Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Горацио (с поклоном): Мое почтенье, милорды.

Чуть привстав из-за стола, Следователи сдержано кланяются.

Священник: Храни вас Господь, сын мой.

Горацио: Прощайте, святой отец. (Уходит).

Первый следователь (ко всем): Каков петух.

Священник: Я чувствую себя, как будто целый день колол дрова или ворочал камни, или так, как будто исповедовал приговоренных к смерти. (Помедлив, устало). Пойду. (Поднявшись, упрямо). Но он неправ, неправ. Поверьте мне, – неправ.

Первый следователь: В этом споре мы признаем, без всякого сомнения, победителем вас.

Священник: Пускай об этом судят небеса.

Первый следователь: Но нам открыто тоже кое-что.

Священник: Храни вас Бог. (Уходит).

Первый следователь: А? Как разодрались…

Второй следователь: Схлестнулись славно. Я думал, что не выдержу и рассмеюсь.

Первый следователь (передразнивая Священника): Кровь! Ужас! Трупы! Горы трупов!.. Ну, прямо, как наседка, напуганная вороной… Куд-куд-куда, мои цыплятки! Куд-куд-куда…

Второй следователь: А этот-то каков! (Бубнит, передразнивая Горацио). Что, если небо, подкравшись сзади, нам покажет кукиш… (Залившись смехом). Ой, не могу!..

Появляется Трувориус.

Первый и Второй следователи (быстро поднявшись, с поклоном): Ваше сиятельство… Ваше сиятельство…

Трувориус: Я только что встретил этого сумасшедшего итальянца. Что ему здесь было надо? (Нетерпеливо). Да сядьте же, сядьте… Он был здесь?

Первый следователь: Совсем недолго. Принес нам бумагу, в которой изложил свои показания, опасаясь упустить что-нибудь существенное.

Трувориус: Покажите. (Берет протянутую ему бумагу и быстро пробежав ее глазами, рвет и швыряет на пол). Итальянский плут!.. Он думает, наверное, что ложь, записанная на бумаге, возьмет да превратится в правду… Плут!

Короткая пауза, в продолжение которой Трувориус, заложив руки за спину, идет по сцене. Первый и Второй следователи, поднявшись со своих мест, молча смотрят на него.

(Остановившись возле стола). Да, сядьте, сядьте…

Следователи садятся.

(Показывая на свой нос). Видите этот нос?

Первый следователь: О, да, милорд.

Трувориус: Он чует то, что происходит на другом конце королевства, даже если оно еще только собирается произойти и еще само не знает, что произойдет… И знаете, что он чует? (Значительно и мрачно). Он чует заговор.

Первый следователь: Заговор, ваше сиятельство?

Трувориус: А у вас, может быть, какие-нибудь другие предчувствия? Так поделитесь с нами.

Первый следователь (быстро): Ей-Богу, те же самые.

Второй следователь (отвечая на обращенный к нему вопросительный взгляд Трувориуса, поспешно): Да, да, те же самые, те же самые. Какие же еще?

Первый следователь: Каких-то полчаса назад я так и сказал коллеге: «Похоже, тут пахнет заговором, хоть многое пока еще неясно».

Трувориус (холодно): Вам неясно?

Первый следователь (в некотором смятении): Я хотел сказать, так сказать, неясно в общих чертах…

Трувориус: Ах, в общих… Ну, тогда удвойте рвенье, потому что общие черты на скамью подсудимых не посадишь. Для этого надобно что-то более частное.

Второй следователь: Истинная правда… Ваше сиятельство уже кого-нибудь подозревает?

Трувориус: Всех.

Первый следователь: Это очень мудро.

Трувориус: Всех, всех без исключенья. Чем мельче сеть, тем больше рыбы. Секрет простой и проверенный.

Второй следователь: Мы были бы счастливы услышать какие-нибудь указания вашего сиятельства.

Трувориус: Они простые. Копайте глубже, всех подозревая и никому не давая спуску. Трясите человека до тех пор, пока у него не развяжется язык, потому что у любого найдется, что рассказать, а если вдруг случится такое чудо, что ему нечего рассказать о себе, то уж, наверняка, найдется, что рассказать о других. Используйте жен против мужей, мужей против жен, детей против родителей, родителей против детей, друзей – друг против друга, и, в самом скором времени, вы раскроете такой заговор, о котором можно только мечтать.

Второй следователь: С вашим проницательным умом, ваша светлость, наверное, уже знает, в какую сторону нам следует направить свое усердие. Так не скрывайте этого от нас, ради Бога.

Трувориус (снисходительно): В любую, милый мой, в любую… Стоит вам оглянуться вокруг и вы убедитесь в этом сами… Взгляните на восток, – что вы там видите, а?

Второй следователь (нерешительно оглядываясь): Что мы там видим?

Трувориус: Польскую корону, которая не перестает грозить нам, то открыто, а то исподтишка… Теперь посмотрите на запад, где Британец не спит ночей, мечтая о нашей погибели и строя козни… На юге – немцы, чуть правее – галлы. Рим мутит воду, посылая к нашим врагам посольство за посольством, надеясь урвать кусок побольше. Шведы, позабыв приличья и в нарушении всех договоров, пускают флот под самым Эльсинором, надеясь нас запугать и вынудить к уступкам. А что внутри, под самым нашим носом? Евреи хитростью и лицемерием ввергают в нищету страну. Вольнодумцы распространяют свой яд при помощи печатного станка. Дворяне жаждут прав, которых не было от сотворенья мира… И при таком раскладе, чтобы вдруг не случилось заговора? (Идет по сцене, заложив руки за спину, негромко). Э, нет, шалишь…

Короткая пауза.

(С другого конца залы). Когда вдруг в одночасье гибнет вся королевская семья, то уж, наверное, это не случайность, а кое-что похуже. (Вернувшись, останавливается, пристально глядя на следователей).

Следователи медленно поднимаются со своих мест, не отводя взглядов от Трувориуса.

Вы согласны?

Первый следователь: О, милорд!..

Второй следователь: Милорд!..

Трувориус (негромко): Когда польется кровь, – а я даю вам голову на отсеченье, что она польется, обильно и очень скоро, потому что там, где есть вина и преступленье, там небо тот час же спешит послать нам и средства для их исправления, – так вот, когда она польется, то спрятанное выскочит наружу, как бы умело его не скрывали. (С холодной усмешкой). Уж таково у крови свойство, выводить обман на чистую воду и делать тайное явным, заботясь о могуществе и чистоте державы… Коль государство – это крепость, то кровь – раствор, скрепляющий ее камни и придающий прочность всей постройке. Поэтому свое удвойте рвенье. Как жнецы, вышедшие в поле и стоящие по грудь в колосьях, вы не ошибетесь, когда направите свой серп налево, или направо, или прямо, твердую рукой, оставив жалость и помня лишь о хлебе, ради которого рука Господня вас вывела на жатву. (Идет к двери, задержавшись у порога, тихо). Удвойте рвенье. (Исчезает).

Следователи молча смотрят на закрывшуюся за Трувориусом дверь. Пауза.

Первый следователь (тихо, продолжая смотреть на дверь, за которой скрылся Трувориус): Однако же, говоря между нами, датская карета несется что-то уж больно резво, к тому же – вкривь и вкось. Как будто песок набился в ступицу колеса, так что оно скрипит, вихляет и норовит соскочить с оси. Неровен час, наскочит на ухаб или на камень.

Второй следователь (шепотом, продолжая смотреть на дверь): Авось доедет.

Первый следователь: Дай-то Бог. (Усаживаясь на свое место и подвигая к себе лежащие на столе бумаги). Ну, что ж. Приступим.

6.

Площадка перед замком. Виден угол уносящейся вверх стены. Лунный свет лежит на каменных плитах, но левая часть площадки прячется в тени, которую отбрасывает крепостная стена. Далекий шум морского прибоя.

Появляются Марцелл и Бернардо.

Марцелл: Что, никого?

Бернардо: Как видишь.

Марцелл: Что ж, подождем еще. Хотя, сказать по правде, время вышло.

Бернардо: Что за беда? До смены далеко. Подождем.

Марцелл (озираясь по сторонам): Все б было веселей.

Бернардо: Ты так дрожишь, как будто опять увидел призрак старого Гамлета.

Марцелл: Уйми язык. И без того жутко. Не хочу даже вспоминать об этом.

Бернардо: Читай Устав, и сразу станет легче. Забыл, что там сказано? «Сил не жалей, начальство слушай, врага рази». Вот и вся премудрость.

Марцелл: Я что-то не припомню, чтобы Устав нас наставлял по части привидений. Тут надобен святой или, на худой конец, священник.

Бернардо: Если у человека есть вера, ему ничего не страшно.

Марцелл (пристально глядя на Бернардо): Так вот, оказывается, в чем дело.

Бернардо: В чем?

Марцелл: Теперь я понимаю, почему ты так побледнел. Ты в вере слаб.

Бернардо (беззлобно): Дурак.

Марцелл: Но не ханжа.

Бернардо: Дурак вдвойне. (Повернувшись, идет по сцене).

Марцелл (встревожено): Постой. Куда ты?

Бернардо: Когда бы ты читал внимательно Устав, то знал бы что там сказано о караульной службе: «обходи дозором». Что я и делаю. А ты можешь оставаться.

Марцелл: Ну, уж нет. Пойду с тобой.

Бернардо: Но только молча. (Уходят).

Пауза. Из тени появляются Горацио и Секретарь.

Горацио (оглядываясь): Странно. Никого.

Секретарь: Это здесь?

Горацио: Да… Они, должно быть, отошли, нас не дождавшись.

Секретарь (нетерпеливо): Ну, показывайте, показывайте, где это было!