Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма

Седоголовые мужчины и женщины, которых встречаете вы сегодня в директорских кабинетах наших про-мы тленных гигантов, в партийных комитетах, в министерствах, — они были комсомольцами, они еще только мечтали о вступлении в партию, когда собирался XIV съезд. Со школьной скамьи многие из них пошли в каменщики, бетонщики, арматурщики — на стройки. Они сделали это потому, что XIV съезд выработал программу индустриализации страны, программу ее промышленного укрепления и роста, программу освобождения от всякой иностранной зависимости в экономике. Началась горячая, страдная пора.

И это не были будни.

XV съезд указал пути социалистических преобразований в сельском хозяйстве. После XV съезда началась коллективизация в деревне, начался глубочайший революционный переворот, о котором в партийных документах сказано, что он был равнозначен по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года. Это были трудные и героические страницы нашей истории, это были годы борьбы с врагами партии и народа, с кулачеством, с контрреволюцией.

И это не были будни.

Каждый из очередных партийных съездов приносил новое, каждый из них поднимал нашу Родину на следующую ступень развития, окрылял людей, придавал им новые силы, расширял их горизонты. Росли и благоустраивались города, в степях и в горных долинах возникали заводы, шахты, нефтяные промыслы. Сходили со стапелей корабли. Прокладывались железные дороги через тайгу и пустыни. Преобразовывалась карта страны. Менялось, становилось коммунистическим отношение советского человека к труду. Возрастало наше могущество, крепла наша сила, наша мощь.

Партия всегда, повседневно, ежечасно знала, что надо делать и как надо делать; от съезда к съезду вел ее Центральный Комитет, каждый съезд вырабатывал и утверждал программу дальнейшего движения вперед по дорогам побед и успехов.

В итоге мы вышли победителями в величайшей битве, какой не знала история человечества. Мы наголову разбили фашистскую армию Гитлера, мы отстояли свою свободу и независимость.

Нам всем памятен XIX съезд партии. Кажется, что это было совсем недавно. Но прошло более трех лет. За эти годы совершено гак много, что всего и не перечислишь. В эти годы вступили в строй десятки новых крупнейших электростанций, в эти годы из молодых лесопосадок, из желудей и черенков выросли леса; за эти годы подняты тысячи квадратных километров целинных земель; в эти годы советские ученые титаническую силу атома сумели заставить служить мирным целям, не во вред, а на благо человека.

К XX съезду советские люди готовились давно. Уже много месяцев назад началось соревнование в честь съезда. Минувшей осенью комсомолец в доменном цехе завода «Азовсталь» сказал мне, когда мы беседовали о предстоящем съезде:

— Уж будьте уверены, рукава засучивать придется. Ну что ж, мы работы не боимся. Поработаем!

Это было сказано так по-комсомольски, так горячо и убежденно, что невольно вспомнилось наше поколение, вот так же в свои годы засучивавшее рукава по призыву партии.

Работы предстоит много, очень много. Но работы интересной, захватывающей, увлекающей, такой, что вновь, как всегда, не будет у нас будней, как не было их в прошедшие десятилетия. Будем перекрывать реки новыми плотинами, будем задувать новые домны, бурить новые нефтяные скважины, отыскивать уголь, металлические руды, будем продолжать укрощать атом, возделывать пшеничные нивы, выхаживать мандариновые рощи — будем строить и строить новую жизнь.

В этих работах примет участие и подрастающее сегодня юное наше поколение. Оно было слишком молодо, когда осуществлялись начертания предыдущих народнохозяйственных планов. В грядущие годы оно начнет свой славный трудовой самостоятельный путь. Со всем жаром и страстностью юности надо готовиться к этому, обогащать себя знаниями, обретать специальность, близкую сердцу и необходимую народу, закалять свою волю, развивать в себе чувство ответственности за то дело, которому посвящаешь жизнь.

То, чего не смогли сделать бунтари и коммунары прошлого, делаем и сделаем мы, советские люди, руководимые Коммунистической партией.

1956

ВПЕРЕДИ — НОВЫЕ ПЛАНЫ

Там было нелегко, в прошлом, в минувшем, пережитом. Скажем прямо — было трудно, подчас очень и очень трудно. И не в том только дело — хотя и его, этого «дела», вполне достаточно, — что против народившейся Советской власти бешено боролась внутренняя, белогвардейская контрреволюция, что против государства рабочих и крестьян двинули свои армии четырнадцать империалистических держав, что и в дальнейшем мировой империализм не унимался, затевая одну авантюру за другой — вплоть до гитлеровского внезапного нападения.

Да, не только в том дело, что весь путь наш пролегал сквозь револьверный лай, по меткому слову поэта, и сквозь лай просто — из-под попутных контрреволюционных и мещанских подворотен. Но еще и в том — и это, пожалуй, главное, — что шли мы по не изведанному человечеством, шли такой дорогой, которой никто никогда до нас не ходил. Тысячи лет враждовать человеку с человеком, тысячи лет строить свое благополучие на несчастье соседа, тысячи лет угнетать слабого или жить под гнетом сильного, тысячи лет исповедовать мораль: человек человеку волк, и в один прекрасный октябрьский день разрушить до основания этот старый гнилой мир и на его обломках начать возводить мир новый, небывалый, видевшийся людям только в самых пылких мечтаниях, — на этом пути и неправомерно было ожидать легкого и необременительного.

Каждый шаг на этом пути был сопряжен с опасностями, каждая повседневная мелочь вырастала в проблему. К сорокалетию Октябрьской революции было опубликовано много ценных архивных документов, выпущены сборники, в которых день за днем и даже час за часом прослеживаются ход исторического переворота и первые действия молодой Советской власти. Читая эти материалы, на каких-то страницах вдруг испытываешь волнение и даже запоздалое беспокойство за тех, кто в тягчайших условиях того времени решился вырвать государственную власть из рук буржуазии и отдать ее в руки трудового народа.

Белогвардейские генералы, перебиваясь в последующие годы с хлеба на квас где-нибудь в Константинополе, в Париже, Белграде, Харбине, писали в своих мемуарах о том, что к октябрю семнадцатого года России не было, были огромные российские пространства и на них царил бескрайний хаос.

Отчасти они были правы. Если считать Россией чиновничий аппарат управления, полицию, верой и правдой служившую своим хозяевам, армию, беспрекословно подчинявшуюся белым офицерам, — такой России уже действительно тогда не было. Но была Россия, непримиримая с белыми генералами, чуждая им, непонятная, Россия — народ, во главе которого стоял сравнительно молодой, но уже прошедший не через одну революционную битву русский рабочий класс; у рабочего класса была выросшая в огне этих битв партия, и у партии была марксистско-ленинская революционная теория, революционная тактика и стратегия, был Ленин.

Ленинцы верили в Россию — народ, отдавали себя целиком служению народу и во имя народного счастья пошли на решительный штурм старого мира. Какой убежденностью в правоте своего дела надо было обладать, как далеко надо было видеть, чтобы в условиях, когда распались и в беспорядке хлынули с фронта внутрь страны миллионные армии истосковавшихся по дому солдат, когда в полнейший упадок пришли промышленность и сельское хозяйство, когда на людей надвигались голод и болезни, когда над страной повисла опасность впасть в колониальную зависимость, чтобы в это страшное время взять на себя ответственность за судьбы одного из величайших в мире народов! Думается, что никто еще в полной мере не рассказал о тех огненных днях, о народе, о партии, о ее Центральном Комитете, о Ленине той поры и его соратниках, о их бессонных ночах и таких минутах, когда седеют молодые головы и на лица прежде времени ложатся морщины.

Некоторым из нас на миг показалось, что дни революции, годы борьбы за Советскую власть — это уже история, это не современность.

Нет, дни Великого Октября, напряженные дни партии, готовившей революционный взрыв старого мира, бессонные ночи Ильича — это для литературы и искусства не далекое прошлое, не история, это начало нашего сегодня, нашей современности. И здесь еще очень много работы не только для летописца, но и для художника.

Другое дело: художник обеднит самого себя, если будет жить только началом нашего сегодня, довольствоваться только сознанием того, что он встречал утро, и не увидит разгорающегося дня, не захочет смотреть в будущее, в завтра.

А день нашей Родины, ее трудовой, рабочий день разгорается все ярче; многие из трудностей пройдены, навсегда остались в минувшем. Но путь созидания таков, что на место одних решенных задач всегда приходят другие. И вновь можно изумляться тем, с какой уверенностью, с каким знанием дела и с какой отвагой ленинская партия решает эти задачи в последние годы.

Надо обладать величайшей отвагой, чтобы начать почти одновременный подъем миллионов гектаров целины, эту огромную работу, потребовавшую множества тракторов и сельскохозяйственных машин, семян и химикатов, участия сотен тысяч энтузиастов, готовых на все.

Надо быть до предела прозорливой и мудрой, так отчетливо видеть время впереди себя и так его планировать, чтобы точно в назначенные сроки, каждый раз опережая поджигателей войны и политиков «с позиции силы», изумлять мир все новыми и новыми научными открытиями и достижениями техники, которые во всей своей мощи и грозной силе становятся на пути агрессивных бряцальщиков оружием.

Надо обладать огромной любовью к людям, надо жить интересами народа, денно и нощно думать только о них, о них, о советских тружениках, чтобы смело отодвинуть в сторону часть одних работ, бросить силы и средства на массовое строительство жилищ, на развитие химии, которая способна в короткий срок резко улучшить нашу торговлю — и количественно и качественно — отличными тканями, одеждой, обувью, всякими иными предметами, украшающими человеческую жизнь.

Надо быть безгранично убежденным в правоте своего дела и в неизбежной, в конечной его победе, чтобы так ясно и четко выражать свою внешнюю мирную политику, со всей прямотой и неотразимой логикой, перед которыми все чаще и чаще становятся в тупик атомные дипломаты. Дело ведь уже доходит до того, что не в силах найти хоть какой-нибудь ответ, хоть какую-нибудь увертку, они послания наших руководителей возвращают назад, а это свидетельствует не о чем ином, как о полной растерянности заокеанских атомщиков.

Все вместе взятое — и грандиозные достижения внутри страны, и наша прямая политика мира — что ни день, то рождает новых и новых наших друзей за рубежами. Западным жрецам от политики и искусства явно не по душе победное торжество наших дел и идей. Но что они в сравнении с тем, что думают и говорят широкие массы тружеников, которые шлют нам сегодня из-за рубежей могучий голос поддержки во всех наших начинаниях: в борьбе за мир, в борьбе за человеческое счастье на земле.

Ленинская партия бесстрашно вела и ведет нас через все бури и штормы, не обманываясь временными грозными затишьями. Обмануться может каждый из нас в отдельности, даже и тот, который мнит о своей личности сверх всяких возможных мер, но никогда не обманется партия — коллективный мозг, коллективная воля, коллективная сила. Следуя за ней, веря ей, исполняя ее волю, мы сделали столько в области народного хозяйства, в области развития промышленного и сельского производства, сколько далеко не все из самых передовых капиталистических стран смогли сделать за сто, за сто пятьдесят и больше лет. Область культуры, духовного мира человека вообще никакому сравнению тут не поддается. Советские люди так далеко ушли от своего недавнего дореволюционного прошлого, что этот путь никакими километрами, ни процентами не измеришь.

Впереди нас ждут новые работы, новые планы дальнейшего развития страны. В результате выполнения новых планов еще больше — резко и решительно — возрастет благосостояние нашего народа, еще могущественнее станет наша страна. Кровь героев, пролитая в Октябре 1917 года, взрастила богатые всходы, ни одна ее капля не пропала даром и не умерла. Она будет пульсировать в артериях истории до тех пор, пока существуют человек и человечество.

1958

ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ!

Документы в полной мере этого не передают. Об этом много не прочтешь ни в протоколах, ни в отчетах, не услышишь даже в живых рассказах и воспоминаниях участников событий. О душевном подъеме, какой испытывал Ильич в октябрьские дни 1917 года, о взволнованном стуке его огненного сердца, о взлете чувств его боевых соратников по великой борьбе, об их раздумьях и вместе с тем о готовности их к любым испытаниям нам еще до конца никто не рассказал.

Но это же было, конечно, было на пути к революции — и большие бессонные думы, и взволнованный стук сердца, и, может быть, так свойственные человеку сомнения в чем-то очень беспокойном и трудном.

Думаю, что и спустя тысячи лет люди будущего, листая страницы истории, не перестанут восхищаться той убежденной смелостью, с какой, оставив позади все, что мешало, что задерживало, не пожелав слушать карканье «благоразумных», которые требовали повременить, подождать — а чего подождать? — в сырую осеннюю ночь, озаренную вспышками орудийных залпов, Ильич шагнул из одной эпохи в другую, из старого мира в новый и повел за собою миллионы людей, жаждавших воли, земли, хлеба, человеческих радостей.

Под крышей Зимнего дворца еще заседали министры правительства Керенского; премьер этого правительства, второпях удравший на автомобиле в Гатчину, уже не стесняясь, отбросил свою эсеровскую «революционность» и в полном единении с контрреволюционным генералом Красновым сколачивал войска для похода на рабочий Петроград; в Могилеве звякали телефоны и скрипели перья ставки, которая хотя и вяло, паралитически, но все же еще осуществляла руководство фронтами и армиями; все учреждения в стране — от какой-нибудь заштатной почтово-телеграфной конторенки в селе Едрове под Валдаем до многолюдного, мощного Государственного банка в столице — трудились на правительство Керенского. А в Тобольске, тайно пряча под шинелью суконную гимнастерку с полковничьими погонами бывшей своей армии, еще здравствовал российский экс-самодержец Николай Романов и нетерпеливо ожидал помощи от иностранных монархов и правительств, от заговорщицких белоофицерских банд, чтобы возвратиться, в конце концов, на царствие в столицу.

Что же было в ту ночь у Ленина, у созданной и выращенной им партии, которая в полуторастамиллионном людском океане клокочущей России к VI своему съезду, съезду, взявшему курс на вооруженное восстание, насчитывала двести сорок тысяч человек, рассеянных по всей бескрайней стране?

Арифметическое сопоставление сил здесь почти невозможно. У партии Ленина нс было ни армии — разрозненные революционные отряды армией не назовешь, ни ставки в том смысле, как это понимают военные специалисты; в распоряжении партии не было ни почтово-телеграфных контор, ни банков; не было ни железных дорог, ни телефонной связи; у нее не было ничего, на чем держатся государства и с помощью чего — назавтра, — взяв власть в свои руки, народ мог бы осуществлять эту власть.

Но у партии было оружие, мощнейшее из мощнейших, — ее идеи построения такого общества на земле, в котором не стало бы угнетенных, эксплуатируемых, несчастных, идеи, понятные и желанные каждому рабочему, крестьянину и солдату. Была она, партия, смела смелостью не безрассудства, а точного научного расчета, отважна отвагою исторической правоты и исторической необходимости.

Когда, уже не в далекие годы Октября, а совсем недавно, несколько лет назад, партия принимала и проводила в жизнь решение поднять и засеять хлебами миллионы гектаров земель Казахстана и Алтайского края, она проявила ту же, завещанную ей Лениным, ленинскую продуманность в решениях и ленинскую смелость их осуществления.

На сотни километров от горизонта до горизонта лежали никогда не троганные плугом, дикие, безлюдные степные просторы. Иные специалисты в сомнении покачивали головами, разглядывая необъятные пространства на географических картах. Другие, катя по степям на вездеходах, раздумывали, найдется ли столько техники, чтобы освоить огромнейшие массивы земли, найдутся ли добровольцы для их освоения.

С ленинской страстной убежденностью в своей правоте партия шагнула через сомнение и колебание иных, через страх других перед необъятностью предстоящих деяний, через все трудности на пути. И вот тридцать пять миллионов гектаров новой пашни дают стране ежегодно миллиарды пудов зерна. Недавние маловеры едят сегодня белую булку из целинной пшеницы и, может быть, мучаются от стыда за вчерашние сомнения.

Мы говорим: партия могуча идеями, это ее победоносное оружие. Но даже самые прекрасные идеи были бы мертвы, если бы они не овладевали людскими сердцами и помыслами, если бы они не зажигали людей огнем борьбы и вдохновенного творчества.

Перед октябрьскими днями в России у партии было две с половиной сотни тысяч человек, которые добровольно назвали себя коммунистами, — всего две с половиной сотни тысяч членов партии, объединенных менее чем двумястами партийными организациями. Но Ильич счел и это достаточным, чтобы шагнуть навстречу победе, из одной эры в другую. Так есть ли что-либо недостижимое и невозможное для партии, в которой ныне несколько миллионов человек, если за нею, за своим испытанным авангардом, идет сегодня вся страна с более чем двухсотмиллионным населением?

Мы восстановили и возродили все, что разрушили и уничтожили на нашей земле полчища цивилизованных дикарей Гитлера. Я говорю не только о городах, которые после восстановления стали еще лучше, и порой неизмеримо лучше, чем были до войны; не только о селах, в которые с восстановлением пришла культура быта, ранее свойственная только городам. Нет, я говорю не об одних восстановленных заводах и фабриках, электростанциях и железных дорогах, — я имею в виду и художественные ценности. Тот, кто придет сегодня, скажем, в Екатерининский дворец в городе Пушкине под Ленинградом, будет поражен видом многих уже возрожденных полностью его комнат и залов. Они вновь расцвели чудесной лепкой и росписью, резьбой и позолотой, чеканкой и мозаикой

Восстановив разрушенное, мы развернули такое строительство, каких история человечества еще не знала. Могут назвать Древний Рим или Древнюю Грецию с их цирками, форумами императоров, с их дворцами и храмами, арками, монументами и акведуками. Но пусть подсчитает кто-либо, сколько затрачено строительных материалов за долгие века в империи римлян, в государствах эллинов и древних египтян, вместе взятых, и то, что за короткие полтора десятка лет вложено нами в плотины гидростанций на великих реках, в шлюзы каналов, в фундаменты и стены новых городов и новых районов городов старых, — и это будет потрясающее сравнение, неопровержимое свидетельство грандиозных размахов эпохи перехода к коммунизму. Нет, таких масштабов история человечества еще не знала.

Подняв индустрию, подняв науку, и подняв так, что У считавших себя монополистами на любой технический прогресс американских боссов вытянулись лица, мы первыми запустили в небо искусственный спутник Земли, первыми вписали в солнечную систему новое, идущее по своей орбите искусственное тело; мы сфотографировали Луну с ее извечно отвернутой от Земли загадочной тыльной стороны.

Недаром и не случайно еще в годы гражданской войны белогвардейские банды и войска интервентов из США и Англии, из Японии и Франции, из всех четырнадцати империалистических государств, ополчившихся против молодой Советской Республики, — не случайно они, захватывая наши города и селения, первыми расстреливали, вешали и истязали до смерти коммунистов, большевиков. Чувствовали, понимали палачи, в чем наша сила, видели, что сила эта в партии, в ее людях, в несокрушимости их воль и сердец.

Недаром и не случайно, в глухой тайге готовя разбойничье нападение на нас, Гитлер и его окружение приказали соответствующим органам СС составить «розыскные книги» — списки коммунистов всех больших советских городов.

Недаром и не случайно, занимая наши города и села, гитлеровские полчища, в составе которых для таких «дел» были специальные зондеркоманды, в первую очередь выискивали коммунистов, работников Советов — актив. Чувствовали, понимали оккупанты, в чем сила советского народа, понимали, кто возглавит в их тылу партизанскую борьбу, кто подожжет землю под их ногами, кто не даст врагу поставить советских людей на колени.

Недаром и не случайно коммунист-солдат или коммунист-офицер, попавший в гитлеровский плен, выжить мог только чудом.

И тоже совсем не случайно на протяжении всей истории партии, от первых дней ее жизни и по наши дни, когда случается или предстоит что-то очень трудное, когда решается большое и главное, когда нужны беспредельная стойкость, высшее мужество и готовность ни перед чем не отступать, раздается призыв: «Коммунисты, вперед!»

В кремлевской стене и у ее подножия в Москве, на Марсовом поле в Ленинграде, на каменистых островах Каспийского моря близ Баку, в ковыльной степи под Херсоном, в братских могилах Перекопа и Каховки, под Омском и Владивостоком вечным сном спят герои революции и гражданской войны. И разве мало среди них тех, кто вышел в бой, поднятый зовом: «Коммунисты, вперед!», «Коммунисты, вперед!» — и, увлекая за собой всех солдат своих подразделений, подымались в контратаку герои Великой Отечественной войны под Москвой в суровые дни октября 1941 года, подымались защитники Ленинграда на невском и ораниенбаумском «пятачках», шли в атаку советские бойцы на Кенигсберг и на Берлин. «Считайте меня коммунистом» — записки с такими просьбами находили в карманах гимнастерок погибших воинов на поле боя.

Коммунист в глазах окружающих — это синоним всего лучшего, что есть в человеке; коммунист — это озарение большой идеей; коммунист — это отвага, ум, собранность, устремление к цели.

Великие цели стоят перед нами: в короткие годы победить в мирном соревновании капитализм и сделать так, чтобы в той стране, где народ взял власть в свои руки, в распоряжении каждого труженика было такое изобилие материальных и духовных благ, достигнуть которого не способна даже самая развитая из стран капиталистического лагеря, сегодняшний лидер империализма — Соединенные Штаты Америки.

Плечи партии не согнутся под этой грандиозной ношей, хотя она и нелегка. «Коммунисты, вперед!» Но уже не для того вперед, чтобы с клинками в руках врубаться в строй белогвардейской конницы или ночами просиживать на крестьянских сходках, разъясняя единоличникам преимущества коллективного ведения сельского хозяйства, не для того, чтобы слушать лай кулацких обрезов, и не за тем, чтобы своей грудью закрывать амбразуры дотов.

К большому мирному труду зовет сегодня партия своих бойцов, зовет на битву против войн, за нерушимый прочный мир. История показала, что воевать, в конце-то концов, может каждый. С большим или меньшим успехом, с победами или с поражениями, но может. Не воевать способны только коммунисты.

Прогрессивный мыслитель Франции Шарль Монтескье еще две с половиной сотни лет назад написал: «Не прекрасна ли цель работать для того, чтобы оставить после себя людей более счастливыми, чем были мы!»

Ни античные рабовладельцы, ни изуверы средних веков, ни короли тех времен, когда жил Монтескье, утверждавшие, что «государство — это я», — никто из них не оставлял в наследство народам счастье. Отнюдь не о счастье людей печется всю свою историю и капитализм, сменивший время рабовладельцев и феодалов. Для счастья потомков, что ли, без всякой нужды спалили атомным огнем Нагасаки и Хиросиму американцы? Для счастья новых поколений расстреливали французские солдаты алжирских патриотов? Для какого, спрашивается, человеческого счастья тюремщики Салазара гноили в лиссабонских тюрьмах лучших сынов и дочерей Португалии?

То, о чем мечтали революционные умы далекого прошлого, осуществилось, конечно, — законы истории и законы борьбы классов упрямы. Но осуществилось лишь с приходом в мир коммунистов. Да, сказала в семнадцатом году наша партия, мы берем власть в свои руки, и берем ее для того, чтобы дать счастье народу. Есть такая партия, чтобы сделать так!

«Есть такая партия!» — прогремело вещее слово Ильича сорок три с лишним года назад. И наше счастье именно в том, что такая партия есть. Партия, в которой миллионы воль слиты в единую волю, партия великих замыслов и мудрых решений, партия, способная преодолевать любые невзгоды, любые препятствия на пути, партия трудового народа и живущая для народа.

1960

МИРОЛЮБИЕ СИЛЬНЫХ

Зал заседаний Большого Кремлевского дворца был заполнен до отказа. В этот морозный день, 14 января 1960 года, собрались здесь не только депутаты — мастера металла и машин, творцы высоких урожаев пшеницы и хлопка, создатели межпланетных кораблей и могучих гидростанций, кудесники, расщепляющие атом, — люди, которые олицетворяют собой творческий гений нашего народа; не только съехавшиеся в Москву гости из дальних и ближних республик и краев. Но увидели мы тут и многочисленных представителей иностранных миссий, встретили корреспондентов зарубежных газет и телеграфных агентств.

С известной всему миру кремлевской трибуны были выдвинуты новые предложения Совета Министров СССР и Центрального Комитета партии по сокращению Вооруженных Сил в нашей стране.

Сократить Вооруженные Силы еще на 1 миллион 200 тысяч человек! — зал дрогнул от шумных и долгих рукоплесканий.

Среди советских людей, среди гостей из стран социалистического лагеря не было, убежден, таких, кто бы не понимал, что означает столь крупное уменьшение нашей армии.

Уменьшение на целую треть — это означает, что огромные денежные и материальные средства, исчисляемые многими миллиардами рублей, переключаются на цели мира и созидания; сотни тысяч молодых здоровых людей, сняв солдатские погоны, возвращаются к станкам токарей и молотам кузнецов, к инструментам монтажников и аппаратам сварщиков, к штурвалам комбайнов и рулям автомашин; тысячи офицеров, воспитанных партией на высоких идеалах марксизма-ленинизма, приступают к активному строительству коммунистического общества. А все человечество, взволнованное новым решительным шагом Советской страны к миру, приветствует этот шаг, это решение.

Но у всех ли мысли совпадали с нашими? Может быть, кое-кто, представляющий здесь собою капиталистический Запад, думал и иначе? Может быть, тот худощавый дипломат в темных очках, делающий быстрые пометки в записной книжке, сообщит нынешним вечером правительству своей страны, что предложения о новом сокращении Советской Армии, с его точки зрения, явное доказательство наших трудностей в реализации плана развития народного хозяйства СССР?

Нет, пожалуй, если он, конечно, человек честный — он этого уже не сделает. Мы идем на сокращение Вооруженных Сил не от экономической слабости, а от силы и мощи.

В минувшем году мне посчастливилось объехать и увидеть много чудесных мест Советского Союза, и, когда говорят о нашей экономике, о нашей силе и мощи, я вновь мысленно вижу автомашины с грузом редких металлов, спешащие по трудным дорогам Баксанского ущелья из глуби Кавказских гор на равнину; вижу гигантские чаны па заводе «Электроцинк» в Орджоникидзе, в которых идут таинственные процессы, заканчивающиеся образованием светлых и полновесных пластин цинка; вижу неустанный, размеренный ход насосов, качающих нефть из земных недр по склонам холмов вокруг Грозного, вижу вагоны с пшеницей, вороха кукурузы, горы сахарной свеклы на украинских просторах; ометы хлопка в Узбекистане; и повсюду стада коров, отары овец, стаи белоснежных кур, гусей, уток...

Величайшие богатства год за годом накапливает страна. Все они поставлены на службу человеку. Партия хочет, чтобы человек жил хорошо, радостно, жил, пользуясь всеми благами, какие есть на земле. Так завещал партии ее творец и учитель великий Ленин. Недаром же одним из первейших актов Советской власти, власти, рожденной в тот день, когда была свергнута власть буржуазного Временного правительства, был Декрет о мире.

Сорок два года прошло со дня издания этого исторического декрета, и вот вновь, с новой мощью сегодня сказано: «Мы идем на сокращение наших Вооруженных Сил потому, что не хотим войны, потому что нападать ни на кого не собираемся, не желаем никому угрожать и не имеем никаких захватнических целей».

Господа дипломаты, если бы вы смогли посоветовать своим правительствам последовать примеру правительства нашей страны! Вы же видите сами, вы же убеждаетесь в этом на каждом шагу по советской земле, в каждый ваш день жизни на ней, что слова наши не расходятся с делом. Посоветуйте сегодня своим правительствам сократить армии тоже на одну треть. А там, глядишь, и еще сократим, и еще... И войны отступят навеки в прошлое.

Как зацветет земля, освобожденная от военных угроз. Какие откроются в людях таланты. Какая могучая подымется волна творчества! Те силы ума, которые идут сейчас на создание все более и более убийственного оружия, сосредоточатся на том, как бы еще облегчить труд человека, как бы на службу ему во всей полноте поставить неисчерпаемую энергию атома.

Один мой старый друг сказал недавно: «Знаешь, с тех пор как в Германии власть захватили нацисты, мне время от времени снился жуткий сон: будто бы я попадаю в гестапо. Проснешься, бывало, — какая радость: это же только сон! Несколько лет назад стал новый жуткий сон сниться: водородная бомбежка. Прилипчивый такой — чтобы отделаться от него, непременно надо проснуться».

Мы зовем правительства тех стран, где накапливают водородные бомбы и ракеты с атомными боеголовками: проснитесь! Ведь это же бред думать о ядерной войне, которая в считанные часы способна стереть с лица земли все, что создавалось тысячелетиями. Проснитесь, пока не поздно, пока какой-нибудь маньяк или безумец не нажмет кнопку и сон не превратит в страшную явь.

Мы верим в разум, верим в то, что силы мира победят, в то, что термоядерным бурям не бушевать на земле. Верим в светлое будущее человечества. Верим в то, что не только не будут превращены в пепел тысячелетние святыни народов, но будут они неисчислимо умножены. Наша вера, наша убежденность основаны на реальности, па тех материальных богатствах, какие приносит стране ежедневно свободный и вдохновенный труд миллионов строителей коммунизма. От силы и мощи идем мы на новое сокращение армии.

1960

ЗНАМЯ МИРА

В последних числах минувшего месяца, за десять дней до праздника Октября, я присутствовал на заседаниях очередной сессии Верховного Совета Российской Федерации — крупнейшей из республик Советского Союза.

Когда-то органы народного управления страной решали вопросы, связанные с восстановлением хозяйства России, которое разрушили первая мировая воина и интервенционистские армии четырнадцати капиталистических государств. Когда-то каждого советского гражданина глубоко волновали проблемы освобождения нашей Родины от иностранной экономической зависимости. Мы стремились сами производить все необходимые машины, станки, приборы, — и мы добились этого: мы индустриализировали страну. Мы стремились решительно поднять товарность нашего сельского хозяйства, — мы добились и этого: поставив деревню на путь коллективизации. Мы укрепляли нашу армию, нашу оборонную мощь, всегда готовые защищать свой мирный, творческий путь, его радостные плоды.

После Великой Отечественной войны депутаты, избранные народом, говорили с кремлевской трибуны о восстановлении заводов, городов, сел и деревень, о строительстве новых жилищ, Домов культуры, клубов. Звучали слова: чугун, сталь, каменный уголь, нефть, цемент, железобетон. Звучали слова: сахарная свекла, кукуруза, пшеница, мясо и масло. В последние три года к ним добавились слова, известные ныне всему миру: спутники, космические ракеты, межпланетные корабли.

На сессии Верховного Совета РСФСР, о которой я сказал вначале, первым докладом был доклад о состоянии и мерах по улучшению культурного обслуживания сельского населения.

Когда-то, сорок лет назад, мы говорили о том, что у нас не хватает хлеба. Тридцать пять, тридцать лет назад у нас был недостаток в станках, машинах, каменном угле и цементе. Совсем недавно мы волновались о том, как решительно повысить продуктивность сельского хозяйства и шире развернуть новую форму соревнования в промышленности — движение бригад коммунистического труда. А десять дней назад депутаты потребовали увеличить выпуск пианино и роялей для сельских клубов, для сельских школ, для детских садов, увеличить выпуск телевизоров для колхозников и рабочих совхозов, увеличить выпуск музыкальных инструментов для сельских самодеятельных духовых и струнных оркестров. Требовали, чтобы в селах были картинные галереи — собственные или передвижные; были бы филиалы художественных музеев. Мы услышали, что, несмотря на миллионные тиражи, какими советские издательства выпускают художественную и специальную литературу, книг на селе, для общественных и личных библиотек, сегодня все равно не хватает. Узнали, что уже не хватает имеющихся киноустановок, что появилась острая нужда в создании сельских театров, сельских музыкальных и художественных школ.

Мы слушали слова о недостатках, о нехватках. Но это нас не печалило, а радовало. Мы радовались мощной потребности в культуре, которая с такой силой проявилась в советском селе в последние годы, радовались всенародной тяге к этой культуре. Мы прекрасно знаем: будет сделано так, что усилится поток музыкальных инструментов в деревню, усилится поток книг, в помощь сельской художественной самодеятельности поедут из городов режиссеры и артисты, музыканты и певцы, будут отпущены дополнительные средства на строительство и оборудование все новых и новых, как мы их называем, очагов культуры. Все будет. Лишь бы возникла настоятельная потребность в этом. Не хватало хлеба — хлеб есть. И не только есть, известно, что Советский Союз помогал в разное время и помогает своей пшеницей Индии, некоторым молодым государствам Африки, всем, кто страдает от недородов, стихийных бедствий или от экономической блокады со стороны империалистов. Не было станков, машин, автомобилей — станки, машины, автомобили есть. И не только есть — мы ими снабжаем многие страны мира.

Деревня предъявляет повышенный счет на культуру — не знаменательно, не замечательно ли это! В прошлом году мне пришлось побывать в нескольких автономных республиках Северного Кавказа, в том числе в Чечено-Ингушской и Кабардино-Балкарской. Это горные республики, их селения многие сотни лет назад взобрались на неприступные гранитные скалы, забились в глухие ущелья, прорытые речками поперек Главного Кавказского хребта. В свои естественные крепости предки чеченцев, ингушей, балкарцев и кабардинцев уходили с плодородных равнин Кубани и Терека, уходили не по доброй воле, — отступая перед полчищами завоевателей, двигавшихся и с востока и с запада. Трудной была жизнь в горах, трудно доставался хлеб, трудно доставалась даже вода, — жизнь была дикая, угрюмая. А поэты воспевали ее, воспевали холодные зимой, примитивные хижины-сакли, воспевали джигитов, пробиравшихся на конях над обрывами по горным тропам шириной в лошадиное копыто, воспевали свои неласковые, но родные горы.

И вот два-три года назад начался бурный процесс: люди гор вопреки легендам захотели жить не в горах, а на равнине, жить «как все». Долой романтику, которая состоит из неудобных жилищ, из плохих дорог, из сплошных трудностей, из наследия старого. Семья за семьей стали спускаться с каменных круч в приречные долины — туда, где просторные, теплые дома, где хорошо родятся хлеб и виноград, где есть радио, телевизоры, водопровод, библиотеки, клубы.

Я говорю обо всем этом потому, что все это следствие нашей революции, итог долгой и упорной работы Коммунистической партии, Советского правительства, всего советского народа. Утверждают: не единым хлебом жив человек, известно, что народ в Древнем Риме требовал не только хлеба, а и зрелищ. Все это верно. В первые дни, в первые годы после революции, в дни гражданской войны, голодные, в изношенной обуви, в изодранной одежде, в незаживших ранах, в болезнях, свободные граждане России, сбросившей с себя ярмо самодержавия, под крышами сараев, на импровизированных сценах играли Шиллера и Шекспира, бережно вынеся из огня двух войн национальные художественные ценности, вновь открывали картинные галереи, музеи, исторические здания.

С первых дней своего существования Советская власть не меньше, чем о хлебе насущном, заботилась о культуре для народа, о всенародной культуре, о культуре как достоянии каждого трудящегося человека страны. И если я сегодня о культуре села говорю в несколько приподнятых тонах, то совсем не потому, что и она возникла только сегодня. Я говорю об этом потому, что в наши дни открываются новые возможности для дальнейшего роста культуры. Страна переходит на более короткий — шести- и семичасовой рабочий день, — сколько же времени высвобождается у человека для самоусовершенствования! Повышена зарплата даже самых неквалифицированных тружеников. Растет механизация и автоматизация таких производственных процессов, которые прежде требовали тяжелого ручного труда. Значительно больше стало продуктов питания, больше хорошей одежды и обуви, вступают в строй и все закладываются, закладываются на площадях во многие миллионы квадратных метров новые и новые благоустроенные жилища.

Нет, не единым хлебом жив человек, что правда, то правда. Но когда хлеба вдоволь, человек чувствует себя неизмеримо лучше, духовные запросы его неизмеримо больше, шире и многообразней.

Клеветники из лагеря империализма и по сей день продолжают тянуть свою однообразную песню о том, что «коммунизм агрессивен», что коммунисты, то есть мы, хотим «завоевать мир». Правы они в одном: мир будет завоеван коммунизмом. И непременно. Но не с помощью оружия, не с помощью атомных и водородных человекоубийственных бомб. Рано или поздно коммунизм войдет в сердце, в сознание каждого человека, живущего на земле. Каждый трудовой человек мира увидит преимущества социалистического, коммунистического устройства общества, он увидит пример Советского Союза, стран всего социалистического лагеря, пример многогранного удовлетворения материальных и духовных запросов людей, пример жизни радостной, обеспеченной, богатой культурой, богатой новыми планами, полетом фантазии, красивыми, смелыми замыслами. Увидит и сделает выводы для себя.

Каждый следующий год, прошедший с октября 1917 года, приближает нас к заветной цели человечества. Мы с большим удовлетворением подводим итоги нынешнему году. Нам не смогли, конечно, испортить настроения ни шпионские полеты высотных самолетов над нашей землей — самолеты были сбиты зенитными ракетами, — ни то, что из-за своего зазнайства и высокомерия, из-за агрессивной политики с «позиции силы» представители правящих кругов Соединенных Штатов Америки сорвали совещание глав правительств четырех держав, которое должно было состояться в Париже.

Наше настроение весь год было отличным. У нас хорошо идут дела в промышленности. У нас хорошо идут дела в сельском хозяйстве. Мы строим новые города и расширяем старые. Мы строим гигантские гидроэлектростанции. Мы имеем немалые успехи в приручении атома для мирных целей. На наших глазах в мире рушится позорный колониализм. Мы приветствуем свободную борющуюся Кубу, мы приветствуем чуть ли не два десятка новых свободных государств Африки, вырвавшихся из многовекового колониального плена.

И, наконец, главное событие года, которое взволновало сердца и умы всех людей планеты, — прямое и ясное выступление лагеря социалистических стран на XV Ассамблее Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке.

Не было в истории человечества таких государств, которые так или иначе, с большим или с меньшим успехом, но не умели бы воевать. Не будем говорить о Древнем Риме, о воинственных народах Ближнего и Среднего Востока, о конниках Аттилы и Тамерлана, о германцах и франках — даже два небольших племени североамериканских индейцев, что-то не поделив, хватались за томагавки и с яростью взаимоистреблялись, даже два малых народа Экваториальной Африки постоянно готовили один против другого отравленные стрелы, просто два соседа любых рас и народов, любых континентов, любых государств рано или поздно находили повод, чтобы схватить друг друга за горло.

Воевать может каждый. Не воевать и активно бороться за мир способны только те народы, которые стали на путь социалистического развития, на путь, ведущий в коммунизм. «Мы призываем уничтожить оружие, распустить армии», — предложил глава советской делегации. Таких прямых и безоговорочных предложений человечество еще не знало.