Мафиози и его Одержимость. Часть 2

Если бы я не мог касаться и смотреть…я бы чувствовал ее. Глубоко внутри себя. Она была в каждой клетке крови, застряла глубоко в том месте, о существовании которого я и не подозревал. В маленьком забытом уголке моего сердца. Место, которое я считал мертвым и наполненным только тьмой. Но она нашла дорогу туда.

Я ждал, победит ли застенчивость Валери. Я прошел дальше в безупречно чистую, изящную ванную и остановился посередине. Между нами прошла самая долгая минута. Вода продолжала падать каскадом и скользить по ее обнаженной коже, оставляя блестящее послевкусие.

Моя мышка была окружена очарованием, которое захватило меня. Когда она оказалась в поле моего зрения, я не мог отвести от нее глаз. Валери была серебряной звездой сияющей ярко в темном небе. Она навсегда оставила свой след в моей душе.

И в конце концов ее руки опустились.

Она явно нервничала, но под моим пристальным взглядом постепенно осмелела. Я наблюдал, как она намыливала свое тело, ее пальцы умело скользили по каждому дюйму ее тела, медленно, дразня…искушая меня.

Мокрые, волнистые, светлые волосы. Карие глаза, которые завораживали меня. Кремовая кожа, которая требовала поцелуя моих губ. Я не мог удержаться и уставился на неё. Она загипнотизировала меня.

Когда вода наконец перестала течь и она открыла двери, я включил автопилот. Схватив ближайшее полотенце, я подошел к ней. Она застенчиво отвела взгляд, предпочитая смотреть на мою грудь. Но я не упустил ее улыбку, ох, ее прекрасную улыбку.

Развернув полотенце, я подождал, пока она погрузится в мои объятия. Она так и сделала, не сказав ни слова, не подумав. Она пришла ко мне добровольно и как будто это было естественно. Я обернул полотенце вокруг ее миниатюрного тела и прижал ее к себе, она зарылась в меня, и я впитал ее совершенную любовь в этот несовершенный возвышенный момент.

Валери поежилась от холода. Я поднял ее на тумбу и усадил. Она раздвинула ноги так, чтобы я мог встать и устроиться между ними. Смех сорвалось с ее губ, когда я взял другое полотенце и начал выжимать воду из ее волос.

Убедившись, что ее волосы достаточно сухие, я отодвинул полотенце, обернутое вокруг ее тела. Вместо этого мой взгляд нашел что-то еще, и я остановился, крепче сжимая ее пушистое белое полотенце.

Там, где начинался ошейник на шее, ее кожа была красной. Сбоку цвет начинал становиться светло-фиолетовым. Я видел отпечатки пальцев. Как будто ее крепко схватили за шею.

Я не заметил этого раньше, когда мы лежали в постели. Темнота скрыла эти следы, но теперь я мог видеть их ясно. Они портили ее прекрасную бледную кожу, заставляя мою кровь закипать при виде этого.

— Валери—, - начал было я, но она покачала головой.

Ее глаза стали грустными, и это было чертовски больно. — Пожалуйста…

Мои губы раскрылись в низком рычании, и она вздрогнула.

— Это был Валентин? — прошипел я, прежде чем оттолкнуть полотенце. Я оценил ущерб, легко проведя пальцем по ее ушибленной шее. Ошейник мешал мне, и я боролся с желанием сорвать его с нее.

Она не должна была носить ошейник. Никогда. И все же этот ублюдок держал ее на поводке против ее воли. Он запер ее в этой комнате, спрятал от всех, кроме меня.

— А кто еще это может быть? — пробормотала Валери, отводя от меня взгляд. Ее голос надломился над прошептанными словами, и это заставило мое сердце болезненно сжаться.

Когда ее боль стала моей? Когда…черт возьми, когда мое сердце стало уязвленным при мысли о том, что Валери страдала?

Пока я ходил расспрашивать про Ирину, в комнату проскользнул Валентин и забрал еще кусочек души моей мышки. Зная, что Валентин приходил к ней прошлой ночью, когда меня не было дома, прикасался к ней…причинял боль ей… это привело меня в ярость. Моя челюсть сжалась, и я на секунду закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат Валери, пытаясь успокоить себя.

— Всё хорошо. Я в порядке.

Я напрягся, прикусив щеку изнутри, чтобы не сказать что-то, о чем потом пожалею. Мой гнев предназначался Солонику, а не моей прекрасной Валерии.

Мои глаза открылись, и я уставился на нее, заставляя ее принять мои слова. — Нет, не в порядке, — сказал я, качая головой. — Ты. Блядь. Не. В порядке.

Она коснулась моих плеч, а затем ее пальцы скользнули вверх. Ее ногти прошлись по моей шее, прежде чем она обхватила мою голову. Ее пальцы пробежались по прядям моих волос, именно так, как она знала, это успокаивало меня.

Я взглянул в зеркало позади неё. Я смотрел на злого, бесполезного человека.

Валери схватила меня за лицо и вернула мой взгляд к себе. Ее грудь вздымалась, глаза смягчились.

— Виктор, я в порядке. Он не использовал меня так…я имею в виду, прошлой ночью он не…

Она сглотнула и опустила глаза, прежде чем прошептать. — Он только заставил меня доставить ему удовольствие. Вот и все. Он не использовал меня по-другому. Не так, как всегда. Он ушел после того, как… -

Ее фраза осталась незаконченной, но я точно знал, что она имела в виду. Я почти чувствовал вкус ее мучительных слов.

Я покачал головой и придвинулся ближе. Мои руки дрожали, когда я поднес их к ее нежным щекам. Мое горло сжалось, и я прорычал эти слова. — Но это еще не значит, что все в порядке. Это не так…

Она наклонилась и поцеловала меня, останавливая мою тираду. — Пожалуйста. Неужели мы не можем не говорить о нем? Разве мы не можем…не осквернять себя? Я чувствую, что если мы поставим его между нами, если мы будем говорить о нем, мы каким-то образом испортим нас, наши моменты. Ты заставляешь меня забыть, и это все, чего я хочу.

Ее губы снова накрыли мои, останавливая меня от дальнейших слов. Молчание растянулось между нами, ее слова повисли, создавая пустоту внутри моего живота.

Валери судорожно вздохнула и обняла меня за шею. Наши губы встречались снова и снова, целуя нашу боль.

Я взял ее губы в нежный поцелуй. Нежный поцелуй, полный обещаний. Она поцеловала меня в ответ, как будто поняла…

Валери знала, что однажды Валентин встретит свой конец от моих рук. Я заставлю его истекать кровью у ног моей женщины. И она знала это.

Мы сделали вдох сквозь наш поцелуй.

Я дал молчаливую клятву.

Она поверила мне.

Глава 3

Валери

Виктор умел говорить свои слова, не произнося их вслух. Его действия говорили громче, его поцелуи говорили мне о его мыслях, а его прикосновения шептали его безмолвные обещания.

Я понимала их.

Я верила им.

И знала, как он и обещал, что однажды…наша история будет происходить за этими четырьмя стенами. Мы будем свободны от цепей, которые держали нас здесь.

От его поцелуев у меня перехватило дыхание, и я поцеловала его в ответ, решив украсть его дыхание. Он оставил свой след в моей душе, и я хотела оставить свой след в его, так что таким образом мы будем одним целым.

Я улыбнулась ему в губы, и он слегка отстранился, чтобы прижаться своим лбом к моему. Его грудь вздымалась, а руки опускались на мои бедра, удерживая меня, прижимая к себе.

Я обернула ноги вокруг его талии. Я открыла глаза и посмотрела в его темные. В них всегда было что-то безумное. Иногда он выглядел расстроенным, словно зверь, царапающийся изнутри. Он мог сломать кому-нибудь шею голыми руками, и я знала, что он делал это раньше, может быть, не один раз. В другие дни он выглядел спокойным. Но не менее смертоносным.

Виктор Иваншов принадлежал к тому типу людей, которые живут на адреналине, заставляя людей хныкать от страха, кровь стыла в их жилах, и тогда он точно вонзал свой нож. Чистая смерть. Хотя у меня было такое чувство, что ему иногда нравился бардак. В нем была тьма, которой я должна была бояться, но я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем здесь, в его объятиях.

Он целомудренно поцеловал меня в губы, и я застонала в ответ, когда он отстранился. Несколько минут назад он был человеком, настроенным на убийство Валентина. Его лицо ожесточилось, а глаза — в них было столько жестокости, тьмы, обещания боли и крови для моего мужа.

Но теперь этот взгляд исчез, сменившись мальчишеским очарованием. Уголки его губ приподнялись в легкой ухмылке, его фирменное движение придавало ему идеальный высокомерный вид. Он точно знал, какое впечатление производил на меня. Виктор был так уверен, что может заставить мои колени ослабеть, и не было никаких сомнений — он был абсолютно прав.

Он заставлял мои колени слабеть, мое сердце петь, и он заставлял мою душу танцевать.

Он был совершенен в самом несовершенном смысле. Наше время вместе было наполнено шрамами и изъянами, запретным с оттенком совершенства. Это был яд для нас обоих.

Но, черт бы все это побрал, это были мы. А больше мне ничего не хотелось.

Крепко обхватив меня за бедра, он поднял меня с тумбы в ванной. Я обхватила его ногами за талию, когда он вынес меня из ванной. На полпути к кровати мое полотенце соскользнуло и упало на пол. Мое обнаженное тело прижалось к его одетому. Моя мягкость обволакивала его грубость.

Его руки потянулись к моей заднице, и он сжал упругие округлости. Когда у меня перехватило дыхание, он усмехнулся мне в шею. Его губы нежно скользнули по пульсирующим венам.

Виктор поставил меня рядом с кроватью. Он потянулся за платьем, лежащим на стуле, и протянул его мне. Он присел на край кровати и наблюдал за мной. Я быстро оделась, и он протянул мне расческу. Все это происходило в тишине.

Я одевалась. Он смотрел. Я сделала вдох. Он сделал вдох. Тысячи слов остались невысказанными, но мы понимали эту тишину. Это успокаивало.

Когда я закончила, он схватил меня за запястье и притянул к себе на колени. Солнце уже поднялось над горизонтом, и наше время было ограничено. Он должен был уйти, прежде чем кто-нибудь поймает его возле моей спальни. Это была опасная игра в кошки-мышки.

Виктор понюхал мои волосы, а затем уткнулся носом мне в шею, наполняя легкие еще большим количеством моего запаха. — Ты такой пещерный человек, — сказала я.

Хотя я не слышала своего голоса, я чувствовала вибрацию в горле и челюсти. Я наконец-то начала понимать, насколько громко или тихо я говорю.

— А что я могу сказать? Ты пробуждаешь во мне эту сторону. Если я буду бить себя в грудь и рычать сильнее, ты позволишь мне трахнуть тебя? В стиле Тарзана? — пророкотал он. Я подняла глаза и увидела озорство в его глазах. Боже, как мне хотелось сохранить этот момент.

Моя рука ударила его в грудь, и он откинул голову назад, смеясь. Я смотрела, как он свободно смеется, все его поведение преображалось, и это делало его таким молодым, таким свободным, таким красивым.

Мои пальцы прошлись по его подбородку, а потом по губам. — Хотела бы я услышать твой смех, — попыталась прошептать я. — Держу пари, что он прекрасен. Богатый, грубый и темный, как и ты.

Я смотрела, как его губы произносят мое имя. Валери. Я коснулась мягкости его губ, останавливая остальные его слова. — Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя, Виктор. Я хочу того, чего не могу иметь, но не могу перестать хотеть.

Раньше я думала, что моя глухота-это моя сила. Я научилась делать её своей силой и использовать её против своих врагов, тех, кто хотел пытать и разрывать мою душу.

С тех пор как я встретила Виктора, я поняла, как отчаянно хочу услышать его голос и его смех. Это была бы музыка для моих ушей. Я просто знала это. Такие мелочи мы воспринимали как должное.

— Когда я была моложе, я мечтала встретить свою вторую половинку, мужчину, которого буду обожать и который будет лелеять меня. Я мечтала о наших моментах, о мелочах, которые сделают нас счастливыми. Я всегда думала, что буду идеальной девушкой для него. Я никогда ни в чем не буду нуждаться. Я буду всем, что ему нужно, чего он хочет, и я никогда не отдам ему свои недостатки.

Виктор молчал, прислушиваясь к моим словам. Единственным заметным изменением в нем было то, как он сжал мои бедра. Он притянул меня ближе,

Мои пальцы сжали его челюсть, и я снова коснулась его губ. Я не могла перестать чувствовать мягкость и полноту его губ, как будто пробовала на вкус его слова.

Мой голос грохотал из груди, когда я продолжила, мои слова выскользнули. Я открыла ему свою самую сокровенную тайну. — Но теперь все, что я могу дать тебе, — это несовершенства и тело, которым пользовались, душу, которая была изранена, и губы, которые целовал грязный человек. У меня так много недостатков, Виктор. Я больше не девушка, которая может дать своему мужчине что-то свое, потому что у меня нет…ничего. Все было отобрано и использовано.

Его темные глаза были напряженными, острыми, и от них у меня перехватило дыхание, они смотрели прямо в меня, как зеркало моей души. Его взгляд кричал о безумии, он был злобным и яростным. Хотя в глубине души эти глаза успокаивали меня. Они успокаивали мою израненную душу.

Он видел самые глубокие шрамы, его взгляд прошептал каждый дюйм. Он не шарахался от них, он смотрел…и казалось, что он ценит их. Каждый мой недостаток он бережно хранил, как будто они принадлежали ему.

Виктор крепче прижал меня к себе, и мое тело задрожало от напряжения, которое он вызвал. Он легонько коснулся моей щеки, а затем провел носом по всей ее мягкости; он снова вдохнул мой запах.

Он скользил щекой все ближе и ближе…пока наши губы почти не соприкоснулись. Мои глаза закрылись, губы приоткрылись, и я вдохнула. Его отчетливый запах, мускусный, с легким привкусом сигарет и алкоголя, но все еще содержавший дыхание земли, наполнил меня. От него пахло теплом и моим.

Его пальцы скользнули к моей талии, груди, а затем к шее. Он положил ладонь мне на затылок, и я открыла глаза. Его губы шевельнулись, и я уловила его слова, сосредоточившись.

— Валери, этот ошейник на твоей шее не определяет тебя. Меня злит, что ты носишь его, он символизирует твою боль, но это не заставляет меня думать о тебе хуже. Никогда. Детка, я не хочу совершенства. Мне нужны твои недостатки и все шрамы в твоем сердце. Я хочу все это, потому что это ты. Никто не лишен несовершенств. Если это так, то ты фальшивка. Милая моя мышка, у меня нет времени на притворство. Я хочу того, что реально. Я хочу тебя. И ты-все, что мне нужно.

Я не слышала его голоса, но представляла, как он звучит у меня в голове. Приказ от него был ошеломляющим. Он скользнул глубже под мою кожу и проник в мои кости.

Его голова снова опустилась, его рот скользнул ближе, и я вздохнула, ожидая поцелуя. Но он так и не пришел. Вместо этого он слегка отстранился, чтобы я снова могла видеть его губы.

— И ты ошибаешься. Есть что-то свое, что ты можешь дать только добровольно. Никто не может заставить тебя, — он посмотрел мне в глаза и одарил красивой улыбкой. Виктор Иваншов перехватил моё дыхание.

— Скажи мне, милая Валери. Ты когда-нибудь отдавала мужчине свое сердце?

Мое сердце столкнулось с легкими-снова и снова, пытаясь вырваться. Мое зрение слегка затуманилось, и я моргнула. По моей щеке скатилась слеза. Виктор посмотрел на нее, а потом смахнул. Мое горло сжалось от его слов и я не могла ответить…Я не могла думать.

От Виктора Иваншова у меня перехватило дыхание и пропал дар речи. Он был моей погибелью.

Черты его лица ожесточились, но не слишком. Скорее, он был уверен в себе и слегка отчаянно нуждался в моем подтверждении.

— Скажи мне, — настаивал он, его темные глаза сверлили меня. Он пожирал меня молча, почти не прикасаясь ко мне.

— Скажи, Валери.

— Нет. Я никогда не отдавала мужчине свое сердце.

Его глаза стали влажными. — Значит, у тебя есть что-то священное, что можешь отдать только ты. Помни, никогда не тратить это на кого-то, кто не достоин тебя.

— Ты? — задребезжала я. — Ты достоин меня?

Моя рука упала ему на грудь, и я почувствовала биение его сердца. Оно было сильным и быстрым. Он вздрогнул от моего вопроса, выглядя одновременно обиженным и нервным. Багровый жар поднялся от моей груди к шее и покрыл мое лицо. Я потерялась в этом моменте и задала вопрос бездумно. Но теперь … я боялась его ответа.

Я знала, что даже если он не считает себя достойным, Виктор все равно останется тем человеком, которому я отдам свое сердце.

— Нет. Я не достоин тебя. Я эгоист, — сказал он. Мои брови сошлись на переносице от того, как он произнес эти слова, как будто за ними скрывался другой смысл. — Эгоистичный человек, который берет то, что ему не принадлежит, и не чувствует стыда.

Кончик его пальца коснулся изгиба моей нижней губы. Он приблизил свое лицо. — Могу я поцеловать тебя, Валери?

Мягкий вопрос, скрытое требование, пять слов, которые пришли из его души и исцелили мою.

— Да, — прошептала я.

Мое дыхание отказывалось успокаиваться. Мое сердце бешено забилось, и я погрузилась в него, в моего Виктора. Я задрожала, когда он коснулся моих губ, переполненная таким количеством эмоций, что я могла только закрыть глаза и почувствовать его губы, его поцелуй.

Я пробовала его. Милый и мой. Опасный и мой. Отчаянный и мой. Дикий и мой. Нежный и мой. У него был вкус преданности, и я отвечала ему взаимностью.

Виктор Иваншов заставлял меня чувствовать себя ценной, меня — Валери Солоник. Меня, жену его врага. Меня, использованную женщину, сосуд для моего мужа. Виктор любил то, что не любил мой муж.

Сладкое местечко между моих ног пульсировало, и я двигалась в его объятиях, пока не оседлала его колени. Виктор застонал глубоко в груди. Я почувствовала вибрацию сквозь свои кости и впитала ее.

Он яростно вырвался из моих объятий. Мои губы почувствовали пустоту, когда он прервал свой поцелуй, и мои глаза резко открылись. Его глаза были широко раскрыты, потрясены и. в них был страх?

Его голова повернулась к двери, и мои легкие сжались. Наши сердцебиения оторвались друг от друга, и мы замерли. Мой желудок скрутило, сжало, и стало больно. Я всхлипнула, следуя за его вниманием.