Взгляд Драматурга

— Мог, — хмуро ответил брюнет. — Документы, мисс. Начните с паспорта вирда. Вы-то его не разрядником сняли… — он бросил взгляд на подчиненных: — Нор, шевелись! Ну, серьезно, резче, черепаха недокормленная! Итак не скрутили на подлёте!

Конны вздернули бессознательного парня на ноги и потащили к начальнику. Нор, обладатель короткого тренча, оказался невысоким шатеном с волнистыми волосами до плеч и застенчивым взглядом. Пассажиры провожали троицу заинтересованными взглядами и перешептывались.

Я подобрала с пола упавшую книгу, положила в накладной карман чемодана и достала оттуда пластиковую карточку с фотографией и отметками Контроля Нотти.

Движение отозвалось новым взрывом боли в затылке. Захотелось прижаться лбом к прохладному металлическому подлокотнику и замереть, пока не отцепится старуха-мигрень. Однако я собрала волю в кулак, подняла глаза на брюнета и… онемела.

Точная копия Ирвина Тейда, но лет на десять постарше и сантиметров на пять повыше. Гладкие волосы, узкое лицо со знакомыми, будто очерченными резцом, чертами: тонкий нос, жесткая линия губ, привычная щетина. Лишь глаза не карие, а золотистые, как заполненный солнцем янтарь. Невероятно проницательные.

Их отличало и кое-что еще. Ирвин походил на ухоженного самоуверенного кота, а в брюнете чувствовалась соколиная резкость. Почему-то я не сомневалась: он знал Никта-Эреб как свои пять пальцев и считал город охотничьими угодьями, личным лесом. Каменным, грязным и громким.

Сбросив оцепенение, я с отработанной дежурной улыбкой протянула паспорт.

Брюнет стянул разрядник, оставив на руке светло-бежевую кожаную перчатку, и взял карточку.

— Снимите очки.

Я приподняла «авиаторы» на лоб, зная, что являла собой жалкое зрелище.

Брюнет безразлично взглянул на мои красные глаза и прочитал карточку. Раз. Другой. Нахмурился. Поднес к глазам. Покосился на меня, потом зачем-то перечитал вслух имя и фамилию под фотографией. Опять изучил мое лицо.

Вздохнув, он вытащил из внутреннего кармана плаща кожаный ежедневник и зашелестел страницами. Их покрывали мелкие записи и показавшиеся мне довольно умелыми рисунки. Больше я ничего не успела разглядеть.

— Не денек, а гора радости, — сверившись с какой-то пометкой, брюнет вернул мне паспорт. — Винсент Фальк. С завтрашнего дня — ваш старший инспектор.

Дежурная улыбка на моих губах стала натянутой. Ссориться с начальством, не подписав трудовой договор, отвратительное начало на новом месте.

— Тара Олек. С завтрашнего дня — ваш адепт первого ранга[2]. Рада знакомству.

— Ага, я заметил: радее некуда. Так, чтобы потом не забыть, — Винсент указал на Дэна, потом на Нора: — контролеры Дэниел Коул и Норман Финч, лучшие из моих негодяев. Я бы вас забрал вместе с шустриком, но в машине станет тесновато. Хотя… садитесь на него, а? Он в отключке — не обидится. Вы надолго его вырубили?

— Часа на два-три, — я попыталась собраться с мыслями; в словах старшего инспектора проскочило что-то нелогичное. — Не переживайте, сама доберусь. У меня в офисе в четыре встреча с рекрутером.

— Тогда жду уже официально. Сможете заполнить отчет о своем прибытии?

— Разве это делает не начальник?

Норман громко фыркнул. Дэниел разулыбался. Винсент припечатал их взглядом.

Я попробовала проанализировать пантомиму и получила еще один взрыв в голове. Старуха-мигрень измывалась надо мной не без удовольствия.

Похоже, старший инспектор ненавидел отчеты или писал как петух лапой.

Электропоезд снова начал замедляться. Машинист объявил очередную остановку.

Винсент поглядел в окно:

— Нам пора. Желаю приятного дня. Парни, на выход с шустриком.

Я небрежно козырнула в ответ.

Когда за коннами с бегуном закрылись двери электропоезда, до меня наконец-то дошло. В легковых автомобилях обычно было пять мест. Винсент просто не захотел брать меня с собой.

«Засранец!» — с чувством подумала я.

Запихнув паспорт в карман брюк, я достала оттуда флакон и таблетки. Закапала глаза, с облегчением поморгала и вернула на нос очки. Потом закинула под язык капсулу «реливона» и попыталась расслабиться.

Не получилось.

Пассажиры косились на меня и переговаривались. Устав от пристальных взглядов, я вышла на следующей станции и села в автобус до центра.

***

Тара Олек и Ирвин Тейд в ресторане перед ее отъездом из Нотти.

— Как отнеслись родители?

— Плохо. Им не нравится моя служба в Контроле. Но ты сам помнишь, какие у нас отношения.

— Раньше были лучше...

— Раньше они надеялись, я пойду по их стопам. Уютный дом с садиком, скромная работа в каком-нибудь центре социальной адаптации для проблемных вирдов или на худой конец психологический кабинет, благотворительность по выходным...

— Разве плохо помогать сородичам?

— Ирвин, хоть ты не начинай! Я этим и занимаюсь. Просто вы… не понимаете. Кстати, если через пятнадцать минут я не поеду за вещами и в сторону вокзала, то опоздаю на поезд.

— Поезд?.. Не знал, что ты уезжаешь уже сегодня. Жаль... Тогда, счастливой дороги! И — за тебя?

----------

[1] Местный Новый год, Рубеж, приходится в ночь с 1 на 2 февраля. Зимние каникулы начинаются 31 января и длятся неделю.

[2] Система званий Контроля:

- адепт — вирд на службе Контроля, имеет четыре ранга, где 4-ый ранг соответствует званию ликтора, 3-ий — контролера, 2-ой — инспектора, 1-ый — старшего инспектора;

- ликтор — любой поступивший на службу человек;

- контролер — сотрудники, отработавшие не меньше трех лет и сдавшие квалификационные экзамены;

- инспектор — сотрудники, отработавшие не меньше пяти лет и сдавшие следующую ступень квалификационных экзаменов;

- старший инспектор — руководитель подотдела;

- координатор — руководитель отдела;

- комиссар — директор отделения; так же называют и руководителя Контроля.

Глава 2. Начальство и мертвый иллюзионист

Толпы, яркие вывески, вездесущая реклама — в многомиллионном Никта-Эребе никогда не утихал водоворот красок, звуков и запахов.

По виадукам потоками неслись машины. Автобусы гнали по скоростным полосам. Автомобили гудели на перекрестках. Мотоциклы и скутеры лавировали между рядами. Людская река бурлила в руслах тротуаров. Велосипедистам повезло с выделенными дорожками. В торговые центры тянулись цепочки очередей, и каждую секунду наружу выходили люди с покупками. Повсюду виднелись газетные киоски, будки с чаем и кофе. Из забегаловок долетал резкий запах фастфуда.

Ноттине уступал размерамиНикта-Эребу. Однако дома никто не спешил. Большинство горожан ходили спокойно и расслабленно, в жару многие гуляли босиком.Может, просто не привыкли суетиться. Может, из-закруглый годтеплойпогоды, зеленых гор, золотого побережья и ласкового океана.

В Никта-Эребе вместо деревьев росли небоскребы. Скверы и аллеи ютились между ними бедными родственниками. Чахлые клены уже начали краснеть, и ветер гонял первые опавшие листья по мостовым, швыряя на канализационные решетки. Неудивительно, что мне встречались, в основном,нервные, загнанныеи словно вечно опаздывающие куда-то люди и вирды. В наэлектризованных каменных джунглях волей-неволей взвоешь от стресса.

В белых брюках, зеленом джемпере поверх льняной рубашки и обычном для южан галстуке-боло я чувствовала себя цветным персонажем,по ошибкепопавшим в черно-белое кино. Желтые шарф и ботинки резко усиливали контраст. Даже мой чемодан был в полоску, а не черным, как сумки большинства горожан. Я улыбалась —после «реливона»старуха-мигрень отвалила,а резь в глазах сняли капли,— и на меня подозрительно оглядывались.

Я вышла на остановке «Головной офис Контроля» и направилась перекусить.Обедать хотелось зверски. Последний раз я ела перед отъездом из Нотти, с Ирвином.

В«Золотую лань»я заходиламесяц назад, когда приезжала на итоговое собеседование. Небольшой бар располагался в конце улицы на углу.Над тротуаром болталась старомодная вывеска — овальный диск в обрамлении блестящих рожек. Массивная кованая дверь с ручкой в виде копыта и два прямоугольных окна смотрели на дорогу, остальные четыре — в пешеходный переулок, терявшийся в дебрях между небоскребами.

Внутри над входом парила в прыжке изящная металлическая лань.Помещение наполняли запах кофе и полумрак. Я с удовольствием сняла «авиаторы».

Ненавязчивый интерьер успокаивал,расслаблял. Мебель и длинная стойка — из темного дерева. Обивка стульев и шторы —зеленаярогожка; занавески белые. Кое-гдевиднелиськованые жардиньерки с раскидистыми филодендронами. Стенывыкрашены в приятный бежевый цвет.Между рогатыми бра висели пейзажи гористого побережья. Онисловно наполняли зал шепотом океана, навевая мне воспоминания о солнечном Нотти. На полкес бутылкамитемнелпатефон-чемодан, где крутилась джазовая пластинка.

Меня кивком поприветствовал бармен, высокий человек с каштановыми кудрями, усами и бородкой. Я заказала ланч, большую кружку кофе и села так, чтобы видеть головной офис Контроля Никта-Эреба.

Блестящая черным зеркальным фасадом башня насчитываласорокчетыре этажа. Надменная и неприступная. Над вращающимися дверьми нависало толстое металлическое кольцо с «V»-образной впадиной на верхней дуге. Герб Контроля символизировал подавляющий амулет и проблемы, которые каждый день решали сотрудники. Название учреждения, часы работы и девиз «Бдителен, надежен, отважен» выгравированы на трапециевидной стеле перед входом — мимо не пройдешь.Офис будтоутверждалкаждойархитектурнойдеталью, что ни один вирд не укроется отместныхконнов.

Добиться перевода сюда заняло чуть больше года. Даже с учетомшестибезукоризненных лет службы в оперативно-розыскном отделе Контроля Нотти и невероятной востребованности вирдов среди коннов.

Проблема привлечения нас в Контроль стояла остро.«Проекты по сотрудничеству» появлялись как грибы после дождя, но приглашения попробоваться на должности принимали единицы. Многие считали работу конном предательством сородичей. Зато охотно шли в полицию. Особенно любители драться, стрелять, маскироваться и выслеживать.

Однако в Контроле в нас нуждались.Нуждались по-настоящему. Преступники не отказывали себе в дарах, а конны не умели ни наводить мороки, ни менять внешность, ни управлять без оружия пулями.Большинство были обычными людьми.Ониподписывались на смертельный риск, поступив на службу.

Вероятно, отчасти я работала в Контролеизсочувствия к человеческим коллегам. Ловить преступивших закон вирдов, не имея за плечами собственного фетча– не лучше, чембороться с цунами на сапборде.От слезливой эпитафии спасет лишь чудо, агероизм никто не оценит. Коннов терпеть не могли.

Нет, не так. Нас откровенноненавидели.

Остальная правда заключалась в том, что я мечталаоместевОСРК,отделе специальных расследованийпри комиссаре, и заодно уехать из Нотти. Подальше от приемных родителей, обзаведшихся семьями одноклассников и Ирвина Тейда с его демонстративно благополучной жизнью.

Проверка биографии, тесты на профессиональную пригодность,квалификационные экзамены, сбор рекомендаций… Я терпеливо отвечала на вопросы, ездила к инструкторам и обзванивала всех, с кемработалапосле колледжа.

Положительный ответ пришел неделю назад, иэто был лучший день в жизни.

Предстоял трехмесячный испытательный срок. Я не загадывала вперед надолго, но планировала закрепиться в оперативно-розыскном отделе и использовать его кактрамплиндля штурмаОСРК.

…В памяти всплыла копия Ирвина с отвратительным характером.

Возможно, мне стоило промолчать насчет разрядника, но я не сожалела о сказанном. Старший инспектор грубо нарушил технику безопасности.

Приподняв левый рукав, я посмотрела на охватывавшие запястье простым кожаным ремешком механические часы. Без пятнадцати четыре.

Пора идти.

Я допила кофе, расплатилась и вышла из бара. Пересекла по диагонали перекресток и, катя за собой чемодан, через вращающиеся двери проникла в храм, в святаясвятых, — холл головного офиса Контроля Никта-Эреба.

Секретарь на ресепшене попросил паспорт. Я отдала карточку и осмотрелась.

Помещение выглядело знакомо:офисы оформляли в едином стиле. Меня окружалисветло-серыестены, отделанные снизу пластиковыми панелями графитового цвета «под камень», черненые металлические лестницы, люминесцентные лампыи приглушавшие свет затемненные окна от пола до потолка.

Работал кондиционер. Повсюду сновали служащие. По прозрачным шахтам скользили вверх и вниз четыре лифта. Пахло озоном и чуть-чуть хлоркой.

— Вас уже ждут в отделе кадров, — секретарь вернул мне паспорт. — Первый лифт, четвертый этаж, сразу направо и по коридору до двойных дверей. Вещи можете оставить здесь. Заберете, когда получите ключи отапартаментов.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась.

Секретарь перевез мой чемодан за стойку.

Я нырнула в указанный лифт. В одной кабине со мной оказались еще пятеро. Ни вирдов, ни просто знакомых лиц среди них не наблюдалось.

В отделе кадров встретил пожилой мужчина, который курировал мой перевод.

Следующий часушел наподписание бумаг и тридцатиминутнуюлекциюо преимуществах работы в головном офисе. Мне выдали новое служебное удостоверение, карточку для въезда на парковку, ключи от апартаментов в комплексе Контроля и визитку с адресом. Рацию в чехле с креплением для ношения на поясе и разрядник на правую руку в плоском футляре.

Пистолет мне не полагался. Огнестрельное оружие носили только конны из групп быстрого и вооруженного реагирования и крепкие орешки, сдавшие неимоверно сложные тесты на меткость и стальные нервы.Мне пока хватало разрядника. Я предпочитала решать проблемы разговорами и даром.

— Вы закончили? — в отдел кадров заглянула женщина лет пятидесяти с сединой в ежике черных волос. — Прекрасно. Пойдемте, адепт Олек. Помните меня?

— Добрый день, координатор Акер, — поздоровалась я.

Тамара Акер руководила отделом расследований и заходила на мое итоговое собеседование.

От грациозной статной женщины веяло дорогими духами и уверенностью в себе. Седина её украшала, и ежик смело открывал уши с маленькими золотыми сережками. Деловой костюм винного цвета сидел на координаторе идеально. В вырезебежевойрубашкипоблескивалацепочка с кулоном в виде герба Контроля.

— Как добрались? — непринужденно поинтересовалась Тамара, цокая по коридору высокими каблуками. — Не устали от долгого переезда?

— Нет. Я хорошо выспалась в дороге.

— Как вам у нас?

— Офис похож на прежний, но гораздо больше. Люблю открытые пространства.

Тамара засмеялась.

— Готовы встретиться со своим старшим инспектором?

«Мы уже познакомились», — хотела ответить я, но лишь убрала руки в карманы брюк и неопределенно пожала плечами.

Мы вошли в лифт. Кабина унесла нас на девятнадцатый этаж.

Двери открылись прямо в просторный зал с двумя десятками столов. Не пустовал ни один, кроме двух, погребенных под бумагами. Помещение наполняласентябрьская прохладаизтрехоткрытых на проветривание окон.

Конны занимались повседневными делами. Кто-то строчил отчеты, кто-то копошился в папках, кто-то пил кофе и до хрипоты спорил с коллегами. Воздух трещал от стрекота клавиш,гудения принтеров,шелеста бумаг и телефонных звонков.