Помоги проекту - поделись книгой:
Но они все еще двигались к границе Сиддармарка и Долара, — напомнил он себе. — Даже при нынешних черепашьих темпах продвижения армия Тесмар войдет в герцогство Торэст до конца месяца.
Если, конечно, не будет добавлено что-то новое.
Тем временем людей, проклинающих, истекающих кровью и умирающих на острие наступления, все еще нужно было снабжать, и Климинт Харлис отвернулся от далекого грома к людям, которые трудились, чтобы доставить им эти припасы.
— Извините, сэр.
Сэр Хоуэрд Брейгарт, также известный как граф Хэнт, поморщился и махнул рукой, на этот раз действительно благодарный сырому холодному воздуху, который ослабил жжение в пальцах.
— Расстрельную команду на рассвете, Динтин, — сказал он, сурово взглянув на своего личного помощника. — Запишите это на заметку!
— Да, сэр. Конечно, после того, как вы меня застрелите, вам придется найти кого-нибудь другого, кто сможет найти для вас ваши карты, — майор Динтин Кармейкел криво улыбнулся. — Знаете, это мое секретное оружие. Полагаю, если никто другой не сможет найти что-нибудь для вас, вам придется держать меня рядом.
— Подлый ублюдок, не так ли? — Хэнт перестал махать рукой и внимательно осмотрел ее. Не было никаких признаков волдырей, хотя тыльная сторона его безымянного пальца, несомненно, выглядела красной.
— Давай попробуем еще раз, более осторожно, — сказал он и без дальнейших приключений взял огромную кружку горячего вишневого чая из рук Кармейкела.
На самом деле майор не был виноват в том, что горячий напиток перелился через край, и, по крайней мере, он не поставил кружку на карту, разложенную под защитой мокрого брезента. Кроме того, до тех пор, пока ни один палец не был обожжен целиком, слабый ожог по краям был небольшой платой.
Граф сделал большой глоток, наслаждаясь теплом и кофеином. Его пристрастие к чаю из вишневых бобов было относительно новым, приобретенным только после того, как он сошел на берег в Тесмаре. Этот напиток не был распространен в королевстве Старый Чарис, хотя был популярен в Эмерэлде. Однако он был еще более — можно было бы даже сказать, свирепо более — популярен в республике. Это было нетрудно понять, учитывая зимы в Сиддармарке, и пополнение его запасов для рот ополчения, которые удерживали Тесмар от всего, что могли бросить в них сторонники Храма в Саутмарче, стало одной из первоочередных задач, как только чарисийские галеоны смогли добраться до портового города. Вишневый боб был основным напитком на любом собрании старших офицеров, особенно на ранних; до его первой утренней чашки сиддармаркцы в целом казались неспособными к рациональному мышлению. В сложившихся обстоятельствах смена пристрастий Хэнта, вероятно, была неизбежной, хотя он по-прежнему был немного озадачен тем фактом, что на самом деле пил его черным. Для человека, выросшего на более мягких чаях и горячем какао, это было чересчур.
Полагаю, это происходит, когда человек попадает в плохую компанию, — размышлял он, обхватывая тяжелую глиняную кружку обеими руками, чтобы согреть ладони. — И есть привычки и похуже, в которые можно впасть.
— Что-нибудь еще от генерала Снейпса? — спросил он вслух.
— Не полный отчет, милорд, но он прислал обновленную информацию сразу после завтрака. — Динтин поморщился и указал на низкое, плывущее по угольно-серому небу брюхо облаков и туманные завесы моросящего дождя. — Через эту муть пробивается не так уж много сообщений с гелиографа или семафора, поэтому ему пришлось отправить их курьером. Его передовые подразделения все еще подсчитывают людей, но он говорит, что общие потери будут не такими серьезными, как он думал. По словам полковника Бристала, взвод, который, как он считал, был полностью уничтожен, вместо этого удержал свои позиции. Похоже, что раненых также было больше, чем погибших, и у его командира на самом деле было двадцать или тридцать пленных, которых нужно было сдать, когда его сменили.
— Хорошо! — Хэнт энергично кивнул.
4-я бригада бригадного генерала Арсинио Снейпса была его передовым формированием, а 7-й полк полковника Фрэнклина Бристала возглавлял наступление 4-й бригады в течение последних двух пятидневок. Это была неблагодарная задача, особенно в такую погоду, и Хэнт усердно следил, чтобы вовремя менять людей на передовой. Вот почему 8-й полк должен был пройти мимо людей Бристала, чтобы перейти в наступление в течение следующих пятидневок. Убогая местность была достаточно стесненной — и логистика была достаточно плохой, — чтобы фронт полка стал самым широким продвижением, которое в данный момент могла поддержать армия Тесмар. Оба его фланга прикрывала развернутая Эйликсбергская дивизия Клифтина Сумирса с ее усиленными ротами полностью перевооруженных винтовками бывших копейщиков Сиддармарка, но они были довольно далеко позади от его острия — если можно было так назвать столь медленное, неуклюжее продвижение — потому что не могли продвинуться дальше, чем отремонтированная большая дорога, если только он не хотел уморить голодом всю свою армию.
Те же самые соображения положили конец повторяющимся поворотам, которые он использовал в начале года, обходя армию Сиридан с флангов, чтобы заставить Рихтира отступать, вместо того, чтобы врезаться прямо в подготовленные позиции доларцев. Он пытался продолжить их после того, как начались серьезные дожди… на некоторое время. Его люди назвали этот несчастный случай «грязевой ванной Грималди», что, как он должен был признать, было вполне разумно с их стороны. Он все еще мог бы перемещать пехоту и кавалерию по пересеченной местности — медленно — и он знал, что люди сделали бы это для него, но перемещение припасов, чтобы накормить их, было совершенно другой проблемой. Если уж на то пошло, ему было чертовски трудно продолжать продвигаться вперед даже вдоль прямой линии канала!
Условия бездорожья были даже хуже, чем он ожидал, и почти каждое утро он начинал с мысленных пинков самому себе за то, что не уделил больше внимания местным жителям Сиддармарка, которые пытались предупредить его об этом. Не то чтобы он не верил, что условия будут плохими; он просто не мог — или, по его признанию, не хотел — думать, что они могут быть настолько плохими. В его защиту можно сказать, что никто другой никогда не пытался перебросить целые армии через этот район, даже во время войн между Деснаиром и республикой, и никто не испытал, насколько высоким на самом деле был уровень грунтовых вод к востоку от Фирейта и линии Фирейтских холмов. В результате даже его союзники из армии республики Сиддармарк не смогли предупредить его о болоте, в которое превратится прекрасная ровная местность, как только он отправит через нее несколько тысяч пехоты, кавалерии и фургонов с припасами.
Материально-техническое обеспечение армии Сиридан, к сожалению, было гораздо лучше, чем у него. Все его разведывательные донесения указывали на то, что королевской доларской армии по-прежнему не хватало обученных людей и еще меньше нового оружия, которое они могли бы использовать, но у них, похоже, были достаточные запасы продовольствия и боеприпасов, а большая дорога позади генерала Рихтира оставалась нетронутой. Хуже того, местность к западу от Фирейтских холмов была гораздо лучше осушена — и была намного менее болотистой — и в пределах тридцати миль от его линии фронта все еще действовал канал. Войска Рихтира могли быть мокрыми и жалкими, но они были хорошо накормлены и полны решимости сражаться, и он становился более уверенным… или, по крайней мере, менее робким по отношению к риску собственных потерь.
Он также поручил командование подразделениями, находящимися в контакте с армией Тесмар, генералу Клифтину Раджирзу, возможно, своему самому компетентному командиру дивизии… и, безусловно, самому агрессивному. Контратака, предпринятая под покровом темноты прошлой ночью, к сожалению, была типичной для Раджирза. Его люди не зря называли его «ящер-резак», и он хорошо выбрал для этого условия. Низкая облачность и дождь снизили эффективность осветительных ракет чарисийцев и еще более новых «звездных снарядов», которыми снабдили артиллеристов адмирала Симпсина. Это позволило людям Раджирза пересечь то, что обе стороны привыкли называть «ничейной землей», с гораздо меньшими потерями, чем они должны были понести, и бои были ожесточенными, жестокими и дорогостоящими. Бристал отвоевал утраченные позиции, но атака доларцев стоила ему времени, а также людей, что, несомненно, было главной целью Раджирза. Учитывая потери, до завтрашнего дня дальнейшего продвижения не будет; 7-му полку потребуется, по крайней мере, весь сегодняшний день только для реорганизации.
Хэнт обдумывал этот печальный факт, держа кружку с вишневыми бобами одной рукой и проводя указательным пальцем левой руки по отмеченным карандашом линиям, обозначающим позиции 4-й бригады на его клеенчатой карте.
— Думаю, нам нужно подумать о том, чтобы спросить генерала Сумирса, может ли бригадный генерал Снейпс одолжить на несколько дней третий Эйликсбергский полк, чтобы укрепить свое правое крыло, Динтин, — задумчиво сказал он. — Мы могли бы также попросить седьмой Саутмарча. Главная дорога в достаточно хорошем состоянии, чтобы продвинуть их вперед, и я хочу полностью снять батальон майора Климинта с линии фронта, пока он перевооружается.
— Да, сэр, — сказал Кармейкел, делая короткую заметку в своем блокноте.
— И после того, как отправите это сообщение, отправьте еще одно с просьбой к адмиралу Симпсину присоединиться к нам за обедом. Я хотел бы обсудить, как наилучшим образом использовать наши новые угловые пушки, как только они появятся.
Граф попытался — в основном успешно — скрыть горечь в своих последних словах, и он знал, что на самом деле в этом не было ничьей вины. Но это не сделало его счастливее от того, что пока у него была одна — считай, одна — батарея новых 6-дюймовых угловых орудий. Несмотря на то, насколько адски трудно было передвигать их в нынешних условиях, эта единственная батарея уже оказалась на вес золота, и, если слова Эдуирда Хаусмина верны, как обычно, он увидит по крайней мере еще четыре или пять батарей в течение следующих нескольких пятидневок.
— Я бы также хотел, чтобы они прислали нам несколько новых четырехдюймовок, — продолжил он. — Лэнгхорн знает, что я не хочу показаться нытиком, но угловые пушки и минометы могут сделать не так много, и я бы хотел иметь возможность полностью вывести тридцатифунтовые орудия с линии фронта вместе с батальоном Климинта. Тем не менее, давайте будем благодарны за то, что мы получаем.
На этот раз Кармейкел только кивнул, продолжая писать, а Хэнт постоял еще мгновение, глядя на карту.
Ты всего лишь пытаешься отсрочить неизбежное, Хоуэрд, — подумал он. — Дождь все равно будет идти, когда ты, наконец, усадишь свою задницу в седло.
Он поддался постыдному искушению отправить молодого Кармейкела в запланированную поездку, чтобы тот проинспектировал прогресс инженеров Артира Паркира без него самого. Конечно, майор мог бы привезти все впечатления из первых рук, в которых он нуждался!
Они должны знать, что ты ценишь то, как они надирают задницы, — напомнил он себе. — И то, что генерал опирается на их плечи, тоже не повредит их… чувству срочности. Особенно, если генерал чувствует себя мокрым, замерзшим и раздраженным, пока он наклоняется! Просто помни, что они тоже нуждаются в позитивном поощрении. И что это не их вина, когда ты промокнешь и замерзнешь.
Он снова фыркнул, на этот раз весело, и сделал еще один большой глоток вишневых бобов.
— Хорошо, Динтин, — вздохнул он, опуская кружку. — Полагаю, вам лучше пойти забрать лошадей. — Более сильный порыв дождя застучал по защитному брезенту, и он вздрогнул. — Я просто останусь здесь и допью свой напиток из вишневых бобов — и надеюсь, что утром это, — он махнул кружкой, указывая на дождь, разбрызгивающийся по брезенту, — закончится, пока ты проследишь за этим.
— Это еще один из тех моментов, когда «звание имеет свои привилегии», сэр? — спросил Кармейкел с легкой улыбкой.
— Да, я так думаю, майор. — Улыбка Хэнта была значительно шире, чем у его помощника. — Я верю, что это так.
II
— Эта сволочь будет рядом с нами через два, два с половиной часа, сэр, — тихо сказал лейтенант Кармейкел Эйчли на ухо своему командиру. — Они быстрее нас, черт бы их побрал.
Лейтенант-коммандер Траскит Макласки кивнул, изо всех сил стараясь скрыть свое недовольство на лице. Не то чтобы он сомневался в способностях или храбрости своей команды, но королевский доларский флот на собственном горьком опыте усвоил, что скрещивать мечи с имперским чарисийским флотом на предлагаемых тем условиях почти всегда было плохим делом, и преследующий их парень не стал бы делать этого, если бы не был уверен, что сможет вступить в бой на своих условиях.
Макласки сцепил руки за спиной, засунув подзорную трубу под правую подмышку, и оглянулся через поручни на неуклонно приближающиеся паруса шхуны. Ветер дул почти прямо с северо-запада со скоростью около двадцати миль в час, с шестифутовыми волнами — то, что моряки называли марсельным бризом, — но он постоянно усиливался, и на небе накатывали тучи. В этих облаках был дождь. Макласки почти чувствовал его запах, и он бы очень предпочел, чтобы этот дождь уже начался, предпочтительно в виде сильных шквалов, которые сводят видимость к нулю. Однако этому не суждено было случиться. Или, по крайней мере, не раньше, чем мстительно преследующая шхуна догонит «Серпент».
О, перестань быть старухой! — он ругал себя. — Да, они чарисийцы, и они преследуют тебя. Есть ли какая-то причина, которая должна тебя удивить? Любой чарисийский военный корабль будет жаждать крови после залива Хаскин — трудно винить их за это! — так что этот парень может быть достаточно взбешен, чтобы рисковать, чего он не сделал бы в противном случае. И чарисийцы они или нет, но они не десяти футов ростом и не ковыряют в зубах абордажными пиками. Лучше тебе запомнить это… и не позволить никому из парней ни на минуту подумать, что ты когда-либо сомневался в этом!
— На самом деле, думаю, что это будет ближе к двум, Кармейкел, — рассудительно сказал он. — Жаль, что ни у кого не было времени, чтобы обшить нас медью.
Эйчли хмыкнул в знак согласия. КДФ научился делать корабли с медной обшивкой, чтобы защитить их от бурильщиков и водорослей, только после того, как они захватили несколько чарисийских кораблей и разобрали их на части, чтобы найти бронзовую арматуру ниже ватерлинии. Никто не знал, почему это работало, но они знали, что каждая попытка прикрепить медь железными гвоздями заканчивалась печальным, разрушительным провалом. Тем не менее, даже после того, как они раскрыли секрет, покрыть медью корабль, который изначально был собран с теми же самыми железными гвоздями, было серьезной проблемой. Новое строительство — это одно, но просто вытащить все железо из существующего корабля и заменить его бронзой было трудоемким и дорогостоящим делом. Однако в конце концов корабелы придумали, как сначала обшить корпус корабля дополнительным слоем досок, хорошо покрытых смолой и прикрепленных к первоначальному корпусу бронзой, прежде чем прикручивать к ним листовую медь. Это было все еще дорого, как и сама Шан-вей, но это работало, и любая незначительная скорость, которая могла быть потеряна из-за дополнительных затрат, была более чем компенсирована невосприимчивостью меди к длинным, волочащимся усикам сорняков, которые начинали снижать скорость корпуса без меди в течение пятидневки после того, как он был начисто выскоблен.
«Серпент», к сожалению, был скромным бригом. Военно-морской флот понял, что корабли его размера нуждаются в скорости даже больше, чем более крупные корабли, но они также были более расходуемыми, и флоту галеонов был придан гораздо более высокий приоритет. Затем к этой смеси добавились винтовые галеры, и они получили приоритет даже над галеонами.
Что оставило «Серпенту» только пустой сосок.
Снова.
— Как они поступят, по твоему мнению? — спросил Эйчли через мгновение.
— У них преимущество в ветре, — сказал Макласки и пожал плечами. — Они быстрее, они оснащены как шхуна, и у них будет датчик погоды. Если только они не облажаются — а когда ты в последний раз слышал о чарисийце, облажавшемся в морском бою? — они смогут выбрать дистанцию. Вопрос, полагаю, в том, относится ли этот парень к типу «танцуй и стреляй» или к типу «въезжай прямо». Честно говоря, я бы предпочел последнее.
— Я тоже, — согласился Эйчли.
Выбирать между вооружением «Серпента» и типичной шхуны ИЧФ было особо не из чего. На бриге были установлены двадцать 25-фунтовых карронад с парой погонных 18-фунтовых длинноствольных орудий в носовых портах. В зависимости от своего класса, преследующая их шхуна могла установить от шестнадцати до двадцати орудий, скорее всего, 30-фунтовые карронады, хотя некоторые из более крупных шхун сократили количество своих орудий на добрую половину, чтобы заменить их 57-фунтовыми. 7-дюймовый разрывной снаряд 57-фунтового орудия был разрушительным — ну, и его ядро, честно говоря, тоже, — но он всегда мог надеяться, что у этой шхуны сохранились ее 30-фунтовые пушки. Обе стороны теперь оснастили свои бортовые орудия снарядами, хотя КДФ решил, что нет особого смысла разрабатывать снаряды для чего-либо легче 25-фунтового, учитывая, насколько мал будет заряд взрывчатого вещества, и для чего-то размером со шхуну или бриг не имело большого значения, был ли снаряд, попавший в него, технически 30-фунтовым или 25-фунтовым. Воздействие на их хрупкие брусья было почти одинаково.
Однако в бою, подобном этому, все, вероятно, свелось бы к тому, кто кого поразит первым, и, хотя Макласки очень верил в качество своей команды, именно флот Чариса изобрел морскую артиллерию. В этом они по-прежнему были лучшими в мире, и не стыдно это признавать. Но это означало, что «танцующий и стреляющий тип», скорее всего, будет держаться в стороне, пока не получит один или два удара, а затем приблизится, только если ему придется, и покончит с делом холодной сталью.
— Ему придется быть по крайней мере немного осторожным, — размышлял вслух Макласки. — Мы чертовски намного ближе к дому, чем он. Если его грохнуть, он, скорее всего, станет легкой добычей для любого другого, с кем столкнется.
— Будем надеяться, что он имеет это в виду, сэр! — ухмыльнулся Эйчли.
— Не повредит, — согласился Макласки, затем глубоко вздохнул. — Обед у нас подходит тоже примерно через два часа. Передай коку, чтобы его принесли раньше. Давай хорошенько накормим ребят, пока не стало оживленно. И скажи Фитсиминсу, что я хочу поговорить. После того, как все будут накормлены, думаю, нам нужно немного перестроиться.
— Пожалуй, пора начинать действовать, Зош, — задумчиво сказал лейтенант Гектор Эплин-Армак, известный в общественных местах как его светлость герцог Даркос.
В восемнадцать лет герцог был технически достаточно взрослым — едва-едва — чтобы командовать имперским чарисийским военным кораблем. Он также был приемным сыном императора Кэйлеба и императрицы Шарлиэн, и были, по крайней мере, некоторые, кто подозревал, что эта высокая связь объясняла, как он оказался командиром КЕВ «Флит уинг» в таком нежном возрасте. Однако никто из людей, которые так думали, никогда не служил с «герцогом», как его звали почти все на флоте, будто в нем никогда не было другого чарисийского герцога. Он был в море с десяти лет, его король умер у него на руках, когда ему было всего одиннадцать, и за последние пять лет он заслужил репутацию непревзойденного бесстрашия. Несмотря на его молодость и искалеченную руку, оставшуюся после едва не закончившегося смертельным исходом покушения в день свадьбы, любой человек из его команды последовал бы за ним в штурм самих врат ада, и он научился морскому мастерству у сэра Данкина Йерли, барона Сармута. В имперском чарисийском флоте могло быть — возможно — два мастера кораблевождения, которые были лучше Сармута; черт возьми, их было не три. И в отличие от слишком многих опытных моряков, барон был одним из лучших учителей, когда-либо ходивших по юту… что в какой-то степени объясняло, почему Эплин-Армак управлялся со своей быстрой, ловкой командой с уверенным мастерством и рассудительностью человека вдвое старше его.
Он также больше года служил флаг-лейтенантом Сармута. Это дало ему представление о стратегических потребностях флота, что было исчезающей редкостью для офицера его молодости, и именно поэтому его выбрали для обследования Челмспорта на острове Тров.
Челмспорт служил базой адмиралу Гвилиму Мэнтиру во время его злополучного набега в Доларский залив, а Тров — на юго-западном углу Доларской банки — находился примерно на равном расстоянии от нынешней передовой базы ИЧФ на острове Тэлизмен и залива Горэт, морского сердца королевства Долар. Со времени битвы при Коджу-Нэрроуз прошло пять месяцев, и, хотя Долар, несомненно, «выиграл» сражение, оба флота сильно пострадали. В данный момент КДФ был так же занят ремонтом, перестройкой и вводом в эксплуатацию нового строительства, как и Чарис, и у него было преимущество в количестве новых галеонов, почти готовых к запуску во время битвы. С другой стороны, у Чариса был гораздо, гораздо больший существующий флот, включая несколько собственных новых построек, из которого можно было черпать подкрепления. По мнению барона Сармута, это означало, что довольно много из этих подкреплений, несомненно, были на пути к адмиралу Шарпфилду на острове Кло. Как только они прибудут, Шарпфилд наверняка будет искать способы использовать их как можно более агрессивно — и как можно дальше вперед — и база в Челмспорте была бы удачно расположена, чтобы позволить этим галеонам доминировать в проливе Матиу, каналах Хилда и Тросэн, а также в Ферн-Нэрроуз. Это привело бы к эффективной блокаде восточной оконечности залива, перекрыв КДФ — и всему торговому транспорту королевства к югу от Доларской банки — путь в пролив Хэнки и залив Салтар, а также угрожая любому каботажному судну, достаточно опрометчивому, чтобы осмелиться войти в Тэншарский залив.
Казалось… маловероятным, что такой хитрый лис, как граф Тирск, был бы менее осведомлен об этих возможностях, чем любой чарисиец, тем более что Мэнтир использовал Челмспорт именно для этого во время своего вторжения. Вопрос, занимавший адмирала Сармута, заключался в том, что сделал Тирск, чтобы предотвратить повторение обращения Мэнтира, и выяснить это должен был Гектор.
Ответ, который он нашел, на самом деле был довольно обширным. Для Тирска было очевидно невозможным укрепить каждый потенциальный порт на протяжении шестнадцати тысяч миль береговой линии залива Долар, не говоря уже о десятках островов, где эскадра рейдеров могла временно бросить якорь. Он мог бы исключить довольно много из этих потенциальных портов на основе глубины гавани, наличия пресной воды, воздействия преобладающих ветров и всех других факторов, которые будут иметь значение для профессионального моряка, но это все еще оставляло слишком много возможностей для того, чтобы надеяться как-то защитить их все.
Челмспорту, однако, уделялось особое внимание. Вход в гавань теперь прикрывала мощная батарея 40-фунтовых орудий. Там было не более двадцати орудий или около того, но они были хорошо расположены и защищены мощными земляными валами, и готовились новые позиции. Судя по их расположению, казалось вероятным, что они предназначались для некоторых новых орудий Фалтина, нарезных пушек с кольцами, которые литейные заводы Церкви спешно запускали в производство. Средства защиты такого масштаба были более чем способны справиться с любым небронированным галеоном. И это, поскольку королевский доларский флот в настоящее время обладал единственным броненосцем в Доларском заливе — КЕВ «Дреднот», который сохранил свое прежнее чарисийское название после захвата, — означало, что Челмспорт был пока недоступен в качестве передовой базы.
Однако это всегда может измениться, и Гектор Эплин-Армак и сэр Данкин Йерли имели определенные преимущества, когда дело доходило до предсказания будущего.
— Постарайся помнить, что тебе нужно вернуться домой, чтобы сделать свой официальный отчет, — сухо сказал голос ему на ухо, как бы напоминая ему об этих самых преимуществах, и его губы дрогнули, когда он подавил улыбку, которую не очень хорошо мог объяснить Зошу Халбирстату. Рассказывать своему первому лейтенанту, что он «слышал голоса», вероятно, было бы не очень хорошей идеей, даже если бы голос, о котором идет речь, принадлежал адмиралу Сармуту. И это было бы особенно нехорошей идеей, поскольку оказалось правдой.
И также совершенно несправедливо, что адмирал может болтать со мной, когда он чертовски хорошо знает, что я не могу сказать ни слова в ответ.
Не то чтобы Сармут был неправ. Правда заключалась в том, что они с Гектором точно знали, что Гектор увидит в Челмспорте, задолго до того, как его наблюдатели начали передавать донесения с высоты. Орбитальные снарки предоставили гораздо более подробную информацию, чем он когда-либо смог бы включить в свой официальный отчет, но не было никакого способа — или, по крайней мере, не демонического способа — объяснить, как он мог получить эту информацию. И если бы он был настолько неосторожен, чтобы его убили или потопили его корабль, так что его письменный отчет так и не попал бы на остров Тэлизмен, Сармут все равно не смог бы действовать, опираясь на их знания, когда действительно прибыло бы подкрепление, которое, как они оба знали, уже было в пути.
С другой стороны, я не собираюсь позволять себя убивать, — сухо подумал он. — Не говоря уже о том, что адмирал не получил бы свой отчет, Айрис была бы очень, очень зла.
— Думаю, нам следует действовать достаточно осторожно, Зош, — сказал он Халбирстату больше для снарков, которых, как он знал, Сармут сосредоточил на «Флит уинг». — Я не слишком беспокоюсь о нашей способности захватить этого парня, но мы далеко от дома, и полагаю, что адмирал действительно предпочел бы, чтобы мы доложились.
— Вероятно, это беспроигрышный вариант, сэр, — криво усмехнулся Халбирстат. — На самом деле, я тоже как бы поддерживаю эту идею, раз уж вы упомянули о ней.
— В таком случае, давайте передадим слово мастеру Жовэлтиру.
— Есть, есть, сэр.
Халбирстат сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Это была не совсем официальная техника военно-морского флота, но мичман выскочил из кормового люка почти мгновенно, как кролик из своей норы, указательным пальцем удерживая прочитанное место в навигационном тексте, который он изучал с парусным мастером.
— Да, сэр?
Албирт Стифинс был младшим из мичманов «Флит уинг». На два года моложе Лоринка Дикэйтира, второго и последнего мичмана, которым могла похвастаться шхуна, он был на самом деле на два дюйма выше и проворнее. Но в то время как Дикэйтир был атлетом, Стифинс никогда не был счастливее, чем когда он свертывался калачиком с хорошей книгой. Он также был таротийцем, что оставалось редкостью в ИЧФ, и, в соответствии с правилами, носил косынку, традиционный головной убор своей родины вместо стандартной треуголки военно-морского флота.
— Полагаю, шкипер хотел бы поговорить с канониром, — сказал ему Халбирстат и помахал пальцами в направлении передней палубы.
— Есть, есть, сэр! — с ухмылкой подтвердил Стифинс и с грохотом удалился.
— Знаешь, ты на самом деле мог бы использовать свою говорящую трубу, чтобы привлечь внимание Бинита, — тихо заметил Гектор.
— Верно, сэр, — признал Халбирстат, воздержавшись от упоминания о том, что Гектор мог бы сделать то же самое. — Но мичману полезно знать, что он нужен. Кроме того, это поможет парню занять себя, вместо того чтобы беспокоиться.
— Беспокойный? Албирт? — Гектор покачал головой. — Вы уверены, что мы говорим об одном и том же молодом человеке?
Ни ему, ни Халбирстату не показалось странным, что он использует термин «молодой человек» для кого-то моложе его менее чем на четыре года. Если уж на то пошло, Халбирстат, который на самом деле был молод для своего ранга, был на три года старше своего капитана.
— Вероятно, «беспокойный» — немного сильный термин. — Халбирстат пожал плечами. — Как насчет «вдумчивый»?
— Это может быть справедливо, — согласился Гектор, затем поднял глаза, когда Стифинс вернулся с Бинитом Жовэлтиром, стрелком «Флит уинг», на буксире.
В свои тридцать пять лет Жовэлтир был одним из старейших членов экипажа шхуны, и он изучил свое ремесло в качестве командира орудия в первой экспериментальной эскадре галеонов тогдашнего коммодора Стейнейра. «Флит уингу» чертовски повезло с ним, и Гектор иногда задавался вопросом, было ли это чем-то большим, чем просто счастливое совпадение. Жовэлтир был переведен на шхуну примерно в то же время, когда Гектор принял командование, и вполне возможно, что адмирал Сармут имел к этому какое-то отношение. Он, конечно же, настоял на том, чтобы Стивирт Малик, его личный рулевой, отправился с ним, чтобы «присматривать» за Гектором!
— Вы хотели меня видеть, сэр? — сказал теперь стрелок, коснувшись груди в знак отдания чести.
— Действительно, хотел, мастер Жовэлтир. Видите вон того парня? — Гектор указал здоровой рукой на доларский бриг, который «Флит уинг» преследовал последние пять с половиной часов. Он все еще делал все возможное, чтобы избежать столкновения с «Флит уингом», но теперь их разделяло немногим более трех тысяч ярдов, и расстояние быстро сокращалось.
— Да, сэр, — подтвердил Жовэлтир.
— Я бы хотел познакомиться с ним поближе… на наших условиях, а не на его. И мне приходит в голову, что вы тот человек, который может это сделать.
— Сделаю все, что в моих силах, сэр. — Жовэлтир широко ухмыльнулся. — Думаю, четырнадцатифунтовое?
— Оно, безусловно, кажется лучшим средством для начала, — согласился Гектор. — И уверен, что ваше нетерпеливое ожидание возможности поиграть со своей новой игрушкой не имеет никакого отношения к такому выбору.
— Нет, сэр! Конечно, нет! — ухмылка Жовэлтира стала еще шире.
— Я так и думал. Итак, теперь, когда мы с этим разобрались, какое расстояние вы бы хотели?
Стрелок взглянул на паруса, затем задумчиво посмотрел на море. Ветер продолжал свежеть — достаточно, чтобы Гектор был вынужден взять риф в большом фоке, который на самом деле был основным рабочим парусом «Флит уинг», — и волны приближались к восьми футам в высоту. Взрывающиеся облака брызг сверкали вокруг носа шхуны в лучах раннего послеполуденного солнца, когда она буйно мчалась по морю, и ветер пел в снастях.
— Немного оживленно под ногами, сэр, — задумчиво сказал Жовэлтир. — Думаю, тысяча ярдов, может быть, восемьсот.
— У него, вероятно, будет пара длинных восемнадцатых впереди, — отметил Гектор. На самом деле, он точно знал, что несет с собой «Серпент», хотя и не мог поделиться этим с Жовэлтиром.
— Да, сэр, так и должно быть. И они будут гладкоствольными, а он доларец. — Жовэлтир не плюнул, но это было только потому, что флот неодобрительно относился к людям, которые плевали на его безупречно чистые палубы. — Не скажу, что они не смогли бы попасть в сарай, если бы один из них случайно проплыл мимо, сэр. Но они не попадут в нас с расстояния более шестисот ярдов.
— Справедливо, — сказал Гектор. У него было немного меньше презрения к доларской артиллерии, чем у Жовэлтира, но у стрелка все еще была веская точка зрения… вероятно.
В идеальных условиях дальность стрельбы как 18-фунтовых пушек доларца, так и длинных 14-фунтовых пушек «Флит уинг» составляла более двух тысяч ярдов. Карронады, которые составляли основное бортовое вооружение обоих кораблей, имели меньшую дальность стрельбы, хотя у «Флит уинг» они были нарезными. Это не увеличило их максимальную дальность стрельбы, которая все еще была примерно на двадцать процентов меньше, чем у длинноствольного оружия аналогичного калибра, но улучшенная точность определенно увеличила их максимальную эффективную дальность стрельбы. Так что, теоретически, оба корабля должны были легко поразить друг друга с половины этого расстояния.
Теория, однако, имела печальную особенность терпеть неудачу перед лицом реальности, особенно когда кто-то пытался точно стрелять с одного судна, идущего в море, по другому судну, тоже идущему в море. Движущиеся цели были достаточно сложными, даже когда оружие, пытающееся поразить их, само не двигалось одновременно по крайней мере в трех разных направлениях — вперед, вверх и вниз и из стороны в сторону — в момент выстрела. В нынешних условиях любому стрелку было бы неплохо попасть в свою цель на расстоянии, значительно превышающем пятьсот ярдов.
Однако чарисийские артиллеристы по-прежнему оставались самыми подготовленными и опытными в мире. Другие флоты, даже КДФ, который продемонстрировал, что он был единственным настоящим соперником ИЧФ, сосредоточились на максимальной скорострельности на минимальных дистанциях, где легче было ожидать попаданий.
Деснаирская доктрина полагалась на то, чтобы вести огонь с большей дистанции и стрелять высоко, пытаясь повредить такелаж другой стороны, но это было потому, что деснаирские капитаны (и, по правде говоря, немало капитанов флота Бога) всегда были сосредоточены на том, чтобы уйти от любого чарисийского военного корабля, который они встречали. Доларцы, с другой стороны, были совершенно готовы сражаться, когда шансы были близки к равным, и, как и ИЧФ, они хотели решающего боя. Вот почему их доктрина основывалась на том, чтобы подобраться как можно ближе — всего на сотню ярдов или даже меньше, если им это удастся, — где промахнуться было бы чрезвычайно трудно, а затем поливать огнем как можно больше — так быстро, как только могли — по корпусам своих врагов. Это была техника, которой они научились у самих чарисийцев, но артиллерийские расчеты ИЧФ тренировались со своим оружием как минимум один полный час в день. И в отличие от других военно-морских сил, которые тренировались исключительно ради скорости, снова и снова выполняя упражнения по заряжанию и выкатке без единого выстрела, чарисийский флот также «потратил впустую» довольно много пороха и ядер, стреляя по целям, которые он намеревался поразить на самом деле. Его скорострельность, по меньшей мере, равнялась скорострельности любого другого флота в мире, когда требовалась скорость, но его артиллеристы также были обучены наводить свои орудия и учитывать собственное движение своих кораблей.
Поделиться книгой: