Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Гетопадение - Мамкина Конина на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Он мальчика держит, что дышит, стеня, —

Насилу достиг он двора своего…

Ребёнок был мёртв на руках у него

Афанасий Афанасьевич Фет

В дверь яростно забарабанили, потревожив итак расстроенные нервы врача. Господин Шульц вздрогнул, выждал пару секунд и устало поплёлся открывать. Мало кто приходил к нему, просто поздороваться, а значит, придётся снова выслушивать жалобы, делать вид, что тебе не всё равно, убеждать, отстирывать с жилета сопли. И это всё в лучшем случае. В худшем отстирывать он будет ещё и кишки. Не то чтобы самые радужные перспективы.

Антон подкрался к двери и, устало выдохнув, посмотрел в глазок. Его лицо исказило отвращение, затем выражение откровенной муки: на крыльце топтался Бухалк, давний знакомый врача, надоевший ему ни только и ни столько постоянными ранениями, выбитыми суставами и долгами за лечение, сколько фамильярными замечаниями и постоянными попытками пошутить.

Ему как хозяину дома, осквернённого присутствием Бухалка, было физически больно. Кулаки сжимались сами по себе, мышцы сковывало при виде тупого выражения лица «этого бородавочника» с сальными волосами, мясистым носом и словно пчёлами искусанными губами.

Антон всеми силами пытался избежать зрительного контакта с незваным гостем, но вдруг его взгляд наткнулся на то, чего Шульц увидеть никак не ожидал. Ястребиной хваткой Бухалк вцепился в копну светло-русых волос. Намотав кудри на руку, он рывками подтаскивал безвольное тело всё ближе к порогу, чуть ли не тыкая носом в дверь. Бедняга лишь изредка всхлипывал, пожимая озябшими плечами.

Врача часто называли хладнокровным, но на этот раз кровь в его жилах действительно застыла. Он дёрнул дверную ручку – в воздухе повис гул. Антон растерянно мялся на пороге, мямля что-то и бросая взгляды то на Бухалка, то на бледное чуть повёрнутое к нему обессиленное детское лицо. Шульц сглотнул подступивший к горлу ком.

Даже при беглом осмотре состояние мальчика могло вызывать лишь сочувствие: тонкие губки и маленький носик были покрыты синяками и кровоподтёками; он едва дышал и не смел даже поднять воспалённых глаз на бандита.

Молчание было цинично прервано:

– Ну и шо стоим как неродные? Я вот тебе клиента подогнал оптового – каждый третий диагноз бесплатно, каждый второй за двойную, бля, цену, – он потряс кулаком прямо перед носом ребёнка, прижавшегося к двери, – У-у, падаль. Выбесил, понимаешь ты?! Сопля патлатая, я тебе. Ну как, возьмёшься?

Доктор невпопад кивнул и, не отрывая глаз от мальчика, пригласил бандита пройти в дом. Бухалк не стал дожидаться большего и пожал плечами. Малыш болезненно поморщился, попытался кашлянуть, но вместо этого только тихонько взвизгнул, схватившись за живот.

Жалость, как гусеница, выгрызала внутренности господина Шульца, провоцируя и другие, давно позабытые им чувства и эмоции. Однако именно гусеницам суждено стать бабочками. Так его жалость перерождалась во что-то более благородное. Антон ещё не до конца понимал: его судьба уже предрешена. Мозг только пытался осознать то, что для совести стало очевидным, как только он увидел тоненькие худые ручонки и полные боли глаза, смотревшие сквозь него. Тело врач знало, что нужно делать, язык – что нужно говорить, в то время как разум всё ещё бешено метался от мысли к мысли:

– Что произошло? – как бы невзначай бросил Шульц, склоняясь над едва ли что-то осознававшим ребёнком и прощупывая подушечками холодных пальцев выпирающие лимфоузлы. Врач почти вплотную приблизился к его истощённому лицу – его обдало горячим паром, а очки покрылись капельками воды. Антон настороженно коснулся лба маленького пациента, только чтобы лишний раз убедиться: у него лихорадка.

– Нашего красавчика покупатель ждёт, – начал объяснение Бухалк, – Представительный человек, ну ты понимаешь, для каких государственных нужд, – он пару раз ткнул врача локтем в живот, затем резко наклонился и сжал щёки больного, – Какой экземпляр! Я б…

Он не договорил – Антон бессознательно хлопнул его по ладони. Не сильно, но обидно и достаточно для того, чтобы Бухалк отпустил лицо бедняги, погрозив кулаком уже обоим.

– Так вот, – менее уверенно продолжил он, – Собачий сын возьми, да и съебись нахуй. Выручай, брат, я подобосрал товарный вид, так сказать. Подшамань до завтра, а?

Слушавший до этого в пол-уха Антон обернулся, – Ты людьми торгуешь? – он почувствовал, как в нём просыпалась ярость, которой он не чувствовал с шестнадцати лет.

– Не, ты чё? Людьми сыкотно. Это ГМО-шный, – он указал на сдвоенное ухо мальчика, находившееся на макушке и больше похожее на кошачье.

Он так сильно толкнул ребёнка в спину, что и сам Шульц бы не выдержал. Он пошатнулся и, рухнул бы на пол, если бы не Антон. Малыш инстинктивно вцепился в его одежду и уткнулся холодным носом в шею – его частое неглубокое дыхание обожгло щёку врача.

—Эййй, солнышко. Иди ко мне. Как тебя зовут?

Ребёнок лишь неуклюже попытался повернуться набок и закатил глаза.

– Что ты с ним делал? Полы им мыл? – строго спросил врач, не переставая прижимать к себе мальчика. В этот момент его взгляд упал на повисшую с разжатыми пальчиками, словно тряпичную, руку бедняги, – Это что? Что это, я тебя спрашиваю? Это точно не сегодня произошло, даже не пытайся мне врать.

Пристально осмотрев почти чёрную кисть, Антон сгрёб малыша в охапку, отнёс в смотровую и уложил на кушетку.

Несмотря на позднюю осень, из одежды на мальчике была лишь лёгкая футболка. Врач мог бы без труда снять её, но не решился тревожить ребёнка и просто разрезал ткань скальпелем.

Он тщательно осмотрел каждую рану и порез на покрывшейся мурашками бледной коже, однако от слабого прикосновения к ладошке ребёнок взвыл и подскочил, пытаясь спрятать повреждённую конечность. Он сделал себе только хуже: от резкой боли зубы заскрежетали, а ресницы намокли.

Антон остановил его, крепко прижимая к груди, до тех пор, пока дыхание мальчика не выровнялось. Почёсывая спутанные, выпачканные в крови волосы, Шульц нашёптывал слова единственной колыбельной, которую помнил.

– Да взял Белоснежку пару недель назад со сломанной рукой, – объяснил до этого стоявший смирно Бухалк, – Ну, тип, какая мне разница? Бог ему дал рот, чтобы руками работать не пришлось. Решил: само срастётся.

– Решил он, блядь, решил, сука. Не срослось, – в гневе всплеснул руками Антон, – Её срочно нужно ампутировать, слышишь, иначе подохнет нахер! БЛЯДЬ! – от него почти никогда нельзя было услышать ничего жёстче «дурак» и «чёрт», но сегодняшний день, похоже, выходил из ряда вон.

Совершенно опешив, Бухалк в нерешительности спросил:

– Слышь, брат, а без этого…ну, никак? Ты подумай, кому он такой вообще упёрся? Без руки.

Со стороны кушетки донёсся сдавленный кашель и стон.

– Он. Подо-о-о-охнет. К чертя-я-я-я-ям. Если. Я. Не отре-е-е-жу ему. Долбанную. Руку. БЛЯТЬ, – повторил врач медленнее. Бухалк был слишком туп, глуп и непонятен для него.

       Уголовник на секунду застыл и задумался. Это стало для господина Шульца такой неожиданностью, что по коже пробежали мурашки.

– Ебать меня в засос! Тогда разбирай его! Хоть что-то да я отобью.

На этот раз онемел Антон. Все клубившиеся в нём эмоции разом утихли – осталась только бессловесная пустота, – Как это… «разбирай»?

– Как обычно. Каком кверху! Контейнеры должны были остаться с прошлого раза.

– Не-а, не получится, – замотал головой врач, на ходу высасывая из пальца причину для отказа, он мешал между собой правду и вымысел, – Заражение перекинулось на весь организм. Прямо сейчас его органы превращаются в жидкое дерьмо. Они ничего не стоят. Вообще.

Бухалк разочарованно опустил голову и погрозил кулаком в сторону кушетки, – И что, сука, прикажешь с тобой делать? А, Белоснежка?

Он снова крепко задумался, и через пару секунд в его глазах зажёгся коммерческий огонёк:

– Слушай, а тебе не нужен? Он как конструктор будет. Всякие там эксперименты проводить можно, как вы это любите. Отдам за половину долга.

Антон, растиравший спиртом мертвенно-бледную кожу живого товара, прикинул в уме. Даже один процент от денег, о которых шла речь, был довольно внушительной суммой. Но что-то внутри подсказывало: здесь торг действительно не уместен.

– Или ты, может, по мальчикам? – не унимался предприниматель, скорее, констатируя, чем спрашивая, – Так посмотри, какая статуэточка.

– Я его забираю! Будь добр, пошёл вон!

Дверь за его спиной хлопнула.

***

Склоняясь над толстой стопкой тетрадей и книг, Отто целый час ёрзал и переминался с боку на бок за неудобным письменным столом. Он поминутно отрывался от бумаг, часто моргал и прикрывал лицо руками. Опомнившись, адвокат делал несколько энергичных ударов по клавишам старенького калькулятора, но, когда ошибки в вычислениях начали учащаться и достигли критического значения, энтузиазм окончательно покинул его. Облокотясь на кулак, он начал барабанить пальцами по столу:

– Честно, Тох, я уже fix und fertig («устал как собака»). Дай хоть на пять минут прилягу? – взмолился он, обращаясь к другу.

Антон уже в двадцатый раз медленно обходил комнату. Он сам буквально спал на ходу и, переваливаясь с ноги на ногу, пару раз спотыкался о ковёр. Адвокат ухмыльнулся, отметив про себя, что его друг и в правду редкостный слабак.

Глэдис, сидевшая у постели мальчика и поминутно реагировшая на каждый его стон лёгким поглаживанием и успокаивающим нашёптыванием, ухмыльнулась, отметив про себя, что её друзья и в правду редкостные слабаки.

Четыре часа назад, когда врач выдернул Отто с чертовски важного совещания, а Глэдис прервал её единственный выходной за последние два месяца, было уже довольно поздно. Сейчас же все трое чувствовали безбожную усталость.

Дело было в том, что после поспешного ухода Бухалка, Врач остался один на один с потерявшим сознание мальчиком. Он многое повидал, но с таким не сталкивался никогда. Ошарашенный, Антон мелкими шажочками вернулся к кушетке, на всякий случай задержал дыхание и наклонился к мальчику. Прислушиваясь к прерывистому дыханию, он вдруг осознал, что дальнейшего плана действий у него нет. Всё, о чём он думал последние пять минут – способ отбить невинное создание у Бухалка. Но вот теперь перед ним, растянувшись на холодной и неудобной койке, лежал беспомощный маленький комочек. А дальше что?

Из многочисленных порезов и ссадин сочилась кровь, опухшая рука свисала с края кушетки. Антон не успел даже прикоснуться к ней, как мальчик снова заскулил и попытался вырваться. Врач нагнулся над ним, обнял голову и прижал её к себе: «Он ушёл. Не бойся, всё будет хорошо».

              Шульц не имел ни малейшего представления об обращении с детьми и даже в теории не мог предположить, как функционирует их организм. Но дело было ещё и в том, что мальчик был не вполне человеком. Хотя в его глазах все дети являлись не до конца полноценными людьми, случай был особым. Антон коснулся его прижатых к голове пушистых ушей – они едва заметно дрогнули.

О зверодлюдах Шульц знал только по рассказам отца о рассказах деда. Информация, которой он владел, едва ли могла считаться исчерпывающей. Он имел представление о том, что существует вид людей, который и видом-то официально не считается, но зато их органы, о чудо, идеально совместимы с человеческими. Являлся ли этот факт причиной проволочек с законом, неизвестно, но что дед, что отец отзывались о зверолюдах весьма нелестно, если не сказать правдивее. Сам Антон сочувствовал им. Примерно в той же степени, что и коровам, хотя искренне надеялся, что и у них на земле где-то есть своя Индия.

Мысли в голове мешались. Не отпуская мальчика, Антон, дотянулся до сотового и набрал единственный номер, который знал наизусть. Как только на том конце послышался знакомы голос, у врача отлегло от сердца. Если адвокат ответил, то точно не откажет в помощи.

– Еду, – отрезал Отто ещё до того, как Шульц смог что-либо объяснить. Он был уже готов положить трубку, но его перебили.

Стой! Стой, пожалуйста, – дрожащим голосом взмолился врач, – Можешь позвонить Глэдис? Скажи, что дело жизни и смерти. Пожалуйста.

– Шульц, Ты пьяный? Антон? Шульц, не молчи! Ты не ранен? Антон? – адвокат вдруг перешёл на крик.

– Пожалуйста, позвони ей, это очень важно, – Шульц не стал дожидаться ответа и сбросил.

              Мальчик открыл глаза и вскрикнул, увидев перед собой незнакомого человека, – Не нужно, пожалуйста. Я всё понял. Я больше не убегу. Обещаю.

– Эй, котёночек, ну не надо, – Антон взял ребёнка на руки и начал укачивать. В рекламах это обычно помогает, – Ну не плачь, пожалуйста. Всё теперь будет хорошо, – но лучше не стало: глаза мальчика намокли, а рот искривился, – Ну что ты, солнышко? Ч-ч-ччччч, Ручка болит? Сейчас мы всё поправим, да? – он несколько раз поцеловал его в лицо и вытер пот со лба, – Вот так, молодец, поспи, и всё пройдёт.

Мальчик дрожал и пытался вырваться, но он был слишком голоден и болен, чтобы сопротивляться. Через несколько минут он затих, то ли уснув, то ли потеряв сознание. Антон аккуратно уложил его на кушетку, измерил температуру, послушал сердце и на всякий случай ощупал голову. Он ничего не нашёл и немного успокоился. Нужно было подготовить к операции всё необходимое.

Врач ничего не знал ни о препаратах, используемых в педиатрии, ни об их дозировках. Он успел только на всякий случай промыть желудок мальчика и вставить катетер в здоровую, когда услышал спасительный дверной звонок. Отто обычно стучал, поэтому он ожидал увидеть на пороге именно Глэдис Юхандоттер. Она изучающе осмотрела его, стиснула зубы и отвесила хлёсткую пощёчину.

Глэд, умоляю, выслушай, – он взял её за руку и втащил в дом. Она расцарапала ему скулу, он порвал ей колготки, но через силу довёл до кушетки, на которой стонал и корчился раненый мальчик.

Шульц, это ребёнок? Чей он? Что он здесь делает?

– Я не знаю. Бухалк притащил, хотел продать на органы.

– И ты для этого меня позвал? – она присела на колени, холодными руками разлепила веки ребёнка, затем надавила на скулы и осмотрела горло, – О господи…

– Хотел, я сказал «хотел». Я не позволил бы этому случиться.

– Его рука…?

Антон молча зажмурился, кивнул и сжал губы. Он выглядел напуганным, она – растерянной, ребёнок – едва живым. Всего мгновение спустя Глэдис собрала волю в кулак, и, надавав им по лицу Шульцу, привела в чувства и его. Оказалось, что детский врач в своей практике видит более тёмную сторону жизни, чем криминальный. Антон поднял малыша на руки и отнёс в операционную. Раньше он рассматривал это место просто как ещё одну комнату в доме, но сегодня входил туда с неведанным трепетом.

Они закончили, и спустя несколько минут в дверь постучали. Антон услышал не сразу, но Отто продолжал с завидной настойчивостью долбить в дверь. Когда она распахнулась, на пороге стоял такой бледный Антон, что адвокат невольно подумал: «Опоздал». Врач сделал попытку что-то объяснить, но язык его не слушался. Отто схватил его за плечи и встрянул с такой силой, что чуть не оторвал от земли. Это немного отрезвило врача, и в его глазах постепенно зарождалась искорка вменяемости.

– Антон, где болит?

Щульц замотал головой, прикрыл глаза и сделал Отто знак следовать за ним.

***

Отто уже несколько минут бесстыдно храпел над стопками документов. Антон не отрывался и тоже начинал клевать носом.

– Принеси ещё одеяло, – закатила глаза Глэдис.

Хирург вернулся с пледом, накрыл мальчика и подоткнул под него одеяло. Ребёнок был холодным, дышал сбивчиво и поверхностно. Педиатр взяла его ладошку в руки, подула на неё и коснулась лба ребёнка:

– Иди тоже поспи. Я посижу с ним.

– Нет, я не могу, — замотал головой Антон.

– Сейчас ты бесполезен. Выспись, может, завтра от тебя будет какой-то толк.

Антон не нашёлся, что ответить. Вместо этого он выключил лампу над письменным столом, растолкал Отто и отвёл его в гостиную. Уложив друга на диване, Шульц устроился рядом на полу.

Пока они спали, Глэдис не спускала глаз с двери. Спустя полчаса она неожиданно приоткрылась и комнату вместо тонкой полоски света озарила клубящаяся тьма. Полупрозрачна фигура в чёрном окинула взглядом мальчика, затем покосилась на Глэдис, кивнула ей, театрально прикрыв пустые глазницы. Врач только стиснула зубы. Они виделись так часто, что ей начинала чудиться связь между её присутствием и его приходом.

Силуэт указал маленьким суетным тварям, заискивающе копошащимся вокруг на ребёнка. Одна из сущностей неуклюже подпрыгнула и подбежала к постели.

– Брысь! голос Глэдис был похож на раскат грома. Бесёнок в страхе заметался и ударился о стену. Он потёр лоб и робко подошёл к кровати, но она наградила его таким суровым взглядом, что он сразу понял – ему тут ничего не светит. Помявшись немного, он выдохнул и заскулив поплёлся прочь. Скоро ночь всех святых, а он, видимо, опять останется без премии. Никакого праздника.

Мальчик поёжился и застонал. Перед тем, как он успел открыть глаза, чёрный туман растворился в воздухе. Разбуженные внезапным дыханием зимы, врач и адвокат заглянули в комнату. Ребёнок вжался в кровать:

– Не бейте, пожалуйста.

Все трое стряхнули себя сонную пелену и переглянулись.

– Мы и не собирались, малыш. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? — она подвинулась ближе, погладила его по волосам и стёрла пот со лба. Он неосознанно прислонился щекой к её холодной руке. Врач порывисто выдохнула и на мгновение потеряла дар речи.

– Солнышко, это тётя Глэдис и дядя Отто. Меня зовут дядя Антон. Мы теперь о тебе позаботимся, так что ты в полной безопасности. Как тебя зовут, котёнок?

– Заткнись, – едва слышно шепнул мальчик, выглядевший, как загнанный кролик. Он часто дышал, как бы принюхиваясь, а его сердце билось так часто, что удары можно было разглядеть даже сквозь одеяло.

Антон озадаченно вскинул брови. Отто нахмурился и скрестил руки на груди.

Что, прости? – переспросила Глэдис.

– Заткнись? – неуверенно повторил мальчик. Отто уже закатил рукава и раскрыл рот, готовясь поставить неблагодарного сопляка на место, но педиатр отказалась давать ему такую возможность: «Это твоё имя?». Ребёнок растерялся и кивнул.



Поделиться книгой:

На главную
Назад