Академия Магических Ремесел (СИ)

При виде меня, группа поднялась из-за столов. То же самое они проделали утром в столовой. Только Хальгор остался сидеть на своем месте. Ну да, это мне нужно вставать при его появлении. Наследник, как-никак.

— Друзья, я ведь уже просил вас. Здесь не нужно демонстрировать наш статус. Здесь мы все находимся в качестве студентов и, таким образом, все равны.

— Тебе придется сделать им артефакты, отключающие память. Слова не подействуют, Ваше Высочество, — Тернирес в полголоса приветствовал меня, присаживаясь рядом.

— И даже здесь нам от этого никуда не деться, видимо.

— А ты хотел бы деться? — Тернирес взглянул на меня как-то по-новому.

— Если бы это было возможно? Наверное, я бы всерьез задумался, — усмехнулся я. — Расскажи лучше, как тебе новый артефакт-переводчик? Все понимаешь? Есть трудности с переводом?

— Артефакт безупречный! Учитывая, в каком темпе ты их мастерил, вообще отличный.

— Это тебе такой достался, или у ребят тоже все в порядке, не знаешь? — продолжал допытываться я.

— Ребята хвалили утром. Уже вовсю с девушками знакомятся.

При упоминании о девушках перед глазами встало милое личико моей спасительницы. Простая человечка не стоила даже внимания, но, отчего-то память предательски точно воспроизвела огромные темно-серые глаза в густых ресницах, хорошенький носик, мягкий и нежный овал лица и пухлые, привыкшие к улыбке, губки. Хороша, чертовка!

Атхартино пари! Голова раскалывалась. Я ничего не соображал в тот момент.

Поймал себя на том, что совсем не слушаю вводную лекцию и пропустил знакомство с преподавателями. Нужно прекращать думать об этой рыженькой девчушке. Я вообще-то сюда учиться приехал, а не на человеческих девушек отвлекаться. Глупости все это.

На кафедру поднялся ректор Академии Светозар. Чтобы не заметить его внушительную богатырскую фигуру, нужно было постараться.

— Как ты думаешь, он человек? — негромко спросил я Терниреса. Он методично конспектировал каждое слово ректора. Тернирес с удвоенным вниманием посмотрел на Светозара.

— Могу лишь сказать, что он точно княжеского рода. Держится с достоинством и в то же время просто. У него нет необходимости кому-то что-то доказывать, но вот это самоуважение… дорогого стоит. Осознает свою силу, но не кичится ею. У тебя есть сомнения по поводу того, что он человек?

— Есть. В нем чувствуется очень сильный маг. Среди людей я таких не встречал. Колоссальная сила, не свойственная людям, превышающая в тысячи раз потенциал любого человека. Возможно, я видел мало людей.

— Ты достаточно видел людей, Даниэль. И, раз ты подозреваешь, что с этим парнем не все так просто, то я доверяю твоему чутью. Это с ним ты разрабатывал артефакты — переводчики?

— Да, с ним. Но, мы не виделись. Только слышали друг друга.

— Самое время познакомиться.

— Перед поездкой мне собрали о нем некоторые сведения. Я узнал, что он серьезно занимается темой порталов, настроенных с помощью магической силы камней. Точнее, прямо через камни. Потоком.

— Помнится, лет десять назад ты тоже интересовался подобными свойствами камней.

Я посмотрел на Терниреса, который ждал моего ответа.

— Камни — они и есть камни. Живой рабочий материал. Хоть тогда, хоть сейчас.

 ***

АРИНА.

Занятия отвлекли от глупых мыслей. Я вошла в лабораторию и забыла обо всем. Шкафы с колбами и пробирками, зачарованными рунами для хранения зелий и экстрактов долгие годы, приветливо распахивали дверцы. Ароматы множества трав и корений вытесняли из своего пространства все лишнее. Эльф не стал исключением. Выветрился из моей головы в открытое окно.

Лучшим студентам-старшекурсникам нашего знахарского факультета разрешалось работать в лаборатории. Мы выполняли заказы на снадобья для лечебного корпуса Академии.

— Доброе утро, адепты! — приветствовала нас преподаватель зельеварения Агафья Милорадовна — высокая, дородная женщина без возраста. В неизменном ярком кокошнике и с тремя рядами янтарных бус она напоминала княжну, поджидающую в башне витязя шестой десяток лет кряду. Или дракона. Нет, лучше витязя. Дракона жалко, ибо дальше для него путь остался бы только один — на опыты.

Прилетала она в Академию из центральной части острова в ступе. Это была дипломная работа группы плотников прошлого выпуска. Хорошая модель. Добротная. Окинув острым хозяйским взглядом владения лаборатории, а заодно и нас, разместившихся за столами, она царственной поступью проплыла к своему рабочему месту. Разложила на столе свои записи и кусочки бересты с запросами лечебного корпуса и еще раз окинула группу с любопытством исследователя.

— Итак, в вашей группе, я смотрю, новеньких нет? — обратилась она к нам. — Жаль! Было бы интересно провести с ними пару экспериментов.

Она хищно улыбнулась, и глаза ее при этом загадочно блеснули. Я же невольно вспомнила, как однажды она говорила, что в роду у нее были болотные кикиморы.

— Возьмите свои задания, ребята, — продолжила она уже равнодушно. — Можете приступать к выполнению.

Сначала я готовила мази из сельдерея и алоэ. Потом лосьоны из ромашки, мяты и розмарина, добавляя в них еще некоторые, известные мне от бабушки, ингредиенты.

А дальше задание было выдано на всю группу, и мы готовили живую воду с соком заячьей капусты. И тут уж на меня рассчитывала вся группа, я не могла оплошать, внимательно подбирая компоненты.

Заученные с детства заговоры сами собой вплетались в магический поток и выполняемые руками действия. Через два часа практической работы я чувствовала себя слегка уставшей, но удовлетворенной.

Следующим предметом по расписанию шли витражи. Магия витражных окон требовала от нас намного больших энергозатрат, но была по-своему прекрасна. Разноцветные кусочки стекла складывались в картину, давая фантазии возможность развернуться и воплотить задуманное.

Мастер вошел в аудиторию как обычно, в настежь открытое окно. Точнее, влетел. Ударившись об пол, как о «сыру землю», черный ворон эффектно, в клубах дыма, поднялся, приняв человеческий облик. Откинув иссиня-черный плащ на спинку стула, нам явился черноволосый и черноглазый красавец с усиками на иностранный манер Кётёнь Тусоевич, в красных щегольских сапогах и алой рубахе с вышивкой по вороту и по низу.

Привычно насладившись восхищением и ужасом, застывшими на наших лицах, мастер провел двумя руками по волосам, укладывая растрепавшиеся пряди, заколол их деревянным трезубцем и хлопнул в ладоши, снимая наше оцепенение. За три года он научил нас создавать витражи, которым не страшны были ни камень, ни меч, ни дурной глаз. Большим спросом пользовались работы наших мастеров по всему миру.

Моя работа к зачету называлась «Жар-птица». Я играла с пламенными и золотыми оттенками на фоне темно-синих цветов, изображающих ночное небо. Подобрав стекло подходящего оттенка, я обернулась к работам однокашников и залюбовалась. А посмотреть было на что.

Здесь были и золотой Полоз на несметных сокровищах, и птица Алконост с человеческими руками и головой прекрасной девушки, и Индрик-конь с длинным рогом во лбу на фоне гор и лугов. Ребята трудились, воплощая мифологические образы, усиленные воображением авторов.

В итоге на обед мы все пришли немного усталые, но довольные собой и проделанной за день работой.

За нашим столом обед проходил в приятной шутливой атмосфере. Мои друзья задерживались, зато эльфы разномастной компанией уже разместились за столом напротив, и я, пользуясь случаем, бесцеремонно их разглядывала.

Поставив перед собой щи и кусок закрытого лукового пирога, развеивала свои заблуждения: раньше, зная о них только из разговоров, мне казалось, что эльфы все на одно лицо. Сейчас, пытаясь их как-то для себя различить и классифицировать, я была вынуждена признать: да, все высокие, все ушастые, но — нет, разные, все совершенно разные.

Например, вот этот, который сидит ближе всех — с тонкими и правильными чертами лица и русыми волосами до плеч — уже дважды кинул в мою сторону выразительные взгляды, но не обделил и других девушек, сидящих вокруг. Я сдержала рвущуюся улыбку, чтобы этот искатель приключений не принял ее на свой счет.

А вон тот, с полыхающими зеленью глазами в обрамлении длинных темных ресниц, горячо спорит с соседом, бойко торгующим у него замысловатый перстень. Требует намного больше, чем готов заплатить сосед. Я не понимала языка, но так выразительна была мимика, что, мне думается, я не ошиблась в своих предположениях.

А вот этот… дыхание вышибло! Я, словно, провалилась под лед. Под этот пронзительно синий лед, который с утра мне уже белый свет застит! Кровь стремительно зашумела в ушах, и сердце застучало где-то в голове безудержно и гулко.

Блондин смотрел на меня, не мигая, чуть сузив внимательные дивные глаза, проницательной стальной лавиной обезоруживая и подчиняя без малейшего давления. Я забыла, как дышать, поперхнулась, закашлялась, схватила компот и в этот момент получила по спине.

— Митька, убьешь ведь! — пискнула я и, поставив кружку на стол, треснула друга ладонью по плечу.

— А я-то надеялся, что спасаю! — хохотал паразит, присаживаясь рядом на лавку.

После обеда, взяв под мышку учебник по циклу периода Живо, я отправилась на нашу поляну под старым, мощным, широко раскинувшим в небо руки-ветви, дубом. Тучи, с утра укрывавшие небо, разошлись, открыв на поляне пространство просторное, залитое светом, мелодичным стрекотанием сверчков, кузнечиков и цикад. А кроны деревьев привычно стелили длинные, надежные тени на цветущий луг. Лежа в густой траве, здесь особенно ярко чувствовалась мощь и сила леса, его магическое и тайное течение жизни.

Усевшись в тени, я стала изучать предмет, временами отвлекаясь на щебет птиц. Это было мое место силы. Здесь я соединялась с потоком жизни от корней к листьям и неизменно обретала душевное спокойствие, желание творить и служить людям.

Да, собственно, весь остров, на крутом берегу которого находилась наша Академия Магических Ремесел, и был местом силы. Величественные здания Академии из мрамора увлекали вверх рельеф скалистого берега из россыпи белого и розового камня, отполированного волнами. Терема и башни возвышались на берегу, слово продолжение скал. По мраморным пляжам с разноцветной окатанной галькой можно было бродить часами. Здесь в волшебных лесах росли неповторимые растения и травы, и водились редкие звери и птицы.

Залюбовавшись заплутавшим в листве солнцем, я отвлеклась от учебника. Мысли плавно перетекли в направление, о котором я запретила себе думать: блестящая пуговица на камзоле, сильные руки, крепко прижимающие меня к себе, и небесно-голубые, с аквамариновыми всполохами, глаза. Блин!

— Давно сидишь? — Полина плюхнулась рядом и тут же откинулась на траву, раскинув руки в стороны и жмурясь от удовольствия. — Хорошо-то как!

— Ага, хорошо, — жалобно подтвердила я, выплюнув длинную травинку, которую грызла, — пятый раз перечитываю, только один абзац прочитала.

Подруга села, понимающе и внимательно на меня посмотрела и притянула к себе:

— Ну, рассказывай, горе мое луковое, в чем корень зла и причина твоей рассеянности?

— А нечего рассказывать. Я утром эльфа с карниза сдернула. Того, что ты видела, — я вздохнула и взглянула на подругу.

— Ребята рассказывали, что они по обмену, — кивнула Полина. — Хорош, чертяга, но ведь эльф, — скептически скривила она губы, словно бы, одно это слово могло полностью перечеркнуть любые достоинства их обладателя.

- Он собирался перепрыгнуть на тот выступ от смежного коридора, дурень! Пари у них какое-то было, — я снова тяжело вздохнула и отложила в сторону книгу, все равно, читать сегодня не получалось.

— Ну, убился бы, понятно. Дурень и есть! — заключила подруга, тоном давая понять, что печалиться мне не о чем совершенно. — И что? Теперь он злится на тебя? Зараза высокомерная! Или он злится, просто потому, что злой?

— Пфф! Теперь мне одинаково, что он там… себе думает, — фыркнула я.

— Ну, верно, — согласилась Полинка и весело подмигнула, — главное, чтобы думал, — толкнула меня плечом. — Вставай! Пойдем, искупаемся.

— Полин, хоть ты чепуху не мели! — цокнула я, поднимаясь.

Спрятав учебник, меч и кольчугу в корнях дуба, мы пошли к отмели за выступ скалы, где нас никто бы не увидел. Вода в озере была чистой и прохладной. Рыб можно было ловить руками. Подвязав лентами косы повыше, чтобы не замочить, мы искупались в свое удовольствие.

Наплававшись, выбрались на берег. Пообсохнув и натянув одежду, сидели на камнях и грелись на солнышке, любуясь мягкими прибрежными волнами.

— Ариш, неужто правда, что остров наш посреди озера стоит? — в который раз, с наивной непосредственностью, глядя вдаль, восхищалась Полина, переплетая косу. — Разве может быть озеро таким огромным, как море?

— Угу, дядя так сказал, значит, так и есть, — кивнула я, задумчиво глядя на рыб, снующих у ног в прозрачной воде, — только рыбой переплыть и можно. Или вон птицей перелететь.

— Ты свою птицу нынче уже видела? — оживилась Полина.

— Нет, нынче еще не видела. Да и не моя она, Поль. Она вольная. Так, кормлю просто, — лениво запротестовала я.

— Как же, не твоя, если твоя, Аришка?! — возмутилась подруга. — Она ведь никого, кроме тебя к себе не подпускает. А уж о том, чтобы покормить и речи не идет. Да и не знает никто, где она еще водится, кроме этих мест.

— Ну, где-то ведь она зимует, не все время на острове живет. Просто мы не знаем, где. Может быть, в райских садах какого-нибудь шейха?

— Пойдем, Ариш, а то Митька придет к дубу, а нас нет, — засобиралась Полина.

Митька уже разминался на поляне.

— Надень кольчугу, Полин, — завел он свою песню, видя, что Полина с мечом выходит на поляну.

— Мить, может, не надо? Ты ведь меня не заденешь.

— Тебя, может, и не задену, а вот косу точно отрежу, — хохотнул друг. Взяв кольчугу и помогая Полине облачиться, бережно заправил под кольчугу ее косу. — Нужно, чтобы ты под нагрузкой привыкала биться. Завтра еще принесу мешочки с песком: на руки и на ноги тебе привяжем. Аришка, а ты чего сидишь, не участвуешь?

— Мить, я от тебя с детства палкой отбивалась. Надо будет, палкой и отобьюсь.

— А еще ты говорила, что Митя — единственный, кого ты не прибила в детстве, — поведала Полина и хитро посмотрела на Митьку. Тот, сделав большие глаза, насмешливо, но согласно покивал, все подтверждая, и, перехватив поудобнее меч, — широкий, с цепью рунических символов на рукояти, — вышел на поляну. Полина последовала за ним.

Я снова достала учебник — для очистки совести, разумеется, — и, усевшись поудобнее, привалилась спиной к дубу. Залюбовалась на друзей: высокая, стройная и не по-девичьи сильная Полина и Митька — косая сажень в плечах — настолько гармонично смотрелись вместе. Вскоре звон мечей остался для меня фоном, и я углубилась в изучение нового материала периода Живо.

После ужина мы с Полиной еще раз искупались, радуясь в очередной раз, как же нам повезло, что вода в озере теплая круглый год, и даже зимой в морозы не замерзает. Говорят, что на дне озера есть горячие камни и горячие источники, прогревающие его даже в зимнее время.

— Мы так и не нашли его, этот камень, — вытирая волосы, вспомнила Полина.

— Бел — горюч? — догадалась я, о чем она.

— Ага. Помнишь, Митя рассказывал, что камень этот где-то здесь, на острове?

— Помню. Мы тогда только приехали в Академию. Искать его собирались, — припомнила я события трехлетней давности.

— Так ребята, кажется, искали, только ничего не нашли. И ныряли в разных местах. И по острову бродили.

Вернувшись в комнату, я зажгла магические сферы над кроватями и попросила домовенка сделать нам теплый ветерок, чтобы высушить волосы.

— Елисеюшка, — спросила Полина, понизив голос. Она явно стеснялась своей просьбы. — Ты мог бы принести мне из кухни пряничка?

— Печатного? С глазурью? — уточнил домовенок.

— Угу, — ответила подруга и залилась румянцем.

— Со смородиновой повидлой, али с яблочной? — не унимался дотошный Елисей.

— Со смородиновой, — сдавленно пискнула Полина не своим голосом и смущенно отвела глаза в сторону.

— И молока тогда захвати, Елисей. Раз уж, все равно, нести, — добавила я.

Через пару минут был у нас кувшин молока и пряник для Полины. Я достала третью кружку и отлив в нее молока, поделилась с Елисеем.

— Благодарствую, хозяюшка, — оживился домовенок, принимая угощение.

— Это я тебя благодарю, Елисей. Вот что бы мы без тебя делали?

Наказав домовенку утром растолкать меня пораньше, если вдруг просплю, я уселась за стол и достала список имеющихся у меня в наличии трав. Просмотрела его, делая пометки о том, чего и сколько мне еще нужно заготовить. Лишним не будет.

Друзья, знакомые, да и незнакомые частенько обращались ко мне с просьбой сделать для них снадобье, мази, сварить зелье или микстуру. Я всегда старалась помочь, чем могла. А могла я, как выяснилось за три года моего пребывания в Академии, не так уж и мало. Сказывалась бабушкина школа. Далеко славилась своими чудесами бабушка моя Василиса. Я скучала по ней. Время от времени мне хотелось почувствовать себя маленькой и несмышленой, как в детстве, под защитой мудрой и доброй бабушки.

Глава 2

ДАНИЭЛЬ