ДВЭЙН

— Ты будь здесь на десятый день, считая с сегодняшнего. — Сказал вслух Хеддвин. — Я принесу ответ…

Говорят, холмы Мита полны тайн, которые открываются только избранным. Так ли это, доподлинно неизвестно, но соседство Светлых с Темными на этих землях довольно близкое. В нескольких лигах пути от самого селения Мит находится священная роща светлоэльфийского Селдарина, а где-то за ней — вход в подземные чертоги, где до сих пор находится главная резиденция Владыки Solas. Когда дневное светило, Солнце, было молодым и неистово жестоким настолько, что своими невидимыми убийственными лучами норовило уничтожить все живое, Светлые нашли выход, воспользовавшись знаниями и навыками гномов — одной из рас, населяющих мир планеты Небиру. Они ушли вглубь земной тверди после очередного Сопряжения Миров. Темная кожа дроу, имеющая защиту от невидимых лучей, позволяла остаться на поверхности, что и было сделано.

Солнце стало ласковым, превратившись из монстра в источник благоденствия для всего сущего, но кое-какие традиции остались… Вот почему Светлые выбрались наружу, но сохранили подземные чертоги и многомильные системы переходов в идеальном порядке — на всякий случай. Разумеется, тайные входы в эту систему тоннелей известны только тем самым избранным, для которых и тайны — не тайны.

Десять дней ползли медленно и неторопливо — так, как казалось Вэйлину, время не двигалось никогда. Им с Меви все-таки удалось поговорить с глазу на глаз, и девушка сообщила, что их единственное спонтанное любовное свидание, закончившееся близостью, не имело последствий в виде беременности.

Но взгляд ее вопрошал совсем о другом:

— Что будет с нами дальше?..

— Нас ждут перемены. Наберись терпения, милая.

Вот все, что мог ответить Вэйлин, храня все ту же осторожность и держа девушку в неведении.

Как выяснилось к вечеру десятого дня, это было правильной тактикой.

Светлый эльф привез тот самый ответ, встретившись с юношей в привычном для их общения месте.

— Слушай меня внимательно, Вэйлин. — Быстро, но четко разделяя слова, проговорил он. — Ты примерно знаешь, где находится наша священная тисовая роща?

— Примерно. — Кивнул юноша. — Нужно выехать из Мита к востоку и направиться к пойме реки.

— Да. Так вот… Тебя примут вместе с девушкой. На условиях твоего контракта на ближайшие десять лет — это самое меньшее. Разумеется, будет коротенький экзамен… Так покажи, что умеешь только ты — а умеешь ты управляться с металлом, не прикасаясь к нему. Удиви нанимателей.

— Кто они?! — не выдержал юный дроу. — Назови хотя бы Дом.

Светлый покачал головой.

— Не сейчас. Ты ведь доверяешь мне, мальчик? И я этого доверия не обману. Но я не назову имен. На тот случай… если ты не сможешь сбежать. А такой шанс есть всегда, потому что ты бежишь не один. Сам понимаешь, организация бегства — на тебе самом, никто не вмешается и не поможет. Я сейчас же уезжаю из Мита и не появлюсь тут до следующего Самайна. А тебе нужно выдержать три седмицы, потом только скрыться. В середине августа я буду ждать тебя пять ночей подряд в той самой священной роще. То есть, не тебя, а вас. Твою девушку никто не обидит, слово дано.

Эта короткая речь все еще звучала в ушах у Вэйлина, когда он возвращался в ненавистное святилище Ллос после заката. Неужели удастся обрести свободу — наконец-то, для себя и Меви?! Три седмицы нужно быть тише воды ниже травы, чтобы не нарваться на какие-то неприятности…

Неприятности нашли юношу сами — и немедленно. Едва он ступил за ворота, как старшая служанка набросилась с руганью:

— Негодный мальчишка, где ты опять шлялся! Немедленно иди к госпоже Ингрен!

Укол недоброго предчувствия. Но — деваться некуда, надо идти. Вэйлин сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, выравнивая сердцебиение.

Госпожа Ингрен ждала вызванного ею раба в личных покоях, в подобии кабинета пополам с неприкосновенной частью библиотеки. Она сидела в неглубоком кресле, нетерпеливо постукивая тростью об пол — сегодня снова разболелись суставы, и это усугубляло дурное настроение. За креслом почтительно держалась молоденькая послушница, а рядом — мелкий эльфенок-дроу, которого молодая эльфийка, забавляясь, держала за ухо, периодически подкручивая или сдавливая острыми ноготками. Хозяин трактира выполнил все, как было уговорено, послав парнишку, прислуживающего в зале. Вэйлин вошел, низко поклонившись, и тут же следом за ним вошли двое воинов, встав по бокам дверного проема.

Какой-либо путь к отступлению был перекрыт.

— Это он? — резко спросила госпожа старшая жрица у мелкого эльфенка, уперев кончик трости ему в плечо.

— Д-да, госпожа… — выдавил мальчик, запуганный самой жрицей и натерпевшийся выкручивания ушей от послушницы в течение доброй половины часа.

— Вон отсюда.

Мальчик вырвался из рук послушницы, чьи ногти оставили на ухе глубокую кровоточащую борозду, и кинулся мимо воинов, по ступеням вниз, даже не взглянув на Вэйлина. Но последний его, конечно, узнал…

— Теперь расскажи, что ты так часто делаешь в Мите. — Холодно сказала госпожа Ингрен, обращаясь к юноше. — Не вздумай лгать, если не хочешь быть наказанным.

— Мне нечего скрывать, госпожа. — Снова поклонился Вэйлин. — Я признаю, что ходил к женщинам, отпрашиваясь у господина Дила.

— Дил свое получит! Я вычту из его жалования за то, что он позволяет шляться где попало рабу, который ему не принадлежит. И, чисто из женского любопытства, к кому же ты ходил?..

На этот вопрос у Вэйлина тоже был готовый ответ. Дочка шорника и сестра кузнеца, обе без ума от интимных умений Хеда, с легкостью были согласны подтвердить что угодно. Но, судя по злорадному огоньку в миндалевидных глазах послушницы, стоящей за креслом старшей жрицы, этот ответ уже был неактуален. Девушка наклонилась к уху Ингрен и что-то шепнула — одним дыханием, так что слышать Вэйлин не мог ничего.

Госпожа Ингрен никогда и никого не предупреждала о том, что собирается пустить в ход свою трость. Она молча встала, пройдясь несколькими ударами упомянутого аксессуара по плечам юноши. Затем спокойно села в кресло.

— Я не знаю, за каким таким отродьем Бездны ты болтаешься по кабакам Мита в сопровождении Светлого эльфа и тех паршивок-дроу, которые готовы задирать юбки всякий раз, когда он на них посмотрит. Его здесь только терпят. Пока. А эти сучки тут живут — и получат от меня наставления на ближайшей службе во славу Матери Ллос. А ты… — губы леди Ингрен брезгливо искривились, — тебя я верну хозяйке. В ближайшее время. Чтоб не порочил в Мите храм, находящийся в моем ведении! Я уже отправила почтового голубя, пусть леди Эльдендааль за тобой пришлет кого-то. Пусть делает с тобой, что хочет.

Хозяйке.

Мораг Эльдендааль.

Ни один мускул не дрогнул на лице юного дроу. Вернуться к Мораг. Именно сейчас, когда он достиг совершенства в управлении своими летающими лезвиями. Ведь это был предел мечтаний — вот, еще недавно!..

Крохотная башенка, кривовато пристроенная к конюшне. Одна из предыдущих жриц, уже ушедшая в Вечность, держала тут своих голубей. Теперь округлая башенка с несколькими зарешеченными окошками и единственной дверью была тем местом, куда иногда запирали провинившуюся прислугу из тех, кто не был свободен: личные рабыни госпожи Ингрен или Вэйлин — вот так, как сейчас.

— Без обид, парень, ничего личного. — Угрюмо сказал Дил, присматривающий за тем, как его воины надевали на юношу цепи перед тем, как отвести в башенку. — Мне не впервой получать он начальства по шее, переживу. Жаль, что для тебя все так сложилось, старая грымза себе на уме, а молодая ей под стать. Ей ведь тоже досталось по шее, но потом старая грымза поблагодарила.

Вэйлин только кивнул. Мыслями он был далеко отсюда. Дил по-своему истолковал отрешенное выражение его лица, а потому прибавил, имея в виду волчицу:

— Твою зверюгу я выпущу как можно скорее. Кроме тебя, с ней никто не сладит.

— Спасибо. — Сказал Вэйлин и получил одобряющий хлопок по плечу.

— Прощай.

Шелковистая летняя ночь опустилась на холмы Мита, такая тихая и погожая, что могла ввести в заблуждение кого угодно, но не местных жителей. Нрав погоды тут меняется часто, так что не угонится никакая капризная жрица Ллос со своими сменами настроения с гнева на милость и обратно. Уже к полуночи небо затянуло тяжелыми низкими тучами, вознамерившимися показать, что июль им не указ, пора и холодным дождичком приложить землю, да таким, что позавидует октябрь…

Из узких зарешеченных окон потянуло ночной сыростью, напитанной дополнительной влагой. Внутрь капли могли бы залетать, да направление струй было не то — из-за поднявшегося ветра удар ливня пришелся на «слепую» сторону покосившегося строения. Стихия разгулялась, разогнав всех обитателей святилища Ллос по своим сухим углам. Включая нервных пустолаек-салюко, вполне уютно устроившихся у очага в караулке стражей. А блеск грозных молний, глухие раскаты грома и безумствующий дождь как раз наглядно показывали то, что творилось в душе юного дроу, прикованного цепью к стене в единственной комнате башенки.

В этой душе велась жесточайшая борьба между яростной жаждой мести Высшей жрице Конклава и любовью к худенькой девочке по имени Меви. Волчица вполне может дать деру — Дил слово сдержит, воины никогда не отступают от сказанного, но… но что будет с Меви?! Какие шансы расправиться с Мораг и вернуться сюда за девушкой? Да никаких. То, что в Cathrach удастся подобраться к Первой жрице Паучьей Королевы, юноша не сомневался. Случай обязательно представится, ведь судьба как-то хранила его все эти годы. Для мести, для чего же еще?! Но убить Мораг и потом уйти живым — это уже из области сказки для детей…

Шелковистые волосы Меви, нежные губы, тонкий стан… Вся ее красота полевого цветка меркла перед тем, как просто и открыто показала она свои чувства. И раскаленным железом жгла невыносимая мысль о том, что девушка навсегда останется в ошейнике под властью бессердечной леди Ингрен…

В то время как есть тот, кто может избавить от этого ошейника раз и навсегда. И то, что он обещал волчице — уйти или умереть вместе, — вполне распространяется на любимую женщину, дороже которой нет никого на свете.

Разгулявшаяся непогода дала прекрасные преимущества тому, кто уже распрощался со своими цепями и ошейником — одним небрежным движением пальцев, как и положено механику, которого не смеет ослушаться ни один металл — ни простое железо, ни заносчивое, но мягкое золото. Никто и ничто не помешало быстрому перемещению высокой стройной фигуры, закутанной в темный плащ.

И не было предела изумлению заплаканной Меви, когда та самая фигура, обтекая струями воды, возникла на пороге ее комнатки, поспешно приложив к губам палец в знак просьбы о молчании.

ГЛАВА 8.Свобода

— Я слышала, тебя заперли за какую-то провинность! — одними губами прошептала Меви, припадая к мокрому плащу на высокой фигуре, прижимаясь щекой, обнимая дрожащими руками. — Я боялась куда-то пойти и расспрашивать…

Затем она подняла глаза и увидела… Точнее, не увидела привычный блеск черненого металла в области шеи.

— А где твой?..

Внезапно она почувствовала покалывающее тепло на своей шее, а потом серебряный плетеный полуобруч шлепнулся на тюфяк, служивший девушке постелью.

— Там же, где и твой. — Прозвучал любимый голос. — И навсегда.

А вокруг обладателя любимого голоса со свистящим шорохом вспарывали воздух металлические лезвия, кажущиеся живыми существами.

— Ты великий волшебник! — с благоговением Меви готова была опуститься на колени, но сильные руки взяли ее за плечи, затем прижали к себе, давая ощутить, как ровно и надежно бьется сердце.

— Нет, Меви. Никакой я не волшебник. Останемся живыми — расскажу, что да как. Надень темное платье и сверху — плащ. Быстрее. Мы уходим, нельзя медлить.

Металл слушается механика, особенно того, кто хоть однажды к нему прикоснулся, оставляя крохотные метки для будущего контакта — как делал Светлый эльф в своей жульнической игре в кости. Все подготовлено, препятствий не будет. И сейчас Вэйлин не собирался следовать строгому негласному кодексу механиков: не участвовать ни в чем противозаконном, будь то вскрытие замка на двери или нечто подобное. Замки будут вскрыты — любые, которые есть на пути.

Дил еще не успел выпустить волчицу, а потому несколько драгоценных минут ушли на то, чтобы дать зверю понять: Меви — своя, такой же член стаи, а не враг. К чести девушки надо сказать, что держалась она совершенно спокойно, без малейшего страха, чем расположила к себе волчицу. Да и как можно бояться, если твой возлюбленный — фэйри, владеющий магией оживления предметов и имеющий власть над настоящей хищницей?!

Три тени крадучись пересекли двор прямо под окнами госпожи Ингрен, вряд ли прислушивающейся к ночным звукам во время грозы с ливнем. К тому же, этот путь был безопасен по еще одной причине: старшая жрица сама велела убрать собак подальше!

Удар грома заглушил едва слышный скрип петель крышки погреба, что был расположен прямо за летней кухней. Музыкальный ключ, отпирающий типичный поющий эльфийский замок, имелся только у двоих — старшей служанки и повара. Оба сейчас мирно спали, а Вэйлину никакой ключ не нужен вовсе.

— Зачем мы сюда?.. — только и спросила девушка, осторожно спускаясь по ступенькам прямо в руки своего спутника.

Она не обладала ночным эльфийским зрением и сейчас опиралась на локоть юноши, ведущего ее по узкому проходу между бочек с солениями. Волчица, взявшая на себя труд прикрывать отступление, нетерпеливо толкнула девушку лобастой головой под колени: мол, шевелись, двуногая. Юноша вполголоса ответил:

— До того, как установили машину для накачки и согревания воды, здесь был старинный колодец. Давно осушен, но выход остался. Он ведет за стены святилища и приспособлен на крайний случай какой-то осады.

Вэйлин мог бы вывести своих спутниц другим путем, через главные ворота храмового Хенджа, там ведь нет охраны, воины стоят только у внутренних ворот святилища — даже под дождем! — но предпочел не рисковать, а потерять чуть-чуть времени. Уводить из конюшни лошадей — хорошая идея, дающая преимущество в скорости, но слишком шумная. Конюшня близка к караулке, на сей раз собаки поднимут тревогу. Путь через погреб окончился бы тупиком для любого другого эльфа или человека — замок выхода было просто невозможно открыть с первого раза даже опытному механику, там имелась многослойная защита в виде несовместимых мелодий. Но — не Вэйлину. Он этого замка даже не заметил.

Куда дальше?.. Самым разумным было миновать полосу торфяных болот, а затем спуститься к реке и переправиться через нее, чтобы как можно скорее сбить со следа собак. Да, придется украсть лодку, но раз уж решил нарушать кодекс механиков, так надо идти до конца! Потом нужно скрываться тот самый промежуток времени, который Хед назначил своему приятелю до встречи в священной роще Селдарина. Будь Вэйлин один — это было бы проще, но теперь на нем лежала ответственность не только за себя. В конце концов, сейчас лето, зимой тяжелее прятаться среди оголенных серых пустошей или в утративших листву лесах…

— Справимся. Мы справимся, только бы уйти.

Ливень кончился. Стремительно очищалось от туч небо, осветила таинственный пейзаж серебряная лампа луны. У беглецов была хорошая фора, а там, где ландшафт мешал бежать быстро, юноша просто брал на закорки свою спутницу, но он напрасно надеялся, что их не хватятся до утра. Не имело значения, по какой такой причине вскрылось отсутствие рабов, но погоня не заставила себя ждать — там, где полоса торфяных болот смыкалась с речной поймой. Неумолимо приближающийся лай собак, вязкий и глухой топот копыт по пропитанной влагой почве, ржание коней, свет факелов.

Всадники — их было четверо, — не сунутся в саму болотину, для лошадей это чревато, но у всадников имеются луки, а стрелы опытных воинов бьют без промаха. Четвертой всадницей была та, кто с презрением отвергает честный лук и меч — мужское оружие, — зато идеально умеет пользоваться метательным иглами. Этому будущих жриц Ллос учат с малых лет! Госпожа Ингрен отправила в погоню и послушницу храма — пусть девчонка покажет, на что способна, да и развлечение хоть куда!

Впрочем, беглецы находились на небольшой сухой возвышенности, открытой всем ветрам. Пока не добрались до торфяных топей, захватить их существенно проще. Сейчас, в темное время суток, стрельба по движущимся между серых валунов мишеням может быть менее эффективной, но убивать беглых рабов никто и не собирался, достаточно ранения.

Но все пошло не так.

Серая молния, практически невидимая в темноте, метнулась вперед еще до того, как воины и будущая жрица Паучьей Королевы приблизились к возвышенности, с которой открывался вид на пойму. Первая же борзая, оторвавшаяся от своры, стелившая свой легкий бег так, будто не прикасалась к траве, а летела над ней — была взята влет лесной хищницей. Волчица практически не прилагала усилий. Будучи в два раза тяжелее, она сбила салюко и в один миг сомкнула мощные челюсти на незащищенном горле изящной собачьей шеи. Короткий визг, переходящий в хрип, слился с истеричным и одновременно — испуганным и недоумевающим лаем остальных собак. Они моментально отпрянули назад, под защиту приближающихся всадников, но вошедшая в раж убийства волчица настигла еще одну борзую, затем — третью.

Все произошло быстрее, чем сгорает от шального огня сухая былинка. Ночным зрением, не менее острым, чем у животных, Вэйлин видел, как свирепая союзница бьется за свою маленькую стаю, и слышал свист стрелы, предназначенной волчице. Но последнюю многому научила облава на волков и собственные ошибки в предыдущей борьбе за жизнь и ту стаю, которая была перебита. Волчица ушла с лини выстрела достаточно быстро — настолько, что стрела только лизнула ее бок, не вонзившись. Вырван клочок шкуры по касательной, и — хвала звериным богам! — это стрела воина, а не отравленная игла из рук будущей жрицы…

Быстро обернувшись, юноша окинул взглядом бледное и решительное личико Меви, и понял, что подруга держится из последних сил. Но так же, как и он сам, она предпочтет умереть на месте.

— Вниз! — крикнул ей Вэйлин, и девушка мгновенно сориентировалась.

Она пригнулась и ничком упала в небольшое углубление между двумя замшелыми валунами, догадываясь, что собирается сделать ее фэйри и понимая, что становится лишней мишенью для его же собственных подручных — взметнувшихся в воздух живых лезвий.

Эту ночь преследователи запомнили надолго. Беглый раб не сдвинулся с места, не пытаясь спрятаться от стрел или метательных игл. Он даже прикрыл глаза — поначалу могло показаться, что обреченно ждал приближавшихся всадников. На самом деле никто не знал, в каком напряжении пребывает сейчас сын Астор и Лейса, механик, которому нет равных… Он был окутан музыкой металла, такой, к которой невосприимчиво ухо тех, кто не распознает восьмую ноту.

Его маленький арсенал, доведенный за последние месяцы до двадцати пяти лезвий, справился с боевой задачей за несколько песчинок времени, отмеренных сверхточным хронометром.

Эльфийской крови (включая благородную кровь будущей жрицы Ллос) он пролил много, но ни одна из ран не была смертельной. Калечащие — да. На восстановление уйдут годы, потому что перебитые в нескольких местах сухожилия и разорванные мышцы кистей и запястья не только не дали никому из преследователей воспользоваться оружием, но и исключили полноценное сверхточное владение верхними конечностями на долгий срок. Молниеносные жалящие удары в коленные суставы и бедра дополняли воздействие. Собак и лошадей юноша не тронул; виртуозные движения лезвий на ходу рвали подпруги седел, мешая седокам удержаться на конях, под ногами которых кубарем крутилась волчица. Она ловко уходила от ударов копыт, успевая оставить обжигающий кровоточащий след своих зубов на лошадиной шкуре. Трое оставшихся в живых салюко сбились в дрожащую огрызающуюся кучку под защитой нескольких валунов. Рядом с этими же валунами упал с коня, обезумевшего от страха и укусов волчицы, Дил, возглавлявший погоню. Остальные участники уже лежали на земле, их кони разбежались, гонимые ужасом перед хищным и опасным зверем.

Дил был единственным, у кого остались целы руки. Кровь хлюпала в правом сапоге — была повреждена лодыжка вместе с суставом, хромота сохранится надолго. Невольно опытный воин чувствовал восхищение и уважение: ай да «бестолочь», ай да «недотепа»! Всех поимел парень, которого считали рукожопым, ни на что не годным мальчишкой… Такому позволительно держать меч хоть как мотыгу, хоть как удочку, ибо меч все сделает за него сам.

Но не всякий.

Свой живой меч, подчиняющийся только одному хозяину, Дил уже вынимал из ножен, превозмогая боль в ноге и стараясь принять боевую стойку. Ничего личного, но сейчас парень свое получит. Служба есть служба, а Дил на службе у старой грымзы Ингрен… Но что это?! Катана отказывалась покидать ножны, как будто была к ним прикована.

Дил не мог знать, что стоящий перед ним юноша, чье лицо блестело крупными каплями пота, сейчас сломал последний барьер, отделявший его от превосходства над всеми прочими механиками в этом мире. Он договорился с металлом, которого никогда не касался, обойдя все тайные ловушки и препоны, создаваемые самыми опытными механиками для работы с индивидуальным мечом, предназначенным для руки одного-единственного воина.

Все. Да будь здесь сейчас хоть десяток жриц со своими поясами для метательных отравленных игл — ни одна игла не покинет свое гнездо, как и любой клинок — ножны.

Три лезвия зависли перед лицом Дила, как назойливые мухи. Их не отогнать и вообще ничего с ними не сделать. Одно движение — и они разорвут плоть, выбьют глаза, прошьют кости. На озаренной луной возвышенности наступила тишина, прерываемая лишь стонами раненых и скулежом до полусмерти перепуганных борзых. Улеглась вздыбленная шерсть на загривке волчицы; хищница бегло осмотрела поле боя и встала рядом с юношей, готовая в любой момент кинуться вперед. За спиной Вэйлина тенью прошелестела по траве Меви. Она расширенными от ужаса глазами осматривала поле битвы — и ее переполняла гордость за своего фэйри. Она не стала прятаться за спиной, а встала сбоку, не прижимаясь — чтобы не стеснять Вэйлину движения, если понадобится.

— Почему ты пощадил мои руки? — коротко спросил Дил, потирая ушибленное при падении плечо и не сводя глаз с нацеленных в лицо лезвий.

— Кому-то надо всех перевязывать. — В тон ему ответил Вэйлин. — И… эти руки щадили мою собственную шкуру. Я помню. Понимаю, что благодарность херовая, из-за ноги хромать ты будешь долго, но или мы…

Юноша кивнул в сторону Меви и волчицы.

— … или вы.

Он вытянул шею, как бы указывая подбородком на раненых.

Дил усмехнулся.

— Силен, парень. А меч все-таки поучись держать как надо. Хотя бы для красоты.

Он смотрел вслед этой странной троице, которая быстро покинула возвышенность и исчезла в высоченных камышах чавкающей грязью поймы реки.

* * *

Тисы священны для всех эльфов, будь то Светлые или Темные. Образ смерти и одновременно — возрождения, деревья которого живут по нескольку тысяч лет. Тайная дверь в иной мир, символ печали и стойкости на цветочном языке, изгнанник дурных снов и властитель ночных кошмаров. Материал для изготовления самых гибких и прочных луков и для балок на строительство домов, которые будут стоять невероятно долго, ибо отравленную древесину не тронет ни один жучок… Питье из тисового кубка будет стоить вам жизни, а задумаете строить лодку — смело используйте тисовые гвозди, вода им не страшна.

Искусная рука резчика придала стволам деревьев в древней тисовой роще черты светлоэльфийских божеств — так, что фигуры как бы выступали из стволов. Свет, тени, рисунок древесины — все работало на то, чтобы фигуры не казались статичными с любой точки обзора в роще. Здесь полагалось находиться в молчании и благоговении — за исключением дней праздников, когда друиды проводили тут особые службы, а эльфы шумно радовались.

Хеддвин сдержал слово. Сейчас он вступил под сень священной рощи — в невиданно жаркий для августа, бессовестно солнечный для погоды на Острове день. Хед спешился со своего приземистого мохноногого конька — не чета мощным жеребцам троих сопровождающих воинов, зато бегает шустро, — и только хотел распорядиться устроить тут небольшой лагерь, ведь дожидаться уговорено несколько дней…

— Волк!

Один из воинов вскинул лук, увидев на другой стороне поляны серую мохнатую шкуру.

Светлые эльфы не убивают животных ради забавы. Воин всего-то собирался припугнуть лесную тварь, чтоб знала свое место. Каково же было его удивление, когда стрела, которая должна была вонзиться в землю прямо под носом хищника, зависла в полете и шмякнулась в траву. Не иначе, сами боги выказали свое отношение к стрельбе в священной роще!.. Придется покаяться друиду, а то после такого поступка несчастья будут преследовать не один год…