Напросились: Она идет убивать

Первый нападающий принял на свое лицо закругленный, и более толстый, конец биты резким тычком, вследствие чего тут же лишился сознания, которое словно бы вылетело из этого бренного тела; второй, рвавшийся с ним практически одновре́менно, испытал на прочность свою переносицу, но уже от тонкого конца, «проверенную» резким, доводящим ударом… сыпались ли у него из глаз искры? Скорее всего, да, так как обхватив лицо руками и согнув книзу тело, он отбежал в сторону, присел у ближайшего многоэтажного дома, где одновременно стал обливаться и слезами, и кровью.

Третий появился несколько неожиданно: Ковров лишь краем глаза уловил движение сбоку, но тем не менее безошибочно определил, что в его голову летит огромный, ни с чем не сравнимый, кулак; уклоняясь от попадания, он присел, одновременно выставляя в бок сустав с согнутым локтем; громкий болевой крик возвестил, что произошло попадание в пах неприятеля, на какое-то время отбив у него желание вообще с кем-либо драться… а к одинокому бойцу рвался уже четвертый; «спружинив» на обеих ногах, Иван подпрыгнул высоко кверху и, крепко держа биту руками, центр ее «познакомил» с подбородком очередного настойчивого «мерзавца»; этот проверенный и достаточно болевой прием надолго вывел следующего недруга из этого чрезвычайно затянувшегося сражения.

На какое-то время перед офицером образовалось достаточное расстояние, позволявшее ему произвести несколько маховых, в то же время пустых, ударов по воздуху, отгоняя от себя шестерых оставшихся «полу-придурков», «полу-бандитов», «полу-бездельников». Воспользовавшись небольшой передышкой, он остановился, чтобы перевести разгорячившийся дух и определиться с дальнейшими действиями.

Мария в это время, сняв с себя порванные колготки, нашла в салоне металлическую полудюймовую трубку, имевшую размер чуть менее метра, на удивление ловко выпрыгнула наружу и, встав рядом со своим невольным защитником, приготовилась вместе с ним продолжать ожесточенное, боевое сопротивление. Спецназовец осмотрел внезапно пришедшую ему на подмогу помощницу, недоверчиво ухмыльнулся, но ничего не сказал, предоставив случаю самому рассудить, какой из этого выйдет в ближайшем будущем толк.

В тот же миг шестерка бешенных «отморозков» бросилась на обоих отважных героев. Одного взяла на себя Вихрева; неумело махая своим орудием, она все-таки умудрилась попасть ему по рукам; тот взвыл от боли, предоставив девушке возможность ударить его и по голове; ну, а когда он согнул уже корпус, обхватив поврежденную голову своими ладонями, путана принялась многочисленно и безостановочно колотить его по спине, пока он не упал, но и там она, все более распаляясь, никак не могла прекратить его избивать, продолжая уже ногами остервенело и безжалостно пинать поверженную только что жертву, безвольную и не представляющую уже никакой опасности; однако – сами виноваты! – у нее случилась истерика, наконец-то нашедшая вполне обоснованный выход.

Спецназовец в то же самое время с легкостью расправился с остальными подростками: одному перебил кадык, второму плечи, третьему ключицу, четвертого попросту отправил в нокаут ударом в голову, пятому же, недолго думая, сломал оба бедра, затем всем, кто был еще в «памяти», он применил различные приемы по выведению из сознания, в основном перебивая сонную артерию и заднюю часть затылка.

Закончив привычную для себя боевую работу, он оттащил от противника обезумившую Марию и, приведя ее в чувство легкой пощечиной, предложил пройти к нему на съемную квартиру, где можно было привести себя в порядок и несколько успокоиться. Так завязалась дружба между двумя этими чужими людьми, до этого момента полностью незнакомыми и бывшими совершенно разного происхождения и положения в обществе; их же вдруг образовавшаяся привязанность в свою очередь все только крепла и постепенно перерастала в нечто гораздо более высокое, неразлучное, светлое. Офицер совершенно нормально отнесся к тому, что девушка оказалась путаной; может показаться странным, но это обстоятельство его ничуть не смутило, напротив же, он воспринял это известие даже с каким-то сочувствием, прекрасно понимая, что у Марии после детского дома не было никакого другого, в той или иной мере достойного, выбора.

В дальнейшем каждый раз, возвращаясь из далеких командировок, Иван «покупал» полюбившуюся ему проститутку не менее чем на сутки, все больше к ней привыкая и неотвратимо сближаясь. Как уже говорилось, во время этих встреч, кроме всего прочего, он обучал свою знакомую военному делу, которая постигала его весьма и весьма успешно.

Так прошло четыре года, пролетевших словно один и показавшихся им совсем даже недолгими. Молодые люди давно уже отдавали себе отчет, что очень сильно друг друга любят и им вполне пора узаконить свои отношения, сделав их еще более близкими; однако у спецназовца была одна необычная для любящего человека особенность: он не мог ни с кем связать в браке судьбу, пока не обзаведется более или менее благополучным жильем. Уезжая в последнюю командировку, он заверил тогда девушку, что это последняя, после которой у него появится вся необходимая сумма, достаточная для приобретения трехкомнатного жилища – и вот тогда он обязательно сделает своей возлюбленной предложение. Судьба же распорядилась совсем по-другому, переведя офицера специальных подразделений в статус «пропавшего без вести», а Вихреву лишив последней надежды, дающей ей возможность вырваться из этого кромешного «ада», в котором она до сих пор с большим сожалением пребывала.

Глава VI. Нежданная встреча

Пока Мария спала, погружаясь в воспоминания прошлого, бандиты, увлеченные идеей ее поимки, «бросились» в отчаянную погоню. Точно зная, куда им необходимо далее ехать, они «влетали» в лесной массив на своих «квадроциклах», двигаясь по уже накатанной ими ранее дороге на скорости никак не меньшей, чем шестьдесят километров; каждый спешил первым захватить в плен эту позволившую бросить им вызов никчемную, «мерзкую суку».

Атаман, удрученный смертью своего младшего брата и, в то же время, осознавший, что его соратники легко справятся с этой несложной задачей, счел возможным двигаться в конце всего авангарда на самой что ни на есть минимальной скорости, одновременно предаваясь своим невеселым мыслям.

Его сопровождала, единственное, лишь Грета, верная своему «супружескому» долгу – быть всегда подле своего «крутого» избранника. Они ехали молча, так как девушка, зная взрывной характер их общего предводителя, не решалась каким бы то ни было способом прервать его печальное одиночество; она держалась немного поодаль, готовая в любой момент встать подле Борисова.

Внезапно! Прямо впереди себя они услышали громкие крики, ругательства и скрежет железа.

– Это еще что такое? – нахмурив и так сведенные к переносице брови, гневно «бросил» рассерженный и ни на шутку встревоженный атаман. – Что тут вообще, «…мать его», происходит?

– Я сейчас съезжу узнаю, – поспешила Шульц оказаться и в этот раз чрезвычайно полезной.

– Нет, – строго возразил главарь томских лесных бандитов, – поедем вместе, – и, добавив газу, погнал уже на повышенной скорости.

Когда они прибыли к месту общего сбора, то обнаружили сгрудившиеся в беспорядке «снегоболотоходы» и нервно расхаживавших вокруг них недовольных и одновременно недопонимающих сложившуюся обстановку соратников. Обладая зычным, ни с чем не сравнимым, голосом, Виктор Павлович закричал:

– Что, черт возьми, у вас здесь творится?!

«Горе-охотники», услышав голос своего грозного «командира», немедленно замолчали и, потупив взор, «опустили» глаза, уперев их почти в самую землю. От них отделился один разбойник, казавшийся самым зрелым, который и направился в сторону атамана, чтобы держать перед ним подробный отчет, а заодно и попытаться дать ответ на мучившие других членов банды вопросы; на вид ему было явно не меньше, чем пятьдесят лет, а его высокий рост, под сто девяносто сантиметров, выделявшийся еще и широкими плечами, и мощной грудью, внушал к этому человеку уважение не только простых соратников, но и в том числе самого главаря.

– Что здесь случилось, Петрович? – обращаясь к этому человеку общепринятым в этой банде именем, Борисов, лишь только этот самый старший преступник к нему приблизился, счел для себя возможным поинтересоваться у него уже гораздо спокойнее.

– Если в общем, то примерно так, Палыч, – только ему было разрешено так обращаться к верховному атаману, – ехали мы, как говорится, по следу этой «шалавы», и предвкушали, что вот-вот нагоним ее и передадим в твои руки, как внезапно Лешка – тот, что является «Погремухой» – ехавший самым первым, налетел на растянутую подлой «сучкой» прозрачную леску. Она располагалась как раз на уровне глаз и, принимая во внимание нашу скорость, впилась ему аж до половины черепа, прежде чем «квадрик», продолжая свое движение, вырвался из-под его безвольного тела, но продолжавшего тем не менее непроизвольно трепыхаться в страшнейших предсмертных судорогах.

– И что было дальше? – все более мрачнея, произнес с задумчивым видом главарь.

– Дальше? – продолжил свой рассказ, помрачнев, и без того не слишком веселый Петрович. – Дальше следовавший за ним хотя и успел выжать тормоз, но все равно наскочил на Лёхино туловище, уже начавшее истекать кровью, как только что вышедший из воды утенок; резкая же остановка стала причиной столкновения следующего и еще нескольких «квадроциклов», прежде чем все другие успели сообразить, что необходимо срочно снижать скорость и быстренько разъезжаться по сторонам.

– Ясно, – произнес Борисов голосом, не предвещающим ничего более или менее доброго, – значит, «шлюха» оказалась не такой уж трусливой, тупой и глупой, – сделал он небезосновательное заключение вполголоса, затем уже громче, чтобы слышали все, грозно добавил: – Едем медленно, внимательно вглядываясь у себя перед носом! Двое остаются похоронить «Погремуху», а потом догоняют; остальные… двигаем в путь.

Приказание было отдано достаточно ясно, и бандиты, рассевшись по своим транспортным мотосредства́м, не замедлили продолжить прерванное ненадолго движение. Атаман на этот раз уже предусмотрительно, и притом вместе со своей неизменной Гретой, предпочел ехать сзади. Теперь движение было крайне замедлено, а скорость не превышала двадцати километров; впередиидущий страшно нервничал, каждую секунду ожидая подвоха, и тщательно всматривался перед собою в дорогу.

Интуиция, как и обычно, не подвела ненадолго задремавшую Вихреву, в результате чего она проснулась, когда шум моторов стал раздаваться в трехстах метрах от места, где отважная воительница предприимчиво посчитала возможным укрыться; мгновенно сбросив с себя остатки тревожного сна, так вроде бы неожиданно ее обуявшего, она заняла удобную, наиболее выгодную, позицию и, прицеливаясь, навела ствол в направлении ожидаемого появления жестоких преступников: через оптический прицел четко различалась вереница преследовавших ее бандитов. Характера девушка была чересчур импульсивного, поэтому, установив для себя цель, ни секунды не размышляя, один за другим Маша стала производить четкие, прицельно бьющие, выстрелы.

Вырвавшиеся вперед члены банды падали со своих «квадроциклов» словно подкошенные – это Мария, предполагая на их телах бронежилеты, предпочитала направлять пули им прямо в головы; она успела поразить четверых, прежде чем ее противники поняли, что попали в ловко расставленную засаду; они спрыгивали со своей «мототехники», в то же время предположительно определяли направление, откуда шло ведение безудержного огня, после чего сразу же открывали шквальную, беспорядочную стрельбу.

Отважная героиня была удовлетворена и этим, вполне ощутимым смятением, внесенным ею в ряды безжалостных недругов, поэтому, как только началась ответная пальба, сразу же отползла назад (рюкзак с припасами она заранее прикрепила на плечи) и, прикрываясь холмом, заняла место на доставшемся ей не совсем обычным образом «снегоболотоходе», привела в действие зажигание, и, когда запустился двигатель, она, выжимая из техники все, что только возможно, устремилась прочь от этого злосчастного места, все дальше и дальше углубляясь в лесную непроглядную глушь, казавшуюся дремучей и практически беспросветной. В месте, где она протянула леску, ей пришлось немного пригнуться, чтобы не стать невольной жертвой собственного же незатейливого подвоха.

Бандиты, не прекращавшие бесперебойно стрелять из своего многочисленного оружия, по понятным причинам так и не услышали, как отъезжала удиравшая девушка; они продолжали стрелять не менее минут десяти, предоставив беглянке возможность значительно увеличивать разделявшее их расстояние, по мере ее удаления все более возникавшее между ними.

– Все, хватит! – не выдержал раздосадованный Борисов и тут же своим громовым голосом грозно добавил: – Вы так весь боекомплект расстреляете! Чем тогда с шалавой воевать собираетесь?!

Лесные разбойники, услышавшие гневный возглас своего атамана, не замедлили выполнить его приказание, но вставать при этом из-за своих укрытий особо не торопились, совсем еще в недалеком прошлом став свидетелями того, как ровно за четыре секунды погибли ровно четыре, без преувеличения, их очень боеспособных товарища. Шум двигателя «квадроцикла» Вихревой между тем благополучно затерялся среди могучих деревьев.

– Костыль, Локатор, – произнес лесной «главнокомандующий», обращаясь к двум наиболее молодым и подвижным членам этой преступной «братии», – а ну-ка сползайте-ка осмотрите вон тот вон пригорок.

Те, как-то́ ни покажется странным, но тем не менее, даже несмотря на свой всеобъемлющий страх, ни секунды не мешкая, бросились выполнять отданное им непререкаемым голосом поручение, хотя сердца их в тот момент колотились как заведенные, ну, или же бешенные, и одновременно ощущалась легкая нервная дрожь в том числе и по всему остальному телу. Опасливо озираясь, разведчики наконец-таки добрались до места, откуда предположительно осуществлялась безжалостная стрельба и, осторожно взобравшись на холм, там уже в конце концов смогли спокойно вздохнуть, потому как достоверно и доподлинно убедились, что хотя и, действительно, девушка стреляла именно оттуда, но к этому моменту уже успела покинуть свою огневую позицию, такую невероятно удобную и казавшуюся врагам неприступной. Внизу возвышения они обнаружили следы в спешном порядке отъехавшего быстроходного японского «квадрика».

Вернувшись к своим не таким уже веселым соратникам, они сообщили о только что ими увиденном, не забыв с озабоченным видом упомянуть, что беглянка, кроме вооружения, прекрасно обеспечена съестными припасами, что следовало из пустой консервной банки, оставленной в месте ее недолгой стоянки. Выслушав доклад своих подчиненных, атаман, обращаясь к остальному своему бравому «воинству», ухмыляясь, спросил:

– Есть еще такие, кто считает, что эта «охота» будет неинтересной? Уже восемь наших товарищей – включая моего младшего брата! – погибли от рук этой – не приведи Господи! – «мерзкой шлюхи», на деле оказавшейся непримиримым, а главное, весьма подготовленным неприятелем.

Бандиты понуро молчали, опустив вниз свои буйные головы; теперь все уже прекрасно осознавали, что столкнулись не с простым, необученным военному делу, врагом, а с неприятелем основательно подготовленным, оказавшимся достаточно натренированным и обученным, доселе им по своей отчаянной смелости и коварству неведомым, причем даже для такого нелегкого, серьезного и очень опасного дела. Борисов же тем временем продолжал:

– Надеюсь, все здесь присутствующие понимают, что дать шлюхе возможность уйти – на это мы попросту не имеем права? Почему? Во-первых, она сразу же наведет на нас «мусоров» и наше тайное убежище окажется под угрозой; ну, а во-вторых?.. Это вы и сами прекрасно все знаете.

Все молча кивали в знак согласия головами, продолжая в себя «впитывать» каждое слово, произносимое дальше их безжалостным атаманом:

– Поэтому, я предлагаю продолжить наше движение и все-таки выследить эту «сучку»! Я отменяю свое приказание брать ее только живой: общее дело намного важнее. В связи с этими переменами я меняю предварительные условия и объявляю, что тому, кто принесет мне ее голову, я выдам огромную премию, равную десяти тысячам долларов; кстати, горючего в ее «квадрике» было немного, а следовательно, скоро оно непременно должно закончиться; потом же ей придется либо топать пешком, либо же принимать с нами бой – на что она отважится? – этого я не знаю, а значит, дальше будем двигаться совсем не так, а немножечко по-другому: вперед, метров на триста, пустим двух наших разведчиков, сами же будем двигаться сзади, чтобы – на случай чего? – иметь возможность спокойно оценить обстановку и действовать сообразно развивающимся перед нами событиям; а теперь по машинам – и в путь!

Преступники, посчитав, что инструктаж был закончен, направились – каждый к своей «мототехнике». Предусмотрительно, перед началом последующего преследования, двое бандитов были отправлены немного вперед, чтобы обеспечить безопасное продвижение остальным; на этот раз авангард действовал немного разумнее, и когда, отъезжая от холма, ведущий поравнялся с натянутой Вихревой леской (поскольку на этот раз скорость была небольшая) он успел затормозить, лишь только она приблизилась к его переносице; по рации он сразу же передал, что девушка не забывает расставлять за собой неожиданные ловушки.

– Будьте предельно бдительны, – ответил им Виктор Павлович и, выключив передатчик, только для себя самого чуть слышно добавил: – Я уже и сам не представляю, чего ожидать от этой развоевавшейся «сучки».

Высланный вперед разведчик снял опаснейшее приспособление, предоставив остальным возможность наиболее безопасного следования; те же в свою очередь, постепенно отходя от пережитых ими недавно волнений и, конечно же, не забывая выказывать перед атаманом показную браваду, шутили над тем, как они все-таки захватят беглянку, как изощренно ее будут затем тиранить и как впоследствии безжалостно, а главное, кровожадно убьют.

Мария же, ничуть не сомневавшаяся, что ее щадить, уж точно, не будут, гнала «квадроцикл», выжимая из него по возможности самую максимальную скорость. Проехав чуть более десяти километров, двигатель стал сначала предупредительно «кашлять», а потом постепенно и вовсе заглох: стрелка указателя топлива в баке уверенно показывала нулевую отметку; делать было нечего – дальше нужно было двигать пешком.

Девушка успела пройти еще три километра, прежде чем на улице стало смеркаться, и постепенно на землю опустилась темная, а в чем-то и очень мрачная ночь. Это были вторые сутки, которые отважная героиня вынуждена была проводить в таежном лесу; однако на этот раз она была одета гораздо теплей и удобней, полностью готовая для такого незавидного времяпрепровождения и чувствовавшая себя намного уверение, даже несмотря на то вроде бы неприятное обстоятельство, что костер разводить было нельзя – почему? – да по той исключительной причине, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания неотступно гнавшегося за нею хитроумного и безжалостного врага.

Перекусив, Вихрева совсем было уже собиралась лечь спать, как вдруг в направлении, противоположном тому, откуда она появилась, ею было замечено слабое, периодически блекнущее мерцание – так мог гореть только очаг, разведенный с помощью человека. Девушка была далека от мысли, что бандиты, напуганные ею до смерти (и она была не так отдалена от суровой действительности), смогли бы ее настолько опередить, чтобы неожиданно оказаться по ходу ее продвижения; но ведь это могла быть и так необходимая ей, причем долгожданная, помощь, тем более что интуиция ей не просто говорила, она просто «кричала», требуя незамедлительно устремиться вперед; Маша отчетливо чувствовала, как сердце в ее груди колотилось как сумасшедшее, предвещая, что вот-вот уже готово «оказаться» снаружи, однако это было не предчувствие чего-то ужасного, а напротив, чувство, предвещающее встречу с чем-то давно утраченным и бывшим некогда таким близким, а возможно, и дорогим.

Ни минуты больше не тратя на колебания, она отправилась на это пробивающееся сквозь деревья колеблющееся сверкание; постепенно оно становилось все ярче, пока из темноты четко не стали вырисовываться костер, а возле него одиноко сидящий мужчина, повернутый в этот момент к приближавшейся героине своей сильной и невероятно могучей спиной. Услышав позади себя неуверенные шаги, он невольно, еле заметно, вздрогнул и практически сразу же обернулся…

Лишь только взглянув друг на друга, они оба замерли от полной и удивительной неожиданности, застыли так на минуту, может, чуть больше… и наконец, видимо осознав, что это все же не сон, одновременно и вместе с тем радостно вскрикнули:

– Иван?! – удивилась Вихрева.

– Маша?! – словно эхо вторил подруге Ковров. – Что ты здесь делаешь?

– Долго рассказывать… скажу лишь, что за мной гонится толпа озверевших и отмороженных горе-придурков, непременно желающих моей смерти. Но… как ты здесь? Ведь сказали, что тебя…

– Давай сначала выслушаем, что приключилось с тобой, – обнимая и целуя любимую, произнес обрадованный спецназовец, – а потом уже и я расскажу о своих злоключениях.

После этого, позабыв обо всем на свете, они, полные счастья, предались наслаждению от неожиданной и такой долгожданной встречи.

Глава VII. Разговор по душам

Целый час они друг от друга никак не могли оторваться. Наконец, насытившись обоюдными ласками, двое влюбленных людей стали постепенно возвращаться к печальной реальности. Первым заговорил более профессиональный в военном деле офицер подразделений специального назначения:

– Давай, Машенька, рассказывай, что у тебя произошло такого страшного и почему ты оказалась в этом необычном и, как ни говори, недоброжелательном месте?

Вихрева, собравшись с духом, начала свое горестное повествование, не упуская ни одной малейшей детали, отлично зная, как важны́ эти подробности для опытного военнослужащего:

– Вчера некая молодая особа, носящая немецкое имя Грета, обманным путем заманила меня и моего сутенера Андрея (о своей публичной, «грязной», жизни она разговаривала с любимым без какого-либо стеснения, так как уже было сказано ранее – он был в этом плане совершенно без предрассудков) в некое лесное логово беспощадных бандитов, которым, видимо, совсем уже нечем заняться, потому что они решили устроить на нас самую настоящую «живую охоту».

– Так, это понятно, – вмешался тут же Ковров, – заманили вас с сутенером, но почему в таком случае сейчас ты одна? Что сталось с ним?

– Его участь намного печальнее, чем моя, – продолжала девушка начатое повествование, – Андрея убили сразу же, как только нас привезли.

– Но зачем? – удивился Иван. – Ведь, как ты говоришь, что вас заманили для определенного «развлечения», но насколько я правильно понимаю – «охотиться» намного заманчивей на двоих беззащитных людей, ведь они же, наверное, тогда еще не знали о твоих необыкновенных способностях? – при этих словах он бесхитростно ухмыльнулся. – А, как правило, мужчины являются гораздо выносливей, чем обыкновенные девушки… извини, в данном случае не про тебя будет сказано.

– Здесь я затрудняюсь ответить что-либо определенное, но как мне кажется – у них поменялись какие-то планы и им нужно было куда-то спешить, но тем не менее и от ранее запланированного «мероприятия» они все равно отказываться не собирались, а попросту их главарь решил немного ускорить весь этот, по его мнению, никчемный процесс.

– Который… – улыбнулся спецназовец, – как видно, у них основательно затянулся.

– Да, – с гордостью констатировала невероятно смелая девушка, высоко задрав свою голову, – я решила принять этот бой и сражаться в нем до конца! Кстати, восьмерых из тридцати трех я уже ликвидировала.

– Интересно? – усмехнулся Ковров. – Значит, наши занятия не пропали даром и тебе пригодились?

– Конечно! Самого первого я убила, метнув в шею нож; один попался на хитрой ловушке – натянутой на уровне глаз леске… и хотя сама я этого и не видела, но судя по задержке, с какой они прибыли в место, где я устроила им засаду, а также осторожностью, с какой они двигались, можно сделать однозначный и правильный вывод, что мое приспособление сработало четко.

– Хорошо. Что дальше дала засада? И как ты ее проводила?

– Все очень просто: я нашла небольшой холмик и, заняв высоту, принялась терпеливо выжидать их приближения; подпустив преследователей метров на триста, я открыла огонь, и, пока они успели понять, что же такое тут все-таки происходит, в связи с чем и занять хоть какие-нибудь оборонительные позиции, я к этому моменту успела уложить уже четверых. Потом, покуда они вели беспорядочную стрельбу, еще не понимая, откуда на них свалилось это несчастье, я, пользуясь прикрытием того же самого возвышения, успела скрыться на захваченном ранее у них же – в качестве боевого трофея, конечно! – быстроходном «квадроцикле» японского производства.

– Шесть.

– Что шесть? – не поняла увлеченная боевая рассказчица.

– Я насчитал шестерых, – подвел итог опытный боец спецподразделений, – а ты сказала – их было восемь.

– Да, ну разумеется, – хлопнув себя по лбу, эмоционально вскрикнула Маша, – я совершенно забыла про двух постовых, которых они оставили в месте, где я в первую ночь извлекала из своей ноги пулю.

– Ты ранена? – удивился возлюбленный.

– Да, – ничуть не смущаясь, отвечала храбрая девушка, – чтобы упростить себе задачу, их главный прострелил мне бедро, но при этом, – тут она, скривив правый уголок своих губ, презрительно улыбнулась, – сделал мне снисхождение, предоставив времени до утра, чтобы я могла скрыться подальше.

– Но ты решила…

– Правильно. Я себя прооперировала, и довольно успешно, а утром, пока они «браво» за мной «охотились», вернулась к ним в лагерь, убила оставленного там для охраны юнца, после чего вооружилась и надлежаще экипировалась, – тут она «осветилась» самодовольной ухмылкой и, хлопнув по туго набитому вещмешку, подытожила: – А заодно набрала и консервированных припасов.

– Ну, ты прямо, как настоящий спецназовец, – восхищено произнес довольный Ковров, – ни о чем не забыла.

– Да, я такая, – согласилась самодовольная рассказчица и крепче прижалась к своему самому дорогому и любимому человеку, – и все это благодаря только тебе, ведь, скажем, если бы это случилось лет эдак шесть-семь назад, еще до нашей с тобой первой встречи, то шансов выжить у меня, точно бы, никаких в этой «гнилой заднице» не осталось. Но, моя история на этом заканчивается, а теперь хотелось бы выслушать твою, а именно: почему, Ваня, ты меня бросил и не явился, чтобы взять, как обещал, в жены, – ровно два года назад?

– Нет, – задумчиво произнес, нахмурив брови, Иван, – в этом вопросе ты ошибаешься, и я тебя не бросал, а просто обстоятельства сложились таким образом, что я не мог вот так вот просто взять и явиться.

– Что-то случилось?

– Да.

– И что именно? – настаивала мелодичным голосом девушка, выводя своего любимого на откровенно признательный разговор.

Офицер некоторое время молчал, собираясь с нужными мыслями, прекрасно понимая, что обязательно должен поведать свои злоключения этой очаровательной девушке, с которой он поступил в данном случае совсем непорядочно. Через пять минут, осознав, что безмолвие только затягивается, он в конце концов приступил к своему повествовательному рассказу:

– Когда я был в своей последней дальней командировке, наш отряд был отправлен на зачистку одного кавказского поселения, и хотя оно было и небольшим, но боевики умудрились устроить нам там жестокую, чрезвычайно лихую засаду; дело было плохо, и мы неоднократно запрашивали по рации подкрепление, но помощь нам так и не оказали, напротив же, «родное» командование бросило нас на произвол собственных сил, да еще разве что беспощадной судьбы. Бой был очень ожесточенный, но силы были явно неравные, и враг многократно превосходил нас своим боеспособным количеством; к концу все мои товарищи были убиты, да и я мало чем отличался от мертвого… наверное, потому только и выжил, что такое же предположение сложилось, как оказалось, у сильно спешивших противников, которые в связи с таким удачным, по их мнению, обстоятельством и не стали меня, в свою очередь, добивать.

– Но как же, Ваня, в таком случае тебе все-таки удалось оттуда выбраться и остаться живым? – сочла необходимым поинтересоваться любознательная Мария.

– Мне очень тогда повезло: меня подобрала одна сочувствующая правопорядку семья местных жителей; своими силами они «очистили» мое тело от напичканного боевиками «свинца», а дальше точно так же и «выходили», организовав сравнительно неплохое лечение. В часть я возвращаться не стал: мне было противно смотреть в глаза командирам, посчитавшим, что мы должны погибать – пусть и геройской, но все-таки смертью! – и я решил навсегда оставить военную службу и в дальнейшем ни при каких обстоятельствах к своим прямым обязанностям больше не возвращаться.

– Но почему ты не приехал ко мне? – обманутая невеста требовала между тем произвести более детальный, так сказать, полный и подробный отчет. – И, как обещал, на мне не женился?

– Ты же, полагаю, помнишь, – продолжал военный, считавший себя уже бывшим, – что главное условие нашей совместной жизни – это уверенность в завтрашнем дне и в той же мере, несомненно, жилье; потеряв же работу, я лишился и источника дохода, и денег, полагающихся за командировку, вследствие чего мне, как и прежде, катастрофически перестало хватать на покупку квартиры. Таким образом, я и не посмел к тебе появиться, пока полностью не поправлю свои финансовые дела и не осуществлю то, что в связи с этим задумал.

– Да, – печально промолвила Вихрева, – это все объясняет, – вздохнула и тут же сменила тему своего интереса: – Тогда другой вопрос: как ты собираешься поправить свои дела, находясь здесь, в лесной и практически полностью непроходимой глуши?

– А это, как бы не сказали в окончании любой сказки, уже совсем другая история, – многозначительно улыбнувшись, промолвил спецназовец.

– Так расскажи, – с интересом потребовала любопытная девушка, чуть отстраняясь от своего возлюбленного в сторону, причем делая это так, чтобы смотреть ему прямо в глаза, – я послушаю: ночь еще длинная, бандиты вряд ли продолжат поиски ночью, так что время у нас есть, и я возьмусь предположить, что его предостаточно; то же обстоятельство, что мы немного не выспимся – ну, так что же? – ничего в этом страшного в этом нет, потому как излишний адреналин в крови поможет чувствовать себя бодро, – здесь Вихрева игриво свела к переносице брови, как бы изображая крайнее недовольство, – ведь я надеюсь – мы больше теперь не расстанемся и ты поможешь мне выбраться из этой сложной жизненной передряги.

– Конечно же, – обиженно воскликнул влюбленный мужчина, – можешь даже не сомневаться! Как только другая мысль могла закрасться в твою бесподобную голову?

– Тогда рассказывай – я внимательно слушаю.

– В общем, еще в стародавние времена мой прадед занимался геологическими разведками в лесах нашей необъятной Сибири. Каким-то невероятным, можно даже сказать, чудеснейшим образом он сумел просчитать, что где-то в самом центре лесов Томской области могут находится просто неисчерпаемые залежи золота; он нашел это место, однако воспользоваться своей находкой в те далекие смутные времена ему так и не посчастливилось, так как в стране началась революция, и ценными стали совершенно другие приоритеты. Предок примкнул к «босоногим» восставшим, после же победы Великого дела вместе с другими стал строить Светлое будущее. Про свою находку он, казалось бы, позабыл, между тем, как оказалось, вовсе не до конца.

– То есть? – не удержалась, чтобы не прервать рассказчика девушка.

– Он, – продолжил с вдохновенным видом Ковров, – составил подробную карту, где было четко отмечено, как впоследствии отыскать это тайное место; она стала нашей семейной реликвией и затем передавалась из поколения в поколение. Отец мой, для того чтобы вести поисковые разработки, уже достаточно стар, узнав же, что я не намерен больше нести военную службу, он передал мне картосхему досрочно, а не, как это у нас принято, перед самой своей смертью; я же, не смея со своим позором показаться тебе на глаза, но обзаведшись удачной находкой, немедля ни минуты отправился в эти места, где с легкостью нашел обнаруженную ранее предком золотоносную речку.

– Как речку? – удивилась Мария.

– А так, Маша, как раз сейчас мы и находимся на середине холма, высота которого достигает двухсот метров над уровнем моря; на вершине же имеется маленький родничок, дающий начало небольшой журчащей речушке – вот именно этими, студеными в принципе, водами и выносится на поверхность чистое золото. Я собрал уже тридцать с небольшим килограммов и стал подумывать возвращаться, но захватившая меня в плен золото-поисковая «лихорадка» никак до сих пор не давала этого сделать.

– Хм, теперь-то, Ванечка, надеюсь, она тебя непременно отпустит? – неуверенным голосом прошептала Вихрева, не спуская зачарованных глаз с вновь обретенного ею возлюбленного.

– Я же уже сказал, – обиженным голосом произнес бывший военный, – что – даже не сомневайся! – я помогу тебе выбраться из этой ужасной проблемы… только вот пока что не знаю: куда же нам лучше теперь продвигаться? Если следовать тем же путем, что сюда пришел я, боюсь, они нас очень быстро нагонят, в связи с чем для твоих преследователей мы окажемся слишком легкой мишенью.