Восхождение богов (СИ)

Во все стороны брызнула мутная до черноты жижа и над водой пронёсся яростный полный боли вой. Вскипело море, на поверхность поднялись летающие рыбы. Они бросались вверх, перелетая за борт, и всей массой опрокидывались на палубу, разевая полные острых зубов пасти. Двигаясь как ужи, юркие твари атаковали матросов, целясь им в икры.

Бойня принесла запах крови и тухлой рыбы. Несколько драконов успели обернуться и теперь поливали океан огненными залпами, вынуждая спрутов помельче отпрянуть от бортов, пока их главный собрат доламывал мачту, другими щупальцами отбиваясь от острых лезвий, впивающихся в его грубую шкуру.

Я услышала крик помощника Се́дова, Гори, — ему откусили ногу и теперь он лёжа отбивался от двухметровой рыбины, нацедившейся на всё остальное. Даже при обрывистом свете фонарей видно, как бешено вращаются её глаза, полные безумия и жажды уничтожения.

Будучи в шаге от спуска вниз, я застыла истуканом, а потом бросилась к нему, на ходу разрывая низ платья. Под руку попался кем-то оброненный кухонный тесак, прихватив его, атаковала тварь сзади, впиваясь в верх туловища, от её жалобного визга заложило уши, но я смогла оттолкнуть её от раненого и добить ударом в глаза. На руки налипла зелёная кровь, источающая вонь стухших водорослей. Упав на колени, я подползла к Гори и, не слушая его отрывистую речь, выхватила меч из ослабевших рук и дорубила остаток ноги, чтобы срез был ровным. Я действовала инстинктивно, накладывая слабый жгут и оборачивая обрубок отрезом ткани.

Матрос потерял сознание и я могла только молиться, чтобы он пережил эту ночь вмиг ставшую яркой, как днём. Обернувшись, увидела троих колдунов, сгрудившихся на корме вокруг очерченного круга, из их рук в небо бил ослепительный столб света. Томар Бай едва стоял на ногах, а его дочь почернела от напряжения, прикусив губу до мяса. Корабельный колдун Кордон нараспев читал заклинание и хоть они были далеко от меня, но незнакомые слова звучали будто отовсюду и так гулко, что пробирало до костей, хотелось забраться в норку и сжаться, превращаясь в тень.

Их давление на тварей было так велико, что рыбины прижимались к полу, извиваясь, шипя и повизгивая как маленькие червяки. Только спрут не поддался магии, он взревел, выбираясь всё больше и больше из воды, переползая на корабль, креня его вправо. Колдуны потеряли концентрацию, а вместе с ней и равновесие, их швырнуло набок и они покатились до борта прямо к прыгнувшей навстречу белой акуле.

— Нет! — я закричала изо всех сил, срываясь с места и, балансируя на самой грани, устремилась к ним, пока остальные пытались хоть за что-то уцепиться и не вывалиться в бурлящую хищными пастями воду. Не всем это удалось.

— Амалия! — воскликнул Томар, когда его дочь оказалась в зубах акулы, отец пытался сотворить что-то чёрное, безжалостно вытягивая остатки сил из потерявшего сознание Кордона и не успевал — тварь сомкнула пасть ровно в тот момент, когда я ударила её в бок, а корабль ухнул обратно — драконы спалили спрута, воспламенив вместе с ним и корабль.

Я упала, больно приложившись боком о подвернувшийся моток цепей, и задела рыболовный крюк, вспарывая плечо. А пока пыталась высвободиться, Томар сиганул через борт и скрылся в темноте вслед за ушедшей акулой.

Зашипев от разрывающей боли, дёрнула крюк до конца, с мясом вырывая из кожи, а потом устремилась к оставшемуся колдуну, — от обратной качки его несколько раз перевернуло и теперь он лежал посреди разбитой палубы, раскинув руки в стороны.

Кордон мёртв. Я поняла это сразу, как оказалась рядом: по белой рубашке расползалось красное пятно — он напоролся грудью на торчавшую деревяшку — остатки бизань-мачты. Возможно, он бы выжил, но Томар, в запальчивой попытке спасти дочь, не оставил ему и шанса, вытянув все силы.

Обернувшись, увидела, как выжившие матросы во главе с Се́довым добивают ползучих рыбин и невесть как оказавшуюся на палубе тигровую акулу. Несколько человек уже вовсю тушили рулевую палубу, а в небе над нами кружат три дракона. По цвету крыльев, я опознала двоих — Деяна и Арта. Дав себе секунду, перевела дух и направилась к пострадавшим матросам. Без колдунов, вдвоём с корабельным доктором, мы провозимся до рассвета.

Глава 2. Когда прилетают сильфы

Селеста

На палубу вылетел Томар, в руках держа обессилившую дочь. На инстинктивно отреагировавших ножами и мечами матросов, он не среагировал, падая на колени, прижимая к груди голову Амалии. Закрыв глаза, он что-то прошептал, поцеловав её в лоб, и безропотно отпустил, когда я с доктором Леви решили перенести девушку в импровизированный госпиталь под палубой в общей каюте. Там мы смогли трезво оценить ранения колдуньи.

— Всё не так плохо, — оптимистично заявил Леви, пока Томар, лёжа возле стены, держал пальцы у висков, пытаясь самому не грохнуться в обморок. — Акула не задела внутренних органов.

С моей помощью, доктор сноровисто штопал глубокие рваные раны, щедро поливая спиртом, работая как профессиональная швея. И хоть глаза мои не обманывали, и тварь действительно не искалечила девушку, я нутром чувствовала, что-то не так. Наклонившись вперёд и принюхавшись, уловила тот же запах, что шёл от убитой рыбины.

— Гнилые водоросли, — пробормотала, нахмурившийся.

Руки слабо ныли от напряжения, ещё чесались и в полутьме казались распухшими, поэтому, закончив помогать доктору, я отошла в сторонку, опуская их в таз с морской водой. Сверху ощутимо тянуло мокрой гарью — последствия пожара, из-за чего внизу дышалось через раз.

Дав себе секундную передышку, я намеревалась вернуться к больным, но наткнулась на всклокоченного Томара, который грубо ухватился за мои руки, поднося к лицу.

— Отрава, — прохрипел он. Глаза мужчины расширились, он устремился к дочери, отталкивая Леви и опуская оплетённые магией ладони на её тело.

Минута напряжения скакнула до предела под крик очнувшегося неподалёку матроса, кажется того самого, кому отрубила ногу. Это сбило Томара, и он на негнущихся ногах отпрянул от дочери, шепча:

— Я не смогу её исцелить. От морского яда нет противоядия.

Будь во мне сила ариуса, я могла бы помочь. Разом исцелила бы всех. Но вместо этого могу только накладывать швы и промывать раны. На бо́льшее мне недостаёт знаний и умений. В этой темноте под стоны пострадавших казалось, что блеск дворцовых залов, сияние огней и танцы в роскошных платьях под руку с прекрасными кавалерами остались в другом мире.

Сверху что-то заскрипело, а затем грохнулось и с потолка посыпалась пыльная крошка, заслезились глаза, и я закашлялась, ощущая привкус древесины на губах. Позади зазвучали проклятия Леви — для Амалии он сделал всё, что мог, и успел переключиться на другого раненного: он торопливо накладывал разошедшийся шов на месте глубокой раны шеи.

Прежде чем подняться на палубу, я подошла к осунувшемуся Томару, устало сидевшему у расколотого стола с кружкой воды в руках. Он полностью исчерпал себя и сейчас выглядел как загнанный зверь, окружённый охотниками. После длительного заточения в собственном теле во власти Ктуула, поначалу он выглядел хорошо. Даже помолодел, казалось, влияние старого бога вдохнуло в его тело свежие силы. Однако спустя месяцы плавания ситуация изменилась и теперь колдун напоминал бледную тень себя прежнего. Силы покидали его и Маля опасалась, что отец не переживёт это путешествие.

— Что вы сделали с Кордоном? — спрашиваю угрюмо, осторожно коснувшись его плеча. Колдун встрепенулся, а наткнувшись на мой внимательный взгляд, быстро облизнул губы и попытался ответить ровным голосом:

— Кордон был уже не жилец. Я забрал остатки магии, чтобы спасти дочь.

От моего внимания не ускользнуло, как просто колдун сказал это, и я в очередной раз задумалась о собственных обещаниях. О том, что должна была сделать.

— Я видела раны. За его жизнь можно было побороться, — наклонившись к нему, прошептала, чтобы только он расслышал мои слова. — Вы поступили жестоко.

— Это была бойня. Решение нужно принимать немедленно. Если вы не способны быть жестокой в битве, вам не место в бою, кэрра Селеста, — остро ответил он и я стушевалась, а потом и вовсе ушла, однако мысль занозой сидела в голове: «Я должна была убить его, чтобы убить и Ктуула. Ещё тогда я могла всё это остановить».

* * *

Пока возились в полутьме, над горизонтом вставал тусклый рассвет. Холодное, северное солнце лениво выползало на небосвод, ёжась под стальными, острыми как бритва, облаками. Скоро пойдёт дождь, а вместе с ним придёт тягучий, как патока, туман и без навигации, без звёздной карты, мы вновь потеряемся среди слабых волн.

Прошедшая драка подточила наше судно. Рухнула грот-мачта, руль разнесло в щепки, повсюду видны пробоины, над которыми спешно трудятся матросы, латая их остатками мебели из кают. Люди работают молча, говоря только по делу. На меня смотрят с подозрением.

Потеряв силы — для многих, я превратилась в собственную тень.

Тела тварей успели выбросить за борт, юнга Аскр отскабливал зелёную слизь вместе с кровью. Яд обжёг и обезобразил палубу, чёрными пятнами указывая следы сражения. Чуть поодаль заворачивали тела погибших, чтобы позднее устроить поминки и с честью отправить их в море.

Артан первым заметил моё присутствие. Что-то отрывисто передав Се́дову, окинувшему меня серьёзным взглядом, муж утащил меня обратно вниз в нашу чудом не пострадавшую каюту. Повинуясь смутному предчувствию скандала, я ухватилась за павшие блюдца и чашки, на карачках собирая осколки, смутно отмечая, как накатывает свинцовая усталость.

Одно неверное слово. Тембр голоса… и будет взрыв.

— Я велел тебе спуститься вниз! — цедил мой муж. — Ты могла пострадать. Могла погибнуть. Ты хоть понимаешь, чего избежала? Нет, даже не догадываешься, скольким из нас пришлось рисковать собой, чтобы уберечь тебя! И ради чего?! Ты не боец! В тебе нет магии! Ты благородная кэрра и тебе…

— Довольно! — вставая с колен, я рассердилась до звона в ушах.

Если бы взглядом можно было убить — Арт сгорел бы дотла, но он лишь сложил руки на груди, выразительно изогнув бровь.

— Ты хочешь поскандалить или может поговорим о действительно важных вещах? Ах да, нельзя — ведь я благородная кэрра, а им не пристало присутствовать на собраниях группы! Я должна сидеть в каюте, чинно и смирно, и молчать в тряпочку, не так ли? Всё ради моего хрупкого равновесия!

Из рук выскользнуло блюдо и звонко разбилось на куски, а я топнула каблуком по осколкам и выставила палец в Арта.

— Может я и не умею махать мечом, но одну тварь пришибить сумела! Я не позволю делать из себя кисейную кэрру, которая зажимает глазки при виде крови! Я умею за себя постоять, как и умею штопать и резать плоть. Может моих сил больше и нет, но с иглой и бинтами обращаться обучена. Может я больше не белая драконица, но мой опыт не исчез вместе с силой. Я сталкивалась с вечным чаще, чем вы все вместе взятые. И выжила. Самостоятельно! — последнее слово сорвалось криком и от досады скрипнула зубами, звучно щёлкнув челюстью.

Мне не хотелось срываться на банальный скандал, но жуткая ночь довела до точки.

— Тебе придётся смириться с моим решением, жена, — неожиданно холодно заявил Арт. — Всё это время тебя берегла сила ариуса, но её больше нет. Однако ты по-прежнему остаёшься единственным шансом остановить богов. И раз у тебя нет сил — ты будешь слушаться. А мы будем беречь тебя от всего на свете, пока не найдём способ вернуть твои силы.

От моего гнева должны были полопаться оставшиеся бокалы, а из ушей потечь кровь, но Арт лишь скривился, с непонятной грустью глядя на битую мной посуду. На выходе из каюты он заявил:

— Помни, что несмотря ни на что, я всё равно люблю тебя.

И муж ушёл, заперев за собой дверь. Этот замок появился сразу, как он догадался, что я подслушиваю их собрания. Чего он не знал, так это того, что усидчивости и женских шпилек достаточно, чтобы через несколько дней наловчиться взламывать замок и более аккуратно подходить к вопросам слежки.

Так что я выждала несколько минут, а потом мышкой выскользнула наружу и скрылась в перевёрнутой вверх дном кладовой, примыкавшей к капитанской каюте, куда набился весь старший состав нашей группы.

Их разговор шёл на повышенных тонах, и кто-то всё время кашлял. Через маленькую проковырянную дырочку видела спины, склонившиеся над картой. И позади всех на стульчике возле стены находился Томар Бай со стаканом виски в руках.

— Без якоря нас будет носить по волнам куда заблагорассудится. А без руля мы не можем управлять судном. Сколько времени займёт ремонт? И возможен ли он?..

— Может стоит задуматься о бо́льшем? О том, что мы делаем, куда направляемся? Путь без определённой цели, мы можем годами путешествовать по ледяным просторам, так и не найдя заключительной точки… — хрипло заявил Деян, прижимая к груди руку на перевязи. Его сильно задело в ночной мясорубке, и мужчина отчаянно нуждался в отдыхе. Им всем он был необходим. — Без силы ариуса… даже если найдём отступника… Всё это бесполезно.

Над комнатой повисло тягостное молчание, а я сунула в рот прядь волос, обращаясь к давно забытой детской привычке. Бесполезная. Слабая. Всего лишь благородная кэрра. Сколько бы раз не обращалась к своему нутру — тщетно. Ледяное безмолвие. Силы будто бы и не было никогда. Выжженная пустошь. И сны, мне не принадлежащие.

— Можем сойти на берег. Мы проходим мимо торриканских лагун. Здесь жил Кукулейко. А, как мы знаем, он обладал обширными знаниями о природе старых богов. Может в его деревне есть другие шаманы, которые смогут нам помочь?

— Шаманы?! — встрепенулся Томар. — Опять проклятые шаманы! Вы с ума сошли, раз решили к ним обратиться! Эти твари наверняка служат вечным! Они сдадут нас сразу, как только сойдём на берег!

Артан отрицательно покачал головой.

— Из того, что я понял, Ктуул не считал Кукулейко своим другом. Он убил его из страха. Да, он боялся шамана, а значит в этом есть смысл. Голосую за этот вариант. Если эти люди против вечных, мы сможем получить у них помощь. Как минимум восполнить запасы провианта. Восстановим корабль. И двинемся дальше. Я не считаю, что Селеста утратила свои силы. Предпочитаю исходить из ситуации, что они исчезли на время.

Я могла беситься на Арта сколько душе угодно, но в одном он оставался последователен — в вере в меня. Сердце затопило чувство вины. Осторожно отпрянув назад, тихонько выскользнула из комнаты, прошмыгнув наверх и умостившись на задней палубе, вглядываясь в серую хмарь.

Как муравьи вокруг сновали матросы, прибираясь и разбирая на части сломанное. Где-то наверху уместился дозорный, я видела его очертания в сгустившемся тумане. От запаха гнилых водорослей взбунтовался желудок, и я вспомнила, что давно ничего не ела. Но есть не хотелось.

Вернувшись в каюту, завалилась спать. На бо́льшее меня не хватило. Мысли сумбурно ползали в голове, смешивая в кашу и кровь, и мясо, и отрывки прошлой ночи. Однако к моменту возвращения Арта, я проснулась будто и не спала вовсе. Мне хватило терпения выслушать ещё одну отповедь, как и краткий пересказ совещания. О многом муж умолчал. Но сказал, что они планируют выслать отряд на сушу, чтобы разузнать обстановку. Он его и возглавит.

— Арт, ты больше ничего не хочешь сказать? — спрашиваю осторожно, сминая край одеяла. — О том, что было… до.

В его глазах — вихрь эмоций, но главенствовала усталость. Присев рядом, муж накрыл мою ладонь своей и сжал. Его тепло — моя надежда.

— Что бы между нами не творилось — я верю, что мы во всём разберёмся. Наши отношения — уникальны во всех смыслах. Сэл, иногда я бываю чересчур строг с тобой, но это оттого, что слишком хорошо помню каково это — потерять тебя. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он мягко, по-отечески, поцеловал меня в лоб.

* * *

Сразу после прощания с погибшими, отряд во главе с Се́довым и Артом встали на крыло, быстро скрывшись в сгустившемся как молоко тумане. Томар Бай остался с дочерью — у него не было сил, чтобы перенести полёт на спине одного из драконов. Главным был назначен Деян.

Мы пересеклись через пару часов после отлёта отряда, когда я решила немного освежиться после затхлого лазарета. На палубе вовсю кипела работа над восстановлением повреждений, стучали молотки, матросы тянули паруса, разматывали и заново складывали канаты. Деян нашёл меня на корме, уместившейся на самом бортике с кружкой чая в руках. И поначалу мужчина молча устроился рядом, задумчиво разглядывая меня, будто пытаясь понять, что я здесь забыла. Маска на его лице порвалась и сквозь неё проступала изуродованная кожа.

— Любовь Арта к тебе мешает ему поступать как до́лжно, — неожиданно заявил он.

Я подавилась чаем и звучно закашлялась, недоумённо глядя на него.

— Он должен отпустить тебя, — наконец молвил Деян, отворачиваясь и стягивая с лица опостылевшую маску. Проминая шрамы, мужчина дал мне время обдумать его слова.

— Считаешь, что без слияния нет любви? Думаешь, что я цепляюсь за Арта в тщетной попытке отыскать исчезнувшее? — спросила с горечью, вынуждая развернуться и предстать в истинном обличии.

Яд Чёрной пьетты глубоко проник под кожу, вынудив её неестественно изогнуться, пойти крупными буграми, почти скрывающими повреждённый, слепой глаз. Заметив жалость, Деян тотчас вернул маску на место, скрепляя её застёжками. Взгляд посуровел и далее он говорил жёстче:

— Считаю, что он опекает тебя как невесту Равновесия, девицу, не знающую, что такое жизнь. Ведёт себя как благородный кэрр, оберегающий возлюбленную, незнающий, как много силы скрыто под этой хрупкой кожей. И боли, — его голос смягчился. — Калиста рассказывала о слиянии. Говорила, что оно берёт начало из родства душ. Могло ли так получится, что после всего, через что ты прошла, твоя душа изменилась и более не соответствует его? Ваши пути разошлись. И если Артан не примет этого, случится беда.

— Ты говоришь так, будто я уже приняла решение. Будто больше не люблю его, — запальчиво отвечаю ему, сходя с места и выплёскивая остатки чая за борт. — Наша история с Артом не завершена. Мы со всем справимся. И если слияние не вернётся — так тому и быть! Это не разрушит наши чувства!

Моей горячности позавидовали бы котлы в королевской кухне, но я не сумела убедить Деяна. Он лишь печально улыбнулся, расчёсывая кожу под маской. Он хотел что-то добавить, когда над поверхностью моря пронёсся печальный полустон-полупесня.

— Киты? — удивился Деян, а потом побледнел. — Сильфы вернулись.

Похолодело, пропуская удары, сердце, и будто стая мурашек пробежались под одеждой, немилосердно обжигая ледяным до коликов раздражением. Мы оба уставились в серое небо. Сильфы всегда нападают, пикируя вертикально-вниз, как штопор, входя в воду, а потом взмывая обратно и как бумагу разрезая человеческую кожу. Острые бритвенные перья запускались подобно стрелам и увернуться от прозрачного блеска — почти что невозможно.

Деян ухватил за локоть и силком потащил к лестнице вниз, начиная кричать под вновь заволновавшийся колокол тревоги:

— Превращаемся! Всякий, кто способен на это, — прекращайтесь! Сильфы, сильфы летят! — в его голосе усталость соседствовала с отчаянием — он не верил, что мы выстоим против летающих монстров. В прошлый раз это удалось благодаря объединённым силам колдунов. Но без Мали и Кордона, с ослабевшим Томаром — это будет не битва, а жестокая резня.

— Отпусти меня!

Я пыталась вырваться, но хватка была настолько болезненная, что доносился лишь противный мышиный писк, а вместо ударов по коленям и бёдрам, я колошматила воздух, всё время промахиваясь. А стоило дотронуться до Деян, так он развернул меня и пришпилил к стене лестницы, придвигаясь вплотную, чтобы раненные, кто мог летать, поднялись наверх.

— Только попробуй сопротивляться! — прошипел он, сдавливая до онемения плечо, пока над нами раздавались крики чаек — эти летающие крысы ещё больше нас ненавидели сильф — те безжалостно истребляли птиц. — Сейчас ты спустишься на самое дно и спрячешься в самом большом дерьме, что сможешь отыскать. И будешь сидеть тихо, тише мышки, будто тебя вовсе нет! Поняла? — он встряхнул меня, отчего затылком врезалась в выступ деревяшки и чуть-чуть прикусила язык.

Молча кивнув, была отправлена за шкирку вниз, и только потом отпущена. Деян проследил, чтобы продолжала спуск вниз, а я услышала, как он призывает всякого, кто способен хотя бы стоять ровно и держать меч, подняться наверх.

В глубине души я порадовалась, что Арт улетел. И испугалась — успели ли они убраться из неба до прилёта этих бестий? Последняя мысль разбилась вдребезги — кто-то столкнул меня в трюм, и я рухнула картошкой вниз, а надо мной померк свет и раздался лязг задвижки. Не доверяя, Деян закрыл дверь на замок.

Почему-то здесь особенно сильно чувствовался запашок водорослей, будто где-то поблизости сдохла одна из ночных тварей. Что за ирония! Выжить после стычки с морскими гадами, чтобы подохнуть от клыков летучих!

Здесь ни зги не видно, только слышен топот сапог и чувствуется капель — где-то есть течь. От холода вспотела и будто покрылась тонким налётом слизи. Под ноги всё время лезли какие-то бочки, коробки, снасти и прочие вещи, будто сговорившись меня уронить и окончательно добить. Я не могла понять, то ли зубы так сильно стучат, то ли где-то уже идёт бой?

Хотелось взбеситься, заорать как ненормальная, и броситься наверх, драконьей тушей разбивая запертую крышку, а потом подняться в небо и наравне с мужчинами драть и рвать сильф, уничтожая их красоту.

Ох, они были красивы! Так красивы, что не сразу видишь ледяное равнодушие в глазах воздушных ящериц с человеческими телами и крыльями орла. Не видишь кисточку на конце длинного тонкого хвоста, внутри которой прячется жвало, готовое вонзиться в тело, поражая его обжигающим, смертельным ядом. А коли не достанет, то обязательно заденет крылом, перерезая сухожилия и вспарывая кожу до костей. О, у этих волшебных монстров ещё много хитростей было припасено! И кто говорил, что они вымерли в эпоху старых богов…

Теперь монстры воскресают как будто праздничные подарочки, сами выбирающиеся из-под новогодней ёлки.

Я прикусила губу, пытаясь сообразить, откуда взялась последняя мысль, почему перед глазами так и стоит пушистая ёлка, украшенная стеклянными шарами и фигурами, под которыми, завёрнутые в разноцветные ткани, лежат коробки с подарками. Что это за традиция такая? Откуда она взялась во мне?

Не успев погрузиться в полусон-полувоспоминание, как надо мной пронеслись крики и жалобные вопли, сравнимые с женским плачем. Что-то падало, сотрясая корабль, отчего расширилась течь. Что-то гремело как тысячи барабанов на королевском параде, сопровождаемые хором патриотов, поющих победоносный гимн. Или же какофония звуков смешивалась в единый неразборчивый рёв, от которого ныли кости и тянуло закричать в ответ.

Я опускаюсь на колени, наощупь ухватившись за деревянную коробку, от которой тянуло чем-то масляным, прогорклым, а потом аккуратно пододвигаю её к лестнице и встаю, спиной упираясь в крышку. Деян считает бесполезной, раз во мне нет огня, но он не знает, какой талантливой я могу быть, если захочу. И к тому же — на слух течь явно усиливается, под ногами уже хлюпает и подошва целиком под водой — значит трюм скоро затопит и лучше я умру в бою с летающими тварями, чем утону как крыса в тонущем корабле.

Нужно всего лишь правильно сосредоточиться. Отрешиться от всяких глупых мыслей, что если ошибусь, то застряну посередине и тогда части корабля в лёгкую порежут на лоскуты, а если перенапрягусь, то не смогу вернуть человеческий облик и тем более встряну, и даже лапой пошевелить не смогу. Что затея моя — высший пилотаж для дракона, тут нахрапом не обойтись, нужны годы практики, ну разве только если…

И я чувствую себя как глина или пластилин, легко подстраивающийся под днище крышки. Чуть больше силы, выделяемой при превращении, нажима для контрольного удара, а потом раз — и крышка под давлением лопается по швам, разлетаясь на куски, а я вылетаю наверх и падаю, окружённая сломанными деревяшками прямо напротив пытающейся подняться Амалии.

У неё круглые глаза от испуга и зелёный вид покойницы. Глаза пожелтели, а губы побелели, и она вот-вот отдаст концы, но нет же. Вот подтягивает к себе какую-то тряпку, а следом нож, и из последних сил встаёт, обращаясь ко мне:

— Раз уж суждено помереть, не лучше ль сделать это как воин, а не…

— Крыса.

Мы понимающе переглянулись и я, положив её руку себе на шею, помогла подняться. От лестницы наверх доносились крики, и разочарованные вопли, смешиваясь с запахами дыма, огня и горящей плоти. В этой разноголосице не разобрать и не понять ничего, только чувствуется как пот застилает глаза, как от сухости пробирает царапающий горло кашель, а от давления в висках будто голова через миг лопнет.

Рука Мали кажется стотонной, а запах её тела отвратительным, но я прижимаю её сильнее к груди, ладонями почти полностью обхватывая щуплое тельце. Как же много силы в этих хрупких костях! Как много магии держится на кончиках пальцев, когда она распахивает запертую дверцу и мы оказываемся в царстве огня и копоти под пылающим небом, где беснуется орда сереброкрылых сильф.