Помоги проекту - поделись книгой:
………
Али разучила с «эль репетитором» ключевую фразу на русском:
………
– Слушай, Марик, как по-английски «мебель». Я хочу объяснить, чем занимаюсь.
– «Фюничу» [97]. Только бесполезно: я уже пытался, они не понимают. У них нет мебели как понятия… и как мебели.
………
– В зал-то тренажёрный не ходишь, что ли? – Алишка слегка пальпирует плечевую секцию в области намёков на мышцы.
– Мне для исполнения важных функций и пещеристых тел хватает. Лично меня моё тело устраивает вполне. А тебя? А за рельефами к своему знакомому п[ом]идору обращайся. Он за своим телом вон как следит
………
Тем временем и Марик тоже вступил на скользкую стезю загруза:
– Анька меня не любит. Она по тебе сохнет. О чём вы с ней за моей спиной только что шептались? Живо отвечай, рыга!
– Э, барин, да ты никак набрался? Она только лишь спросила, как мне Алишка. И настойчиво рекомендовала. Всего-то. Не грузись, отец. Давай-ка, лучше подсобирываться начнём, а то действо чего-то подвисло совсем.
………
Но когда тема дискотеки лично нами была раскрыта полностью, включая боевые раны на скальпе Лео, молодые суфражистки отказались покидать дискотеку в составе нашей интербригады:
– Мы здесь так редко бываем. Посвятите это вечер нам, а завтра…
– Не будет «завтра». Знаем мы вашу кубинскую «маньяну». Есть мы. Здесь и сейчас! И мы сейчас уходим. «Ви маст гоу эвэй». Потому что «шоу маст гоу он» [98]! Вы с нами?
– Ну и идите! Только как бы мы сейчас не расстались, чего бы сейчас в сердцах не наговорили, позвоните нам завтра, перед отъездом. А сейчас ещё сэрбэсы нам купите.
На этой игристой ноте мы и расстались с девчонками, громко хлопнув дверью. Это в пещере-то. Особенно задело последнее брошенное «ещё пива купите». Неужели только ради пива и входа на дискотеку всё? Встречу Марика с его «шестым чувством» – прибью!
Ночь глубокая, звёздная, насыщенная, и даже осязаемая… красота! Но настроение испорчено.
– И кто тут говорил про какие-то «шестые» предчувствия?
– А чего вы хотели за пару часов? Это вам не продажно-денежные отношения. «Эсо» вам не «эсо» – тут романтика. «Тут с кондачка дело не решается. Надо посоветоваться с товарищами, зайдите на недельке…» [100]
– Особенно в свете «ещё пива купите» и отсутствия «недельки». Ладно, реально поздно уже. Пошли домой, придурки.
Побрели понуро домой. Этой тёмной зимней кубинской ночью. Под усыпанным звёздами и бесконечно красивым кубинским небом. Под этим тёплым карибским бризом. По пятисотлетней брусчатке, уложенной лично Колумбом на пару с Хосе Марти. По историческому центру города-памятника Тринидад. Занесённому в какие-то глупые списки надуманного наследия какого-то дурацкого ЮНЕСКО. Кошкам на душе от этого не легче.
По дороге подцепили в попутчики местного забулдыгу. Поболтали с ним. На испанском! Видно, когда кубинец и лыка не вяжет, его речь ещё можно разобрать. Так и дошли с ним до центральной площади:
– На тебе, амиго, на пиво, что составил компанию
А на центральной площади всё то же: Сентрал-Сквер, Капитолий, «Эль Рапидо», п[ом]идоры на скамейке… Говно, отцы, ваша Куба!
Присели перед домом «ля покурить» на сон грядущий. Мимо нас под светом тусклого фонаря проплывают две чёрные Грации, два чёрных Лебедя. Темней – лишь сама кубинская ночь. На вид – вылитые Чунга и Чанга [101]. Чунга значит «Ночь», а Чанга – «Темней Ночи». И тут кто-то из нас в сердцах проговорился:
…Марик был спешно делегирован к укрывшимся в темноте «надеждам» на спасение вечера. Вести переговоры по разрядке напряженности и сокращению боевого потенциала. Договор ОСВ-2 [102]. В смысле двоих «освэшников» обещали разрядить. Я, как помощник депутата тоже был выпнут в темноту для обеспечения переговорщику поддержки с тыла. Но вид этих «Надежд» окончательно убил последнюю надежду и не смог побороть во мне накатившую сонливость. А чего вы хотели: три ночи на дворе.
– Иди, Бобби, тебя на подвиги призывают.
Петушок наш встрепенулся [103]:
– А они симпатичные?
– Иди уже. В темноте все кошки – мышки. А все Чунги – Чанги. Кам-он, Бобби-бой [104]! Просто уже сделай это, глупая девушка Боббо!
Мы с Лео дожидались вестей с фронта, окопавшись на последнем огневом рубеже, то есть на поребрике у дома. Но что-то слишком затянулись теневые переговоры, и мной окончательно овладела сонливая морока. Просто натурально рубило в сон. Промямлив что-то про «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» [105], я самовольно покинул пост, оставив на часах младшего сержанта Синичкину [106]:
– Приятных тебе ночных поллюций, отец.
16.12.06, Суббота. День Десятый
Плотно позавтракав
– Тем более, мы же решили остаться ещё на день. Они же об этом не знали. Они же сказали «перед отъездом». Вот завтра и позвоним. Не куксись, оппортунист.
Только теперь, спустя время и с высоты безвозвратно упущенного, я признаю, какие же идиоты мы были. Что так легко склеили лапки и добровольно отказались от своего шанса.
Карибы: море, солнце, песок и мы… Баунти [108]!
«Мы на Кубе, пацаны!»
От деревушки Ля Бока, примостившейся у самого синего моря [109], проехали вдоль берега ещё некоторое количество километров. Пока нас не остановил френд:
– Дальше проезд закрыт. А здесь вам и стоянка
Короче, как обычно: щиплют с нас «песы» в меру своих сил и возможностей. Где рубль, где два. Хрен с ним, пацаны. Действительно, чего искать, когда уже нашли: Карибы, солнце, песок и… за сэрбэсой сбегает?
Посмотрели на «хаус»:
– Да это просто «фулл-хаус» какой-то. А то и «флеш-рояль»! Чего он там тёр? «Бэст коралс» [110]?
– Нет, он по-русски сказал – «лючие корали», – уточнил щепетильный Лео.
Пошли сказку делать былью [111], в том числе опробовать наборы юных ихтиандров [112]: маски, трубки, ласты. Как то они себя поведут с этой, южной части Острова?
Не знаю, что сказать и с чем ещё сравнить Карибы, ежели окромя пареной репы ничего слаще не пробовал. И сравнивать с нашими местными водоёмами тоже не решусь. Пусть и «край озёр». Пусть их более 2000. Пусть «русская Швейцария» и «второе в Европе по чистоте». И как бы меня патриотическая жаба не душила. Карибы – рай на Земле! «Лючие корали», «фиши» диковинные… Пися, а не Карибы!
Выползая уже из воды, с ужасом обнаружили, что кромка воды на несколько метров вглубь усыпана морскими ежами. А как мы сюда умудрились забежать, с воплями и улюлюками? И, главное, как обратно выбираться? Один особенно зловредный и прыткий ежина-мразь всё же всадил Бадди Марку две самые свои острые иглы, прямо сквозь ласту. Во избежание рецидивов, следующий заплыв пришлось осуществлять уже в сандалях. Оценив степень ущерба пятки Марика и, что важней – своей ласты, Доктор Бобболит констатировал диагноз:
«Так это же Рыба-вилка! Пару дней воздержитесь от секса, больной»
Пива так и не дождались от френда, но зато вдосталь напитали свои взгляды видом возлежащих поблизости знойных харит [114]. Они были прекрасны и удивительны! Настолько, что не хотелось нарушать покой этих морских нимф. Но пить-то от этого меньше не захотелось! Наоборот – во рту всё окончательно пересохло. Вконец разомлевшие и прибитые палящим солнцем, засобирались в обратный путь. Тема купания на Карибах раскрыта. На полпути между пляжем и деревней кафе «У Лангуста». Перед входом он самый – каменный Мучо Гранде Лангуст.
Деда угольный на стоянке попросил
– А мы, де, в кафе расплатимся, чохом.
– Ан-нет. Они сами по себе, а тут – я хозяин!
Выбрали по «ля карте» неведомый доселе пункт «кольца лангустов». Есть на такой жаре особо без надобности, но не хлебать же просто так сэрбэсу. Одной общей «пивной тарелки» колец для закуси хватит, думаем. Кольца-то, поди, типа наших креветок или луковых колечек в кляре, что обычно к пиву заказываем. Ага! Приносят куски лангуста… чуть меньше того, что вход охраняет. А панцирь, похоже, топором пришлось рубать. Хорошо, что на каждого не заказали. Умерли бы героически, вместе с этим морским десятивёсельным баркасом.
Зато теперь вместе с кольцами мы представляли собой знаменитый рекламный плакат «Летайте самолётами Аэрофлота на курорты Черноморского побережья и Крыма», в лучших традициях советского поп-арта, с улыбчивой стюардессой во всю стену обшарпанной хрущёвки [115]: с одного бока лазурь моря под жарким солнцем и группа полосатых лежаков под пальмами [116], с другого – мы в тенёчке. И холодное пиво с морской закусью где-то посерединке. Что ещё нужно, чтобы достойно встретить старость [117]?
Но на контрасте к этой райской картинке, вместо улыбчивой стюардессы нам досталась тётенька с каменным лицом, которая буквально бросила на стол наш заказ. И вилки только две принесла. Это на четверых! Типа «вам рыбы-вилки мало было»?
– Пацаны, это только мне показалось? Смотрите, а за соседний и салфетки, и вилки всем, и соусы. И улыбку, сука, свою тоже туда потащила, падла старая! Может, мы «пор фавор» как-то не так сказали? Или ещё чего страшного успели натворить? Чего она так на нас взъелась? Пацаны, у меня странное чувство, что кубиносы нас не любят!
Кстати, подобное поведение в нашу сторону я заметил не впервые, но падры отнесли мои приметы на природную мнительность, изжогу или ещё чего во мне гадкого наружу перманентно лезет. А тут сами офигели. Захотелось поругаться. Но, стиснув зубы, прошипели:
– Ещё две вилки, тётя, пор фавор, сука!
Ну и ладно, ну и хрен с ними: они нас не любят, мы их не будем любить. Салу, пацаны!
Наш неуёмный «Мистер Добрая Затея» Марик был более благорасположен:
– Но ведь не все кубиносы такие …доны. Скажем, хозяева наши. Надо их чем-то отблагодарить. К примеру, сготовить им русский стол: из местных ингредиентов, но с русской подоплёкой. Может, пельмени?
Вот же Вовка – добрая душа [119]! Разумные сомнения и здравые рассуждения четырёх учёных мужей о тонкостях русской кулинарной школы, как водится, не привели к консенсусу. Все перечисленные пункты по разным доводам были отклонены. Бобовые пельмени? Борщ из фрутомомбы или жареная картошка из бананов? Вы серьёзно? Отложим до вечера, что дневного пекла мудреней [120]. А то уже мозги кипят, как кольца лангустов.
На обратном пути вдоль береговой линии сбылась и моя «Мечта идиота»: я сел за руль. После двадцатилетнего перерыва! Причём, сел и поехал, как будто всю жизнь баранку вертел. Эвоно! Я представлял себя бесстрашным юнгой
Вечер близится. А у нас выступление в кафе. Давайте-ка прогоним пару раз номер, отточим. Но не тут-то было: слова, что вчера сами лились изо рта в рот, все повылетали. Я даже сбросил смс-запрос на родину. Правда, ответ получил чуть позже – уже на родине. На ходу, из обрывков уже изрядно изъеденной роном памяти как-то слепили с грехом два куплета. Всё, что вспомнили. И пошли к Хесусу в кафе на экскурсию. Заодно и договориться о «выступлении». Вниз по улице, прямо как в песне, «вот кто-то с горочки» спускаемся, а в это время в каждом окне кубинцы перед теликами сидят и свой глупый бейсбол смотрят. А как же наше выступление?
Кафе устроено в неких развалинах
Пока болтали с Хесусом и его знакомым, стали свидетелями репетиции предстоящего вечернего шоу
– А глаза-то, глаза, Марик, смотри какие. А губы? А фигурка? Пэсонька!
– И это вы мне говорите, коллега?!
Знакомый Хесуса свободно «ин инглиш», так что через него выяснили следующие, давно терзавшие наш измученный роном мозг вещи. В частности наконец разрешили давний и непримиримый спор: «сэрВэса» или «сэрБэса». Нам было объяснено, что произношение зависит от местности и диалекта:
– Но правильней, конечно, чтобы каждая буковка от зубов отскакивала
И ещё. Пробежав бегло по пунктам нашего Плана, амиго пообещал подогнать нужных людей, которые устроят нам завтра занырк вглубь. Ну, наконец! Зря что ли две недели на дне бассейна через запотевшие маски на молодых пловчих пялились? Наконец «лючие корали, бэст фиш, фулл-хаус».
«За наше завтрашнее подводное ОТТОПЫРИВАНИЕ! Салу, пацаны!»
Ничтоже сумняшеся [122], подарили Хесусу вместо «русского обеда» кубинский ужин – Гавану-Клуб, 7-аньос. Взрослый мужик, а радовался как ребёнок: мне, говорит, такое барство не по карману. Ну и домочадцам досталось поделом безделушек да «сникерсов» с широкого алеманского плеча Марка.
Хесус забронировал для нас места в кафе у самой сцены
В это время ансамбль кубинских народных танцев исполнил несколько танцевально-игровых композиций, рассказывающих о нелёгкой судьбе угнетённого негритянского народа и пубертатных страданиях юного чернокожего Хосе-Вертера [124], которому «не даёт» его стройная зажигалка-подружка Брунхильда-Хуанита. В конце своего выступления танцоры вышли в зал на привычный уже развод. Пышновкусная, святящаяся улыбкой чернушка подошла к нашему столику, чтобы увлечь на сцену самого молодого да жаркого алемана из числа присутствующих окорокоподобных рубенсовских сатиров [125]. В ответ на её домогательства практически все успели сделать приличествующий возрасту жест «я в домике». Кроме одного…
…с сальсой, конечно, у меня никак. Но я усердно старался уловить движения бёдрами моей сдобной шоколадной партнёрши. Сперва незамысловатые. Не без успеха. После повтора каждого, всё более усложняющегося фортеля, моя партнёрша одаривала меня очередной лучезарной улыбкой, поднимая крутую бровь:
Но и в этот раз мой звёздный выход на сцену был запечатлён лишь в дряхлеющей памяти Отцов. Опять я зря трепыхался на сцене как гуттаперчевый паяц? Смельчаков выбраться под софиты кроме меня вызвалась Светланка, наша новая шведская знакомая, сидевшая за соседним столиком и… и всё. Мы оглянулись в зал. Ба, опять полный зал «кроликов» на развод привели. Не считая лиц путанской наружности и френдской национальности.
– Хесус, познакомишь с танцовщицами? Особенно с той… и ещё с той. «Эсо и эсо».
– Вы на самых блатных местах сидите – они с вами сами познакомятся.
И точно. Когда я стал бросать беглые поверхностные взгляды по-между столиков, наткнулся на несколько пар к поцелуям зовущих, фоки-фоки-посиблих глаз. Через пару столиков танцовщицы давешние. И оттуда стрельба крупнокалиберными. Из пушки по воробьям. Осталось лишь решить, в какую сторону после окончания представления направить стопы. В какую очередную бездонную пропасть бросить наши бренные греховодные тела. Всё ещё страждущие вкусить таки этого глупого сладкого запретного плода. Папайек с фрутобомбами испробовать.
Ещё выяснили, что весь тусняк после шоу-программы отсюда перемещается в Пещеру. И не только из кафе. Ведь сегодня суббота, а это значит, у нас на Кубе сегодня полная «фиефа»! И вся золотая молодёжь Тринидада и окрестностей в Пещеру стечётся. Как говорил мой одногруппник-азербайджанец про дискотеку в соседнем селе, где проходили практику девчонки из «педа»:
Смотрите же, пацаны, взгляды и жесты зовут нещадно. Гардемаринов [127]. Орлов. Покорителей сердец. И щедрых кошельков. Но живы были ещё в нас воспоминания о вчерашнем фиаско в той самой пещере. Потому решено было сперва дойти до дома и осуществить ритуал «три + фиксаж». Чтобы не грубить. Заодно обсудить наше зыбкое положение.
О, господи, а как же выступление-то наше? Совсем ведь забыли про него. На что Хесус подгоняет нам знакомого музыканта:
«Вам что ли «ля гитарра» нужна? После представления поговорим…»
Поделиться книгой: