Помоги проекту - поделись книгой:
Тем временем сохранялась напряженность в отношениях с соседом Кристиана – Швецией, и в 1611 г. разразилась Кальмарская война. Она продлилась всего два года и не принесла заметных изменений ни для одной страны. Однако в 1625 г. король решил ввязаться в Тридцатилетнюю войну, и это оказалось гораздо менее безобидным. Несмотря на обещание поддержки со стороны племянника, нового английского короля Карла I, Кристиан вступил в войну с недостаточными силами. Его решение было вызвано желанием помешать Густаву Адольфу Шведскому возглавить защиту протестантского дела. Несмотря на первоначальный успех, в следующем году в битве при Луттере датчан разгромила армия императора, и в следующие месяцы имперские войска приступили к оккупации и разграблению Ютландии. Более успешным стал новый союз: Кристиан при помощи шотландцев объединился со шведами, чтобы снять осаду противника со Штральзунда. Теперь Дания решила выйти из конфликта и какое-то время избегала любого дальнейшего участия в военных действиях. Однако с годами Кристиан все сильнее опасался нарастающей мощи своего шведского соседа, и, когда трения достигли критической точки, к концу 1643 г., обе страны снова вступили в борьбу. Ютландия вскоре снова попала в руки врага. Еще до окончания этой так называемой Торстентовой войны популярность Кристиана неожиданно выросла после распространения слухов о его впечатляющей храбрости. Лишившись глаза и получив более дюжины других ранений во время морского сражения, он остался на посту и продолжал вдохновлять своих людей, пока бой не кончился. Измученная Дания была вынуждена заключить мир в 1645 г. и принять крайне выгодные для шведов условия. Теперь они получили не только обширные участки датской территории, но и освобождение от уплаты датских зундских пошлин.
Кристиан IV больше всего запомнился основанием новых городов и строительством зданий. Он посетил Норвегию по меньшей мере около тридцати раз, за что его очень любили норвежцы, и после того, как деревянный город Осло сгорел в 1624 г., он восстановил его на соседнем участке, переименовав в Христианию – название, которое город сохранял вплоть до обретения страной полной независимости в начале XX в. Хотя Норвегия добилась независимости в 1905 г., название столицы оставалось неизменным до 1 января 1925 г.
Среди построенных по приказу Кристиана IV зданий в Копенгагене новый дворец (позже снесенный), Розенборг (в настоящее время королевская сокровищница, где хранятся драгоценности королевской казны), здание Копенгагенской фондовой биржи, Круглая башня, церковь Хольмен, а также цитадель и арсенал. Кристиан IV внес вклад в украшение собора Роскилле, преподнеся в качестве даров кафедру, алтарь, шпили и портал. Он перестроил Кронборг в Хельсингере после повреждений из-за пожара 1629 г., а также изменил Фредериксборг, загородный замок своего отца, в котором он родился. Работы по перестройке продолжались более двадцати лет, и Фредериксборг стал самым большим зданием в стиле ренессанс в Скандинавии; его снова пришлось в значительной степени перестраивать после очередного пожара 1859 г. Сегодня там Музей национальной истории, и среди его экспонатов представлены некоторые личные вещи Кристиана. Среди них его кровать, которая, как любят подчеркивать экскурсоводы, хотя и кажется маленькой для человека значительного роста, на самом деле отражает образ мышления того времени, когда считалось, что спать горизонтально значит подвергаться риску умереть.
Веселый, добродушный и прямой человек, наслаждавшийся жизнью в полной мере, Кристиан IV любил музыку, танцы и охоту. Как и его зять Яков, он много пил. Когда Кристиан посетил в 1606 г. Англию, они оба поразили людей количеством выпитого во время торжеств. Однако тяжелые последние годы Кристиана усугубили военные неудачи и территориальные потери Дании. Более того, хотя он постоянно поднимал зундские пошлины, страна запуталась в долгах настолько, что пришлось заложить королевскую корону. Вдобавок его семейная жизнь еще больше запуталась из-за споров между детьми короля от разных женщин. Затем, за год до смерти Кристиана IV в Саксонии неожиданно умер его старший сын, тоже Кристиан. С этого времени здоровье старого короля начало ухудшаться, и он умер в феврале 1648 г. в Розенборге в возрасте семидесяти лет. Его похоронили в склепе новой недостроенной часовни в соборе Роскилле, рядом с первой женой, которая умерла за тридцать шесть лет до него. До завершения строительства его надгробие погибло во время пожара. Работа над коваными воротами завершилась, но из-за финансовых трудностей Дании остальная часть часовни оставалась недостроенной до конца XIX в. Затем наконец интерьер был завершен и дополнен несколькими настенными росписями, на одной из которых был изображен ослепленный отважный король, стоящий на своем посту во время морского сражения со шведами.
Фредерик III, сын Кристиана IV, избранный его преемником, по характеру сильно отличался от отца, был более замкнутый и сдержанный. Последний избранный король Дании вступил на престол не только в результате неожиданной смерти старшего брата, но и благодаря собственным продуманным действиям по преодолению своих соперников. Образованный и умный, в юные годы Фредерик был пожалован отцом епархиями Бремена и Вердена, но в конце Тридцатилетней войны вынужденно передал их королеве Швеции Кристине. В качестве возмещения Кристиан IV отдал своему сыну герцогства Шлезвиг и Гольштейн, но тут Фредерик поссорился с командующим Данией и вскоре оказался не в ладах с членами совета. Со смертью его отца это стало более серьезной проблемой, поскольку дворяне теперь угрожали положить конец его надеждам на избрание датским королем. По этой причине, стремясь заручиться их одобрением, Фредерик согласился на их строгие требования и пообещал новые привилегии, которые сильно ограничили его полномочия.
Прежде чем вступить на престол, Фредерик женился на сестре будущего курфюрста Ганновера Софии Амалии Брауншвейг-Люнебургской, сильной, целеустремленной женщине, которая диктовала свою волю мужу и детям[19]. Игнорируя финансовые сложности, с которыми теперь столкнулся Фредерик III, после его восшествия на престол она начала давать волю расточительству, приобщая двор к новой французской роскоши и наслаждаясь участием во множестве спектаклей и маскарадах. Она стала особенно мстительной по отношению к дочери морганатической жены Кристиана IV Кирстен. Эта столь же своенравная молодая женщина, Леонора Кристина, имела большую власть при дворе в последние годы правления своего отца.
При жизни Кристиана IV тринадцатилетняя Леонора Кристина была выдана замуж за тридцативосьмилетнего придворного Корфица Ульфельдта (Corfitz Ulfeldt), коварного, продажного человека, который со временем впал в немилость у короля. И поскольку верность Ульфельдта оказалась под подозрением, через три года после вступления Фредерика III на престол Леонора и ее муж бежали из страны. Вскоре сомнения относительно последнего оправдались, когда, переметнувшись на сторону шведов, Ульфельдт помог их королю Карлу Х осуществить вторжение в Данию. Со временем из-за его неоднократных предательств и смены союзников Ульфельдту перестали доверять все стороны, и после заключения под стражу в Швеции он был заперт вместе с женой в крепости Хаммерсхус на датском острове Борнхольм. Уступив свои земельные владения, чета получила свободу, и Ульфельдт уплыл за границу, едва избежав веревки палача и бросив жену одну. Никогда больше не увидев мужа, но оставаясь верной его памяти, Леонора Кристина содержалась в одиночной темнице Копенгагенского замка почти двадцать два года в ужасающей сырости и кишащей крысами грязи. Пока мстительная королева София Амалия оставалась в живых, она сопротивлялась любому предложению об освобождении Леоноры, и, хотя следующий король улучшил условия ее содержания, он не осмелился освободить ее вплоть до смерти своей матери. В конечном счете триумф Леоноры Кристины был больше, чем у ее злопамятной невестки. Позже, описав годы своего заключения, она стала легендарной героической фигурой, прославившейся своей стойкостью. Многие датчане до сих пор восхищаются ею.
У Фредерика III и его супруги Софии Амалии родилось восьмеро детей, шестеро из которых дожили до зрелости. Многие из них заключили важные династические браки; мужьями их четырех дочерей были курфюрст Саксонии, курфюрст Пфальца, герцог Гольштейн-Готторпский и король Швеции. Кроме того, в жены их младшему сыну Георгу была выбрана Анна Стюарт – праправнучка своей датской тезки, которая впоследствии стала королевой Англии, Шотландии и Ирландии и первым монархом Соединенного Королевства Великобритании. Хотя Людовик XIV предложил кандидатуру Георга на польский престол, Георг как истый лютеранин отказался от этой чести по религиозным соображениям. Однако его вера сделала его крайне подходящим для младшей дочери-протестантки католика Якова II, которая в то время была третьей в очереди на англо-шотландский престол. Хотя последовавший брак был счастливым, наследников не было, несмотря на семнадцать беременностей Анны. Помимо множества замерших беременностей и мертворождений, двое ее младенцев стали жертвами черной оспы, а ребенок, проживший дольше остальных, умер от лихорадки через несколько дней после своего одиннадцатилетия. Таким образом, Анну сменил на престоле курфюрст Ганновера Георг I, ее дальний родственник, который также приходился двоюродным братом ее мужу. По этой причине потеря детей стала не только личной трагедией, но и причиной того, что британская королевская династия оказалась Ганноверской, а не Ольденбургской.
Дания была избавлена от величайших ужасов Тридцатилетней войны, которая закончилась в том же году, когда не стало Кристиана IV, но через десять лет Фредерик III снова ввязался в столкновение со Швецией. Увидев, что его противники втянуты в войну с Польшей, в 1657 г. он решил вернуть себе земли, потерянные его отцом двенадцать лет назад. Однако теперь шведский король Карл X Густав освободился из польской кампании и начал вторжение в Данию, двигаясь в Ютландию и подступая к Копенгагену через острова. Дерзкий план короля Карла X Густава, ведшего своих людей через замерзшие морские пути Малого и Большого Бельта, увенчался успехом. Понимая, что возможности неравны, Фредерик согласился сдаться Карлу X Густаву, и согласно последовавшему Роскилльскому миру Дания была вынуждена согласиться на жесткие условия шведского короля. Стране пришлось пойти на большие территориальные уступки, прежде всего отказаться от ценного, плодородного района Сконе (Скания), сейчас самой южной оконечности Швеции. Среди других потерь Фредерика III остров Борнхольм и большая центральная область Норвегии вокруг Тронхейма (ею Швеция владела всего два года), имевшая особое значение, поскольку разделяет страну надвое.
Тем не менее Фредерик хотел встретиться со своим бывшим врагом и пригласил Карла навестить его в замке Фредериксборг, где они, отмечая договор, три дня вдвоем предавались обильным увеселениям. Через четыре месяца после подписания Роскилльского мира король Швеции снова напал на Данию, оправдываясь тем, что датчане не выплатили контрибуцию. Однако Фредерик, взяв на себя руководство обороной столицы, немедленно приказал сжечь все здания за стенами города и накрепко закрыть ворота, после чего в течение двадцати двух месяцев осажденный город подвергался непрерывному нападению.
Но это не было единственной заботой Фредерика. Когда начался очередной штурм Кронборга, он испугался потерять контроль над Эресунном и поэтому приказал защитникам в крайнем случае разрушить замок, прежде чем он попадет в руки к шведам. На самом деле этот приказ так и не был выполнен, поскольку шведам удалось убедить гарнизон сдаться и, захватив его, их войска оккупировали страну, а жена Карла поселилась в Кронборге.
Тогда голландцы пришли на помощь датчанам, и их совместный флот победил врага в сражении в проливе Эресунн (Зунд) в 1658 г. Карл X Густав ответил очередным решительным наступлением на Копенгаген, но неудачно. Теперь дела пошли против шведского короля: продолжалось противодействие датчан и голландцев и беспорядки в недавно завоеванных территориях: жители Борнхольма даже убили нового шведского губернатора. Худшее ожидало шведов впереди, поскольку в начале 1660 г. Карл X неожиданно скончался от простуды. В течение трех месяцев после его смерти был подписан Копенгагенский мир, и Дания сумела вернуть себе большую часть ранее утраченной территории. Хотя границы в большей или меньшей степени были установлены так, как они сохраняются до наших дней, датчане сочли это соглашение неудовлетворительным. Сконе (Скания) и ее соседние регионы были исключены из соглашения. Для Дании это стало серьезной потерей, окончательно лишившей ее полного контроля над стратегическим водным путем Эресунн (Зунд).
Неожиданную выгоду Фредерик извлек из осады Копенгагена. Во время штурма король и королева проявили исключительную храбрость, вдохновив защитников стоять непоколебимо. Заявив, что он скорее умрет, как «птица в своем гнезде», чем сдастся врагу, Фредерик снискал восхищение и любовь простых людей. Используя вновь обретенную популярность, он смог воспользоваться их поддержкой, чтобы получить больший контроль над всемогущими дворянами, которые в нижней палате парламента были вынуждены согласиться на наследственную монархию с абсолютной властью. По этой причине совет, или Ригсрад, был упразднен, и пять лет спустя, в 1665 г., в европейской конституции было впервые официально закреплено божественное право короля. Затем Фредерик обозначил новый статус монархии, введя в действие то, что он считал подобающим для новой короны и престола по образу библейского царя Соломона. Созданный из бивней нарвалов и живописно названный «рогом единорога», охраняемый тремя серебряными львами в натуральную величину и украшенный золотом трон сегодня выставлен в замке Розенборг в Копенгагене.
Однако семь лет спустя произошло событие, которое запятнало репутацию короля перед некоторыми зарубежными соседями. Напомнив о ранее оказанном содействии Фредерику против шведского натиска, голландцы обратились к нему за помощью. Британский флот блокировал Ла-Манш, не давая возвращающемуся торговому флоту Нидерландской Ост-Индской компании добраться до порта приписки. После того как флот выбрал альтернативный маршрут вокруг северной оконечности Шотландии, враги преследовали его, и он был вынужден искать временное убежище в гавани Бергена. Фредерик III, забыв о долге перед бывшими союзниками, предательски согласился изгнать голландцев из порта, надеясь таким образом получить долю драгоценного груза, перевозимого их торговыми судами. Однако во время битвы датский командующий фортом, не зная об этом решении Фредерика, выстрелил в британцев и заставил их отступить, в память о чем их пушечное ядро до сих пор остается в стене Бергенского собора.
Пять лет спустя, в 1670 г., Фредерик III умер в возрасте шестидесяти лет в Копенгагене. Хотя при вступлении на престол дворяне заставили его подписать документ, значительно ограничивающий сферу его полномочий, благодаря добросовестному управлению, ненавязчивости и главным образом мужеству перед лицом опасности он в конечном итоге завоевал любовь своего народа. И именно благодаря народной поддержке он смог отменить изначально наложенные на него ограничения и создать абсолютную монархию, которая просуществовала в Дании до 1848 г.
4. Шведская династия Ваза
Король Швеции Густав I (1497–1560). Копия Давида Фрумери (David Frumerie) с картины Якоба Бинка (1666)
Через три года после того, как датский король и глава Кальмарской унии Кристиан II уничтожил шведскую знать в Стокгольмской кровавой бане, примерно в 80 км к западу от столицы, в Стенгнесе (Strängnäs), двадцатисемилетний Густав Эрикссон был провозглашен королем независимой Швеции. День 6 июня 1523 г. до сих отмечается как главный национальный праздник страны[20]. На следующий день после избрания, 7 июня, в соборе прошла благодарственная литургия, а затем 17 июня при содействии ганзейского Любека новый монарх наконец прибыл в Стокгольм. Здесь после второй праздничной мессы в церкви Святого Николая (Storkyrkan, Большой церкви) во всем городе шли праздничные гулянья. Хотя Густав отложил свою коронацию до начала 1527 г., этими мероприятиями он упрочил положение династии, правившей Швецией в течение следующих ста тридцати лет.
Урожденный дворянин, Густав I – Густав Ваза, как его в последнее время называли, подобно его отцу, поддерживал Стена Стуре Младшего, члена влиятельной семьи, которая почти пятьдесят лет возглавляла оппозицию в стране по отношению к иностранному правителю. Попав в заложники в Дании к королю Кристиану II во время мирных переговоров, Густав сумел бежать за границу в 1519 г. в Любек, где он оставался в течение восьми месяцев, прежде чем вернуться на родину. Пока его бабка, мать и три сестры оставались в тюрьме, он также был в опасности и поэтому следующие месяцы провел, избегая ареста, перемещаясь в Норвегию и обратно. Истории его побегов, которые чуть не кончились неудачей, как и легенды о многих национальных героях, позже были приукрашены, но до сих пор 90-километровая лыжная гонка с участием тысяч человек служит напоминанием о его побеге в безопасное место. Однако в конечном итоге Ганза в лице Любека возмутилась повышением Кристианом зундских пошлин – мерой, противоречащей ранее заключенному соглашению. Итак, желая ограничить власть Кальмарской унии, ганзейцы решили в 1522 г. прийти на помощь Густаву, дважды предоставив ему флот для окончательной победы над датчанами. Эти события имели одно нежелательное долговременное последствие. С этого времени и на протяжении веков томительные, горькие воспоминания о войне за независимость Швеции привели к жестокому датско-шведскому соперничеству, которое, подрывая отношения двух стран, неоднократно перерастало в военные действия.
Хотя Густав I обеспечил прекращение жесткого правления датского короля, он сам был сложным человеком со свирепым, непредсказуемым характером и поддерживал самодержавную, порой жестокую власть. Он еще больше укрепил свое положение и независимость Швеции, отказавшись слушаться диктата папы. Сначала Густав не согласился с назначением выбранного понтификом архиепископа, которого он считал слишком продатским. Со временем разногласия короля с Римом усилились, и в его правление страна начала двигаться в сторону лютеранства. Поскольку разрыв со старой религией был непопулярен в определенных кругах, произошла серия восстаний, которые Густав безжалостно подавил. Чувствуя, что три сословия – дворяне, горожане и крестьяне – полагаются на него в поддержании порядка, Густав манипулятивно пригрозил отречением, и таким образом ему удалось убедить их уменьшить власть и привилегии духовенства. Менее набожный, чем его преемники, Густав I, как и его современник Генрих VIII, в значительной степени принял Реформацию из прагматических соображений. Это позволило ему не только установить больший контроль над государством, но и дало возможность купить лояльность своих потенциально ненадежных дворян, получив их поддержку путем передачи им ранее конфискованных у церкви земель. Даже несмотря на то, что в 1541 г. он приказал опубликовать Библию на шведском языке, в течение нескольких следующих лет король допускал индивидуальный религиозный выбор, а учреждение Евангелическо-лютеранской шведской церкви произошло только спустя тридцать три года после его смерти.
Из различных невест Густав отдал предпочтение польской принцессе Ядвиге Ягеллонке, но она отклонила его предложение по религиозным соображениям[21]. Итак, 24 сентября 1531 г., после долгих переговоров он женился на Екатерине Саксен-Лауэнбургской, которая была невесткой будущего короля Дании Кристиана III (а также имела и других влиятельных родственников), – семейные связи, как надеялся Густав, могли укрепить его положение на престоле. Свадебная церемония и коронация Екатерины имели большое значение и по другой причине. Совершенные в соответствии с новыми обрядами лютеранским архиепископом, совсем недавно назначенным королем, эти церемонии ознаменовали начало движения Швеции к статусу официального протестантского государства. Однако, родив сына Эрика в 1533 г., всего два года спустя после непростого замужества Екатерина умерла в результате несчастного случая, когда она снова была беременна. Вскоре пошли слухи о том, что печально известный своей вспыльчивостью король виноват в смерти своей жены; эти истории распространили враги Густава, которые утверждали, что он в ярости ударил ее молотком или топором. Многие случаи его агрессивного поведения задокументированы, но вещественные подтверждения этого конкретного обвинения отсутствовали, когда ее могилу вскрыли в XX в. Как бы то ни было, теперь Густав выбрал в жены дочь шведского дворянина Маргариту Лейонхуфвуд. В их счастливом браке она родила десятерых детей, но многочисленные беременности со временем подорвали ее здоровье. Через одиннадцать месяцев после рождения ее последнего ребенка, Карла, в августе 1551 г., она умерла в возрасте тридцати пяти лет.
Поскольку за семь лет до смерти Маргариты королю удалось убедить Государственный совет предоставить наследственные права его династии, теперь он тщательно организовал похороны, чтобы подчеркнуть более высокий статус своей венценосной жены и свой. Поскольку Маргарита умерла в Стренгнесе, он сначала предполагал сделать местный собор местом ее погребения, но затем выбрал кафедральный собор в Стокгольме (Storkykan, церковь Святого Николая), где за шестнадцать лет до этого ее предшественница была похоронена на клиросе. Останки Екатерины в новом одеянии были перенесены в ризницу, чтобы занять место рядом с Маргаритой, и здесь тела обеих оставались в течение девяти лет. В это время Густав планировал собственное королевское захоронение, выбрав собор в Упсале, место, уже почитаемое за то, что здесь хранятся реликвии короля шведов XII в. Эрика Святого. Однако всего через год после смерти Маргариты пятидесятишестилетний король женился в третий раз, выбрав в жены шестнадцатилетнюю племянницу Маргариты, Катарину Стенбок. Катарина оставалась бездетной в течение восьми лет брака, но оказывала опосредованное влияние во время беспокойного правления своих пасынков. Когда она умерла в возрасте восьмидесяти шести лет, ее похоронили рядом с мужем в часовне Упсалы.
Помимо неоднократных восстаний на родине Густав I мало участвовал в зарубежных спорах. Только к концу своего правления он пережил незначительные стычки с русскими в Ингрии, предшествовавшие Ливонской войне. Его единственный бой произошел во время гражданской войны в Дании в 1530-х гг., когда он выступил исключительно против Любека, в то время союзника изгнанного Кристиана II. Хотя город раньше поддерживал притязания Густава на шведский престол, к этому времени хорошие отношения между двумя сторонами нарушились, в основном по причине непрерывных требований Любека выплатить долги за период государственного переворота, которые король считал непомерными. Однако теперь Густав хотел создать более централизованное правительство, и в этом ему помогали дворяне. В то же время, когда их власть усилилась, король уменьшил размер их владений. Он перераспределил эти земли между крестьянами, которые, в отличие от дворян, могли платить налоги. Благодаря этой мере Густав увеличил доход короны, так что к концу правления он был одним из самых богатых монархов Европы, оставив после себя экономически более сильную и сплоченную страну. Более того, создав первую профессиональную армию для защиты своего положения, он обеспечил Швеции военное величие, которое со временем позволило ей господствовать в регионе более столетия.
Когда после тридцати семи лет у власти Густав I в сентябре 1560 г. умер, страна снова столкнулась с беспорядками. Стремясь предотвратить любые волнения и обеспечить преемственность, сын Густава Эрик начал готовиться к самым внушительным похоронам, которые когда-либо видела Швеция. Под влиянием учений своего бывшего наставника-гуманиста новый король взял за образец иностранные обряды. Видя в символике глубокий смысл, Эрик приказал разместить реалистичное восковое скульптурное изображение отца в натуральную величину, в полном облачении и коронованного, на крышке гроба. Хотя доказательства того, что Швеция придерживалась более ранней доктрины «двух тел короля»[22], отсутствуют, Эрик пытался выразить ту же мысль: почивший монарх присутствует духовно и королевская власть не прервалась [3].
Но это еще не все. Другим символическим шагом стал приказ Эрика снова переодеть останки своей матери, на этот раз украсив их позолоченной серебряной короной, скипетром и еще более искусно выполненными одеяниями; погребальный обряд должен был исполнить ее пасынок Юхан. Эрику было угодно, чтобы царственные облачения Екатерины подчеркивали превосходство ее королевского происхождения над аристократическими корнями Маргариты, которую переодели в менее пышный наряд, чем ее предшественницу. Хотя эти приготовления остались незаметными для широкой публики, они транслировали послание нового короля тому человеку, чье присутствие само по себе могло бросить вызов его престолу; эта угроза однажды стала реальностью.
После восьми недель официальной церемонии прощания с телом Густава такое же публичное прощание с покойным было устроено для населения в целом. В течение двух дней траурная процессия с тремя гробами, увенчанными их объемными коронованными изображениями, медленно двигалась к кафедральному собору Упсалы, недавно определенному под королевскую усыпальницу. Здесь, в часовне Девы Марии, за главным алтарем, тело Густава I, одетое в богато украшенные одеяния, было наконец похоронено рядом с останками его первых двух жен. Три восковые фигуры оставались на крышке их общего саркофага до тех пор, пока чуть более двух десятилетий спустя их не заменили мраморными копиями, находящимися там и сегодня. С тех пор как их могилы вскрыли в 1945 г., посетители могут увидеть в музее собора погребальные короны, скипетры и другие регалии, созданные специально для сопровождения монархов в последний путь.
Итак, когда Густав I Ваза в 1544 г. совершил дерзкий шаг и объявил монархию наследственной, его преемником стал двадцатишестилетний сын Эрик XIV, выбравший себе порядковый номер в соответствии с мифическим утверждением о тринадцати предыдущих правителях с таким же именем, последний из которых был не кто иной, как Эрик Святой[23]. Умный, прекрасно образованный и невероятно талантливый человек, знавший множество языков, Эрик, как и его датский кузен, был одним из претендентов на руку принцессы Елизаветы Тюдор, но его предложение отвергли по приказу ее сестры, королевы Марии. Однако, ничуть не смущаясь, после восшествия каждого из них на престол, Эрик продолжил настаивать на своем предложении Елизавете. Осознав безнадежность этой затеи, он – снова подобно Фредерику II Датскому – переключил свое внимание на кузину Елизаветы королеву Марию Шотландскую. Как и другие его предложения, оно не увенчалось успехом.
Во время Ливонской войны с Россией в принадлежавшем Дании герцогстве Эстонском началось восстание, и через год после вступления на престол Эрик использовал возможность отправить туда свои войска. В Ревеле (Таллин), сдавшемся шведам, наступили «старые добрые шведские времена». Однако это привело Эрика к конфликту с королем Дании, двоюродным братом Фредериком II, а два года спустя они оказались в состоянии войны, когда их флоты вступили в бой у острова Борнхольм. У Эрика были и другие планы. Стремясь захватить новые территории, он положил глаз на принадлежавшую Польше часть Ливонии, из-за чего у него возникли разногласия не только с польским королем Сигизмундом II Августом, но и с собственным братом Юханом. Последний был женат на сестре Сигизмунда Катерине Ягеллонке – по иронии судьбы родственнице Ядвиги, отвергнувшей Густава I много лет назад. Эрик, воинственный человек с чрезмерным честолюбием, после вступления на престол демонстрировал признаки психического расстройства. Со временем они стали явными и у его младшего брата Магнуса. В августе 1563 г. соперничество Эрика и Юхана достигло апогея, когда подозреваемого в предательстве Юхана арестовали и заключили в тюрьму вместе с его женой на следующие четыре года (см. генеалогическое древо «Династия Ваза» на с. 6).
Между тем в запутанной политической игре времен Ливонской и Северной Семилетней войн Швеция обнаружила, что сражается на нескольких фронтах, в разное время против Дании и Норвегии, Любека, Речи Посполитой и России. Однако в 1567 г., который Эрик назвал счастливейшим в своей жизни (
Тогда Эрик решил сделать Карин своей морганатической женой, но затем, к ужасу дворянства и его семьи, в июле следующего года заключил еще один официальный брак. Это произошло на следующий день после ее тщательно продуманной коронации, на которой были представлены их двое теперь узаконенных детей. К этому времени здоровье короля серьезно ухудшилось. Появился еще один признак утраты королем понимания действительности: встретив своего брата, освобожденного из длительного заточения, Эрик с благоговением преклонил перед ним колени, полагая, что он сам пленник, а Юхан – монарх. Хуже всего было то, что Эрик согласился с требованием своего союзника Ивана IV Грозного, чтобы Юхан развелся с Катериной, сделав ее свободной для царя – жениха, которого она отвергла несколько лет назад. Хотя настоящей целью Ивана могло быть просто удержание ее в заложниках для давления на ее брата, польского короля. Неудивительно, что Юхан, как и его жена, были потрясены таким предложением. Серьезно обеспокоенный психическим состоянием Эрика, в 1568 г. он и другие представители знати подняли восстание, которое закончилось захватом Стокгольма.
Юхана провозгласили новым королем, а Эрик, объявленный неспособным управлять страной, на протяжении восьми лет содержался под стражей в разных замках. Первоначально его жене разрешили быть с ним, но после того, как Карин родила еще двоих детей в неволе (оба умерли в младенчестве), Эрика разлучили с семьей, чтобы предотвратить рождение новых потенциальных наследников. С этого времени он стойко переносил одиночное заключение во все более суровых условиях, иногда подвергаясь самому жестокому обращению со стороны своих охранников. В конце концов он умер в 1577 г. Как подтвердила недавняя судебно-медицинская экспертиза, причиной смерти было отравление мышьяком, что повышает вероятность его убийства по воле брата-короля. Эта гипотеза подтверждается тем, что Юхан ранее издал распоряжение, согласно которому Эрика надлежало убить в случае попытки его освобождения, но никак не дать ему бежать.
К этому времени сына Карин Густава отправили за границу, чтобы избежать опасности со стороны его дяди – нового короля, но его будущее было не намного лучше, чем у его отца. Доведенный до нищеты и переживший плен у царя Лжедмитрия I, он умер в России незадолго до своего сорокалетия[24]. Однако его сестре, оставшейся в придворных кругах, повезло больше. Она дожила почти до семидесяти лет, дважды побывав замужем за дворянами. Что касается их матери Карин, ей после смерти супруга предоставили поместье в Финляндии, где, завоевав уважение местного населения, она умерла и была похоронена в соборе Або (Турку) в 1612 г.
Эрик реформировал армию и значительно усовершенствовал флот, поэтому через несколько месяцев после захвата трона Юхан III смог завершить войну с Данией. Тем не менее Ливонская война продолжалась до 1583 г., когда наконец был достигнут мир, в основном благодаря военному мастерству польского короля Стефана Батория. Объединив силы с отборными войсками Батория, Юхан смог принять участие в великом сражении при Вендене в 1578 г., предвестнике череды успехов, завершившихся через три года взятием Нарвы – триумфом, запятнанным затем жестокой расправой шведов над горожанами. Иван IV был вынужден согласиться с жесткими условиями мирных соглашений (Ям-Запольского мира 1682 г. с Речью Посполитой и Плюсского перемирия со Швецией 1583 г.), но, хотя они давали преимущество его врагам, отношения между Речью Посполитой и Швецией стали напряженными. Баторий чувствовал, что Юхан не признает его роль в победе над царем, и какое-то время разногласия двух королей угрожали стать опасными. Однако в итоге страсти улеглись, обстановка разрядилась благодаря посредничеству жен королей, Анны и ее сестры Катерины. Катерина была особенно близка со своим мужем Юханом. После их первоначального заключения в замке Або она решила разделить с ним и дальнейшее заключение в Грипсхольме. Именно здесь в 1566 г. она родила сына, названного при крещении Сигизмундом в честь своего польского деда. Поскольку Юхан был очень предан своей набожной жене, он одобрил ее желание, чтобы ребенок воспитывался в ее католической вере. Сам того не желая, действуя из добрых побуждений, Юхан подготовил почву для многих неприятностей в дальнейшем. Глубокие религиозные убеждения Сигизмунда стали причиной не только гражданской войны внутри страны, но и многих лет ожесточенных конфликтов за границей.
За пределами Стокгольма Юхан купил для любимой жены дворец Торвесунд, который затем переименовали в ее честь в Дроттнингхольм, «Остров Королевы». Хотя позже он был перестроен, а в XIX и XX вв. заброшен, после восстановления дворец стал излюбленной резиденцией нынешней шведской королевской семьи. Сегодня Дроттнингхольм – одна из главных туристических достопримечательностей столицы. Пока Катерина была жива, Юхан III находился под ее влиянием и относился к католикам терпимо – даже, к опасению убежденных протестантов, внося некоторые изменения в лютеранские религиозные обряды. Спустя двадцать один год после их свадьбы, в 1583 г., Катерина умерла, а через восемнадцать месяцев Юхан женился снова. Теперь он взял в жены дворянку Гуниллу Бильке, истовую протестантку, которая не только воодушевляла короля поддерживать новую веру, но и воспитывала их единственного сына лютеранином. Однако, несмотря на то что Гунилла всегда была готова вмешаться в дела Юхана, остальные в семье относились к ней свысока, поскольку она не была королевского происхождения. Такое отношение особенно не нравилось ее мужу, поскольку его мать Маргарита Лейонхуфвуд была такого же происхождения. Тем не менее, несмотря на нелюбовь к ней, после смерти короля в 1592 г. Гунилле позволили и дальше безбедно жить за счет его щедрых даров и пенсии. Она тоже похоронена рядом с Юханом и его первой женой в королевской усыпальнице в Упсале.
После смерти Юхана III престол унаследовал его старший сын от Катерины, который был уже избран польским королем Сигизмундом III в 1587 г. Ревностный католицизм нового короля немедленно вызвал напряженность в лютеранской Швеции, где многие опасались очевидного стремления Сигизмунда восстановить прежнюю веру. Споры по поводу свободы вероисповедания шведов в конечном итоге разрешились соглашением монарха не назначать католиков на высокие посты. Тем не менее Сигизмунду, во-первых, приходилось считаться с требованиями дворян о бо́льших правах, а во-вторых, противостоять политическим маневрам своего набожного дяди-протестанта Карла, который был регентом в течение долгих периодов пребывания короля за границей. По мере того как племянник Карла продолжал править из Польши, ситуация все более обострялась, и через пять лет после правления Сигизмунда в качестве короля Швеции в стране разразилась гражданская война. Решив восстановить свою власть, Сигизмунд вошел в Швецию с польскими войсками, но в битве при Стангебро в Линчепинге в сентябре 1598 г. мятежники разбили его армию и взяли короля в плен.
После поражения Сигизмунда многие его последователи были казнены в так называемых кровавых банях Або и Линчепинг. Одной из жертв стал родственник короля Йохан Флеминг, которого Карл лично выбрал для казни. Это было наказанием за решительное сопротивление, оказанное матерью Флеминга (сестрой вдовствующей королевы Катарины Стенбок) при защите замка Або во время осады армией Карла, – еще одно свидетельство сложности семейных отношений в то время.
В следующем году Сигизмунд был окончательно свергнут. Его единокровный брат, сын Гуниллы, также отказался от своих притязаний. Карл стал фактическим правителем Швеции. Пять лет спустя он был официально провозглашен Карлом IX, взяв, как и его предшественник, брат Эрик, вымышленный порядковый номер из мифологических преданий – его связывали с мятежным вельможей Карлом Кнутссоном XV в. С тех пор Карл IX в течение семи лет правления установил эффективный, но жестокий контроль. Однако его захват престола имел долговременное значение, поскольку беспощадный спор между представителями династии Ваза в Швеции и Польше длился до 1660 г., когда польский король окончательно отказался от притязаний на шведскую корону.
Ранее, в 1589 г., после десяти лет брака первая жена Карла Анна Мария Пфальцская умерла. К тому времени она родила шестерых детей, но, поскольку детство пережила только одна дочь, Карл вскоре решил искать новую жену. Он выбрал Кристину, дочь герцога Гольштейн-Готторпского, молодую женщину, которую в действительности раньше предлагали в жены его свергнутому племяннику королю Сигизмунду. После ранней смерти своего первого ребенка в 1594 г. Кристина родила сына Густава Адольфа – будущего прославленного Густава II Адольфа, а затем двоих других детей, мальчика и девочку.
В 1607 г., через три года после провозглашения Карла королем, он и его жена короновались в Упсале: монарх намеренно отложил коронацию после государственного переворота, чтобы придать законность своему новому положению и представить себя законно
Однако к концу 1611 г. статус-кво на родине тоже изменился. Карл IX, потерявший дееспособность от инсульта годом ранее, умер в октябре. Так прекратилось его полное интриг и мятежей правление. Хотя король не хотел увеличивать полномочия риксдага, он, желая отстраниться от непопулярной политики, предоставил ему более весомую роль. Тем не менее народ недолюбливал, если не ненавидел Карла. Знать тоже не любила его, особенно те, чьи родственники пострадали от вопиющей резни в Линчепинге. К тому же Карл не ладил с церковью, которая подозревала его в прокальвинистских взглядах.
Стремясь заставить замолчать своих противников, Карл неоднократно (как и его отец) угрожал отречься от престола, зная, что это поставит страну в еще более неустойчивое положение. Хотя временами он благоразумно отстаивал интересы и получал поддержку крестьян, тем не менее его резко осуждали за ошибочную внешнюю политику, которая напрасно вовлекла Швецию в войну. Из-за упрямства, непримиримости и яростного характера представителей династии Ваза Карл так никогда и не завоевал расположение своего народа, и в результате почти никто не сожалел о его смерти.
Нарушив традиции своего отца и брата Юхана, он повелел похоронить себя в Стренгнесе в соборе, где семьдесят семь лет назад его отец был провозглашен королем. За несовершеннолетнего наследника Густава Адольфа какое-то время правила его молодая мать, а когда он спустя несколько месяцев достиг совершеннолетия, она продолжала давать ему советы. Именно она несколько лет спустя настояла на том, чтобы он отказался от женитьбы на дочери знатного человека, своей возлюбленной Эббе Браге, которую вдовствующая королева считала слишком низкого происхождения. Она пережила троих из своих четырех детей и в 1625 г. умерла в возрасте пятидесяти двух лет, так никогда и не увидев успеха и прижизненной славы своего сына Густава Адольфа.
Шестнадцатилетнему Густаву Адольфу в наследство от отца достались два непрекращающихся конфликта. Как и правление Карла IX, его эпоха отмечена почти постоянными сражениями. Хотя первая «Кальмарская война» Густава Адольфа против датчан была в конечном счете неудачной, она стала ценным опытом для молодого короля, который вторгся в Сконе (Сканию) без должной подготовки и быстро потерпел поражение. Он был вынужден бежать из этой области и чуть не утонул, спасаясь от кавалеристов, когда его лошадь провалилась под лед замерзшего озера. Эта война продлилась не более двух лет, став первой в череде столкновений двух стран в XVII в.
Недавно начавшаяся Русско-шведская война продлилась еще шесть лет и закончилась очень выгодным для Швеции Столбовским миром. Шведам отошли Карелия и Ингерманландия, в том числе стратегическая крепость Нотебург (
В то время семейная жизнь короля стала более запутанной. Смирившись с невозможностью жениться на своей возлюбленной Эббе Браге из-за сопротивления его матери, Густав Адольф в 1617 г. инкогнито посетил Берлин, чтобы встретиться с Марией Элеонорой, дочерью вассала польского короля курфюрста Бранденбургского. Несмотря на возражения ее матери, курфюрстины Анны, которая первоначально выступала против союза с врагом Польши, Густав Адольф использовал свое обаяние, чтобы завоевать ее расположение, и, хотя брат Марии Элеоноры оставался против, свадьба состоялась в Стокгольме в ноябре 1620 г.[25]. Однако юная королева была обескуражена отсталостью своей новой страны и не сделала ничего, чтобы завоевать любовь шведского народа.
Будучи психически слабой женщиной, она пережила ряд гораздо более горьких неудач, которые еще сильнее подорвали ее душевное состояние. Через год после свадьбы, когда Густав был в походе под Ригой, первый ребенок Марии Элеоноры родился мертвым. За этой потерей последовали две другие: сначала в 1624 г. вторая дочь умерла через несколько месяцев после рождения, а затем в мае следующего года родился мертвым сын.
Теперь, когда его младший брат Карл Филипп пал в бою, Густав Адольф испугался, что шведская корона может вернуться к его изгнанному католическому кузену и ожесточенному сопернику Сигизмунду III из Польши. Вдобавок королева, хотя и крайне преданная своему мужу, начала демонстрировать явно неуравновешенное поведение. Она плохо переносила отсутствие мужа, и ее странная речь и почерк свидетельствовали о том, что она могла перенести инсульт. В этих условиях беспокойство Густава Адольфа усилилось, и, хотя от голландской любовницы у него родился сын Густав Густавсон, он начал опасаться за престолонаследие. Густав Адольф продолжал относиться к жене с уважением, иногда даже брал ее с собой во время поездок за границу. Скорее всего, во время одного из таких путешествий она снова забеременела, наконец родив в декабре 1626 г. здорового ребенка. Однако по какой-то причине – темнота в комнате, возможные необычные осложнения при родах или (как предполагают некоторые) из-за необычного физического состояния ребенка – присутствующие объявили, что это мальчик, лишь позже осознав свою ошибку. В то время как сама королева объяснила бы это тем фактом, что у дочери копна волос, настоящей причиной могло стать то, что ребенок родился «в рубашке». Судорожно желая исправить ошибку, ее тетка представила голого ребенка Густаву Адольфу, который в то время мучился от лихорадки. Говорят, что истинное положение дел он принял спокойно, и его легкое и немедленное принятие того, что представленный младенец оказался девочкой, подрывает часто повторяемые предположения, что ребенок был гермафродитом. В отличие от своего мужа королева, когда ей сообщили об ошибке, была безутешна. Тем не менее вскоре дочь окрестили, как и старшую умершую сестру, Кристиной Августой (далее – Кристина). Ее мать не особо ее любила, объявляя уродливой, но Густав Адольф глубоко привязался к дочери, подшучивая над тем, как она всех обманула при рождении, и предсказывая, что она вырастет умной.
Тем временем Густав Адольф продолжал военные кампании. Желая повысить безопасность Швеции и защитить ее торговлю, он намеревался завоевать земли вокруг Балтийского моря и превратить его фактически в шведское озеро. В 1621 г., после двух с половиной недель осады, он взял Ригу – город, население которого в то время было вдвое больше, чем в Стокгольме. Через два года он осадил Данциг, вынудив город отклонить требования короля Сигизмунда о том, чтобы жители предоставили ему флот, с которым он мог бы вернуть себе шведский трон. Затем Густав Адольф добился новых успехов. В 1625 г., высадившись в Риге, он взял ливонский город Дерпт (Тарту), а в следующем году захватил Курляндию. Эти победы обеспечили ему полный контроль над областью вокруг Западной Двины (Даугавы). Достигнув этих целей, он вернулся домой, чтобы заняться государственными делами и повидаться с женой, но к 1627 г. вернулся на войну и вновь осадил Данциг.
Первым успехам Густава Адольфа в Балтийском регионе способствовал нейтралитет его зятя, курфюрста Бранденбургского, который разрешил ему пройти в Польшу через свои земли в герцогстве Пруссии. После поражения Швеции курфюрст неохотно отказался от прежнего нейтралитета и вступил в союз с Сигизмундом. Последний наконец получил разрешение сейма на войну, а польская армия теперь была готова сражаться. В августе шведы потерпели серьезную неудачу, будучи вынуждены отступить после того, как Густав Адольф был ранен в Диршау (Тчев). Его раны при этом были настолько серьезными, что на протяжении нескольких недель он находился на краю могилы. Хотя через три месяца он достаточно поправился, чтобы вернуться в бой, поляки полностью разгромили шведский флот, блокировавший Данциг. Город тем временем продолжал противостоять атакам, добиваясь, к ярости Густава Адольфа, своей маленькой победы. Разгневанный король сердито спросил: «Как мирная торговая чернь может победить множество славных ребят, сделавших войну своей профессией?» [4]
Из-за сражений и штормов Густав Адольф потерял более дюжины кораблей и приказал построить несколько взамен. Его флагманский адмиральский корабль, названный в честь династии «Ваза», был заложен в 1627 г., а 10 августа следующего года, пока король находился в Польше, отправился в первое плавание. Иностранные сановники и местные жители столпились на Стокгольмской гавани, чтобы посмотреть, как корабль поднимает паруса и отправится в плавание, но через несколько минут из-за бокового ветра корабль начал крениться. По ошибке корабль был спроектирован с избыточным весом над ватерлинией, его неустойчивость еще возросла за счет двух ярусов больших пушек и массивных дубовых украшений. Поскольку неустойчивый, перевешивающий в верхней части корабль «Ваза» не мог сам выровняться, вода хлынула через орудийные порты, которые были оставлены открытыми для праздничных залпов. За считаные минуты меньше чем в 120 метрах от берега корабль затонул вместе с тридцатью членами экипажа. Густав Адольф был потрясен, получив это известие, но за случившуюся трагедию никто не был наказан. Король немедленно приказал провести переделки на других своих кораблях. Позже предпринимались неоднократные попытки извлечь корабль «Ваза» из ила гавани, но это удалось сделать только в 1961 г. С тех пор судно стало одной из главных достопримечательностей Стокгольма.
Борьба за контроль над польской частью Балтийского региона продолжалась. Последняя битва произошла в июне 1629 г.; это ожесточенное сражение Густав Адольф со свойственной ему сдержанностью в выражениях позже назвал самой горячей своей «баней». Битва при Трщане (Штуме), примерно в 60 км к юго-востоку от Данцига принесла меньше потерь полякам, чем шведам. В последовавшем вскоре перемирии король получил Эльбинг (Эльблонг) и сохранил контроль над большей частью Ливонии, включая важные города Ригу и какое-то время Мемель (ныне Клайпеда). Здесь, как и в Швеции, он провел реформы, открыв школы и основав университет в Дерпте, что способствовало росту и процветанию этой области. Что еще важнее для Густава Адольфа, перемирие позволило ему наконец обратить взор на еще более крупный конфликт – Тридцатилетнюю войну, бушевавшую в центре Европы.
Годом ранее император Фердинанд II назначил герцога Альбрехта Валленштейна генералиссимусом Балтийского и Открытого морей, надеясь, что тот сможет контролировать морскую торговлю своих восставших голландских подданных. Валленштейн захватил Ютландию у датчан и основал свою штаб-квартиру в Висмаре в Мекленбурге, городе, который оставался под контролем империи в течение трех лет. Эти события заставили Густава Адольфа серьезно задуматься о безопасности Швеции, и поэтому, получив возможность передислоцировать свою небольшую армию, он решил вторгнуться в Померанию. Это позволило ему снова бросить в бой своих многочисленных наемников, таким образом задерживая выплату, которую они ожидали при увольнении. Император совершил ошибку, которая ему дорого стоила, – он заменил Валленштейна графом Тилли, в результате чего войска Валленштейна покинули поля сражений. В результате, когда шведская и императорская армии встретились в Брейтенфельде под Лейпцигом в сентябре 1631 г., Густав Адольф одержал громкую победу.
Хотя боевые действия Тридцатилетней войны велись якобы во имя религии, они основывались на более прагматических политических мотивах, когда союзники разных вероисповеданий иногда сражались вместе против общего врага, например, когда лютеранская Швеция объединилась с католической Францией против такой же католической империи Габсбургов. Кардинал Ришелье дошел до того, что назвал Густава Адольфа «восходящим солнцем», обещавшим уничтожить главного соперника Людовика XIII. Сторонники продолжали приводить возвышенные оправдания своих действий, и шведский король заявил риксдагу, что он сражался за «дом и родину… отечество и веру» [5]. Густав Адольф получил прозвище Лев Севера и рассматривался как поборник идеалов протестантизма.
После Брейтенфельда Густав Адольф с громадной армией, укомплектованной в основном иностранными наемниками, продолжил кампанию, направившись дальше на юг в империю, но в Баварии, где он потребовал выкуп от Мюнхена, ему изменила удача. Не сумевший в сражении при Альте-Весте 31 августа (9 сентября) 1632 г. победить теперь восстановленного в должности Валленштейна, Густав Адольф какое-то время отдыхал в Нюрнберге. Там он разрабатывал планы замены католической империи Габсбургов новой протестантской ассоциацией, которую, по мнению большинства, он собирался возглавить. Однако теперь шведов преследовали неудачи. 6/16 ноября 1632 г. в Лютцене, недалеко от Лейпцига, король снова встретился с Валленштейном в сражении. Как обычно, в облегченном доспехе (после прежних ранений ему было тяжело носить полный латный доспех) во время кавалерийской атаки Густав Адольф отстал от своих ближайших сподвижников и, получив множественные ранения, упал на землю, где и был убит врагом. Хотя на следующий день после тяжелых сражений и больших потерь с обеих сторон битва закончилась отступлением имперских войск, для Швеции это была ненужная победа. В конце концов, когда шведы обнаружили мертвого короля, его забальзамированное тело доставили обратно в Швецию, где его отдали скорбящей вдове. Став еще более неуравновешенной, Мария Элеонора отказывалась хоронить мужа больше года, пока наконец ее не убедили передать его останки властям. Похороны состоялись в церкви Риддархольмена в Стокгольме в июне 1634 г. Обмундирование Густава Адольфа – кожаный защитный камзол, который был взят в качестве императорского трофея, – был возвращен Швеции в 1920 г. и сегодня выставлен в Оружейном музее под Королевским дворцом, занимая там центральное место наряду с чучелом лошади короля.
Смерть Густава Адольфа стала основным препятствием для дела протестантизма в Европе, которое стало клониться к закату в последние шестнадцать лет Тридцатилетней войны. Заслужив репутацию благодаря военным успехам, король прославился на всю Европу усовершенствованиями в своей армии, обучив ее новой тактике и привив более строгую военную дисциплину. Густав Адольф в течение столетий служил примером для знаменитых генералов, а в знак признания его достижений через год после смерти короля риксдаг присвоил ему посмертно титул «Великий» [6]. Необычайно храбрый монарх всегда стремился лично вести войска в бой, часто подвергая себя ненужной опасности и получая ранения. Хотя такая храбрость принесла ему доверие и преданность солдат, она вполне обоснованно беспокоила его министров, справедливо опасавшихся, что это может привести короля к преждевременной смерти.
В начале своей военной карьеры, как и большинство его современников, Густав Адольф разрешал грабить земли своих врагов, в результате чего после его первой войны с датчанами он навсегда испортил свою репутацию в Сконе. Хотя мародерство в тот период было обычным явлением, Густав Адольф позже приказывал составлять описи конфискованных товаров, чтобы сделать конфискации более приемлемыми, и оправдывал их необходимостью снабжения армии. Полагая, что война должна окупать себя, он ожидал, что его войска будут содержаться за счет оккупированных стран. Понимая плохое влияние неконтролируемого грабежа для последующих выплат жалованья, король запретил эту практику своим солдатам, заменив ее более регулярным распределением трофеев. В 1621 г., чтобы обеспечить справедливость и дисциплину среди своих войск, он в первую очередь установил кодекс поведения офицеров и солдат, который запрещал грабежи и изнасилования. В результате в более поздние кампании прибытие его армии и в без того разоренные регионы воспринималось с бо́льшим спокойствием, чем в случае с другими армиями[26].
Для Швеции смерть короля стала еще более серьезным бедствием, чем для его союзников за границей. Густав Адольф начал модернизировать страну с помощью талантливого министра и близкого друга Акселя Оксеншерны. В начале правления, в 1617 г., монарх официально учредил риксдаг, в состав которого вошли представители четырех сословий: знати, духовенства, горожан (мещан) и крестьян; впрочем, риксдаг принимал заметное участие в политике еще во времена деда Густава Адольфа. Он усовершенствовал флот, улучшил пути сообщения, построив новые дороги и каналы, поощрял промышленность, продемонстрировав неподдельный интерес личной инспекцией добычи полезных ископаемых. Густав Адольф строил больницы и повысил находившийся прежде в плачевном состоянии уровень образования в стране, учредив школы, колледжи и университет в Упсале. Наконец, король способствовал развитию торговли и укреплению финансового положения Швеции, основав около семнадцати городов. После заключения мира с Данией в 1613 г. он восстановил разрушенный войной Гётеборг (Готенбург) и позволил поселиться там многим голландским и другим иностранным купцам, что дало возможность городу получать прибыль. А несколько лет спустя Густав Адольф добился для Швеции выхода к Северному морю, купив близлежащую датскую крепость на Эльфсборге, и способствовал дальнейшим успехам Гётеборга. Хотя Густав Адольф не считался таким демократичным, как его отец, а многие его реформы и усовершенствования не принесли пользы крестьянству, тем не менее на протяжении всего правления короля даже бедняки страны благоговели и гордились им, ведь его знаменитые военные достижения укрепляли престиж Швеции за границей.
Смерть Густава Адольфа в возрасте всего тридцати семи лет снова поставила династию под угрозу выживания. Сознавая потенциальную опасность для страны его преждевременной смерти в бою, он прежде высказал свои опасения Акселю Оксеншерне. Беспокоясь о том, что Швеция останется в руках его непредсказуемой жены и очень юной дочери, в 1627 г. он убедил риксдаг присягнуть единственному законнорожденному ребенку и перед своей последней кампанией попросил Оксеншерну защитить положение Кристины на престоле. Таким образом, семилетнюю Кристину официально провозгласили новым правителем, «королем» Швеции, а Оксеншерна стал регентом, вскоре оттеснив Марию Элеонору.
До этого времени Кристина в основном жила со своей теткой вдали от равнодушной к ней матери, но после прибытия останков Густава Адольфа его вдова изменила свое поведение и стала очень властной по отношению к дочери, редко выпуская ее из поля зрения. Теперь Мария Элеонора вымещала на ребенке свое горе, заставляя спать с ней в одной постели, над которой она повесила золотую шкатулку с сердцем короля. В течение долгого и преувеличенно сентиментального траура вдовствующая королева отказывалась хоронить своего мужа и держала его гроб в своих комнатах, часто открывая его, чтобы увидеть или прикоснуться к плохо забальзамированному и теперь разлагающемуся телу. Хотя в конце концов Мария Элеонора дала согласие на похороны, ее психическое состояние становилось все более странным, так что два года спустя Оксеншерна решил окончательно и бесповоротно разлучить ее с дочерью.
Кристина вернулась в дом герцогини Екатерины Пфальц-Цвейбрюккен. Там у ребенка была более счастливая и нормальная жизнь: Кристина играла со своими кузенами и училась бегло говорить по-французски: этот язык вошел в моду при многих дворах. Позднее она стала больше общаться с матерью, но к тому времени Мария Элеонора проводила больше времени за границей, в Дании и Бранденбурге, где ее с нескрываемым раздражением встретили король Дании Кристиан IV и ее брат курфюрст. В итоге, к их общему облегчению, она вернулась в Швецию, где присутствовала на коронации Кристины и умерла в 1655 г., через год после отречения дочери от престола.
Присутствуя на собраниях совета с четырнадцати лет, четыре года спустя, в 1644 г., Кристина начала управлять страной самостоятельно. Умная и хорошо образованная, знавшая несколько языков, она добивалась дальнейшего развития Стокгольма как нового научного центра. Считая себя шведской «Палладой» – богиней мудрости, Кристина хотела, чтобы ее столица была признана «Северными Афинами». В стремлении достичь этой цели она изучала работы величайших умов того времени и даже пригласила Рене Декарта переехать в Стокгольм, чтобы основать научную академию. Несмотря на то что Кристина так никогда и не осуществила этой затеи, ей удалось убедить упрямого Декарта поступить к ней на службу в 1649 г. Каждое утро в ту особенно холодную зиму она вставала на занятия в пять утра, но ее рвение наносило ущерб здоровью ее французского гостя. Простудившись в плохо отапливаемых комнатах дворца, где, согласно этикету, требовалось все время оставаться с непокрытой головой, Декарт умер от пневмонии меньше чем через четыре месяца после своего прибытия.
Кристине лучше удалось удовлетворить свою страсть к приобретению дорогих произведений искусства. В последние дни Тридцатилетней войны она приказала своим войскам украсть из Пражского Града как можно больше предметов из коллекции императора Рудольфа II. Хотя эта коллекция уже пострадала от серьезного разграбления курфюрстом Максимилианом Баварским, на начало военных действий в сказочной сокровищнице оставалось достаточно, чтобы войска Кристины смогли захватить около 40 000 драгоценных предметов, включая ювелирные драгоценности, различные инструменты, тонны серебра и драгоценных монет, библиотеку, около 700 картин и бесценный Серебряный кодекс (рукопись перевода Библии на готский язык).
Кристина правила во времена почти постоянных сражений. В то время Швеция непрерывно усиливала свое господство на Балтике. За десять лет после смерти Густава Адольфа страна потерпела ряд военных неудач, но в 1642 г. ее положение начало улучшаться, когда на месте решающей победы Густава Адольфа при Брейтенфельде фельдмаршал Леннарт Торстенcон разгромил имперскую армию под командованием эрцгерцога Леопольда и О. Пикколомини. Снова уверенные в своей военной мощи, в следующем году шведы вторглись на территорию Датско-норвежской унии и, оккупировав ее земли, заставили Кристиана IV отказаться от всех попыток сопротивления. В результате мира в августе 1645 г. датский король был вынужден принять издевательские условия шведов, предоставив им освобождение от уплаты зундских пошлин и отдав им часть Норвегии и два важных острова Балтики: Эзель у западного побережья Эстонии и еще более важный стратегически Готланд, который принадлежал Дании на протяжении трех веков. Это были только первые достижения Швеции, поскольку всего три года спустя, по завершении Тридцатилетней войны, она также получила Западную Померанию и герцогство Бремен-Верден. Датско-шведская война 1643–1645 гг. успешно положила конец датскому господству в Балтийском море (
Однако затяжные войны и программа модернизации Густава Адольфа легли тяжелым бременем на государственные финансы. Во время его похорон иностранцев уговаривали не присутствовать, чтобы они не стали свидетелями бедности страны. Ситуацию усугубляла расточительность самой королевы; финансовые затруднения преследовали ее на протяжении всей жизни.
Пока Кристина росла в доме тетки, она сблизилась со своими двоюродными братьями, в том числе с Карлом Густавом, и незадолго до его отъезда в военный поход в 1642 г. согласилась обручиться с ним, хотя в частном порядке тогда выразила отвращение к браку вообще. Ее родители рассматривали разных женихов, но в свое время эти планы ни к чему не привели. Кристина всегда хотела оставаться незамужней, хотя у нее были действительно близкие друзья. Она проявляла особую привязанность к Эббе Спарре, которую называла «Белль» («Прекрасная»), а позже в Риме к кардиналу Деццио Аццолино. Хотя эти и другие отношения, возможно, были платоническими, их истинная природа неизвестна. Кристина предпочитала носить мужскую одежду, и ее причудливые, если не сказать мужские манеры и внешность давали повод для сплетен. Ряд исследователей считает, что ее поведение «белой вороны» и пренебрежение общепринятыми социальными нормами говорит о необычном поведении, вызванном расстройством аутистического спектра. Позже Кристина поразила галантных французов своей эксцентричностью, громкой руганью и закинутыми на подлокотники стульев ногами. Кристине часто не хватало такта или дипломатичности, она пренебрегала манерами своего времени, а в придворной среде с ее стилизованным этикетом поведение королевы не соответствовало ни традиционному женскому, ни мужскому стилям поведения.
В январе 1649 г. Кристина остро осознала необходимость обеспечить порядок престолонаследия. Ее кузен Ян Казимир, сын Сигизмунда III, только что вступил на престол в Польше и теперь женился на овдовевшей супруге своего единокровного брата; вполне вероятно, у него могли появиться наследники. Поскольку Кристина оставалась не замужем, польские представители династии Ваза, приверженцы католичества, могли снова претендовать на шведскую корону. По этой причине, намереваясь оставаться незамужней, Кристина решила созвать риксдаг и объявить Карла Густава своим преемником. Это удивило парламент, который, зная о помолвке королевы с двоюродным братом, посчитал ее сомнения относительно преемственности преждевременными. Однако делегации, посланной риксдагом из-за сомнений в ее решении, она ответила, что для нее «невозможно» выйти замуж, отказавшись объяснять причины своего заявления. Сначала риксдаг отказался принять ее решение, но к марту из-за череды восстаний в Европе парламентарии передумали: в Лондоне недавно казнили Карла I, во Франции бушевала Фронда против Людовика XIV, а испанские владения Габсбургов сотрясали волнения. В Швеции были такие же беспорядки, когда требования знати грозили выйти из-под контроля. Из-за череды плохих урожаев и в целом отсталых методов ведения сельского хозяйства не хватало продовольствия, ситуацию усугублял растущий финансовый кризис. Однако, несмотря на эти сложности, в 1650 г. Кристина наконец начала подготовку чрезмерно расточительной коронации, стоимость которой возросла из-за украшения драгоценностями мантии и других искусных нарядов, которые она заказала из Франции. Всего за пять месяцев до мероприятия она заявила, что хочет короноваться в Стокгольме, а не в Упсале, где уже начались приготовления, тем самым еще больше увеличив расходы. Поползли слухи, будто Кристина не планировала долго оставаться королевой. В сентябре она объявила риксдагу о своем желании сделать Карла Густава ее законным наследником, что гарантировало бы его вступление на престол и не зависело бы от любых последующих выборов. Хотя риксдаг сначала отклонил это требование, всего за несколько дней до коронации Кристине удалось повлиять на его решение, пообещав его членам уступки, на которые она, как оказалось на деле, никогда не пойдет. 20 октября (по старому стилю) в церкви Святого Николая состоялась роскошная церемония, после которой последовали салют из 1800 орудий, грандиозный пир, а затем еще несколько дней пиршеств и развлечений. Среди представлений, устроенных для всеобщего удовольствия, были даже рыцарские турниры в средневековом стиле и поединки диких животных.
Однако всего полгода спустя Кристина сказала своим близким, в том числе потрясенному Карлу Густаву, что планирует отречься от престола. Несколько недель она ничего не говорила о своем решении совету, сообщив о нем только в августе. Поскольку они немедленно отвергли эту мысль, вопрос пришлось временно отложить. Кристина на протяжении многих лет часто страдала от ухудшения здоровья и в это время переживала полный упадок жизненных сил, вполне возможно вызванный изнурительным расписанием, которого она придерживалась с юности. По этой причине по совету своего французского врача королева отказалась от своего прежнего образа жизни, меньше занимаясь учебой и больше наслаждаясь жизнью. Это нанесло ущерб ее репутации, и придворный историк Арнольд Мессениус и его сын начали критиковать Кристину за крайнюю расточительность и любовь к исключительно чувственным удовольствиям. Более того, они обвинили ее в том, что она уменьшила собственность короны и разорила государство, наградила новыми графскими и баронскими титулами около семидесяти человек и удвоила число более мелких дворян. Разъяренная предательством двух своих придворных, она приказала арестовать и казнить Мессениусов, старшего обезглавили, а младшего пороли и затем колесовали. Нарастающую напряженность усилило раскрытие заговора, целью которого было заменить королеву Карлом Густавом. Сначала он ничего не знал о заговоре, но позже, обнаружив его, предупредил Кристину и быстро открестился от всей этой затеи.
Между тем с весны 1651 г. Кристина обучалась у иезуитов основам католичества, утверждая, что потеряла веру в лютеранское учение своего детства. Хотя она никогда не принимала определенные аспекты католицизма, почитание реликвий и, возможно, даже основные догматы, в том числе таинства, теперь она решила подготовиться к переходу в католическую церковь. Позже некоторые католики сочли ее поведение неправомерным, поскольку она часто проявляла недостаток искренности и благочестия, но для протестантов обращение королевы – дочери их великого победителя Густава Адольфа – было гораздо бо́льшим ударом. Понимая реакцию шведов на ее вероотступничество, Кристина некоторое время держала свои намерения при себе.
Кристина наконец сообщила риксдагу о решении отречься от престола, и в мае 1654 г. представители сословий приняли его, удовлетворив ее требования о денежном содержании и сохранении за ней титула королевы. Отречение от престола произошло в июне следующего года в Упсале, в ходе волнующей церемонии присутствующие стали свидетелями того, как двадцатисемилетняя Кристина постепенно лишалась всех своих государственных регалий. Через несколько часов ее кузен был коронован как Карл X Густав, а через несколько дней Кристина покинула страну инкогнито. Прежде чем уехать, она организовала отправку морем на свою новую родину большей части накопленных сокровищ, в том числе 427 живописных полотен и семидесяти одного изделия из бронзы, ранее вывезенных из Праги. В то время как некоторые из этих произведений искусства позже оказались полезным источником средств, чтобы покрыть ее чрезмерно пышный образ жизни, другие отошли по ее завещанию кардиналу Аццолино, чтобы после смерти кардинала рассеяться по миру в результате продажи другим коллекционерам.
Во время путешествия на юг Кристина посетила герцога Гольштейн-Готторпского, заложив основу для будущего брака его дочери и нового короля Швеции Карла X Густава. Прибыв в Брюссель, в канун Рождества она тайно приняла католичество, но опасаясь, что это может послужить поводом для риксдага лишить ее шведской пенсии, она хранила информацию в секрете, пока не добралась до города Инсбрук. Спустя месяц, 20 декабря 1655 г. (по новому стилю), она прибыла в Рим, где папа Александр VII предоставил ей временное жилье в Ватикане. Пока она оставалась здесь, понтифик лично провел ее конфирмацию, в честь чего Кристина получила имя Мария Александра. Через три дня она официально въехала в город верхом, на площадь Пьяцца-дель-Пополо, через недавно перестроенные Бернини Фламиниевы ворота, украшенные в ознаменование ее прибытия. Обращение Кристины было настолько внушительной победой католической церкви в неустойчивую эпоху Контрреформации, что празднества продолжались во время всей Масленицы и несколько месяцев после нее. Теперь Кристина поселилась в первом из своих римских домов, сняв на следующие шесть месяцев палаццо Фарнезе, в котором сейчас находится посольство Франции. Хотя Кристина не заботилась о дворце вплоть до такой степени, что закрывала глаза на кражу некоторых его сокровищ своими же слугами, она сразу влюбилась в Рим и стала покровительницей искусств, подружившись с такими ведущими мастерами, как Джованни Лоренцо (Джанлоренцо) Бернини, Алессандро Скарлатти и Арканджело Корелли. Ее роскошный образ жизни часто осложнялся поиском средств, поэтому оскудевающие поступления от Швеции приходилось иногда дополнять займами от папы, французов и друзей.
Последующие годы в жизни Кристины были более неопределенными. Она сожалела о своем отречении от шведского престола и начала искать другие варианты, какое-то время ведя переговоры с кардиналом Мазарини в попытке стать новой королевой Неаполя. После отречения ее двоюродного брата Яна Казимира Кристина предложила свою кандидатуру на польский престол. Когда ее кузен Карл Х Густав умер в 1660 г., она посетила Швецию, чтобы заявить о себе как о наследнице его пятилетнего сына, но этот визит стал для Кристины мучительным. К этому времени в глазах риксдага католичка Кристина была неприемлема, и он потребовал, чтобы она еще раз официально отказалась от престола. Шесть лет спустя она снова попыталась вернуться в страну, но на сей раз ей запретили посещать Стокгольм, и в конце концов она признала, что в Швеции ей не рады.
Непредсказуемый и порою жестокий характер Кристины серьезно подрывал ее популярность. Даже при католических дворах, где ее принимали как новообращенную королевскую особу, на нее иногда смотрели с отвращением. Во время второго визита Кристины во Францию во время пребывания в Фонтенбло она решила, что ее итальянский шталмейстер маркиз Мональдески предал ее, и потребовала немедленно казнить его без суда и следствия, запятнав себя ужасным преступлением. Непоколебимая в своей решимости, Кристина отвергла все увещевания своего священника и других людей и отказалась сходить с места, пока не совершится варварское убийство. Ее бессердечное поведение потрясло Европу, и теперь, осужденная за свою хладнокровную жестокость, она почти везде стала нежеланной гостьей. Позже в Гамбурге, в качестве другого примера ее недальновидности, она устроила нелепую вечеринку в честь избрания нового папы, что глубоко оскорбило лютеранское население города. Этот промах не только заставил ее бежать из своего дворца, но и вызвал жестокий бунт, в ходе которого многие получили ранения, а несколько человек погибло.
Обреченная править с рождения и признанная монархом с раннего детства, Кристина выросла убежденная в собственном унаследованном и неотъемлемом королевском статусе. Хотя она, поклонница искусств, стремилась продемонстрировать свои способности, некоторые критики осуждали ее интеллектуальные занятия за недостаток глубины; в ее погоне за новыми знаниями отразилась неугомонность, которую Кристина проявляла во всех других аспектах своей жизни. Она ненавидела, когда ей возражают, иногда была упрямой, а временами даже зловредной. Кристина была готова выступить в поддержку тех, кто подвергался гонениям, а с ее гибким подходом к тогдашним требованиям католической церкви она не только отвергла жесткие запреты, возложенные на театр, актрис и даже женскую одежду, но и выступала в защиту живущих в Риме евреев. Точно так же на склоне лет Кристина не боялась критиковать Людовика XIV за отмену Нантского эдикта о веротерпимости и преследование гугенотов.
В 1689 г., через двадцать девять лет после смерти своего кузена Карла X Густава, Кристина скончалась в возрасте шестидесяти двух лет в Палаццо Риарио, в своем последнем столь любимом доме на Яникульском холме в Риме. После ее смерти папа распорядился провести официальную церемонию прощания, на которую собрались огромные толпы, чтобы выразить свое почтение; это доказывало, что многие местные жители ее любили за великодушие и искренность по отношению к ним. Затем тело Кристины перенесли в собор Святого Петра, где в знак особого уважения положили в склеп рядом с прежними папами. И наконец, тринадцать лет спустя в нефе самой большой базилики в ее честь был установлен памятник.
5 Короли Речи Посполитой из династии Ваза
Король Речи Посполитой Сигизмунд III, свергнутый король Швеции, около 1620 г.
Принц Сигизмунд родился, когда его родители находились в плену у шведского короля Эрика XIV. Мать научила его бегло говорить по-польски. Этот навык способствовал его популярности, когда в 1587 г. его избрали королем Польши и великим князем Литовским под именем Сигизмунд III. В то время как твердые католические убеждения, усвоенные в детстве от наставников-иезуитов, вполне соответствовали его новому королевству, в Швеции дела обстояли иначе. Пять лет спустя он стал преемником своего отца Юхана III. Несмотря на обещание Сигизмунда отстаивать лютеранскую веру страны, его набожные протестантские подданные с подозрением относились к его мотивам, считая, что их почти постоянно отсутствующий король собирается склонить страну к католицизму. В результате через несколько лет Сигизмунд столкнулся с мятежной оппозицией, объединившейся вокруг его младшего брата Юхана. В итоге в 1598 г. двое мужчин сошлись в битве. Для Сигизмунда это обернулось трагедией. Он потерпел поражение, попал в плен и был вынужден уступить шведскую корону своему дяде, который вступил на престол как Карл IX. После этого свергнутый Сигизмунд вернулся в свое любимое Польское королевство, но так никогда и не смирился с потерей Швеции. Постоянное стремление вернуть второй трон часто определяло его политику, а после его смерти между кузенами Ваза на протяжении десятилетий шло столь же жестокое соперничество. Вскоре обе страны снова оказались в состоянии войны из-за спорной области Ливония, которая с этого времени постоянно принадлежала разным государствам.
После избрания королем Польши и великим князем Литовским, оставаясь королем Швеции, в середине 1590-х Сигизмунд решил перенести столицу ближе к центру страны, из Кракова и Вильно в столицу Мазовии Варшаву. Значимость города росла: с XVI в. его замок использовался как королевская резиденция и место проведения заседаний сейма. Данциг с его населением порядка 80 000 человек также рос и богател благодаря торговле. Это был самый большой город на Балтике и самый важный порт Польши. Его элегантно одетые жители обитали в хорошо обставленных домах, полных предметов роскоши. Приезжих здесь поражало не только количество музыкальных инструментов и книг, но и число печатных станков, которые устанавливали для обеспечения возрастающего спроса. В начале XVII в. возвели много внушительных зданий. Голландские архитекторы в маньеристском стиле спроектировали Большой Арсенал и новый вход во Двор Артуса – место встречи купцов. В то же время на площади Длинный рынок мэр планировал заменить старый фонтан более великолепным, чтобы удивлять приезжающих в город иностранцев. После непредвиденных задержек это произведение искусства, посвященное римскому богу морей Нептуну, было завершено в 1630-х гг. А на другом конце той же оживленной улицы недавно построенные Золотые ворота обозначали северо-западный въезд в город и начало Королевского тракта. Между тем были планы по улучшению старой ратуши, которую после недавнего пожара уже перестроили в стиле ренессанс, увенчав новым шпилем и позолоченной статуей прежнего короля Сигизмунда II. Чтобы еще больше украсить здание, в 1608 г. для отделки потолка его летних покоев, Красного зала, были использованы произведения местного художника фламандского происхождения, символическая «Аллегория торговли Данцига», изображавшая выдающиеся достижения города.
Тем временем Россия переживала Смутное время, когда появилась череда претендентов на престол, называвших себя законным наследником Дмитрием – скончавшимся много лет назад сыном Ивана IV, который при невыясненных обстоятельствах погиб в возрасте восьми лет. В раздираемой восстаниями России Сигизмунд поддержал первого Самозванца, увидев возможность благодаря ему распространить католическую веру и ослабить восточного соседа. После бегства в Польшу в 1604 г. этот претендент – по некоторым слухам, внебрачный сын польского короля Стефана Батория – посетил двор Сигизмунда и именно здесь принял католичество и обручился с молодой полячкой Мариной Мнишек. Король лично присутствовал на церемонии обручения, а годом позже, предоставив ему денежное содержание, предложил молодому человеку дальнейшую помощь, частным образом финансируя использование польских войск для запланированного вторжения в Россию. Хотя эта военная кампания оказалась успешной и в июле Лжедмитрий был коронован царем, всего десять месяцев спустя и через десять дней после своей свадьбы он был убит в мае 1606 г. Теперь верхушка страны,
Хотя польские и литовские войска затем поддержали второго Самозванца, только через три года Швеция согласилась на союз с царем Василием, когда Сигизмунд получил разрешение сейма официально объявить войну России – шаг, который отвлекал внимание собственной непокорной знати дома. Начав двухлетнюю осаду некогда принадлежавшего Великому княжеству Литовскому города Смоленска, в июле 1610 г. армия Сигизмунда одержала крупную победу при Клушине над численно превосходившими ее русскими войсками и их шведскими наемными союзниками. Этот успех позволил полякам пойти дальше на Москву и захватить Кремль. По прибытии поляков в город бояре свергли своего марионеточного правителя, и Василий Шуйский был насильственно пострижен в монахи, прежде чем его и его братьев вывезли в Польшу. Здесь его заключили в тюрьму под Варшавой, где он и умер два года спустя. Тем временем в Москве, пока войска Сигизмунда еще оставались в городе, бояре, вероятно, приняли прагматичное решение выбрать царем пятнадцатилетнего сына короля, Владислава. Владислав так и не был коронован, чему в значительной степени препятствовал его отец, который сам претендовал на московский трон. Последнее предложение бояре рассматривать отказались и отклонили требование Сигизмунда быть регентом. Приведенный в бешенство отказом русских бояр признавать его власть, Сигизмунд наказал тех, кого считал ответственными за это, в том числе патриарха Филарета. Он находился в заключении в Польше, вернувшись в Россию только в 1619 г. после заключения Деулинского перемирия с Речью Посполитой (конец 1618 г.).
Отбросив доброжелательность, которую он выказывал по прибытии в Россию, Сигизмунд стал крайне непопулярным из-за деспотичного поведения и строгого следования католической вере. Его личная набожность и настойчивость в отношении католического богослужения все больше вызывали у русских людей опасения, что они будут вынуждены отказаться от православия. Те же факторы помогли свергнуть Лжедмитрия I, но Сигизмунд, человек упрямый и фанатичный, не обращал внимания на предупреждающие знаки и продолжал оскорблять людей своей нетерпимостью. Не разрешив Владиславу перейти в православие, он ослабил положение королевича, как он сделал ранее в Швеции, отказавшись от перехода сына в лютеранство в обмен на трон. Наконец, осознав опасности противостояния с Россией, Сигизмунд и Владислав покинули ее и вернулись в Польшу. Однако их войска остались осажденными в Кремле в течение девятнадцати месяцев, и, вынужденные из-за голода сдаться, почти все были убиты при выходе из города.
Этот эпизод ознаменовал исчезновение шансов Польши удержать власть в России, а всего через год с избранием царя Михаила на русском престоле утвердилась новая династия Романовых. Однако принц Владислав продолжал цепляться за свои мечты и в восемнадцать лет предпринял неудачную попытку занять русский трон в 1616 г. Два года спустя было заключено перемирие, и по договору царь Михаил уступил полякам новые земли. После того как он передал Речи Посполитой свыше миллиона квадратных километров территорий, она достигла своего максимального размера с населением почти одиннадцать миллионов человек.
Но Речь Посполитая оставалась уязвимой: ей угрожали османы с юга и шведы с севера, и, хотя страна избежала полного разорения от Тридцатилетней войны, которая теперь бушевала на западных рубежах в течение 1620-х гг., на Польшу повторно напал молодой кузен Сигизмунда, шведский король Густав Адольф. После вторжения в Ливонию и захвата Риги Густав Адольф продолжил наступление на юг, неоднократно нападая на Данциг и его окрестности. В итоге было заключено перемирие, и шведский король, удовлетворенный своими широкомасштабными завоеваниями в Ливонии, сосредоточил внимание на ожесточенных конфликтах Тридцатилетней войны, где пять лет спустя (и всего через семь месяцев после смерти своего двоюродного брата Сигизмунда) погиб в сражении.
На протяжении почти сорока пяти лет пребывания на польском троне Сигизмунд III, будучи художественно одаренным человеком, поощрял искусства, в том числе развитие театра. Во время своего правления он часто сталкивался с восстаниями знати, которая не одобряла его попыток ограничить ее полномочия. И поскольку недоверие в стране к нему возрастало, в 1620 г. в Варшаве, по пути на мессу он чудом избежал покушения на свою жизнь. Нападавший был подвергнут такой же жестокой, длительной и мучительной казни, как и убийца Генриха IV Бурбона, Равальяк.
За границей на Сигизмунда смотрели с подозрением: его готовность предать союзников вызывала недоверие соседей, поэтому ему непрерывно угрожали османы, русские и шведы. До сих пор мнения об этом короле, действия которого во многом обусловливались глубокими католическими убеждениями и желанием вернуть себе шведскую корону или расширить свои владения, расходятся. Одни прославляют его за защиту Контрреформации, другие считают его главным виновником дальнейшего чудовищного упадка Польши.
С приближением смерти Сигизмунд пытался убедить сейм избрать его сына следующим королем, но с этим не согласилась знать. Однако в 1632 г. Сигизмунд скончался, принц, уже популярный у шляхты, был на законных основаниях утвержден и коронован Владиславом IV Вазой. Несмотря на затишье в боях со шведами, уже через несколько дней после коронации в Кракове ему пришлось снова воевать с Московским царством, которое решило вернуть утраченные в годы Смуты земли. Владислав лично руководил войсками в течение пяти мучительных зимних месяцев, разделяя суровые условия жизни со своими солдатами.
В конце концов Владислав одержал победу и вынудил царя заключить мир. Польша вернула территории, потерянные во время боевых действий, а Россия была вынуждена заплатить компенсацию за военные расходы, но взамен Владислав отказался от притязаний на русский престол. Однако дела шли не совсем гладко, например, когда в следующем году в Варшаву приехали послы с требованием представить оригинал документа, в котором король провозглашался царем, найти его не удалось, несмотря на долгие поиски. В качестве возмещения морального ущерба московским послам отдали останки Василия Шуйского и его братьев; свергнутый русский царь наконец упокоился в Архангельском соборе Московского Кремля.
Через несколько месяцев после подписания мира с Россией Владислав заключил еще один договор с Османской империей на юге, а затем с помощью французов и англичан составил новое соглашение со шведами. Вскоре он разозлил французов, отказавшись от их предложения брака с Марией Луизой Гонзага, выбрав вместо нее Цецилию Ренату Австрийскую, дочь императора Фердинанда II Габсбурга, соглашение, которое временно сделало Опольско-Рациборжское княжество Силезии частью Польши. Между тем в тылу ситуация была спокойной: король, в отличие от своего отца, не только проявлял терпимость, позволяя солдатам исповедовать их религию, но и оставался популярным у шляхты. Очень расточительный и увлеченный коллекционер, ценивший искусства, Владислав большую часть своего шестнадцатилетнего правления провел в путешествиях за границей и в результате привез в Польшу множество сокровищ и иностранных новинок, а также привил полякам тягу к опере. Его двор в Варшаве был создан по образцу тех, которые он видел во время своих путешествий, и сильно контрастировал с двором в Москве, оставляя открытым вопрос о том, мог бы он изменить положение дел на Руси, если бы в самом деле стал царем. Лишь полвека спустя Петр Великий провел реформы и приобщил страну к западноевропейской культуре.
После смерти первой жены Владислава в марте 1644 г. он сделал предложение своей родственнице королеве Кристине. Хотя этот союз обещал укрепить притязания польских представителей династии Ваза на шведский трон, план фактически ни к чему не привел из-за отказа Кристины и политических маневров первого министра Франции кардинала Мазарини. Желая создать альянс против давнего врага Франции – Габсбургов, Мазарини добился помолвки Владислава с прежней невестой, француженкой Марией Луизой Гонзага. В ноябре 1645 г. при дворе Людовика XIV состоялась церемония бракосочетания, на которой Владислава представлял его приближенный и где присутствовал сам десятилетний французский король. Когда за невестой прибыла польская свита, даже французы были поражены ее вычурностью. Польские свиты всегда поражали иностранные дворы множеством богато одетых слуг, экзотических украшений и общим обилием драгоценностей. Теперь в пышной демонстрации щедрости золотые подковы намеренно прикрепляли так слабо, что они могли отвалиться прямо на улице и достаться жителям Парижа. Такая чрезмерная демонстрация богатства, обычно выходящая за рамки финансовых возможностей страны, продолжалась и в последующие годы независимо от состояния государственной казны.
Наконец, в начале следующего года Мария Луиза прибыла в Данциг. Хотя Владислав был слишком нездоров, чтобы ее встретить, в марте в Варшаве состоялась официальная свадьба, а затем последовала и коронация Марии Луизы в Кракове. Из уважения к польским верующим, которые возражали против использования имени Мария (имени Пресвятой Богородицы), королева получила новое имя Людовика Мария. Впрочем, поляки продолжали с подозрением относиться к ее французскому образу жизни. Хотя королева способствовала культурной и интеллектуальной жизни страны, они всегда оставались весьма критичны ко вкусам и моде иностранцев, составлявших ее двор.
Владислав IV. Гравюра около 1640 г., сделанная по портрету кисти Рубенса. Модная европейская одежда короля разительно отличается от той, что носили при дворе Романовых, и подчеркивает культурную пропасть, которая разделяла Европу и Россию в то время
Поделиться книгой: