Помоги проекту - поделись книгой:
Деверра плавно, почти нарочито медленно опустилась на пол – и ударила, как только ноги коснулись камня. Сотни отточенных серых игл устремились к Магистру; тот исчез, возник в десятке шагов слева, но иглы стремительно поменяли курс.
Маг завращал обеими руками: магические снаряды завязли в воздушных потоках, силились пробиться сквозь них. На лбу Деверры выступил пот, такие же капли покатились по вискам Магистра.
Эйвирн дернулся вперед, но заколебался. Деверра полностью увлечена безмолвным поединком, до нее можно дотянуться… однако это
Амейла коснулась его плеча, кивнула на другую сторону зала. Гемма стояла там, обнажив меч, держа его наготове, глядя на отряд Короны. Да, если бы Эйвирн и кинулся – его бы перехватили.
Воздушные вихри мало-помалу стирали колдовские иглы. Деверра резко встряхнула кистями, развеивая остатки заклятия; Магистр тоже опустил руки.
Они на какое-то время замерли. Деверра снова стояла на ступенях у испепеленного трона. Магистр смотрел на нее снизу вверх.
Глаза чародейки вспыхнули; ее руки молниеносно взлетели вверх, окутавшись слепящим алым пламенем. Шквал огня ударил в Магистра, и даже через весь зал Эйвирн ощутил чудовищный жар.
Маг даже не дрогнул. На пути пламени замерцал огромный кристалл, сотканный из потоков силы; чужая энергия ударила в него, закрутилась, вливаясь и постепенно наполняя.
Сперва Эйвирн не понял, что происходит: Деверра не ослабляла натиск, Магистр не менял тактику. Но рядом резко выдохнул Аоллен.
– Великий Воздух! Она не может остановиться!
И теперь рыцарь понял.
Приняв в себя пламенный удар, кристалл впитал в себя атаку, и продолжил тянуть силу из чародейки, выпивая ее до дна. Деверра пыталась сопротивляться, но заклинание Магистра оказалось сильнее.
Сообразив, что может произойти, Эйвирн рванулся вперед, проскочив сквозь щит Аоллена. Вовремя: Гемма тоже поняла, что происходит. Крылья швырнули ее через зал, но рыцарь оказался быстрее. Подскочил к Магистру, подставил короткий меч под падающий сверху удар, отбил в сторону.
Гемма отскочила, занесла клинок, на миг замерла. Да, ее оружие длиннее, но Эйвирн крепче и облачен в доспехи, а она сама не защищена. И Аоллен с Амейлой тоже подались вперед, готовясь помочь.
Секунда колебаний оказалась решающей. Эйвирн увидел, как расширились глаза Геммы, и в тот же миг осознал, что больше не чувствует жара.
Пламя погасло. Кристалл рассыпался, оставив лишь ярко пылающий шар в руке Магистра; тот небрежным жестом запустил его в потолок. Магический снаряд проплавил камень и ушел вверх.
Деверра же бессильно рухнула на ступени. Магистр двинулся к ней, и на его ладони зажегся сияющий белый овал.
– Стой!
Гемма сорвалась с места, и на сей раз Эйвирн не успел до нее дотянуться. Но и не понадобилось: Магистр отмахнулся, и крылатая отлетела, врезавшись в стену. Сползла по ней, обмякнув.
Маг даже не посмотрел в ее сторону, лишь подошел вплотную, глядя на бывшую ученицу сверху вниз. Белый свет холодно мерцал в его пальцах.
Ослепляющая белая вспышка на миг превратила сумрак зала в яркий полдень. А когда все проморгались и снова обрели зрение – Деверры уже не было. Лишь легкий пепел оседал на ступени, смешиваясь с остатками трона.
– Все, – сухо проговорил Магистр.
Королевский двор был недоволен: тело Деверры планировалось выставить в столице. Магистр вежливый упрек проигнорировал, и отбыл с положенными деньгами.
Гемма тоже исчезла – говорили, что победитель забрал ее для опытов. Эйвирну это не понравилось – но вновь пришлось смолчать.
Главное – победа! Теперь можно было и добивать деморализованную армию Деверры. Пусть у нее остались хорошие командующие, но нет их повелительницы, и войска Короны уже нашли слабые места в тактике врага.
Теперь начиналась честная война.
Комнату наполняло радужное сияние; многоцветные потоки казались совершенно нематериальными, но уверенно держали в воздухе тело стройной русоволосой женщины.
Стоявший в центре Магистр неспешно касался то одного, то другого потока, менявшего цвет под его пальцами.
– Как вы это вообще сделали? – не выдержала Гемма; после пробуждения она уже четвертый час наблюдала эту картину.
– Телепортация, – отозвался маг, не отвлекаясь. – И замена на заготовленный пепел. Чтобы понять происшедшее, надо быть сильнее и искуснее меня.
– Но почему? Почему вы не убили ни ее, ни меня? По-настоящему?
– Элин – моя ученица. Я никогда не причиню ей вреда. А ты верна ей, и, как вижу, даже чему-то обучаешься.
– А… почему вы убивали остальных наших?
– Они у меня не учились.
– Не понимаю…
– Если бы мои поступки понимали сразу, я бы не стал мастером магии.
С этим Гемме пришлось согласиться. Она и свою наставницу не всегда понимала.
– И что вы теперь будете делать?
– Пробужу ее, – пожал плечами Магистр. – И отпущу вас обеих. Война окончена, так что советую идти в западные королевства.
– Почему туда?
– Там у меня нет никаких обязательств.
Молчание продолжалось ещё пару минут, потом Гемма выдохнула:
– Но она закончила обучение!
– И что?
– Она… она ведь сама сказала – от всего что было, осталась только тень!
Маг отвлекся от работы и внимательно взглянул на Гемму.
– Может и так. Но, в отличие от большинства «нерушимых обетов» и «священных уз», эта тень – вечная. Запомни. Пригодится.
И вновь принялся легкими, осторожными касаниями выводить из сна свою ученицу.
Скрипки Архипелага
Прозвучали последние всплески нежной мелодии, и скрипка замолкла. Илькар помедлил несколько секунд, присматриваясь к расстилавшемуся перед ним морю.
Нет.
Все те же волны, все тот же поднадоевший плеск. Ничто не изменилось. Но почему? Почему ему не дается эта проклятая методика волшебства, когда местные творят музыкальные чары без малейшего напряжения…
Усилием воли Илькар подавил раздражёние. Он никогда не завидовал тем, кто превосходил его в силе или искусстве, считая, что если ты кому-то уступаешь – то это твой собственный просчет.
Но вот чего маг терпеть не мог – так непонятного и необъясненного. В Двенадцати Шпилях причины неудач были ясны: для чего-то не хватало практики, в некоторых заклинаниях он при плетении допускал ошибки, некоторые чары требовали четко определенного времени на каждую часть.
В конце концов он со всем разбирался и достигал успеха. Или по крайней мере выяснял, чего ему недостает для успешного сотворения заклинаний и мирился с этим.
Потому-то Илькар был уверен в своей способности разобраться в любых чарах. Тем неприятнее для него стал год, проведенный на Архипелаге, куда мага привлекла слава необычной школы волшебства.
Он прибыл сюда в уверенности, что сможет ее изучить; конечно, ему было далеко до до способностей повелителя Феароха, за пару дней прозревавшего суть любого волшебства. Но тем не менее!
Маг выбрал музыкальное направление; он всегда любил музыку, и ещё на материке научился хорошо играть. Илькар умел быстро учиться, и ему потребовалось не так уж много времени, чтобы освоиться со здешними музыкальными традициями.
И?
Островитянам хватало краткой мелодии, чтобы воздвигнуть дом, усмирить бурю или сотворить защитный экран. А Илькар, даже повторяя каждую ноту точь-в-точь, не добивался ничего, кроме музыки.
Не было бы так обидно, если б неудача постигла его в других направлениях. Он не претендовал на магию художников – рисовать умел лишь схемы заклинаний. Никак не требовал от себя освоения магии певцов, прекрасно зная посредственность своего голоса. Не старался превратиться в мастера слов. Но играть-то он умел хорошо – маг это знал совершенно точно!
И ничего.
Другой бы уже махнул рукой и уехал обратно, к более традиционным методикам. Но Илькар решил настоять на своем; если уж не суждено ему освоить магию Архипелага, так хотя бы надо точно выяснить,
Впору было решить, что это волшебство свойственно лишь островитянам – подобно тому как анцелари рождались с холодом в крови. Только вот хватает записей, очень точных сведений о том, как на Архипелаг приезжали и обучались. Из самых разных стран, дети самых разных народов.
Илькар аккуратно уложил скрипку и смычок в футляр, закрыл его, тщательно проверив каждый замок, и вздохнул, глядя на спокойное море. Поневоле подумаешь, что его равнодушие не поколебать ничем… На мгновение захотелось ударить собственной магией, изученной в Двенадцати Шпилях – чтобы свитые из воды жгуты на мгновение поднялись до неба. Но Илькар подавил это желание. Глупо сердиться на стихию.
Пригладив темные волосы, он направился по дорожке вниз – где, за двумя поворотами, стоял небольшой дом. Там Илькар жил уже год, с момента приезда.
Подходя к дому, маг услышал тихую мелодию, и замедлил шаг. По манере игры он узнал гостя, ещё не увидев его. Вимминаль, мастер музыкальной магии, скрипач, и в какой-то степени его нынешний наставник.
И это действительно был он, невысокий и хрупкий, с облаком седых волос, пряди которых резко выделялись на смуглой золотистой коже. Скрипач стоял у небольшого озерца, и смычок порхал в его руках, наполняя пространство негромкими волнами музыки.
Сейчас в ней не содержалось магии; Вимминаль часто играл лишь для собственного удовольствия, и удовольствия тех, кто оказывался рядом. Первые несколько месяцев Илькар не мог этого понять.
– На-эри, – приветствовал островитянина маг, подождав, пока музыка смолкнет.
– На-эри, Илькар, – с улыбкой обернулся Вимминаль, сверкнув зелеными глазами. Он перевел взгляд на футляр в руке мага и улыбка погасла: – Опять не выходит?
– Опять, – Илькар опустился на стоявший у входа в дом плетеный стул. Поначалу мебель казалась совершенно ненадежной, но теперь маг уже привык. – Скажи, Вимминаль, что я делаю не так?
Он задавал этот вопрос уже восемьдесят три раза и каждый раз получал такой же ответ – мягкую улыбку.
– Но почему? – на сей раз маг решил не отступать. – Если ты сейчас сыграешь какое-нибудь заклинание – я повторю эту мелодию до последней ноты! Может, не сразу, но запомню и через небольшое время смогу сыграть в точности как ты; сам же говорил, что моя техника исполнения безупречна.
– Это так, – согласился Вимминаль. – И сейчас повторю то же.
– Почему тогда не выходит? Я же знаю, что могу сыграть большинство чар… во-всяком случае, твоих. И в скрипке у меня нет никаких изъянов. И силы у меня хватает; я точно знаю, что мой запас энергии больше, чем у десятка твоих соплеменников. Почему?
Он не надеялся на ответ. И тем неожиданнее прозвучали слова:
– Тебе не хватает веры.
– Что? – удивился Илькар. – Вимминаль, я уверен в своих силах. Поверь, учителя в Двенадцати Шпилях этому уделяют много внимания, а я закончил обучение с отличием. Я совершенно точно знаю свои силы, и у меня нет ни капли неуверенности.
– Я не об этом, – покачал головой островитянин. – Илькар, какой у тебя цвет?
Магу потребовалась пара секунд, чтобы вникнуть в вопрос; в отличие от мебели, с местным терминам освоиться было сложнее. Даже по прошествии года он мешкал, переводя странные символы Архипелага в привычные.
– Палитра, сам же знаешь. Нет ярко выраженных способностей ни к одной сфере.
– А какой все же любимый?
– Изменчивая лазурь, опять-таки знаешь, – ответил Илькар, подавляя раздражёние.
Поделиться книгой: