения летчика Яшки Кошелькова на Ленина 6 января 1919 года. Тогда браунинг оказался в руках бандита, но после убийства при задержании Кошелькова 26 июля 1919 года пистолет Ленину был возвращен. И следующие пункты предлагаемых им мероприятий звучали так:

5) Во всех организациях, имеющих хоть какое-то отношение к обороту оружия искать следы браунингов 1900 года;

6) Воспоминания и мемуары всех работавших с Лениным в период с 1918 по 1924 годы должны быть проанализированы;

7) Смотреть внимательно Н. Крупскую на предмет ее воспоминаний о последних месяцах жизни Ленина в Горках; нет ли связи между пистолетом, из которого стреляли в Ленина, и искомым, когда известно, что они одной модели. И, опять же, оригинала того оружия, из которого стреляла Каплан, у нас нет, а значит мы не знаем, как оно выглядит;

8) Изучить все фотографии Ленина 1918 -1924 годов, попробовать найти списки вещей, изъятых у репрессированных, кто был близок в эти годы с Лениным.

Руководитель следственной группы подписал план мероприятий и отправил наверх, там утвердили без добавлений и комментариев.

В первую неделю работы проходила только информация о револьвере, подаренном Ленину солдатами 195 Ейского полка. Потом принесли информацию на браунинг 1903 года Лаврентия Берии и особый экземпляр пистолета системы Воеводина, которым владел И. Сталин. Устно проинформировали о кольтах Леонида Брежнева. Все это не имело отношения к делу, но не отвлекало и настраивало на работу. Прошел месяц, и аналитики нашли в книге воспоминаний сестры Ленина, что ей однажды пришлось протирать пыль в рабочем кабинете Володи, и за спинкой его кресла на окне, чуть прикрытая пальмовым деревом, стояла черная коробка. Она, может быть, и не обратила бы на нее внимания, но под лучом солнца та горела красным цветом, какой-то камешек был вставлен в крышку. Женщина взяла эту коробку, протерла и поставила на место. Та была достаточно тяжелая, очень черная и тревожная. Маняша ее не открыла, но самое интересное было дальше, когда она пришла 12 декабря 1922 года, в день последнего визита Ленина в Кремль:

– Я не видела, когда Володя зашел в кабинет, а застала его уже выходящим. Он выглядел не очень здоровым, был расстроен и явно торопился. После его ухода я обратила внимание, что та самая черная коробка лежит у него на столе.

Появился вариант, что это и была коробка из-под пистолета, и, возможно, Ленин сам его забрал 18 декабря. Тогда надо было долбить Горки.

***

Расследование КГБ продвигалось в другом русле, они, с одной стороны, готовили документы для искового заявления в Гаагский суд, где собирались оспаривать право владения частными коллекционерами искомым документом. В процессе этой подготовки было столько нестыковок и просто пробелов, что надежд на положительное решение было очень немного, но специалисты права предлагали новые мотивации изъятия, и машина продолжала крутиться, скрипя и буксуя. Бушующая холодная война никак не способствовала правовому решению вопроса. И, что немаловажно, они совершенно не знали лица, которому сейчас принадлежит данный документ. В результате мероприятий в США удалось установить только брокера, который владел такой информацией, и они начали с ним переговоры. Это был Чарльз Гамильтон, который в своем возрасте не потерял ни оптимизма, ни интереса к своему ремеслу. Представители КГБ предложили ему встретиться, на что был вполне предсказуемый вопрос – а что ему будет за эту встречу. На вопрос «сколько хочешь?» он ответил «сколько дадите?». Возможно, это бы продолжалось долго, если бы Гамильтон всерьез не озвучил, что ему надо. Он просил привезти ему на встречу документ об отречении Императора Николая II от престола, именно тот подлинник, который обнаружили в 1929 году. Мужчина мечтал подержать его в руках. Он сразу предупредил, что не стоит пытаться везти копию, ведь их и так много в свободном доступе. Ему ответили, что документ такого уровня вывезти они не имеют полномочий, на что получили ответ, что если они без полномочий, то его больше не надо беспокоить. Через три дня он позвонил и сказал, что может приехать сам, если документ будет. Такой вариант с трудом, но согласовали.

Встреча состоялась через месяц в номере гостиницы «Москва», увенчанной огромным лозунгом «Ленинизм – наше знамя». Присутствующих было множество: два сотрудника КГБ, два сотрудника госархива, конечно, сам Гамильтон, и еще народ, рассредоточенный по холлам и коридорам гостиницы. Долго не расшаркивались, сотрудник госархива надел медицинские перчатки и такие же предложил Гамильтону, тот всем видом показал скепсис, но надел. Из стоящего на столе дипломата архивист достал тонкий, поджаренный временем листок и протянул Гамильтону. Чарльз достал мощную лупу и начал изучение. Помимо того, что в номере работала скрытая камера, и не одна, глаз с него не сводили, готовые ко всему. Посланник империализма всегда рад напакостить, подменить или испортить. Около часа Гамильтон изучал документ, потом отдал его в те руки, откуда принял, снял перчатки и на сносном русском языке сказал:

– Документ бесценный, ибо ничего не стоит. Как я и предполагал, это фальшивка, и отречение Николая Романова было инсценировано.

Работники архива скрылись за дверью, Гамильтон поерзал в кресле и сказал:

– Слушаю вас, красные товарищи, – в его тоне были ехидство и пренебрежение, которые он и не пытался скрыть.

Советская сторона изложила просьбу приобрести один документ с его посредничеством. Гамильтон, конечно, знал, о чем речь, и будет говорить с владельцем о возможных условиях сделки. Договорив, он встал, давая понять, что встреча окончена. По нему было ясно, что он перерабатывает информацию, которую получил, изучив тот листок, а эта просьба хоть и интересная, но все потом. Сейчас ему надо немедленно сесть и написать справку по осмотру того, что считалось подлинным документом отречения Императора Николая II от престола. Тот факт, что он держал его в руках, уже отрицать никто не сможет, что давало ему право широко и публично высказаться по сему вопросу. На оперативке перед поездкой в гостиницу в КГБ было мнение вообще ничего ему не показывать, привезти на Лубянку по придуманному предлогу и вытряхнуть из него все, что нужно. Руководство согласилось, что это хорошее мнение, но несвоевременное. Теперь оставалось только ждать какого-то шага от заокеанского брокера. Он им ничего не дал, хотя сам получил все желаемое. Каким же будет второй акт?

***

Мама работает экскурсоводом в Ленинской библиотеке. Работу свою любит. Если есть свободное время, пытается искать следы своих предков, считая, что они обязательно обнаружатся, но пока, к 1974 году, ее генеалогическое древо совсем не развесистое. Первая и самая затуманенная фигура в этой схеме – прадед 1859 года рождения, по раскопкам мамы, – генерал-инженер, профессор Николаевской военной академии, а ко всему еще и статский советник. Уже в другой системе координат и табели о рангах, он сгинул в начале 20-х годов где-то на Русском Севере. Мама любила об этом говорить, а ему было очень неловко, уж очень это далеко от жизни в сегодняшнем времени. Потом была только ее бабушка, 1900 года рождения, которую вместе с дедом забрали летом 1924 года, не оставив ни одной бумажки. Они пропали, как будто их и не было. Мать ее не забрали, ту спрятали родственники. В 1936 году, в 18 лет, мама вышла замуж за метростроевца-ударника, а в день сдачи участка Смоленская – Киевская, в марте 1937 года, он был арестован и расстрелян по доносу как вредитель. А мама была красавица и через 8 лет, осенью 1945 года, вновь вышла замуж за его отца: солдата, сержанта, кавалера двух орденов Славы и медали «За взятие Берлина». Вот он и родился к ноябрьским праздникам 1946 года, а через 4 года, 1 февраля 1950 года, его отец – оперативник МУРа, был застрелен при взятии банды Митина.

Мама стала тихо увядать и больше не пыталась как-то наладить свою жизнь. А он рос как вся московская пацанва 50-х годов, со всеми оплакивал Сталина и встречал Юрия Гагарина, а потом его хоронил. После похорон, в конце марта 1968 года, пришел на Петровку с письмом от матушки, адресованным человеку, уже ставшему легендой сыска, тому, на чьих глазах погиб его отец. Мать долго противилась этому выбору, но потом все же написала письмо. Тот сам привел его на Петровку, и из его кабинета он, 22-летний, пошел в оперативную работу, пять лет был уполномоченным, и вот уже пять лет – старший уполномоченный.

В сегодняшнем деле розыска браунинга ему с помощником при наличии всех допусков поставили задачу шляться по Кремлю и задавать вопросы. Эти поиски ему напоминали увлечение мамы искать в потемках времени тени и пытаться с ними общаться. Спрашивать приходилось у живых, и когда те начинали понимать, что от них хотят, то становились совсем грустными. Год 1918 был настолько далек, что казался былинным. В тот день, в послеобеденное время, выставка в Оружейной палате им представлялась последним и простым местом. Там был ремонт, все уже было отстроено и отделано, но еще не заполнено экспонатами. Сыщики попросили у охранника пригласить старшего на пару слов. Старший оказался очкастым и условно бородатым, так как эта борода была настолько редкой, что вся просвечивала. На их вопрос о пистолете он, кажется, разозлился и начал показательно высказывать, что он, вообще-то, ученый-геммолог, а не оружейник. Опера понимающе покивали и двинулись восвояси, но тот их неожиданно остановил словами, что есть история, и, возможно, она будет им интересна. Ученый вдруг стал важен и собран, а история вот какая.

Последние два месяца они готовили помещение, драпировки, устанавливали температурные режимы. В этом деле к ним была прикомандирована уборщица из АХО Кремля, уже немолодая, но работящая и проворная. Она и мусор убирала, и чайник могла вскипятить, только имени ее он не запомнил. Так вот, недели две назад она подошла к нему с просьбой глянуть один камушек, и он ей не отказал; тогда она из сумки достала черную деревянную коробку с камнем, вставленным в крышку. Она хотела вытащить тот камень и продать. Камень был шпинелью, хоть и хорошего качества, но много стоить не мог, зато коробка была шедевром из эбенового дерева, которому было не менее 700-800 лет. Все части коробки были скреплены шурупами из слоновой кости. Красный материал внутри был очень дорогой и художественно исполненный. Никаких знаков на коробке не было, но габариты под пистолет очень даже подходили. Просительнице он объяснил, что изделие не надо уродовать, ибо сам камень ценности не представляет. Если она оставит эту шкатулку, он покажет ее руководству. В ней можно будет в витрине выставить или алмазы, или самородки, но она отказалась, и больше он ее не видел. Сыщики умчались, не попрощавшись. Они стремились донести все это до Петровки, не расплескав по дороге.

***

С этой самой встречи двух лидеров сверхдержав во Владивостоке и порвалась нить паритета идеологии. Стрельнули подаренные Брежневу кольты, и сработала американская усмешка в сторону Ленина. Леонид Ильич понимал, что, если это не исправить и не сделать ответный шаг, то скоро над гробом коммунизма заиграет реквием. Это в тот год Суслов сидел и шмыгал носом, то снимая очки, то вновь надевая их. Тогда он согласился, что война идеологий предполагает войну физическую, с жертвами. В тот год в мозгах кремлевских долгожителей и родилась безумная идея продемонстрировать приоритет своей идеологии танками, и за те мысли, верно, дорогому Леониду Ильичу 1 ноября 1974 года вручен был воинский знак отличия – «Маршальская Звезда».

Пока Андропов от своих подчиненных требовал радикальных действий, было принято решение в отношении Гамильтона: подключить всю резидентуру США для сбора компрометирующей его информации, с целью работы с ним для получения нужных сведений. Не церемониться в методах и не ограничиваться в средствах, а работу по правовому решению вопроса – продолжить. Образ Орлова один – только предательский, он изменник и вор. Старый комсомольский активист понимал, что нерешение им вопроса возвращения в страну формуляра с подписью Ульянова-Ленина зашатает под ним кресло и придушит воротом его же мундира.

В ведомстве Щелокова картинка была такая – все, что нарыли аналитики и притащили опера из Кремля, могло только подтверждать, что у вождя был пистолет, но в этом, по сути, и не было сомнений. «Важняку» на допрос привезли того очкастого ученого, и он вновь под протокол подробно изложил свой разговор с той женщиной, он, кстати, вспомнил ее имя – Полина, и честно признался, что себе хотел купить ту шкатулку, но увы. В протоколе он нарисовал чертеж коробки в примерных размерах. С утра во всех отделениях обслуживания Кремля работали участники следственной группы, и результат появился уже к обеду – были и фамилия, и адрес, и по тому адресу опять отправили его с напарником, вроде как везучих. К счастью, все это было не очень далеко от станции метро Академическая. В хрущевке по улице революционера М.С. Кедрова он вдруг поймал себя на мысли, что в подъезд старается заходить крадучись, как на задержание.

Дверь на третьем этаже сразу по звонку открыли. Женщина, возраста его мамы, никак не тянула на расхитительницу исторических ценностей и вообще на злоумышленницу. Однокомнатная квартира выглядела бедно, но чистенько. В комнате на фанерной этажерке стояла, отливая черными боками, та самая коробка. Женщину вместе с коробкой повезли на Петровку, коробку уже ждали эксперты, через два часа они подтвердили, что в ней хранился тяжелый металлический предмет, весом и габаритами схожий с браунингом-1900. На материале коробки были обнаружены молекулярные частицы кости, золота и серебра. Частиц гари или пороха не обнаружено. У женщины был такой убитый и потерянный вид, что «важняк» даже не повел ее в комнату для допросов с привинченным к полу табуретом и окрашенными шаровой краской стенами. Он усадил ее в кабинете в мягкое кресло, сам заварил чай, остались только он и руководитель следственной группы. Первое, что сказал «важняк», – что ее ни в чем не подозревают и, как только кончится разговор, отвезут домой. От нее лишь хотят услышать историю этой шкатулки. Он заставил ее выпить весь чай и лишь потом начал задавать вопросы. Вкратце история была такой: в 1962 году последний кремлевский квартиросъемщик маршал Ворошилов съезжал на новые квартиры, ее тогда взяли на работу по уборке за ним. Но она после этого осталась в обслуге – убирала, мыла, стирала, делала все, что говорило руководство. В 1967 году летом готовились к празднованию 50-летия Октября и вывозили много хлама из подвалов. Два дня грузили на машины. В этих кучах мусора она и нашла эту коробку, заметив ее черный бок в куче бумаг, которые вывозили на сожжение. Она унесла ее домой и до сего года хранила в ней пуговицы да булавки, а в этом году убирала на выставке в Алмазном фонде и показала ту коробку с камешком ученому. Камень оказался не ценным, а коробку стало жалко продавать. Теперь «важняк» улыбнулся и сказал:

– Будет самый главный вопрос. Когда Вы в первый раз ее открыли, в ней что-нибудь было?

– Она была пустая, – ответила женщина без колебаний.

«Важняк» опустил голову, как-то весь расслабился и спросил еще раз:

– А если напрячь память? – он был блестящий профессионал и знал, куда шел.

И она ответила, что на дне лежал маленький квадратик плотной желтой бумаги с надписью синими чернилами. «Важняк» не спешил, он начал аккуратно рвать лист на квадраты, сказав, что как только квадрат будет такого размера, как она видела, то пусть она его остановит. И она остановила. Он положил этот квадрат перед женщиной и попросил нарисовать, что она увидела там семь лет назад, а сам подошел к начальнику следственной группы и стал выспрашивать у него, как в этом сезоне сыграл «Спартак». Прошло минут 10, и Полина сама обратилась со словами:

– Ну, вот что вспомнила.

На квадратике бумаги она написала две заглавные буквы СД, а в скобках «и 3 эт.».

– Еще что-то было, но больше не помню.

«Важняк», вроде и не посмотрев на ее квадратик, положил чистый листок, а сам вышел из кабинета. Вернулся он, когда не прошло и пяти минут. Женщина протянула ему бумажку со словами:

– Ну, вроде так. «Важняк» вызвал дежурный наряд и распорядился женщину доставить до дверей квартиры, извинился и вручил ей неизвестно откуда взявшийся здоровый апельсин. Когда они остались вдвоем, «важняк» закурил и, с минуту помолчав, сказал:

– Можешь ехать к Щелокову, в этой коробке Ленин действительно хранил свой пистолет. Вот, что нам написала эта женщина СД 3 эт. – кв – ул., Вам о чем-нибудь это говорит?

«Важняк» рассмеялся, пришел момент расслабиться. Этот квадратик – инвентаризационная карточка учета, СД – Сенатский дворец, 3 эт. – кв – ул. – это квартира Ульянова-Ленина. Комбинация была блестящая.

***

В 1974 году начало серьезно сдавать здоровье генсека. Верно, с того времени и начался период застоя в СССР. Кипела лишь стройка БАМа, которая была начата еще в 1932 году. Под лозунгами «Разрядка международной напряженности» и стыковкой американского и российского космических кораблей «Союз» и «Аполлон» готовилась последняя битва холодной войны. Но это был не Армагеддон, где битва была добра со злом, а заглатывание одного идеологического монстра другим. В этой войне победа будет очень даже непродолжительной, и она будет лишь прологом другой, последней, войны, которую уже прочел Гедеон.

А сегодня 1975 год, вползание в застой, и попытки отплеваться после той встречи во Владивостоке эффекта не имели. В фаворе пока был Щелоков. Принесенная им в кабинет генсека коробка из эбенового дерева со шпинелью хоть и не приблизила решение вопроса, но имела предмет для разговора. У Андропова не клеилось, и давний его метод «есть человек – есть дело» в отношении Гамильтона не срабатывал. Ничего найти на него не могли, на радикальные меры Андропов не решался, учитывая общую линию партии на разрядку международной напряженности, а Брежневу опять встречаться с Фордом 1 августа 1975 года в Хельсинки для подписания заключительного акта СБСЕ, что будет выдающимся достижением советской дипломатии в снижении числа военных конфликтов. На деле это было просто болтовней на фоне предстоящего вторжения в Афганистан.

У Сретенских Ворот в этом году поставили памятник Н.К. Крупской, а летчик А. Щербаков к своему пятидесятилетнему юбилею обкатал новую машину «Су-24» на предельных и запредельных режимах. Он уже Герой СССР, да еще и в самой романтической профессии летчика-испытателя. В то утро, 27 марта 1968 года, он проснулся рано, сделал зарядку, позавтракал легко, ибо ему сегодня гонять 15-ю «сушку», а лишнее из желудка может оказаться в дыхательной маске. Он уже выходил к ожидающей его машине, как вдруг вспомнил, что давно обещал показать отцовский пистолет своим инженерам. Вернулся, достал пистолет, завернутый в вафельное солдатское полотенце, еще живое с его курсантских времен, полюбовался на обводы и золотые бока браунинга, спрятал его в карман летной куртки. Погода была не очень, но доехали, как всегда, ко времени.

В Раменках хоть и стояли туман с дождем, но было уже по-весеннему тепло, и вовсю орали грачи. Машина, уже подготовленная, стояла во взлетном кармане, хищно вытянув вперед длинный клюв. Она была великолепной, хоть и казалась Щербакову чуть затянутой на разгон. Вот сегодня и будет работа на критических режимах. Его начали пеленать, обувать – обычное предполетное меню. Уже со шлемом в руках он обратил внимание на раздутый карман своей куртки, вынул браунинг и сунул в летный комбинезон, захотел батьку свозить на прогулку, да только батьку ли он повез? Штатно взлетел, так же во всех пронумерованных режимах набрал максимальный потолок. Пришла очередь форсажных режимов, он кинул «сушку» в управляемый штопор. Расчет был выйти на форсажи на 5000 метров, но там стояла плотная облачность, он опустил самолет еще ниже, где-то на 4200, и дал форсаж на каждый из двух двигателей, по 6600 кг. Самолет рванул вверх, проткнув снизу облака и уходя от собственного звука. Приземлился, запарковался – все в штатном режиме. Приехал домой, выпил водки и лег спать.

Через два часа с телефонным звонком пришло известие о гибели Гагарина и Серегина, он еще выпил водки, но спать уже не мог. Мужчина думал о разных вариантах, но себя никак не мог соотнести с собой эту гибель. Позже космонавт, генерал авиации А. Леонов расскажет, что Юрий Гагарин и Владимир Серегин погибли из-за того, что рядом с ними прошел другой самолет, «Су-15». Его пилот, не видя Гагарина, опустился ниже очерченной ему отметки, включил форсаж рядом с их самолетом и резко стал уходить вверх со скоростью звука, что привело к образованию спутного следа, в результате чего и был повернут в неуправляемый штопор самолет Гагарина и Серегина. Этот факт, по мнению Алексея Леонова, советское правительство предпочло скрыть, ибо народ потребовал бы самого жесткого наказания для виновника гибели символа эпохи – Юрия Гагарина. Те, кому надо, знали фамилию этого летчика, и был это А. Щербаков, который две ночи пролежал с браунингом в руке, но тот и в этот раз не выстрелил.

***

Старший опер собрался жениться; невеста, конечно, с маминой работы, молодой специалист библиотечного дела. Мама как-то хитро и изощренно их познакомила, он даже не осознал, что был сосватан, влюбился сразу же, как и положено по хорошему сценарию. Его насторожил только один факт: невеста окончила институт с красным дипломом, но не была членом ВЛКСМ. Какая-то в этом была интрига. Девушка была красивая и настоящая, познакомились они уже поздней осенью, а зимой ходили на Таганку, слушать Высоцкого, дважды смотрели «Афоню» в «Октябре» и, конечно, целовались. Дома мама все норовила их одних оставить, чай попить, но с этим было как-то туго. К Новому году созрела идея свадьбы, больше всего этому были рады мама и братья-опера. Как мама ни настаивала на проведении мероприятия в домашнем уюте, большинству хотелось простора и живой музыки. Все это обсуждалось вместе с подачей заявления, потому уже и назад не отработаешь. В ЗАГСе дали месяц на раздумья и талон в свадебный салон. В том салоне и были те самые закрома социалистической легкой и кондитерской промышленности. Он хотел жениться, мама хотела внуков, а друзья – официальной пьянки. Кое-что из этого удалось осуществить в намеченные сроки, а сами сроки были ужасно интересные, потому что заявление подали в этом году, а свадьба – только в следующем. На Новый год посмотрели фильм-символ эпохи – «Ирония судьбы или с легким паром». Маме очень понравились мамы героев, невесте понравились невесты, а ему – пьяный Бурков. В новогоднюю ночь еще пели «Песняры» о любимой Белоруссии.

Невеста его жила с матерью и младшим братом, где ее отец он и не спрашивал, похоже, там была тяжелая история, но он рассудил, что они сами расскажут, если сочтут нужным. Будущая теща являлась женщиной, к которой с первых минут знакомства ничего кроме восхищения испытывать было нельзя: статная, высокая, с идеальной осанкой, любила каблуки и завораживала походкой от бедра. Все это удачно сочеталось с длинными, но не очень свободных фасонов, платьями, которые плотно, от шеи, закрывали тело с большой грудью, и с неизменной костяной брошью с изображением царицы Нефертити. Женщина обладала идеальным овалом лица, густыми волосами с легкой проседью, бездонно-синими глазами, и любила пользоваться красной помадой. Старшему оперу очень хотелось, чтобы народная мудрость «если хочешь узнать, какая будет жена, то посмотри на тещу» сработала. Нрав у женщины был спокойный, а действия и мысли какие-то логически выверенные, что ли. Она была профессор, но, как понял старший опер, без кафедры, автор большого количества книг по истории, историографии и источниковедению, но те книги были не в общем доступе, похоже, у нее тоже не обошлось без проблем с власть имущими.

Ни профессиональные, ни оперативные тайны о поиске предмета, который принадлежал Ленину, утаить уже было невозможно: каждый день опрашивалось огромное количество людей, имевших какое-либо отношение к этому периоду, писавших о том, или даже слышавших что-либо. Окончательно оформлялось мнение, что лишь чудо, если оно случится, может как-то помочь в этих поисках. Невеста, конечно, рассказала и маме, как муж и его коллеги блудят в темных коридорах истории. Будущая теща в субботу подсела к нему и ровным голосом стала объяснять, в каких местах они в своих поисках ошибаются, и как это можно исправить. Все, что она говорила, звучало завораживающе и очень толково. Он попросил, по возможности, написать свое видение проблемы, и к воскресенью такая бумага была готова. Суть была такова:

1)

Как бы ни был исторический факт далек от исследователя, его надо изучать как можно дальше от его появления во внимании исследователя, и постепенно двигаться к интересующему его периоду. Вам надо оставить его появление в 1918 году, а начать с генезиса самого факта.

2)

По мнению экспертов, коробка из эбенового дерева была выполнена в Африке, не позднее 15 века, и с предметом поиска не может иметь ничего общего, она в этой связке – предмет случайный, просто подходящий по габаритам, потому забудьте про нее.

3)

Последуйте этим советам, и ваше исследование обретет совсем другую логику.

Утром в понедельник он положил эту бумагу на стол перед «важняком». Было видно, что тот сильно возбудился, прочитав ее, и с каким-то набатным шумом созвал всех аналитиков, а старшему оперу сказал:

– Болтают, что у тебя свадьба скоро, хочу быть в числе приглашенных. Хочу воочию увидеть эту женщину, ибо это блестяще!

Старший опер, конечно, пообещал пригласить, но думал, что тот не придет: не его уровень.

***

Вторая жена А. Щербакова была педагогом, человеком внимательным и наблюдательным, и когда вечером 28 марта увидела, как Саша стоит у шкафа и разглядывает свой парадный китель с орденами, то почувствовала неладное. С этим человеком, профессионалом, мужчиной чести и достоинства происходило что-то страшное. Когда она увидела рядом с ним браунинг, то испугалась. Но он сам говорил, что мужчина его профессии имеет право умереть только за штурвалом самолета. В ту ночь он пил на кухне в полном молчании, а к утру в таком виде она застала его в кресле. Женщина подняла с пола пистолет, зная, как Саша дорожит памятью об отце, просто выкинуть оружие она не могла. Собравшись, написала короткую записку и вышла из квартиры. Она еще успевала на утренний поезд до Ульяновска, с расчетом, что завтра уже вернется. А пистолет она решила отвезти младшей сестре на временное хранение. На поезд успела, но попала лишь в общий вагон.

Сестру она застала растрепанной и зареванной: ее муж, с которым она познакомилась после мобилизации и стала носить его фамилию – Уткин, оказался человеком достаточно противным, еще и пьющим, но в пьянстве был вынужден ограничиваться, так как работал шофером, и особенно злым и противным он был в период этих ограничений. Сегодня, похоже, был именно такой день. Ее он при редких встречах называл не иначе как женой героя, и добавлял, что они – босяки колхозные, ей точно не ровня. Он еще был не в меру любопытен, и то, что жена героя внезапно приехала из Москвы, ему было очень интересно, и он все же подсмотрел и вынюхал, о чем был разговор. На следующий день сунул браунинг за пазуху шоферской телогрейки явно с целью побахвалиться в гараже. По природе он был деревенским парнем из той самой деревни под названием Неурожайка, которая через речушку от деревни, что звали Горелово и рядышком с Неелово. 31 марта Уткин сунул пистолет за пазуху и пошел шоферить. В этот же день он стал убивать, первой стала 14-летняя девочка, потом была убита и изнасилована 17-летняя, немногим позже – 13-летняя и 10-летняя, потом еще и еще. Только в 1973 году он был вычислен и арестован. Брал его тогда приятель старшего опера по школе милиции, Анвар.

По сводкам сентября 1975 года старший опер узнал, что Уткина расстреляли, но ему и мысли не приходило, что все это было рядом с предметом поиска. Тещина схема заработала. Командировка в Бельгию на завод по производству браунингов дала совершенно неожиданный результат: именно этот пистолет был преподнесен в 1900 году в подарок самим отцом и конструктором этого оружия Джоном Браунингом величайшему поэту и писателю Англии Редьярду Киплингу, почитателем которого и был Джон, а может, у него был и рекламный интерес. Конечно, он был преподнесен без коробки, что, опять же, подтверждало ход мыслей прекрасной тещи. Вот так взялись за тот самый кончик этой тонкой ниточки, затерянный в 75-летних лабиринтах истории, теперь «важняк» уже не отпустит эту ниточку. А когда он узнал, что имя тещи – Ариадна, то смутился и по-юношески зарделся. Тогда-то старшему оперу и почудилось, что тот, в самом деле, может приехать на свадьбу, и он был совсем не против этого.

Свадьба состоялась в каком-то хмуром кафе «Минутка» с длинной стойкой, на которой были полозья для подносов. На стенах было много поздравительных рисунков, шариков и новогоднего серпантина. Уже выпили, но еще ни разу не крикнули «горько», когда в дверях нарисовался «важняк», да еще и в мундире, таким он мог ехать только от генерального прокурора. Черная «Волга» с водителем под парами стояла у крыльца, он явно зашел на минутку, улыбающийся и с подарком. Если в мундире, значит – свадебный генерал, усадили его рядом с тещей Ариадной, которая в этот день была просто прекрасна. «Важняк», старый вдовец, теперь уже не порывался уйти быстро, тут все как с цепи сорвались и начали орать «горько». «Важняк» чокался с Ариадной и, как заметили, уходил в числе последних, терпеливо дожидаясь ее, чтобы подвезти. Это была пара красивых и умных людей.

***

Александр Щербаков продолжил летать, и в течение 1968 – 1986 гг. провел испытания на штопор в критических режимах еще 8-ми моделей военных самолетов. 26 апреля 1971 года за героизм в испытании новой советской техники получил звание Героя Советского Союза. Награждение состоялось в Кремле, после он на своих ногах вышел из ворот Спасской башни, и это каким-то чудным образом совпало с боем курантов. Он пошел налево, вдоль стены, на красной кирпичной кладке которой – черная доска с надписью: «Щербаков Александр Сергеевич», его отец – человек своего времени и патриот. Дальше была доска с именем Серегина Владимира Сергеевича, его учителя в Академии, которому он всегда пытался подражать в профессии. Дальше был Гагарин Юрий Алексеевич, которым он, как и весь мир, восхищался. Он пошел вдоль стены, мимо Мехлиса и Землячки, маршала Рокоссовского, Сталина и Ленина. Он шел в Александровский сад поклониться Вечному огню, славе своих соотечественников. Ноги плохо держали, Александр присел на корточки, тут же подошел человек в штатском, хотел что-то спросить, но увидев звезду на лацкане пиджака, сразу удалился. Это был день не праздничный, будний – постный.

Щербаков специализировался в одной из самых сложных, опасных и ответственных испытательных работ и получил титул «Профессор Штопор». Он испытал на штопор 32 типа самолета-истребителя, и в общей сложности был испытателем 34 года, с 1968 года, брался за самые сложные задачи пилотирования, похоже, чего-то искал в небе. За всю свою жизнь испытателя мужчина всего один раз катапультировался, при испытании «Су-24», и потом очень страдал, что потерял самолет. Он летал до 63 лет, что является абсолютным рекордом среди испытателей реактивной техники. Умер он 29 ноября 2013 года, дома, в своей постели, дожив до 88 лет, и был достойно предан земле как сын этой земли на Новодевичьем кладбище.

Когда началась война, Александр Щербаков учился в Ставрополе, в Институте иностранных языков. В самом начале войны отец вызвал его в Москву, сказал, что в такое время надо быть на фронте, и предложил на выбор несколько краткосрочных военных училищ. Саша выбрал авиацию.

Сестра жены А. Щербакова в 1975 году приедет из Ульяновска и привезет тот браунинг, но жена – педагог – все еще будет в страхе, видя, что ее муж до сих пор находится не в очень хорошем состоянии. И пистолет обретет новый приют у ее коллеги по школе, умной и порядочной разведенки-химички. У той была 17-летняя дочка, хорошая собой и очень влюбчивая. А когда мамы не было дома, она приводила мальчиков целоваться. В то воскресенье ей откровенно повезло познакомиться с мальчиком из Кремлевского полка, Сергеем. Тот, высокий и статный, уже скоро должен был демобилизоваться, но в Москве не планировал оставаться, собирался уехать к себе, куда-то в Новгородчину. Он у нее хорошо угостился обедом, но к поцелуям как-то не был расположен. Барышня, пытавшаяся соблазнить его своими прелестями, вдруг решила показать плохо спрятанный матерью сверток с настоящим пистолетом. Сергей выпал от одного его вида, он им щелкал, размахивал, и раз пять только патроны пересчитывал. Девочка, конечно, не смогла его завлечь, как завлекла эта игрушка. Он, вдруг, засобирался в часть на построение и не очень ловко пытался утащить эту вещицу с собой, но был уличен. Он бы опробовал другие способы приобретения, но тут, неожиданно, пришла мама, и он ретировался. У мамы с дочкой состоялся длинный ругательный разговор, но такие разговоры были не впервой, и дочку ничему не учили, ее тянуло к мальчикам и развлечениям.

Сергей, фамилия которого была Тимофеев, вдруг решил не возвращаться в Новгородчину, а остался в Москве, где поселился в рабочем общежитии и начал качать мышцы, за что получил прозвище Сильвестр, в честь актера – героя культовых боевиков. Позже он сколотил банду и стал зарабатывать преступным ремеслом. Ту квартирку по его распоряжению дважды переворачивали, но блестящую игрушку так и не нашли. Химичка сразу после скандала с дочерью, узнав о попытке утащить пистолет, отнесла его назад, хозяйке. Сильвестр стал «крышевать» девушек легкого поведения, и однажды на глаза ему попалась та барышня из квартирки с пистолетом. Попытали ее по-легкому, но она, похоже, не знала, откуда та вещь пришла и куда ушла, да такого добра уже было у них самих полно.

***

Аналитики раскручивали нить Ариадны, они зацепили не только Африку, но и Индию начала XX века, и нашли воспоминания одного из полковников колониальной армии. Он упоминал этот браунинг как подаренный главнокомандующему британскими войсками в Индии в 1902-1909 годах. Однако, не поладив с вице-королем Индии Керзоном, мужчина вернулся в Англию. С дрожью в кишках кинулись к событиям 1916 года и крушению крейсера «Хэмпшир», где погиб Китченер. Там и нашли следы этого черного ящика. Он был в той шлюпке, в которой спаслись 12 человек. Так объект поиска оказался у наших берегов, а у КГБ не приняли исковое заявление в международный суд, посчитав претензии со стороны СССР необоснованными и документально не подтвержденными.

Гамильтон сделал финт, уведомив нашу сторону, что владелец интересующего их документа по его настоянию готов выставить эту бумагу в аукционную торговлю, и опять замолчал, ничего не комментируя, но ни на одном аукционе, ни в одном каталоге этот документ не обнаруживался. Наверное, он готовился попросить взамен своей услуги прочитать библиотеку Грозного. Именно к концу 1970-х гг. противостояние двух силовых ведомств – КГБ и МВД – достигло высшей точки, как и противостояние между Андроповым и Щелоковым. При Сталине никакой конкуренции между ведомствами быть не могло, потому что они находились в рамках одной организации, НКВД. При Хрущеве КГБ вывели из состава министерства и подчинили напрямую ЦК КПСС и Политбюро. Новый Комитет занимался вопросами государственной безопасности, которая трактовалась чрезвычайно широко. Министерство же внутренних дел вообще было упразднено как единый общесоюзный орган, а милиция стала называться Министерством охраны общественного порядка. Таким образом, на протяжении нескольких лет в стране всем рулил Комитет Государственной Безопасности, во главе с бессменным руководителем Юрием Андроповым. Именно при нем КГБ стал обладать огромным влиянием в стране. Однако после смены власти Брежнев посчитал необходимым, чтобы МВД возглавил его друг Щелоков, и оно стало противовесом КГБ. И вот тут новый министр показал себя с самой лучшей стороны. В кратчайшие сроки, пользуясь расположением и близостью с Брежневым, он переломил ситуацию. Щелоковская эпоха стала золотым веком для советских милиционеров.

У старшего опера родилась дочка, женское сообщество плотным кольцом окружило это крошечное милое существо, так что папаша и видеть его мог только мельком, в щелки. Как-то там сами решили, что теперь они должны жить у тещи, ибо там условия лучше, а что ему оттуда до работы добираться дольше, никем не учитывалось. Теща Ариадна в последнее время как-то очень уж изменила свой образ жизни. Со слов жены, она теперь часто не ночевала дома, а с утра тихо старалась прокрасться в свой ученый кабинет – огромное хранилище книг. Там она работала, а в перерывах помогала с внучкой. Привозила и увозила ее всегда одна и та же черная «Волга». Жена, конечно, лукавила, говоря, что номеров ни разу не разглядела. Зато Ариадну сумели разглядеть то на премьере в «Большом театре», то в «Современнике», да еще и в «Театре на Таганке». Позавчера вечером она явно пребывала на Арбате, в доме номер два, в ресторане «Прага», ибо только оттуда можно было притащить такое чудо – торт «Птичье молоко». Ариадна стала еще красивее, хотя, казалось, что дальше уже некуда. Все шло своим чередом, дочка росла, няньки нянчили, опера занимались оперативной информацией. У них тут, в МУРе, по какой-то негласной рекомендации руководства, всех налаживали продолжать учиться по профессии, писать заявления на поступление в Высшую школу МВД, а позже – в Академию МВД. Традиционно, из их конторы брали крайне редко, и, похоже, неохотно. Рост и ротация кадров у них были строго поднадзорны. В управлении кадров в Министерстве знали, кого и зачем учить. Тут совсем неожиданно, его, старшего уполномоченного, пригласили на собеседование в Академию, а когда пригласили, непонятное стало понятным. «Важняк» и начальник Академии МВД, оказывается, были лучшими друзьями еще с тех пор, когда поздней осенью 1941 года под Смоленском, 18-летние, оказались в одном окопе. Так дело Ленина 1918 года помогло соединиться двум одиночествам, а старшему оперу – поступить в Академию. Само дело немного приутихло, политическая конъюнктура менялась каждый день, но идеология оставалась железобетонной.

***

Разрядка в поисках во многом случилась по причине того, что произошла смена лидера в США, и от нового не ждали каких-либо провокационных нападок на советскую идеологию. Джимми Картер расточал широкие американские улыбки, а на переговорах в Австрии даже заключил в объятия дряхлеющего советского вождя, правда, до известных поцелуев не дошло. Страна усиленно готовилась к Олимпиаде, на которую ожидали гостей со всего мира. Это должно было стать настоящим триумфом коммунистической идеологии и самого СССР, но большого триумфа не случилось: более 50 стран бойкотировали московскую Олимпиаду.

Утверждая верность идее марксизма-ленинизма и социалистического интернационализма, 29 декабря 1979 года советские войска вторглись в Афганистан. Крышка гроба над главным оплотом марксизма-ленинизма двинулась по траектории захлопывания. В самый разгар олимпийского веселья, 28 июля 1980 года, страна прощалась с В. Высоцким. Коридоры МУРа в тот день были сильно прорежены, опера по большей части были в той, девятикилометровой, очереди прощающихся. Довелось старшему оперу побывать и на похоронах Сталина, но ничего, конечно, он помнить не мог в силу малого возраста. Но в этот день на Таганской площади он взаправду увидел огромное количество страдания и неприкрытое горе от этой потери. Никто этих людей сюда не приглашал, и не было ни давки, ни скандалов. Дежурила милиция, но форменные фуражки они так и не надели. Не было режиссера у этой сцены. Цветочные магазины Москвы в этот день были пусты, но все операторы российского телевидения в этот день были заняты на Олимпиаде, поэтому видео смогли сделать только любители и аккредитованные в Москве корреспонденты зарубежных телеканалов. Тогда старший опер почему-то подумал, что, верно, с того дня и кончилась провозглашенная Брежневым новая общность людей – советский народ. В бесконечных заплаканных лицах ту общность было никак не разглядеть.

После похорон пошли в какую-то столовку с жареными пельменями, селедкой и винегретом, и устроили поминки. Особо не разговаривали, пили водку Московскую, да слушали неизвестно откуда взявшийся магнитофон. Опера почти все были москвичами, но Владимира Семеновича видели только двое, да и то издалека. Никто их не искал, но один гонец все-таки прибыл, он примчался спросить, можно ли «важняку» приехать. А пока тот ехал, вдруг обнаружилось, что тот с прошлой недели и не «важняк» совсем, а государственный советник юстиции 2 класса, то есть генерал-лейтенант, да еще и утвержденный заместителем Генерального прокурора СССР. Он приехал на такси, в какой-то брезентовой штормовке, и с сеткой «Посольской» водки, верно, из своего буфета, сел рядом со старшим опером и объявил, что работа их оперативной группы приостановлена на неопределенное время. Потом без тоста стал пить водку с жареными пельменями, а они, возможно, были из недоеденных сегодня. Потом притащили гитару и запели, а этот самый мужик в брезентовой штормовке взял ее и спел так, что у кого спазм в горле случился, а кто-то побежал курить на улицу. Он спел о том, кто вчера не вернулся из боя. Спел, а потом на ухо старшему оперу доложил, что теперь уже очень скоро узаконит свои отношения с Ариадной, ибо кому ведомо, сколько той жизни осталось? За ним пьяным никто не приехал, он, как и все остальные, потрясся до дома в милицейском бобике и был сдан на руки Ариадне.

Пройдут годы, старший опер окончит Академию, будет в чинах и почете, дочь станет невестой, но, если по чему-то он и будет скучать из прошлой жизни, так по таким людям, которые могли быть и генералами, и настоящими людьми. Самым страшным было ощущение, что их все меньше, а скоро и совсем не будет, просто неоткуда будет взяться в той несчастной стране, которая будет жить в XXI веке. Ему и его друзьям-сослуживцам суждено будет гореть в пламени девяностых годов, и не так страшна была преступность, как соблазны и предательства вчерашних коллег, когда долг превратился в слово ругательное. Крышка гроба коммунистической идеологии захлопнется, но, ясно, то место пустым не будет. Жизнь человека не стала дороже, а судьба каждого – интереснее. К власти пришли новые люди – вчерашние комсомольские активисты. Если до этого людей приносили в жертву идеологии, теперь стали приносить в жертву деньгам, поклонившись Молоху.

***

Но пока еще год 1980. Наступил декабрь, 26 число. До сего дня все шло по накатанной, Андропов со Щелоковым по очереди приплясывали перед Брежневым, но с этого дня многое поменялось. В тот поздний вечер милиционеры, с целью поживиться продуктами и деньгами, по заведенной ими привычке сильно избили мужчину, а он оказался майором КГБ. Чтобы замести следы, те на служебной машине вывезли его в лес и добили арматурой. МУРовские опера были плотно задействованы на всех следственно-оперативных мероприятиях по этому делу. Они работали, не считаясь с давлением со стороны собственного ведомства. Всех участников этого убийства они и брали, но, конечно, вину их доказывали уже другие. Потом были длительные тюремные сроки, четверых расстреляли. Начались чистки в МВД, особенно в московских подразделениях. Акции фирмы Щелокова резко упали, но он устоял, по известной причине.

На следующий год уйдет Руденко, а еще через год наш «важняк»: генерал-лейтенант в 58 лет оказался не нужен родной партии. Теперь, имея много свободного времени, они с Ариадной занялись той темой, что когда-то их свела, не ради корысти, а ради ощущения себя нужными в раннем пенсионном возрасте. И на этой почве добились успехов: появилась фамилия Кедрова. Эта личность по непонятным причинам им обоим была одинаково ненавистна. Мелькнули фамилии Щербакова и Мехлиса, но пока все. А в реальности хранителем того предмета был Александр Александрович Щербаков, и проживал он недалеко от этих двух пенсионеров. Это было всего лишь в нескольких километрах и двух остановках метро. Но путь туда застрял в десятилетиях темени убийств во имя чистоты идеологии, за Ленина и Сталина. Это было, вроде как, за Родину, да еще и во славу Отечества.

Жена Щербакова не была членом КПСС, и потому купила где-то образ Георгия Победоносца. Видя в нем оберег своему мужу, летчику-испытателю, поставила его в стенку между двумя хрустальными вазами и прислонила его к той коробке, где лежал браунинг. Утром жена педагога вдруг увидела, что стекло в стенке покрыто темными, грязными пятнами, но, когда она подошла с беленьким полотенцем стереть пятно, оказалось, что на стекле появилась полная проекция святого, убивающего зверя. Тряпка совсем не помогла. Тогда педагог пристроила иконку на гвозде у окошка. Теперь у них было два образа святого воителя.

Щербаков был приверженцем цифр, на фронте, сближаясь в воздухе с немецким летчиком, он почему-то открывал счет до ста, а сегодня он, в память об отце, хотел отнести пистолет в музей. Для него было важно сделать это именно 27 сентября 2001 года, в столетний юбилей со дня рождения отца. Эта мысль придавала смысл присутствию отца в музейной панораме. Музей этот – для древностей, а отца он не помнил стариком. На его памяти, постоянное обсуждение сталинских репрессий, его соратников и помощников также не создавало праздничного настроения для похода в музей, да еще и с таким экспонатом, но летчик понимал в оружии и был уверен на сто процентов, что этот браунинг никогда не стрелял, и ему тоже скоро исполнится 100 лет. Его отец был маршалом пропаганды, именно той идеологии, которая сегодня очень хворала. Доподлинно известно, что сначала умирает идеология, а затем и страна исчезает с географических карт. Идеология умирает, а люди остаются жить. Все те, что были: колониализм, коммунизм, фашизм, и те, что еще появятся, – умрут.

В мае 1982 года Ю. Андропов становится секретарем ЦК КПСС по идеологии, то есть занимает место, на котором сидел М. Суслов, тот, что был серым кардиналом и ближайшим соратником Брежнева. Ближайшие соратники Андропова проводили его на новый пост.

10 сентября 1982 года в 9:45 Щелоков получает от Брежнева согласие на трехсуточное задержание Андропова для выяснения обстоятельств антипартийного заговора. Тайный разговор Брежнева со Щелоковым длился три с половиной часа, благо жили они в одном подъезде, но произошло ровно то, чего боялся Щелоков, – Андропов сработал на опережение. Спецназ Щелокова был арестован, даже не успев организовать сопротивление. К полудню в Склифе пятерых раненых «щелоковских» держали под конвоем. Среди этой пятерки был и подполковник МУРа, честно пытавшийся выполнить санкционированное Брежневым распоряжение.

***

7 ноября 1982 года, трибуна Мавзолея, последний парад маршала Брежнева. На трибуну его под локоток вел Щелоков, он что-то пытался говорить ему о ходе операции по нейтрализации Андропова, но тот не понимал, что ему говорят и плохо реагировал. Но уже на верху Мавзолея вдруг спросил:

– Коля, я Вам поручал найти пистолет Ильича, принесите мне его домой, хочу, чтобы рядом был.

Принесли текст, и глава государства начал зачитывать обращение к гражданам страны. Получалось у него не очень. Только Щелокову очень надо было, чтобы правил Брежнев, а тому оставалось не больше трех суток, по истечении которых на даче в Заречье, 6, ночью, у него оторвался тромб. Умер он мгновенно.

Первым из партийных деятелей прибыл секретарь ЦК Ю. Андропов, примчался он за портфелем Брежнева, про который генсек со смехом говорил, что в нем хранится компромат на членов Политбюро. Потом подъехали еще секретари и члены Политбюро. Здесь же был решен вопрос о преемнике, а уже в декабре нашелся повод уволить Щелокова. Убирая его, Андропов практически рушил всю милицейскую систему, переводя на руководящие должности в МВД сотрудников КГБ. Но Щелокова не посадили, только конфисковали имущество.