Сказания Ринеммы

– Что самое сильное ты сможешь сыграть этим цветом здесь? – продолжал Вимминаль.

Маг задумался, перебирая в памяти Водные заклинания и выбирая те, которые не разрушат тут все вокруг.

– «Восход водного дракона», пожалуй. Только озеро маловато, и дракон тоже выйдет небольшим.

– Сделай это, – посоветовал Вимминаль. – А потом вспомни все, что чувствовал.

Илькар вздохнул. Поднявшись со стула, он бережно положил на него футляр со скрипкой и протянул руку к озеру. Схема заклинания сплелась в уме мгновенно; видимые лишь ему линии наполнила легко текущая сила.

Вода в озере взметнулась ввысь, принимая очертания могучего зверя; массивный, сотканный из жидкости дракон, точная копия Панрайда Водного, навис над двумя людьми.

– Удерживать его? – поинтересовался Илькар.

– Не обязательно, – покачал головой Вимминаль, и дракон по воле мага с грохотом осыпался брызгами, вернув озерцо на место. – А теперь вспомни.

– Все было как обычно.

Вимминаль улыбнулся и направился к дороге, бросив через плечо:

– Верно. Как обычно. Вспомни. И ничего не жди.

Илькар остался в одиночестве, пытаясь понять смысл произнесенного. Образ мышления местных жителей до сих пор ставил его в тупик. Вот что бы это все значило?

Он опустился на землю рядом со стулом, пытаясь вспомнить то, что делал, создавая заклинание. Нормальный порядок действий: сосредоточение, восстановление в памяти схемы, наполнение силой, направление вовне себя.

Стоп. Нет. Это – то, что делал. А Вимминаль сказал – «то, что чувствовал».

Что он чувствовал, сплетая чары? Что он вообще чувствует, делая это?

Сначала – искру восторга, впервые вспыхнувшую тогда, когда десятилетний мальчишка, замирая от восхищения, следил за тем, как водные потоки свиваются вокруг узкой ладони мастера Гиллима. И сейчас искра эта лишь разгорается сильнее, когда он сам направляет волшебную силу, придавая форму своему желанию…

А затем – осознание того, что надо сделать, и безоговорочная уверенность в том, что все получится, воспитанная, опять-таки, Гиллимом…

Нет.

Не уверенность.

Вера в то, что все получится.

Неоткуда ещё взяться уверенности в своих силах у ученика, особенно при обучении в Двенадцати Шпилях. А вот вера в себя – это то, что любой наставник просто обязан привить.

Но для чего вера тут? В конце концов, он-то – уже состоявшийся маг… Ещё и совет «ничего не ожидать». Как это можно-то, когда знаешь, что должно получиться в итоге?

Осознание пришло совершенно неожиданно, и Илькар лишь удивился – как не понимал этого раньше?

Магия материка и его родной страны подобна науке с четкими расчетами и формулами. И в этом случае действительно нужна была уверенность, и можно было ожидать просчитанного результата. Как строитель, возводя дом по выверенным чертежам, ожидает, что получится хорошее, крепкое здание.

А здесь, на Архипелаге, они сами называют свое волшебство Искусством. И нужно тут нечто иное…

Он ведь и сам, читая книги, слушая музыку, глядя на картины, удивлялся – как авторам, не применяя волшебства, удается заставить поверить? Поверить в то, что они изображают, какие образы передают?

И магическое обучение тут было ни при чем. Фактически, волшебным тут было лишь наполнение мелодии или красок собственной силой.

Главное – вера в то, что сможешь передать то, что рождается внутри тебя. Слушателям, зрителям, миру… какая разница?

Илькар вскочил на ноги; лишь усилием воли заставляя себя двигаться помедленнее, он расстегнул футляр и извлек скрипку. Прижался щекой к гладкому дереву, прикрыл глаза, поднимая смычок.

Он играл уже знакомую ему мелодию – но сейчас не ожидал от нее магического результата, на котором ранее сосредотачивался. Сейчас маг вообще не думал о результате – он просто играл, погружаясь в мелодию, и радуясь этому.

Илькар не сразу заметил, что сейчас музыка звучит чуть по-другому – не так, как играл Вимминаль. А когда заметил, то не стал исправлять; ему самому так было лучше. И теперь мелодия казалась родной, своей – несмотря на то, что написана была ещё до его рождения.

Он играл, просто наслаждаясь музыкой, и все ярче разгоралась искра восторга – от того, что он может так вызывать к жизни нежную, мягкую мелодию.

Что-то холодное и мокрое коснулось лба; Илькар открыл глаза и увидел – как вокруг него танцуют водяные струи, сплетаясь и расходясь в такт мелодии, которую пела скрипка на его плече.

И маг счастливо рассмеялся, продолжая играть.

27.12.2008

Дело о стреле

Белую стрелу уже вынули из тела и передали для изучения; впрочем, хмуро рассматривавший погибшего Теммер Велль вполне мог представить, как все выглядело.

Мастер-артефактор Домир Скон утром пришел к себе в кабинет, открыл окно, сел за стол и начал работать. Почти сразу стрела, легко прошедшая сквозь сплетенные вокруг дома защитными амулетами чары, ударила ему в голову и мгновенно убила.

И как расследовать? Направление, откуда стреляли, вычислить легко. Только не поможет: магически усиленные луки могут послать снаряд на огромное расстояние. Местность открытая, ничего не мешает. Убийство случилось ранним утром, никого вокруг не было.

Отступать старший следователь Изумрудной Сети не собирался. Но даже ветерану магического сыска нужна зацепка.

– Что за стрела? – спросил Велль.

– Очень качественная работа, – отозвался Сольен Тималь, помощник следователя. – Что интересно – сама стрела работы Скона; поэтому и пробила щиты.

– То есть?

– Амулеты делал тоже Скон; убийца усилил подобие, и добавил чары резонанса, как сказали специалисты. В общем, щиты пропустили стрелу, приняв за часть себя.

– Хитро, – покачал головой Велль. – А чары поиска цели были?

– Нет. В любом случае, их-то бы щиты точно сорвали.

– Значит, это стрелок хороший… – рассудил Велль. – Круг сужается.

Профессиональная репутация у Скона была отличной; личная – совершенно наоборот. Ходило немало слухов, что он портил чужую работу или даже заставлял артефакты взрываться в руках у конкурентов; но доказательств не было. А вот вытеснял из дела соперников он не раз, но это было обычно для любой торговли.

Конечно, недоброжелателей хватало. Но требовался человек, способный достать стрелу, нанести зачарование и послать в цель.

Первым делом Велль подумал именно о конкурентах и немедля отдал приказ собрать о них все сведения.

К вечеру «изумруд» доклады изучил самым скрупулезным образом. Как оказалось, ныне обитающих неподалеку конкурентов было пятеро. Но надежда, что убийца найдется быстро, растаяла почти сразу.

Для начала, осторожный Скон особо следил, чтобы его изделия не попадали в руки бывшим соперникам. А попытка изучить мотивы и возможности каждого наткнулась на не меньшие сложности.

Скимм Дельфар. Его дело Скон серьёзно подорвал, хотя некоторые связи Дельфар сохранил, и теоретически, стрелу достать мог. Но весь день убийства он находился в столице, и его там постоянно видели. Вернулся только поздним вечером.

Келло Сатей. Тоже потерял почти все из-за Скона; но и у него алиби. Подозревать можно потому, что он – мастер защитных амулетов, и вполне мог соорудить заклятие для резонанса. Но вот беда – с боевыми чарами никогда не работал, и по авторитетному мнению, просто не смог бы нанести нужное плетение на стрелу. И тоже алиби – в городе, на свадьбе у приятеля. Три десятка свидетелей.

Ромар Клаам. Вот этот как раз знал толк в боевых чарах, но у него сейчас не было ни средств, ни материалов. Да и настолько тонкие заклинания ему были не по силам, ранее он работал с другим опытным магом. И – тоже алиби.

– А они не могли объединиться? – предположил Тималь, читавший вместе с шефом.

– Вряд ли, – поморщился Велль. – Мастера-артефакторы – народ скрытный, недоверчивый; я точно знаю, что никто из них своих разработок собрату по ремеслу даже не покажет. И точно не позволит с ними что-то делать. Некроманты охотнее сотрудничают.

– Да… а оставшиеся два?

– Их, похоже, можно вообще вычеркивать. Декам Сэймок и Клеман Мираль пострадали при взрывах своих артефактов. Первый лишился зрения, другому оторвало одну руку, и полупарализовало вторую. Магическая травма, протез или регенерация невозможны. Они физически не могли этого сделать, пусть даже Сэймок и был раньше неплохим стрелком.

– А нанять кого-то?

Велль насмешливо покосился на помощника, и тот смутился. Верно. Наемные убийцы во вражду магов не совались и твердо об этом заявляли. Разве что теневики Нерленда – но они убивали иначе.

– Тогда… Слепые ведь хорошо слышат, да? А Сэймок не мог на звук стрелу пустить?

– Убийца находился за пределами защитной зоны, и отнюдь не у ее границы – иначе бы стрела не набрала скорость, и щиты бы ее распознали, – вздохнул Велль. – Это половина лиги по самым скромным подсчетам. Никакой слепой на таком расстоянии ни демона не услышит… Ладно, составляй вызовы, все равно придется допросить их всех.

Допрос привел Велля ещё в более мрачное расположение духа. Все было одинаково – артефакторы с естественной радостью узнавали о кончине Скона, заверяли в своей непричастности к убийству (в том числе и ответом на прямой вопрос «Убили ли вы Домира Скона?»), и уходили. Камень Правды, лежавший на столе, ни разу не засветился.

У Тималя тоже осталось мрачное впечатление; особенно от Мираля. Младший следователь отводил взгляд от обрубка правой руки и скрюченных пальцев левой; когда они прощались, Тималь не выдержал и спросил:

– Как же вы… после такого…

– Я уже не могу работать, но живу, – бледно улыбнулся Мираль. – Есть служанка; считайте, все действия делим на двоих.

Тималь опустил глаза.

– Полный ноль, – заключил Велль после допросов. – Самое дурацкое дело на моей памяти; пять подозреваемых, и обвинять некого.

– А у Скона были только эти конкуренты? – предположил Тималь. – Может, кто другой?

– Я проверил; было ещё три соперника. Один умер, второй уехал в Тинару, где сейчас и живет, а третий сейчас в столице, дела у него идут отменно, и чихать он хотел на Скона.

Велль, как обычно, прохаживался по комнате, сунув руку в карман; в другой позвякивала маленькая пятизвенная цепочка. Ее следователь подобрал много лет назад, и с тех пор всегда, когда думал, перекатывал ее в ладони. Тихий звон позволял сосредоточиться.

– Теневую Стражу бы сюда, – тоскливо заметил он. – Да ведь не станут; это дело безопасности страны не касается.

Тималь в который раз перечитывал протоколы осмотра тела, стрелы и сведения о подозреваемых, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Получалось плохо.

– Шеф, – неожиданно спросил он, поднимая голову от бумаг, – вы говорили, что мастера-артефакторы никогда не станут вместе работать?

– Ну да. Сам их отношения не раз наблюдал.

– А если они уже не мастера?

Велль остановился; цепочка звякнула в ладони.

– В смысле?

– Смотрите, – Тималь говорил медленно, осмысливая пришедшую в голову идею. – Сатей и Клаам потеряли возможность торговать; ранг у них остался, но лицензию на торговлю им в ближайшем будущем не получить. Дельфар сохранил лишь остатки влияния, но его роль могла сводиться к тому, чтобы достать стрелу. А Сэймок и Мираль вообще уже работать не могут, и терять им нечего. Вот при таких условиях – могли они вместе что-то сделать?

Велль поднял глаза к потолку; цепочка зазвенела, перекатываясь по ладони.

– А знаешь… – столь же медленно произнес он, – в этом что-то есть. Да, наверное… стоп. Все равно ерунда получается. У трех алиби, а двое неспособны выстрелить.

– Да, действительно… – взялся за голову Тималь. – Бред выходит.

Оба вновь замолчали, пытаясь нащупать хоть какую-то версию.

– Чую – мы за тех уцепились, – сердито буркнул Велль. – Но в упор не понимаю, как они это могли сделать.

Раздался мягкий приятный звон, оповещающий о наступлении двух часов.

– Схожу пообедаю, – решил Велль. – Ты как?

– Я дома хорошо поел, спасибо. Приятного аппетита, шеф.

Велль кивнул в ответ.

Таверна, где обычно и питались офицеры Сети, находилась всего в квартале от здания ведомства. Уже с десяток лет «изумруды» ратовали за то, чтобы перенести ее поближе, но правление города оставалось глухо.

Велль неспешно шагал на встречу с обедом, поглядывая по сторонам. Потренировать внимательность никогда не мешало, так что все более-менее любопытные детали он машинально заносил в память.

Вот симпатичная девушка вывеску лавки моет. Вот два мага о чем-то горячо спорят. Вот девочке из Школы Искусств наставник помогает…

Стоп.

Велль резко остановился, вонзив взгляд в последнюю сцену. Старший художник стоял позади ученицы; сейчас он чуть наклонился, взял ее руку и направил кисть верным мазком, подправляя неверное движение.

Рука «изумруда» сама собой полезла в карман; вытащенная цепочка прямо-таки заметалась по ладони.

А спустя несколько секунд Велль развернулся и бросился обратно.