Помоги проекту - поделись книгой:
Ни тех, ни других в вагончиках не было. Хоть площадь была пуста, но жизнь в вокруг расположенных кафе и в ресторанчиках била ключом. Взад-вперёд сновали горнолыжники, доносилась музыка. Кому война, кому мать родна, заключили мы.
Мы – горнолыжники, оплатив всё катание на две недели вперёд, сидим внизу. Трассы, заносимые снегом пусты, зато кафе и ресторанчики огребают денежки. Дома, подкрепили обращение к Догоде тостами и стали ждать следующего дня. Утром с тоской глядели в окна, не помогло. В чем же дело? Кто-то высказал версию, что Догода славянский Покровитель, а церковь католическая, поэтому наши молитвы не попали адресату. Ещё день-другой такого упорного труда – рассуждали мы – и рискуем приобрести стойкую зависимость от алкоголя. И тогда придётся ставить свечку ещё Святому Вонифатию – избавителю от алкогольной зависимости. Что же делать?
Вечером собрались на очередной совет и вдруг осенило. Ведь надо обращаться не только к Покровителю, но и к Ангелу Хранителю – первому горнолыжнику России. Так кто же он? Все мы имели уже за плечами не один десяток лет горнолыжного спорта, но сразу сообразить не могли, не могли назвать имя первого горнолыжника России. После третьего стакана хорошего красного вина почти разом на всех нас снизошло божественное прозрение – да ведь это Александр Сергеевич Пушкин! Да, да, и да! В честь Пушкина горы в Михайловском названы Пушкинскими горами. А стихи Александра Сергеевича «Телега жизни» И вот, пожалуйста, горнолыжная тема:
Под крики «Ура!» мы выпили за первого горнолыжника России и стали просить его и Догоду помочь нам. И что-то сработало: Догода, Пушкин и тосты. На следующее утро сверкало солнце, на небе ни облачка. На все оставшиеся дни. Компенсацией за дни вынужденного простоя был потрясающей красоты, сверкающий под свежим снегом, вид горных вершин и деревьев, особенно, елей, которых много было в нижней части подъёма. В Москве, когда мы рассказали о Пушкине, некоторые скептики говорили:
– Тогда, во времена Пушкина, горных лыж не было.
– Горы были, а горных лыж не было? Это уж вряд ли. Мировых чемпионатов не проводили, да, а лыжи были – возражали мы.
Теперь, когда аэропорту Шереметьево присвоенное имя Пушкина и нам легче защищать Пушкина как горнолыжника России, ведь авиатором он точно не был. Тогда и аэропланов-то не было. Так, что «Ура и Слава!» первому горнолыжнику России. Помните об этом, друзья, не забывайте в горах поднимать за Александра Сергеевича Пушкина первый тост. Да будет вам удача!
14. Полиглот.
С начала 90-х годов открылись границы международного общения. Это было особенно непривычно для нас, работников режимного предприятия. Тем не менее, по командам сверху, мы стали принимать многочисленные делегации зарубежных специалистов. Дотоле секретные, мы стали предметом изучения иностранными специалистами. Нам разрешили общаться с зарубежными коллегами даже по телефону. Сказать, что мы были готовы к этому, было бы большим преувеличением. Вся прежняя жизнь в нашей стране не готовила нас к этому. Даже иностранные языки в ВУЗах мы изучали с упором не на разговор, а на перевод, как правило, технический.
Дело было вскоре после событий, происшедших в Москве, известных как штурм Белого Дома. Однажды нам в приемную позвонили из Германии. Трубку сняла секретарша, услышав иностранную речь, она в панике от неожиданности, позвала заместителя начальника – Захара Ивановича – в приёмную к трубке. Он с значительным видом взял трубку, сказал «
Захар Иванович, чтобы не потерять авторитет перед секретаршей и всеми, кто в этот момент находился в приёмной, выдал всё, что знал, изучая немецкий в школе и в институте. Он сказал про специалиста, что тот «кранкен», потом подумал, добавил «эр кранкен», разбавил неожиданно всплывшими в памяти «ахтунг». Помедлив секунду, он добавил «гутен морген», хотя была вторая половина дня, и припечатал всё, сказанное выше, словом «панцер» и положил трубку с видом человека, проведшего тяжелые международные переговоры.
Секретарша с большим уважением смотрела на него, не только как на начальника, но и как на человека, владеющего иностранными языками, на полиглота.
После этого разговора немцы в панике решили, что в Москве снова танки, и наш специалист видимо пострадал во время танковой атаки. Всё это они рассказали позже нашему специалисту, когда его разыскали дома.
Потом мы долго смеялись, вспоминая этот случай, и решили, что Захар Иванович поскромничал, он мог бы продолжить общаться с немцем, ведь он наверняка знал ещё кое-что по-немецки, типа: «Хальт», «Ханде хох» или «Гитлер капут!»
15. Что русскому по фигу, то французу….
С начала 90-х годов нашу фирму массово стали посещать иностранные делегации: американцы, немцы, французы, японцы и многие другие. В план демонстрации наших возможностей входили разработки в области силовой оптики. Я руководил этим направлением, поэтому мне приходилось встречать эти делегации в вакуумном зале, где у меня был порядок, и где была развёрнута небольшая выставка. Сам зал располагался в производственном корпусе, построенном в конце 70-х годов солдатами спецстроя, поэтому качество корпуса было, как бы сказать, никакое. Особенно плохими были туалеты, как их называл наш директор, сортиры. Рядом с вакуумным залом был мужской туалет с крупной буквой «М». Несколько раз я вызывал главного энергетика и, будучи одним из старших по должности в службе Главного инженера, требовал привести его в порядок. Каждый раз он мне говорил:
– Валерий Александрович, вы знаете, кто его строил – уклонов нет, стоки забиты – и поэтому там всё плавает по полу.
Кончилось это тем, что на внутренней двери главный энергетик мелом написал
– Вить, эх ты, ты же главный энергетик, ты же Бог! Бог воды, огня и пара! Что ты написал? – спрашивал я его, а он: – Это всё, что я могу сделать, так как г-но плавает по всему полу.
– Выходит правильно директор тебя называет Бог воды, г-на и пара.
И вот в тот день ко мне от генерального директора спустилась делегация французов около 15 человек. Сопровождающий их наш начальник отдела по внешне экономическим связям, говорит мне:
– Валерий Александрович, один француз хочет в туалет.
– Ты работаешь давно и знаешь, что здесь нет туалета, веди его назад к директору.
Демонстрация и мой доклад длился минут двадцать, затем делегация ушла по маршруту дальше. И вот, когда французы проходили мимо туалета, один француз, то ли по букве «М», то ли по запаху определил туалет и рванул внутрь. Остальные остановились и стали его ждать, через короткое время он вышел с бледным лицом и сказал ожидавшим его товарищам:
– У меня ничего не получилось!
Вот! Мы наглядно увидели, слабость французской нации.
– Видимо, они так и не оправились после войны восемьсот двенадцатого года – под общий смех заметил кто-то из нас, кажется, Саша Бакеев.
16. Танец вокруг трубы.
Впервые за всё время существования нашей фирмы к нам прилетела большая делегация коллег из Америки. Прошли все приказы от вышестоящих организаций, предписывающие нам принять делегацию и предложить им взаимовыгодное сотрудничество. Наш директор – истинно русская душа – организовал не только деловую часть, но и угощение, немыслимое без обильных возлияний. Английским языком у нас владел ограниченный контингент сотрудников. Для переводов была создана в составе предприятия специальная группа англоговорящих сотрудников. Учитывая важность мероприятия, директор для перевода пригласил руководителя группы переводчика Тульникова. Это был интеллигентный человек субтильного телосложения в очках с толстыми линзами. Приём делегации шёл целый день с перерывом на обед, накрытый с изысками, в директорской столовой. После обеда делегация отбывала на маленький подмосковный объект, где продолжалась деловая часть и по завершении встречи небольшой фуршет. Часа в четыре изрядно выпившая шумная компания побратавшихся специалистов прибыла на объёкт. Для встречи делегаций, часто посещающих этот объект, начальник объекта соорудил из подручного материала небольшую комнатку, задрапировав её изнутри снятыми где-то шторами цвета липы с мелкими цветочками по полю штор. Первое впечатление от этой комнаты – будуар в дешевом борделе. Вместо широкой кровати с балдахином в центре комнаты стоял длинный составной стол, собранный в виде подковы. Неяркий свет нескольких светильников только усиливал первое впечатление. В центре подковы или комнаты стояла водопроводная труба, подпирающая потолочные панели. Все с шумом расселись по внешней стороне стола- подковы, таким образом, чтобы видеть друг друга. Лицом к лицу – американская сторона и хозяева. В центр подковы к трубе вышел директор с раскрасневшимся лицом, изрядно выпивший, но в силу своей должности, хорошо державший форму. Он начал приветственную речь, привязанную тематически к этому объекту. Закончив, он замолчал. Воцарилась тишина. Все молча, смотрели друг на друга. Сообразив, директор встрепенулся со словами:
– Кто переводит?
Переводчик, говорят непьющий, видимо не рассчитал сил при выполнении служебных обязанностей в директорской столовой, сидел, уткнувшись лицом в столешницу, очки лежали рядом. Коллеги толкнули в бок переводчика Тульникова и помогли ему выйти в центр к директору. Он крепко ухватился за трубу обеими руками и невидящими глазами смотрел больше не на окружающих, а скорее внутрь себя. Директор вновь начал повторять свою речь. Некоторое время Тульников в полной тишине осуществлял неконтролируемые эволюции руками и ногами вокруг трубы, отбрасывая неяркие размытые тени на лица сидящих. Это больше походило на фантастические танцы бурятских шаманов или при некоторой фантазии, на танцы девушек из борделя вокруг шеста. Постепенно силы покидали переводчика и он, попеременно размахивая то одной, то другой рукой, в конце концов, ухватившись за трубу обеими руками, медленно сполз на пол, сел на четвереньки, так что труба была у него между ногами. Директор, который стоял между американскими коллегами и переводчиком, и у которого переводчик был за спиной, этого не видел и бодро заканчивал свой спич. После затянувшейся паузы вновь последовал вопрос:
– Кто переводит?
– Я! – встрепенулся Тульников, резко поднялся по трубе во весь рост, крепко держась обеими руками, и повторил свой загадочный танец c шестом.
В то время, как наши сотрудники сидели, едва сдерживая смех, прилично подвыпившие американцы с непроницаемыми лицами взирали на директора. Директор ещё раз, но уже более эмоционально, начал повторять свою речь, а Тульников в это время на глазах окружающих медленно сползал на пол. Когда директор закончил свою речь, переводчик уже сидел в прежней позе на четвереньках, держась обеими руками за трубу. Наступила тишина. Директор вновь воскликнул:
– Кто переводит?!
И Тульников, поднявшись по трубе, также вновь ритуально воскликнул:
– Я!
Очевидно это было всё, на что хватало сил у Тульникова. Он, повторив свой загадочный танец у трубы, вновь медленно пополз вниз. В четвёртый раз, на возглас директора:
– Кто переводит? Раздался дружный смех сотрудников и гостей. Директор обернулся и увидел сидящего на полу переводчика.
– Всё – констатировал директор – сломался англичанин. Уведите его в мою машину – распорядился он.
Встреча быстро и весело пошла к концу. Американские коллеги осмотрели объект, на ломаном английском им дали пояснение наши трезвые инженеры. От фуршета никто не отказался, а на халяву кто же откажется? В шесть вечера к общему удовольствию встреча завершилась, делегация и директор с переводчиком Тульниковым отбыли. Оставшиеся прибрали в комнате и, вспоминая переводчика Тульникова констатировали:
– Тульников придал борделю законченный вид, осталось добавить цветомузыку и на входе повесить желтый фонарь!
17. Может быть, даже майор.
Я руководил группой сотрудников нашего предприятия, которая работала в Швейцарии по созданию уникального проекта. Мы периодически приезжали и проводили совместные работы с сотрудниками фирмы. Состав команды был переменным и зависел от того, какое оборудование готовилось к приемке. Я, как руководитель, отвечал за все направления и поэтому работал со всеми составами. Естественно, наши швейцарские коллеги не знали истинного назначения оборудования – однако видимо догадывались, что эти разработки имеют военное назначение. И вот однажды, наш инженер, он же переводчик, после общения с швейцарскими коллегами, вернулся в нашу квартиру, где мы обсуждали очередную задачу и сказал мне:
– Швейцарцы отозвали его в сторону и сказали, что путем логических размышлений они пришли к выводу, что вы в СССР очень большой начальник. Может быть, даже майор!
Все долго хохотали, хотя позже мы узнали, что у них генерал то может быть только во время войны. Не дай Бог, уж лучше без генералов!
Я рассказал эту историю своему другу Андрею. Он говорит:
Поделиться книгой: