Размышления о жизни Христа

И чуть ниже: «Что стесняться человеку, если его победит Бог? Или он считает позором терпеть унижение от крепкой руки Бога всевышнего? (1 Петр 5, 6)». И дальше: «Высший род победы – быть побежденным Божьим величием. Высшая честь и слава – не сопротивляться авторитету матери-Церкви. О извращение! Не стыдно пачкаться, стыдно вымыть ноги! Мудрец говорит: «Есть стыд, ведущий к славе» (Сирах, 4, 25). Это когда стыдно грешить, стыдно, что согрешил когда-то. Такой стыд не мешает славе, наоборот, она сама приводит с собой назад стыд, изгнанный виной»[290].

И еще: «Я не знаю, что благотворнее действует на человеческие нравы, чем стыдливость. Она – украшение любого возраста, но ярче и прекраснее всего сияние нежной стыдливости в самых нежных летах. Что может быть привлекательнее стыдливого отрока? Она – сверкающий нравственный алмаз, венчающий своей красотой лицо и жизнь скромного юноши! Она – истинная и несомненная вестница доброй надежды, знак добрых дарований! Она – исправительная розга (Притч 22, 15), она угрожает постыдным страстям, удерживает открытый соблазнам возраст от легкомысленных движений и поступков, больно наказывает непослушных. Кто замыкает уста, не давая прозвучать срамословиям? – Стыдливость, сестра сдержанности. Она – вернейший признак голубиной простоты (Мф 10, 16); она – свидетельство невинности. Она – неугасимая лампада ума; нет непристойности или подлости, которые могли бы укрыться от ее света. Она – великая воительница; сражается против зол, бьется за врожденную чистоту. Она – слава совести, хранительница доброго имени, украшение жизни, седалище доблести, начало добродетелей, краса природы, знамя всякой чести. Стыдливо краснеющие щеки – сколько красоты и обаяния они прибавляют юному лицу! По-видимому, стыдливость – врожденное благо души: даже те, кто не стыдится поступать плохо, стыдятся, если другие об этом узнают. Злые дела ищут темноты, чтобы скрыться, спрятаться во мраке». И продолжает: «Отраднее всего для стыдливой души укромность. Нам ведь и заповедано, когда мы хотим помолиться, войти в горницу, в укромное место, где нас не увидят (Мф 6, 6). Это нам велено делать для того, чтобы люди не стали хвалить нас за набожность, если мы станем молиться у всех на виду; тогда плодом нашей молитвы будет человеческая похвала, а обращение к Богу не достигнет цели. Но никогда не хвастаться и всячески избегать похвал – это ли не главное свойство стыдливости?» И немного дальше: «Самое неподобающее для отрока – хвастаться показной святостью». И ниже: «Добрая молитва требует стыдливости»[291]. Вот что пишет Бернард.

Вглядись же в этого слепого и во все, что произошло там; можешь рассмотреть заодно и двух других слепых, которых просветил Господь и вернул им зрение по выходе из Иерихона (первый слепой встретился Ему по дороге в Иерихон). Об этих двоих рассказывается у Матфея (20, 30 слл.) и Марка (10, 46, слл.), и называется имя одного из них. Они тоже громко кричали, и тоже получили от Господа ответ и свет.

Глава LXII. Как Господь пришел в дом Закхея (Лк 19)

Когда Господь Иисус пришел в Иерихон и шел по городу, Закхей, начальник мытарей, услышал об этом и сильно захотел Его увидеть, но не мог за множеством народа, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на тутовое дерево, чтобы хоть так увидеть Его (см. Лк 19, 1 слл.). Иисус же узнал об этом, и принял веру его и желание, и сказал: «Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме» (19, 5). Тот слез, и принял у себя Господа с великой радостью и уважением, и приготовил в Его честь знатный пир.

Ты видишь любезную обходительность Господа Иисуса. Он дал Закхею больше, чем тот желал: Он дал ему самого Себя, чего тот просить не осмеливался. Итак, здесь тебе явлена сила молитвы: громче всего звучит голос желания, и желание – самая доходчивая молитва. Вот почему говорит Пророк: «Желание бедных услышал Господь: готовность сердца их услышало ухо Твое» (Пс 9, 38)[292]. А Моисею Господь сказал: «Что ты вопиешь ко Мне?» (Исх. 14, 15) – хотя Моисей тогда молчал и говорил только сердцем, а не устами.

Итак, погляди: вот Он сидит и ест с этими грешниками. Он поместился во главе стола рядом с Закхеем и посадил рядом, на почетном месте, еще кого-то из них, чтобы оказать ему уважение. Вот Он беседует с ними – запросто, по-домашнему, обращается с ними как с равными и близкими, чтобы привлечь их к себе. А теперь взгляни на учеников: как они обходительны с теми же грешниками, как любезно с ними беседуют, укрепляя их на добрые дела. А все потому, что они знают волю своего Учителя и, как Он, тоже желают их спасения.

Глава LXIII. О том, как прозрел слепой от рождения (Ин 9)

Когда Господь Иисус шел в Иерусалим, Он, проходя, увидел человека, слепого от рождения (Ин 9, 1 слл.). Говорят, его звали Целидоний. Смиренный Господь нагнулся, плюнул на землю, помазал грязью глаза слепого и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам. Слепой пошел и промыл глаза и увидел свет. Злые люди по всем правилам исследовали это чудо, примеряя его к закону, и пришли в замешательство.

Посмотри, как просто и прекрасно рассказана эта история в Евангелии. Внимательно вглядись в Господа Иисуса согласно данному тебе общему указанию. Еще посмотри, как велика была благодарность этого слепого, что он с таким мужеством и стойкостью защищал Господа Иисуса перед начальниками и старейшинами иудейскими и не уступил им ни в едином слове, хотя до этого никогда не видал Господа Иисуса[293]. Добродетель благодарности чрезвычайно важна для нас: она угодна Богу, а порок неблагодарности Ему ненавистен. Бернард в пятьдесят первой беседе на Песнь Песней говорит на этот счет так: «Учись благодарить за каждый дар. Сказано: Тщательно наблюдай, что кладут перед тобою (Притч 23, 1) – то есть старайся, чтобы ни один дар Божий не остался без должной благодарности с твоей стороны, будь это дар великий, средний или совсем маленький. Наконец, после трапезы собери и крошки, чтобы они не пропали зря (Ин 6, 12), – то есть не забывай и о самых мелких благодеяниях. Ибо разве не пропадает зря подаренное неблагодарному? Неблагодарность – врагиня души: она обращает в ничто заслуги, разлагает добродетели, отнимает блага. Неблагодарность – жгучий ветер, иссушающий источник благочестия, росу милосердия, потоки благодати»[294]. Вот что говорит Бернард.

Глава LXIV. Как Господь убежал из храма и спрятался, когда иудеи хотели побить Его камнями (Ин 8)

И вот начинаются таинства Страстей Господних. Отныне я редко буду приводить тебе авторитетные мнения, чтобы можно было подольше задерживаться на самих Страстях и сопутствующих им обстоятельствах.

Итак, однажды Господь Иисус проповедовал в храме, и, между прочим, сказал: «Кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек» (Ин 8, 52 слл.). Иудеи возразили Ему: «Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер?» (Ин 8, 53) – а Он ответил: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин 8, 58). Иудеи ухватились за эти слова – Он, мол, либо лжет, либо бредит – и взялись за камни, чтобы побить Его. Но Иисус скрылся и вышел из храма, ибо еще не настал час Его страдания.

Здесь ты вглядись в Него хорошенько и почувствуй сильную скорбь: как это так? – Его, Господа всяческих, ни во что не ставят негоднейшие рабы. Как это так? – Он предпочел уступить их ярости и спрятался где-то в храме, то ли за колонной, то ли за кем-то из толпы. Посмотри на Него, посмотри на учеников Его – как они, от стыда низко опустив головы, отступают, словно слабосильные и презренные трусы.

Глава LXV. Как иудеи в другой раз хотели побить Господа камнями (Ин 10)

В другой раз на празднике Обновления, который праздновали зимой в честь освящения храма, Господь Иисус был в притворе Соломоновом. Обступили Его со всех сторон хищные волки, скрежеща зубами в свирепой ярости, и сказали Ему: «Долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо» (Ин 10, 24). А кротчайший Агнец смиренно отвечал им: «Я говорю вам, а вы Мне не верите. Дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне» (Ин 10, 25).

Рассмотри хорошенько все, что тут происходит, и прежде всего всмотрись в Него самого: вспомни, что Он – Бог. Тем не менее, Он говорит с ними смиренно, а они, словно разъяренные псы, бросаются на Него с лаем со всех сторон, не в силах скрыть яд своего сердца. Вот они хватают камни, чтобы бросать в Него. Но Господь Иисус по-прежнему обращается к ним с кроткой речью: «Много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?» (Ин 10, 32). А они отвечали Ему между прочим: «За то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин 10, 33).

Посмотри, какая безумная непоследовательность. Они сами хотели удостовериться, что Он – Христос. А когда Он подтвердил это своими словами и делами, они решили побить Его камнями. И нет им никакого извинения, потому что они могли и должны были поверить, что Господь Иисус был Сын Божий.

Но еще не наступил Его час, поэтому Он уклонился от рук их, и пошел опять за Иордан, на то место, где прежде крестил Иоанн, отстоящее от Иерусалима на восемнадцать миль, и остался там со своими учениками (Ин 10, 39–40).

Итак, постарайся увидеть Его Самого и учеников: как они, опечаленные, уходят из Иерусалима. Напряги все свои силы, чтобы почувствовать то же, что и они.

Глава LXVI. О воскрешении Лазаря (Ин 11)

Это чудо знаменитое, тут много есть о чем набожно размышлять, и в церковных торжествах оно поминается. Постарайся сосредоточить свое внимание так, словно ты сама там присутствуешь, слышишь все, что говорится, видишь все, что делается, и охотно общаешься не только с Господом и с Его учениками, но и с этой благословенной семьей, столь преданной Господу и столь Господом любимой, то есть с Лазарем, Марфой и Марией.

Итак, Лазарь занемог. Сестры его, Господу самые близкие, послали к Нему – в то место, куда Он удалился, за Иордан, как было сказано в предыдущей главе, – послали сказать ему: «Брат наш Лазарь, которого Ты любишь, болен» (см. Ин 11, 1 слл.). Больше они ничего не сказали, то ли потому, что для любящего и умного этого достаточно, то ли потому, что боялись звать Его к себе, зная, что старейшины иудейские расставляют Ему западни и желают Его смерти. А Господь Иисус, выслушав известие, два дня молчал, а потом сказал ученикам между прочим: «Лазарь умер, и радуюсь за вас, что Меня не было там» (Ин 11, 14–15).

Посмотри, какая удивительная доброта, как любит Господь учеников, как тонко понимает их и использует всякий случай им на пользу. Ведь им тогда еще недоставало ни силы, ни добродетели, и Господь охотно работает над их преуспеянием.

Итак, они отправились назад и подошли к Вифании. А Марфа, когда узнала, вышла Ему навстречу, пала к Его ногам и сказала: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин 11, 21). Господь же отвечал, что брат воскреснет, и они побеседовали о воскресении. Потом Он послал ее за Марией, которую Господь особенно любил. Мария, узнав об этом, поспешно встала и пришла к Нему и, пав перед Ним, сказала те же слова, что и Марфа. Господь же Иисус, увидев возлюбленную свою Марию убитую горем, в слезах скорбящую по брате, Сам не мог сдержать слез. И тогда заплакал Иисус.

Вглядись в Него хорошенько, и в обеих сестер, и в учеников. Разве ты не уверена, что все они тоже заплакали?

Немного спустя, когда все лили слезы, Господь Иисус спросил: «Где вы положили его?» Он сам это знал, но говорил как обычный человек. Сестры отвечали Ему: «Господи! пойди и посмотри» (Ин 11, 34). И повели Его к гробнице. И вот идет Господь Иисус посередине между двумя сестрами, утешая и ободряя их. А их утешало уже одно Его присутствие; обе словно забыли о своем горе и обо всем, что случилось, внимая только Ему одному. Шагают они втроем по дороге, и Магдалина говорит: «Господи, как Ты жил с тех пор, как ушел от нас? Твой уход тогда сильно меня опечалил, а теперь, как услышала я, что Ты вернулся, очень обрадовалась, однако и испугалась, и сейчас боюсь. Ведь Ты знаешь, какие злодейства замышляют против Тебя наши начальники и старейшины, поэтому мы не осмелились передать Тебе, чтобы Ты к нам пришел. Я рада Твоему приходу, но прошу Тебя, ради Бога, остерегайся расставленных ими сетей». А Иисус ей отвечает: «Не волнуйся, Отец об этом позаботится». Так беседуя, они пришли к гробнице. Тогда Господь Иисус велел поднять камень, накрывавший могилу, но Марфа возразила: «Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (Ин 11, 39). О Боже! Воззри на удивительную любовь этих сестер к Господу Иисусу: они не хотели допустить, чтобы зловоние коснулось Его ноздрей. Однако Господь все же настоял на том, чтобы поднять камень. Когда камень сняли, Господь Иисус возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда слышишь Меня; но говорю сие для народа, здесь стоящего, чтобы знали, что Ты послал Меня (Ин 11, 41–42).

Посмотри, как Он молится, и обрати внимание на то, как важно для Него спасение душ.

Затем Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И Лазарь тотчас ожил и выскочил наружу, прямо как был, обвязанный погребальными пеленами. Господь велел ученикам развязать его. Развязанный, он вместе с сестрами опустился на колени, и они благодарили Господа за столь великое благодеяние, и повели Его в дом свой. А все, кто был в доме, увидев их, лишились дара речи, и весть о чуде распространилась так широко, что приходили люди из Иерусалима и из других мест поглядеть на Лазаря. А начальники иудейские сочли себя посрамленными и с этого дня положили убить Его (11, 53).

Глава LXVII. О проклятии смоковницы (Мф 21; Мк 11)

Хотя, если верить истории, проклятие смоковницы и защита прелюбодейки во храме совершились после входа Господа Иисуса в Иерусалим на осле[295], я решил поместить эти два события здесь, потому что после входа Господня в Иерусалим не подобает размышлять ни о чем, кроме тайной вечери и Страстей, и сопутствовавших им обстоятельств.

Итак, когда Господь Иисус направлялся в Иерусалим, Он проголодался и увидел у дороги прекрасную смоковницу в пышной листве (см. Мф 21, 18 слл., Мк 11, 12 слл.). Подойдя, Он не нашел смокв и проклял ее. И смоковница тотчас засохла, так что ученики удивились.

Посмотри внимательно на Него и на учеников, постарайся увидеть все, как рассказано, как я учил тебя в общем правиле размышления. Обрати внимание, как загадочен этот поступок Господа: ведь Он знал, что в это время года смокв не бывает.

Под этим деревом, украшенным пышной листвой, можно понимать людей речистых, произносящих правильные слова, но не исполняющих их на деле, а также лицемеров и притворщиков, которые великолепны снаружи, а внутри пусты и бесплодны.

Глава LXVIII. О женщине, взятой в прелюбодеянии (Ин 8)

Тем временем гнусные начальники иудейские и фарисеи не дремали, не оставляли своих злых козней против Господа Иисуса. Они только и думали о том, как бы одолеть Его обманом и хитростью, чтобы Он стал ненавистен народу. Но стрелы, пущенные ими из засады, возвращались и поражали их самих.

Как-то раз застигли одну женщину в прелюбодеянии (см. Ин 8, 3 слл.). По закону ее следовало побить камнями. Привели ее в храм и спросили Его, что с ней делать. Они хотели поставить Его в безвыходное положение: если Он скажет, что надо соблюдать закон, Он выкажет себя жестоким и немилосердным, а если скажет, что не надо соблюдать, то все увидят его беззаконие[296]. Но мудрый Господь видел расставленные ими сети и знал, как уклониться от них, и, низко наклонившись, писал перстом на земле (Ин 8, 6). Глосса говорит, что Он записывал их грехи[297]. И такая сила была в этом писании, что всякий из них тотчас понимал, что там написано про него, и узнавал свои грехи. А Господь выпрямился и сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин 8, 7). И вновь склонился снисходительный Господь, мягкий в обращении даже с врагами и противниками своими, опустил голову, чтобы не стыдить их. Они все разошлись, и ничего не вышло из их хитрости. А женщину Господь Иисус отпустил, велев ей впредь не грешить.

Присмотрись к Нему внимательно – ко всем Его словам и делам в этом рассказе, как я тебя учил.

Глава LXIX. О заговоре иудеев против Господа Иисуса и о Его бегстве в город Ефраим (Ин 11)

Приближалось время, которое Господь Иисус назначил для совершения нашего искупления через пролитие собственной крови. Дьявол вооружил своих приспешников, заточил сердца их, как копья, против Господа, и они возжаждали погубить Его даже до смерти. Каждое доброе дело Господа сильнее разжигало в них пламя ненависти, в особенности же воскрешение Лазаря – тут они уже не могли больше сдерживать свою безумную ярость. Собрались первосвященники и фарисеи на совет (Ин 11, 47), и Каиафа изрек там пророчество, и постановили они предать невиннейшего Агнца смерти.

О беззаконное сборище! О гнуснейшие вожди народа! О подлые советчики! Что вы делаете, несчастные? Что за безумная ярость гонит вас, не давая опомниться? Откуда такое упорство? Для чего вам убивать Господа Бога вашего? Ведь Он здесь, посреди вас, а вы Его не узнаёте. Он здесь, слышит каждое ваше слово, читает в ваших сердцах, видит вас насквозь. Однако должно совершиться тому, чего вы так желали: в руки ваши предал Его Отец Его. Вами Он будет убит, но не ради вас. Он умрет и воскреснет, чтобы спасти народ свой, а вы погибнете.

Слухи об этом заседании разошлись, но премудрый Господь хотел дать гневу иудеев разгореться сильнее, к тому же не все еще было исполнено, поэтому Он удалился оттуда в местность близ пустыни, в город, называемый Ефраим. Так бежал смиренный Господь от лица негоднейших рабов.

А ты представь себе, словно ты сама там присутствуешь, как эти негодяи собрались и беснуются на этом своем мерзком сборище. А еще посмотри на Господа Иисуса и на Его учеников, как они уходят из города, словно напуганные беззащитные бедняки. Как ты думаешь, что сказала Магдалина? А каково было на душе у матери Господа Иисуса, когда она увидела Его на возвратном пути из Иерусалима и узнала, что Его хотят убить? Здесь ты можешь размышлять о том, как Госпожа и сестры оставались вместе с Магдалиной, а Господь Иисус прощался с ними и утешал их всех, что скоро вернется.

Глава LXX. Как Господь Иисус вернулся в Вифанию, где Мария Магдалина умастила Ему ноги елеем (Мф 26)

Только что ты прочла о том, как Господь Иисус проявил благоразумие и бежал. Он сделал это ради нашего наставления, показывая нам, что в некоторых обстоятельствах мы должны соблюдать осторожность и уклоняться от ярости преследователей. Теперь Он проявляет мужество и добровольно возвращается назад, потому что наступает время Ему предать себя на страдания, и Он сам идет отдать себя в руки своих гонителей. Вспомни, один раз Он проявлял воздержность – бежал от почестей, когда народ хотел провозгласить Его царем. А в другой раз Он, наоборот, проявлял справедливость и желал, чтобы Его почтили как царя – когда народ бежал ему навстречу с пальмовыми ветвями. Впрочем, Его желание почестей было тоже довольно скромно – поэтому Он сел верхом на осла, а не на коня, как отмечает Бернард[298]. Эти четыре добродетели: благоразумие, мужество, воздержность и справедливость, – проявлял Господь добродетелей ради нашего наставления. Они называются «кардинальными», или главными – потому что от них происходят все остальные моральные добродетели. Не следует думать, что Господь был переменчив или непостоянен – в разных случаях всякий проявляет разные добродетели.

Итак, в субботу накануне Вербного воскресенья Господь Иисус вернулся в Вифанию, которая расположена недалеко от Иерусалима, всего в двух милях (см. Мк 14, 3 слл.; Мф 26, 6 слл.; Ин 12, 1 слл.). Там Его пригласили к обеду в дом Симона прокаженного. Туда же пришли Лазарь, Марфа и Мария. Они были то ли родственники, то ли близкие друзья этого Симона. Тут Мария вылила на голову Господу (Мф 26, 7) целый фунт очень дорогого благовонного масла и натерла Ему этим маслом голову и ноги. В прошлый раз в этом же доме она умащала Ему ноги от сокрушения, сейчас – от преданной любви. Ибо она возлюбила Его превыше всего и не могла насытиться служением ему. Но предатель Иуда возмутился ее поступком и возроптал[299]. Господь вступился за нее и защитил должным образом. Однако предатель по-прежнему негодовал, и это послужило ему предлогом для предательства – в следующую среду он продал Господа Иисуса за тридцать сребреников.

Теперь посмотри: вот Он обедает со своими друзьями, беседует с ними – всего за несколько дней до Своих Страстей. Вот позже Он в доме Лазаря – этот дом Лазаря и его сестер был Его обычным прибежищем. Днем Он там обедал, ночью спал со Своими учениками. Там останавливалась и Его мать, наша Госпожа, с сестрами. Ее все почитали, особенно Магдалина, не отходившая от нее ни на шаг. Посмотри на Госпожу – как она измучена страхом за своего возлюбленного Сына, как старается не разлучаться с Ним ни на миг. Когда Господь, защищая Магдалину от возмущенного ропота предателя, сказал: «Возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению» (Мф 26, 12), – разве не пронзило это слово, словно меч, душу матери, как ты думаешь? Мог ли Он яснее высказаться о Своей близкой смерти? Все остальные стояли вокруг, тоже пораженные ужасом, полные тревожных мыслей, тихонько переговариваясь между собой, соображая, что делать, как люди, привычные к тяготам и преследованиям.

Больше всего они боялись, когда Он отправлялся в Иерусалим – а Он ходил туда каждый день. С этой субботы и до дня Вечери Он много говорил к иудеям и много чего совершил в Иерусалиме открыто; но я не намерен говорить здесь об этом, чтобы не помешать твоим размышлениям о главном событии этих дней – о Входе Господнем в Иерусалим на осле. На нем мы остановимся. Мы с тобой теперь стоим в преддверии Страстей Господних. Смотри, соберись с духом, не позволяй себе рассеиваться и отвлекаться. Освободи ум от забот, проснись и бодрствуй, сосредоточь все свои силы на таинствах, предшествующих Страстям, и на самих Страстях. А покамест немного отдохни – пообщайся в свое удовольствие с теми, кто собрался в Вифании.

Глава LXXI. О входе Господнем в Иерусалим на осле (Мф 21)

Умножались таинства, исполнялись Писания – приближался срок. Господь Иисус спешил дать миру лекарство – страдания Своего собственного тела.

Итак, на следующий день, в воскресенье, рано утром, Он собрался идти в Иерусалим как никогда не ходил, новым и необычным способом, как было предсказано. Когда Он уже хотел отправляться, Мать в порыве благочестивой любви остановила Его и сказала: «Сын мой, куда Ты собрался? Ты знаешь, что против Тебя составлен заговор, как Ты пойдешь прямо к ним? Прошу Тебя, не ходи». И ученикам Его показалась невыносимой мысль о том, что Он пойдет туда; они удерживали Его, как могли. Магдалина сказала: «Не ходи, Учитель, Богом прошу Тебя. Ты знаешь, что они желают Твоей смерти. Если Ты сам пойдешь им в руки, они сегодня же схватят Тебя и добьются своего». О Боже, как они Его любили, как огорчались, когда Его обижали! Однако сам Он решил по-иному; Он жаждал всеобщего спасения, и отвечал так: «Воля Отца Моего, чтобы Я пошел. Пустите Меня, не бойтесь, Он сам защитит нас, и вечером мы вернемся сюда невредимыми». И Он отправился в путь, а за Ним Его маленькая, но верная свита.

Когда Он пришел в Виффагию, маленькую деревушку на полпути к городу, Он послал двух учеников в Иерусалим привести Ему ослицу с осленком, которые были привязаны на площади и предназначены для помощи бедным[300]. Когда их привели, ученики положили на них вместо седел свои одежды, и Господь Иисус сначала сел на ослицу, а немного спустя смиренно пересел на осленка (см. 21; Мк 11; Лк 19). Так ехал Господь мира. Ему более, чем кому-либо, подобали честь и поклонение – и в день своей чести вот каких Он выбрал себе благородных скакунов в драгоценной сбруе. Взгляни на Него: видишь, какие знаки почета Он выбрал для Себя – и посрамил Своим выбором честолюбивую пышность мира сего. Не было в этой торжественной процессии золоченых седел, шелковых поводьев, блях, сверкающих драгоценными камнями: ослик, дешевая тряпка и две веревки – вот парадный выезд Царя царей и Господа господ. Но, узнав о Его приближении, толпы народа вышли Ему навстречу и приветствовали Его как царя хвалебными криками и песнями, устилая дорогу перед Ним своими одеждами и древесными ветвями, принимая Его с великой радостью. Однако радость эта была смешана со слезами, ибо когда Он увидел Иерусалим, Он заплакал о нем и сказал: «О, если бы и ты знал (Лк 19, 42), ты заплакал бы вместе со Мной».

А надо тебе знать, что Господь Иисус плакал трижды, как мы читаем в Писании: один раз плакал о смерти Лазаря – это Он оплакивал жалкую долю человеческую. Второй раз здесь – оплакивал человеческую слепоту и неведение, плакал, что они не знают времени, когда Он пришел к ним. В третий раз Он плакал во время Страстей своих – оплакивал человеческую вину и злобу, ибо видел, что Его страдания достаточны, чтобы спасти всех, но не всех спасут: злобным, жестокосердным и нераскаянным они не помогут. Как пишет Апостол в Послании к евреям: Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за Свое благоговение (Евр 5, 7). Про эти три раза рассказывает Писание. Но Церковь помнит, что Он плакал и помимо этого – во младенчестве: Плачет младенец в тесных яслях[301]. Он делал это, чтобы дьявол не раскрыл тайну воплощения.

Итак, посмотри на Него хорошенько – вот Он теперь плачет; и ты поплачь вместе с Ним. Он плачет громко, и слезы текут ручьем, потому что Он не притворяется, а по-настоящему горюет о них. Опечаленное сердце оплакивает их вечную погибель и, кроме того, гибель телесную, которую Он тогда же предсказал. А теперь посмотри на учеников: они преданно шагают рядом с Ним, полные страха и благоговейного трепета. Они – Его бароны и графы, мажордомы и князья. Еще взгляни на мать: она идет позади вместе с Магдалиной и другими женщинами. Как ты думаешь, когда Он заплакал, могли ли они удержаться от слез?

И вот Господь Иисус вступил в город, с триумфом и почестями, сопровождаемый толпами народа – весь город пришел в возбуждение. А Он направился в храм и выгнал всех покупающих и продающих – это было второе изгнание торгующих их храма (см. Мк 11, 15). И встал Господь Иисус в храме и проповедовал народу и отвечал начальникам и фарисеям до самого вечера. И, видно, так они уважали Его, что не нашлось ни одного предложить Ему хотя бы глоток воды. Так что целый день Он сам и спутники Его постились, а поздно вечером Он отправился с ними назад в Вифанию.

Посмотри на Него внимательно: вот, униженный и смиренный, с горсткой спутников, бредет вечером через город Тот, Которого с такими почестями встречали утром многолюдные толпы. Из этого ты можешь заключить, чего стоит мирская слава: стоит ли заботится о том, что так быстро проходит? А еще ты можешь поразмыслить о том, как радовались Магдалина и прочие утром, когда Его приветствовали толпы, и как они еще сильнее радовались вечером, что невредимыми возвращаются в Вифанию.

Глава LXXII. Как Господь Иисус предсказал матери свою смерть

Здесь можно вставить прекрасное размышление о том, чего не говорится в Писании.

В среду Господь Иисус обедал со своими учениками в доме Марии и Марфы. Мать его с женщинами находилась в другой части дома. Магдалина прислуживала за столом и сказала: «Учитель, не забудьте, что пасху Вы празднуете с нами. Прошу Вас, не откажите мне в этом». Но Он не ответил ей согласием, а сказал, что будет совершать пасху в Иерусалиме. Она заплакала, в слезах вышла из комнаты и отправилась к Госпоже. Рассказав ей обо всем, она просит, чтобы Госпожа уговорила Его остаться на пасху дома.

Когда обед закончился, Господь Иисус идет к матери и садится с нею рядом. Сидит Он и разговаривает, чтобы побыть с ней подольше, потому что скоро Он будет отнят у нее.

А ты вглядись в них сейчас как следует: как они сидят, как Госпожа внимательно слушает Его, с какой любовью на Него смотрит, как радуется, что может побыть с Ним. Как Господь, в свою очередь, любовно и почтительно относится к ней.

Так вот они беседуют, когда входит Магдалина, садится у их ног и говорит: «Госпожа, я приглашала Учителя встретить пасху здесь с нами. А Он, кажется, хочет идти на пасху в Иерусалим. Зачем? – Верно, затем, чтобы Его там схватили. Пожалуйста, не позволяйте ему идти». Мать говорит Ему: «Сын мой, прошу Тебя, не ходи. Давай встретим пасху здесь». А Господь ей отвечает: «Милая мама, воля Отца в том, чтобы Я праздновал пасху там. Ибо наступает время искупления, и вскоре исполнится все написанное обо Мне, и они сделают надо Мной все, что захотят». Женщины выслушали Его с великой скорбью: они поняли, что речь идет о Его смерти. Едва владея языком, мать кое-как произнесла: «Сын мой, Твои слова потрясли меня, и сердце мое меня оставило. Пусть Отец Твой промыслит о Тебе, потому что я не знаю, что сказать. Я не хочу Ему противоречить. Но, если можно, попроси Его отложить, если Ему будет угодно: пусть это будет не сейчас. Пусть мы совершим пасху здесь, с нашими друзьями. А Он, если Ему будет угодно, может промыслить другой способ искупления, без Твоей смерти – ведь Он всемогущ».

О, если бы ты видела, как эти речи Госпожи прерывались ее рыданиями – впрочем, сдержанными и тихими; как Магдалина, словно опьяненная своим Учителем, громко всхлипывала, и слезы ее текли ручьями, – ты бы, наверное, и сама не удержалась от слез.

А теперь сообрази, что могло быть дальше. Вероятно, Господь ласково утешал их: «Не плачьте. Вы же знаете, что Я должен исполнить послушание Отцу. Но будьте уверены, Я скоро вернусь к вам: на третий день Я воскресну невредимым. Теперь же Я должен следовать воле Отца и совершить пасху на горе Сион». А Магдалина, наверное, сказала: «Раз мы не можем удержать Его здесь, пойдем и мы в наш дом в Иерусалиме. Но, по-моему, никогда еще не было такой горькой пасхи». Господь же согласился, чтобы они устроили пасху в их доме в Иерусалиме.

Глава LXXIII. О вечере Господней (Мф 26; Мк 14; Лк 22; Ин 13)

Подходил срок, когда Господу Иисусу предстояло принять жалкую участь и тем проявить жалость к нам; приближался день, в который Он решил спасти народ свой и искупить его – не тленным серебром или золотом, но драгоценною кровию своей (1 Петр 1, 18–19). Он хотел напоследок отобедать со своими учениками, прежде чем покинет их через Голгофу. Это должен был быть необычный обед – чтобы запомнился им надолго. Господь хотел оставить им памятный знак и исполнить таинства, которые ему оставалось исполнить. Итак, это был великий пир, и великие дела совершил там Господь Иисус. Ты должна их увидеть своими глазами; сосредоточься, напряги все свое внимание, чтобы самой оказаться там. Если ты сделаешь это как следует, ни на миг не ослабляя бодрственного внимания, милостивый Господь не потерпит, чтобы ты ушла с этого пира голодной.

Итак, вот четыре главные дела, совершившиеся там, о которых следует в первую очередь размышлять: во-первых, сама телесная трапеза. Во-вторых, омовение ног учеников Господом Иисусом. В-третьих, учреждение таинства Его пресвятого тела. В-четвертых, прекраснейшие слова, произнесенные Господом.

Во-первых, вспомни, как Господь Иисус послал вперед Петра и Иоанна на гору Сион, к какому-то своему другу, в дом, где был накрыт праздничный обед, чтобы они приготовили пасху (см. Мф 26, 19 слл.; Лк 22, 8 слл.). А сам Господь с остальными учениками в четверг ближе к вечеру вошел в город и отправился к тому дому. Посмотри: вот Он стоит в комнате и ведет с учениками спасительные беседы, а тем временем в трапезной несколько из семидесяти двух учеников готовят пасху. В житии святого Марциала написано, что он вместе с некоторыми из семидесяти двух учеников прислуживал за столом Господу Иисусу вечером в тот день, когда Он мыл ноги своим ученикам. Когда на кухне и в трапезной все было готово, возлюбленный Иоанн, который весь вечер бегал туда и сюда, помогая готовить и накрывать на стол, вошел в комнату и сказал: «Господи, можешь садиться за стол, когда Тебе будет угодно: все готово».

Теперь смотри внимательно и придирчиво, не упускай ни одной мелочи из того, что говорится и делается: здесь все чрезвычайно важно. Тут нельзя сокращать, как в других случаях, но скорее нужно распространять все слова и дела Господа Иисуса. За этой трапезой Он совершил знамения, значение которых выходит далеко за пределы того вечера; в них – вершина всех размышлений о Нем, в них – вся сила Его любви.

Итак, Господь Иисус встает, и вслед за ним поднимаются Его ученики. Иоанн встает рядом с Ним и затем не отлучается от Него весь вечер; не было у Него ученика более близкого, верного и преданного, чем Иоанн. Когда Его схватили, Иоанн вошел вместе с Ним в дом первосвященника и затем не оставлял Его ни во время казни, ни в смерти, ни после смерти – чуть ли не в гроб вместе с Ним готов был лечь. А на этом обеде он сидел рядом с Ним, хотя был младше всех остальных. И вот все входят в трапезную, моют руки и, встав вокруг стола, набожно благословляют трапезу. Всмотрись хорошенько в каждое лицо и в каждую подробность. Ты должна знать, что стол был накрыт прямо на полу, и все обедающие сидели вокруг него на полу, как было принято в древности. Это, по всей вероятности, был квадратный стол, но не цельный, а сколоченный из четырех досок. Я видел его в Риме, в Латеранской церкви, и измерил его. Сторона квадрата составляет примерно два локтя и три пальца, или ладонь. Так что с каждой стороны стола, вероятно, сидели, хоть и очень тесно, по три ученика, а Господь Иисус смиренно сидел на углу, и все могли есть из одной миски. Поэтому ученики не поняли Его, когда Он сказал: «Опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня» (Мф 26, 23), – ибо в этот момент все они одинаково тянули руки к блюду.

Итак, десница Господня благословила трапезу, и все они уселись вокруг стола, Иоанн рядом с Господом Иисусом Христом. Впрочем, здесь ты можешь в своем размышлении видеть две картины: они либо сидят, как я только что сказал, либо стоят вокруг стола с посохами в руках, и стоя едят агнца с дикими травами, чтобы соблюсти, что заповедано в законе Господнем (Исх 12, 11; 8). Впрочем, после этого они все равно садятся и едят сидя, и ты так и размышляй о них. Об этом можно заключить из многих мест текста. Например, Иоанн не мог бы склониться на грудь Господа (Ин 21, 20), если бы они не сидели[302].

Так вот, когда принесли жареного пасхального агнца, взял его истинный и незапятнанный Агнец, то есть Господь Иисус, который был посреди них как бы их прислужник (см. Лк 22, 27), разрезал его на куски и быстро протянул им, приглашая их есть. Они стали есть, но не поняли, для чего он делает все так быстро, и все время боялись, как бы им не сделать чего-то нового и необычного, нарушив закон Господень.

И пока они ели, Господь приоткрыл им то, чего они не знали, и между прочим сказал: «Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк 22, 15). Но один из вас предаст Меня» (Мф 26, 21). Это слово вошло в сердца их, как остро отточенный меч. Они перестали есть, глядя друг на друга, и начали говорить Ему, каждый из них: «Не я ли, Господи?» (Мф 26, 21). Посмотри сейчас на них внимательно; постарайся почувствовать то же, что чувствует Господь Иисус и что чувствуют они, как сильно они опечалены. Только один из них не перестал есть, чтобы не подумали, будто эти слова относятся к нему, – только предатель продолжал трапезу, как ни в чем не бывало[303]. А Иоанн, по настоянию Петра, спросил Господа: «Господи, кто предаст Тебя?» (Ин 21, 20). И Господь Иисус открыл это ему, как самому близкому и любимому, а Иоанн, онемев, пораженный в самое сердце, склонился к нему на грудь, словно внезапно обессилев. Петру же Господь не сказал, потому что, как говорит Августин, если бы Петр узнал, кто преда тель, он бы порвал его на куски зубами. Петр представляет людей деятельных, а Иоанн – созерцательных, как объясняет Августин в проповеди на Евангелие, которое читается на праздник святого Иоанна[304]. Отсюда ты можешь сделать вывод, что созерцатель не вмешивается в дела внешние. Даже когда обиду наносят Господу, он не стремится отомстить, но плачет внутренне, и обращается к Господу с молитвами, и всеми силами старается приблизиться к Нему в созерцании. Он тесно жмется к Богу, предоставляя Ему действовать, как Он Сам располагает. Впрочем иногда и созерцатель выходит наружу и предпринимает внешние действия, движимый рвением о Боге и душах; об этом ты подробно читала выше, в рассуждении о созерцательной жизни (см. гл. 56). И вот еще на что обрати внимание: Иоанн ничего не сказал Петру, хотя именно по просьбе Петра задал вопрос Господу. Отсюда ты можешь вывести, что созерцатель не должен открывать тайны Господа своего. Мы читаем о святом Франциске, что он никому не открывал тайных откровений, – только когда того требовало его рвение о спасении братьев или вынуждало внушение свыше[305].

А теперь снова посмотри на Господа – как Он благ и милостив, как ласково прижимает к груди возлюбленного Своего. О, как нежно они любили друг друга! Посмотри на остальных учеников: как они опечалены словами Господа, не едят, переглядываются между собой, не знают, что и думать. Ну и хватит, пожалуй, по первому пункту.

Перейдем ко второму. Будь внимательна и ничего не упускай. Итак, после обеда Господь Иисус встает из-за стола. Тотчас поднимаются и ученики, недоумевая, куда Он собрался идти. А Он спускается в нижнее помещение того же дома – так говорят те, кто видел это место[306].Ученики за Ним. Он велел всем сесть, приказал принести себе воды, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан (Ин 13, 4–5). Петр отказывается: он от изумления прямо-таки онемел и ни за что не согласен на столь недостойное, по его рассуждению, дело. Но, услышав отповедь от Христа, Петр образумился.

Смотри внимательно – не на все сразу, а каждое действие рассмотри по отдельности: удивительные дела совершаются. Вот всевышнее Величие низко наклоняется; вот Учитель смирения гнет спину, склоняясь к ногам рыбака; вот сидят люди – а Бог опускается перед ними на колени. Он моет им ноги собственными руками, вытирает передником, целует ноги каждому из них. Он делает то, что превосходит всякую меру смирения – наравне со всеми служит и своему предателю. О, гнусное сердце! Ты жестче жесткого, если не смягчилось перед лицом такого смирения, если настолько не боишься Господнего величия, если в ответ на все Его тебе благодеяния с прежней злобой замышляешь погубить невинного! Но горе тебе, несчастный: ты ожесточился и пожнешь, что посеял; погибнешь ты, а не Он. Поистине, изумления заслуживает столь великое смирение, столь глубокая милость.

Исполнив свое служение, Он вновь поднимается в комнату, где они трапезовали, и, вновь прилегши, беседует с учениками, побуждая их подражать Своему примеру.

Здесь ты можешь поразмышлять о том, что Господь Иисус дал нам в этот вечер пример пяти великих добродетелей, а именно: смирения, когда Он мыл ноги; любви – в таинстве Тела и Крови своих, а также в беседе, которая полна призывов к любви; терпения – в том, как Он терпеливо переносил общество своего предателя, а позже – брань и оскорбления, когда Его схватили и повели, как разбойника; пример послушания, когда Он пошел на страдания и смерть ради послушания Отцу; пример молитвы – когда трижды молился в Гефсиманском саду. А мы должны попытаться подражать Ему в этих добродетелях. Это было по второму пункту.

Размышляя о третьем предмете, изумись, какой любви Он нас удостоил и до какого достоинства возвысил, полюбив: Он передал нам Самого Себя и оставил нам Себя в пищу. Когда Он вымыл ноги ученикам, Он вернулся за стол: Он хотел завершить закон в учреждениях и таинствах и положить начало новому завету. Новым жертвоприношением Он сделал самого Себя: взяв хлеб и подняв глаза к Отцу, Он совершил высочайшее таинство тела Своего – дал хлеб ученикам и сказал: «Сие есть тело Мое, которое за вас предается». И взяв чашу, сказал: «Сие есть кровь Моя, которая за вас прольется» (Лк 22, 19–20; Мф 26, 28). Посмотри на него хорошенько, вспомни, что Он – Бог: как ласково, с какой любовью и преданностью Он делает это. Он причащает их собственными руками, они для Него – Его любимая и благословенная семья. И, наконец, Он обязывает их собираться вместе в воспоминание любви: «Сие творите в Мое воспоминание» (1 Кор 11, 24). Это то воспоминание, которое должно преобразить благодарную душу, когда она принимает Христа, съедая Его или усердно воображая в размышлении: оно должно всецело воспламенить ее, опьянить и в сильном порыве благочестивой любви целиком и без остатка преобразить в самого Господа. Он не мог оставить нам ничего более великого, драгоценного, сладостного и полезного – Он оставил нам самого Себя. Ибо Тот, Кого мы принимаем в себя в таинстве, и есть Он Сам, Тот Самый, Кто, удивительным образом воплотившись и родившись от Девы, принял смерть за тебя, Кто, восстав из мертвых и вознесясь в славе, сидит сейчас одесную Отца. Тот самый, Кто сотворил небо и землю и все сущее. Тот самый, Кто все держит и всем правит. Тот, от Кого зависит твое спасение, Тот, в Чьей воле и в Чьих силах дать или не дать тебе славу рая. Именно Он предлагается тебе в этой маленькой облатке, Он умалился и отдает Себя тебе. Он – Господь Иисус Христос, Сын Бога Живаго (Мф 16, 16). Вот что следует тебе знать о третьем предмете.

Теперь о четвертом. Будь внимательна, не упусти ни одного знака любви, ибо здесь ее преизбыток, здесь вершина всего сказанного и сделанного в тот вечер. Итак, Он обратился к ученикам с беседой, прекраснейшей, полной сладости, согретой горячими углями любви. Августин говорит, что среди слушателей был и мерзавец Иуда[307]; другие авторы утверждают, что Иуда тогда уже ушел, потому что Господь Иисус сказал ему: «Что делаешь, делай скорее» (Ин 13, 27). И несчастный вышел, пошел к первосвященникам, которым продал Его накануне, в среду, за тридцать сребреников, и потребовал у них когорту солдат, чтобы схватить Его. Тем временем Господь Иисус как раз и произнес речь к ученикам.

Из всего великолепия этой богато украшенной, полезной и досточтимой речи в первую очередь, по-моему, следует из брать для размышления пять вещей. Во-первых, как Он старался облегчить их горе от предстоящей разлуки с Ним и для этого предсказал кое-что из будущего. Он сказал: «Совсем немного осталось Мне быть с вами. Но Я не оставлю вас сиротами. Я уйду и вновь приду к вам. Я вновь увижу вас, и возрадуется сердце ваше»[308]. С такими словами Он обращался к ученикам, и с другими, подобными этим: я стараюсь здесь быть краток, поэтому опускаю многое. Слова эти проникали в самую глубину их сердец и насквозь пронзали их, ибо самая мысль о разлуке с Ним была для них невыносима.

Второе размышление о последней беседе Господа посвяти тому, как сердечно и как настойчиво Он учил их любить друг друга, повторяя много раз: «Заповедь даю вам, да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13, 34–35). Он говорил об этом еще многое – ты можешь найти все это в тексте Евангелия.

Третье размышление о беседе посвяти тому, как Он велел им соблюдать Его заповеди: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин 14, 15) и: «Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей» (Ин 15, 10), и другие Его слова об этом.

Четвертое размышление о беседе: поразмысли о том, как Он придает им уверенность и мужество против скорбей, которые, как Он предсказывает им, придут: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь, ибо Я победил мир» (Ин 16, 33). И: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин 15, 18). Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет (Ин 16, 20).

Пятое размышление о беседе пусть будет у тебя такое: как в конце беседы Господь Иисус возвел очи свои на небо и обратился к Отцу с такими словами: «Отче! сохрани этих, которых Ты Мне дал. Пока Я был с ними, Я хранил их. Но теперь Я иду к Тебе. Отче Святый! Я прошу за них, не за мир, и не о них только молю, но и о тех, кто уверуют в Меня по слову их. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (см. Ин 17, 1–24). Эти и другие похожие слова Его были поистине душераздирающими. Удивительно, как ученики, столь сильно любившие Господа Иисуса, вообще смогли вынести такие слова. Будь внимательна, обдумай каждое сказанное в этой беседе слово не торопясь, как бы пережевывай его тщательно и подолгу в своих размышлениях, пока не ощутишь вполне его сладость – тогда ты сможешь ею насытиться, и успокоиться, а за покоем придет тепло и жар, и ты воспламенишься от такой милости, доброты, снисхождения, предусмотрительной заботы, нежности и любви, которые проявил Господь во всем, сказанном и сделанном в этот вечер.

А теперь посмотри на Него, пока Он говорит: с какой любовью и лаской звучит Его речь, и в то же время как она действенна, какое властное производит впечатление. Он словно впечатывает в учеников каждое слово, словно питает их, утоляя их голод сладостью слов и дивной привлекательностью своего облика. А теперь погляди на учеников: как они сидят печальные, склонив головы, по щекам их текут слезы, раздаются тяжкие вздохи. Горе их безмерно, и сама Истина засвидетельствовала это, сказав: «Оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше» (Ин 16, 6). Среди учеников найди Иоанна, посмотри на него: как он по-родственному близок к Господу, сидит к Нему ближе всех, как внимательно смотрит на Возлюбленного своего, как слушает, стараясь не пропустить ни слова, как терзается за Него нежной тревогой. Это легко представить: ведь он сам описал все это и правдиво передал нам.

Наконец, Господь Иисус говорит им: «Встаньте, пойдем отсюда» (Мк 14, 42). О, какой страх охватил их в этот миг! Они не знали, куда им идти и как. Они ужасно испугались, что вот уже сейчас Он уйдет от них. А Он спокойно продолжал беседовать с ними по дороге. Посмотри, как они идут: Он шагает впереди, ученики за Ним, и каждый старается, как умеет, протиснуться вперед, поближе к Нему. Они спешат и толкаются, сбиваясь в кучу, боясь отстать, как цыплята, поспевающие за курицей. Его самого толкают, то один, то другой: все хотят пробиться поближе, услышать Его слова. А Он не сердится и с любовью терпит их толкотню.

Наконец, исполнив все таинства, Он идет с ними в сад на том берегу Кедронского потока и там остается ждать своего предателя и вооруженный отряд.

Глава LXXIV. О страстях Господа Иисуса (Мф 26; Мк 14; Ин 18)

Теперь пора нам перейти к страстям Господа нашего Иисуса Христа.

Тот, кто желает разделить славу страстей и креста Господня (Гал 6, 14), должен всецело сосредоточиться на них сердечным размышлением и не ослаблять упорного внимания. Если размышляющий сможет умственным взором проникнуть в это великое таинство и подробно разглядеть каждое из совершив шихся тогда дел, все увиденное, я думаю, переведет его в новое и небывалое состояние. Тот, кто шаг за шагом будет углубляться в исследование страстей всей сокровенной глубиной своего сердца, самым нутром своим, до мозга костей, тот встретит много для себя неожиданного, будет обретать с каждым следующим шагом новое, прежде ему неведомое сочувствие, новую любовь, новые утешения, и, наконец, перейдет в какое-то новое состояние, которое покажется ему предчувствием и причастием славы небесной. Как достичь этого состояния? – Едва ли я могу рассказать об этом внятно – наверное, я буду мямлить и заикаться, словно косноязычный невежда. Полагаю, что следует устремиться по направлению к цели, напрягая всю силу умозрения, широко открыв глаза разбуженного сердца, оставив все внешние заботы. Главное – представить себя присутствующим при всех этих событиях и при каждом в отдельности, самому увидеть все, что совершилось – Господень крест, страдания и распятие; самому присутствовать и оставаться там с сочувствием, вниманием, любовью и упорством.

Итак, вот тебе мое наставление: если ты внимательно и нерассеянно усвоила все, что было сказано выше о жизни Господа, то теперь удвой внимание, еще дальше отгони дремоту, напряги весь свой ум, все свои нравственные силы, ибо здесь отчетливее всего проявляется та любовь Его к нам, которая должна дотла сжечь наши сердца. Обо всем, что я буду рассказывать, размышляй обычным способом, если предмет это позволяет. Ты знаешь, что в этой книжице я не намерен утверждать ничего, что не утверждается в Священном Писании, не говорится в изречениях святых или в одобренных Церковью мнениях. Однако, мне кажется, вполне уместно будет сказать, что не только смертная казнь Господа через распятие, но и все, что ей предшествовало, должно вызывать в нас сильнейшее сочувствие, скорбь и изумление.

Подумай: сам Господь наш, превыше всего благословенный Бог (Рим 9, 5), с того часа, как Он был схвачен ночью в саду, и до шестого часа, когда Его распяли на кресте, пребывал в непрерывной войне – подвергался великой боли, брани, насмешкам и мучениям. И не было Ему даже самой краткой передышки. Послушай, посмотри, какая шла борьба, какая война. Вот кто-то хватает нашего милого, кроткого, благочестивого Иисуса; кто-то другой вяжет Его веревкой; третий рывком заставляет Его встать, четвертый орет на Него, пятый толкает, шестой изрыгает богохульную брань; кто-то в Него плюет, кто-то бьет; кто-то ведет его под конвоем, кто-то допрашивает; кто-то ищет против Него лжесвидетелей, кто-то записывает их показания; кто-то дает ложное свидетельство против Него, кто-то Его обвиняет; один над Ним насмехается, другой завязывает Ему глаза; кто-то бьет Его кулаком в лицо, кто-то режет Его прекрасное лицо ножом; один ведет Его к столбу, другой обыскивает; кто-то ведет Его по дороге, хлеща кнутом, кто-то подгоняет громкой руганью, кто-то издевается над Ним, приступая к пытке, кто-то привязывает Его к столбу; один бьет Его палкой, другой плетью; один одевает Его в пурпур для поругания, другой венчает Его терновым венцом, третий в безумной ярости покрепче стягивает терновый венец, чтобы шипы впились как следует, четвертый вкладывает Ему в руку потешный скипетр – камышинку, пятый в насмешку преклоняет перед Ним колени, шестой хохочет над этим коленопреклонением, и целая толпа стоит вокруг, бранясь и издеваясь над Ним. Его отводят и приводят обратно; Его осыпают плевками и руганью; Его толкают, пинают, швыряют туда-сюда, вертят и погоняют, как дурака, как последнего слабоумного, но и как разбойника, как самого нечестивого злодея. Его ведут то к Анне, то к Каиафе, то к Пилату, то к Ироду, потом опять к Пилату; тут и там Его то вталкивают внутрь, то снова выводят наружу.

Боже мой! что же это такое? – Посмотри сама: разве это не настоящая, жестокая, беспрерывная, беспощадная великая война? Но подожди немного – увидишь кое-что пострашнее. Вот выступают против Него единым строем начальники и князья, фарисеи и старейшины, и тысячные народные толпы единогласно кричат, чтобы Его распяли. На плечи Его, и без того избитые, израненные и истерзанные, кладут крест, на котором Он будет распят. Отовсюду сбегаются горожане и приезжие, важные солидные люди и оборванцы, солдаты, бродяги, пьяницы – не для того, чтобы посочувствовать, но чтобы повеселиться. Никто не узнает Его, никто не здоровается. Все швыряют в Него грязью, поливают из окон помоями, бросают объедки и нечистоты, больно кидаются камнями. А Он несет свой позор и посрамление (Иез 16, 54); Он сделался для них притчею; о Нем злословят сидящие у ворот, Его бесчестят в песнях пьющие вино[309]. Его толкают и щиплют, тащат и погоняют. Исхлестанный и измученный, пресытившийся поношением (Плач 3, 30), Он еле бредет, но не дают Ему ни отдыха, ни передышки. Он уже совсем задыхается, когда они подходят к Голгофе – самому гнусному и вонючему месту, городской свалке. Туда Его гонят, как и всю дорогу, грубо и злобно. На этом месте заканчивается война, наступает, наконец, передышка. Но что это за отдых? – Он страшнее войны; ложе, на котором Он может теперь отдохнуть – это крест и боль распятия.

Итак, ты видишь, как с ночи до шестого часа Он был жертвой долгой и беспощадной войны. Поистине, воды дошли до души Его (Пс 68, 2), и псы окружили Его со всех сторон, бесчисленные, свирепые, сильные, и скопище злых обступило Его (Пс 21, 17), страшно точа на Него смертоносные языки и руки, словно обоюдоострый меч[310].

Эти часы войны нам, для размышления о Страстях Господних, удобно разделить так: час утрени, первый час и третий[311]. Но не следует относиться к ним легко, словно забывая об ужасной горечи этих часов казни Господа Иисуса. Широко открой глаза, напряги внимание. Тебе предстоит великое и многообразное размышление, проникновенное и благочестивое. Самое главное, как я уже говорил, это присутствие: представь себе, что ты сама и впрямь там находишься.

Ну вот, это тебе общее наставление. Теперь обратимся к рассмотрению каждого эпизода в отдельности. Всматривайся тщательно, не упускай мелочей, как бы они ни были отвратительны: не подобает нам брезговать думать о таких вещах, которые сам Господь не побрезговал претерпеть на деле.

Глава LXXV. Размышление о страстях Христовых: перед утреней[312]

Итак, вновь приступай к размышлениям с самого начала страстей и следуй по порядку до конца. Я намерен коснуться каждого момента лишь вкратце. А ты, если хочешь, упражняйся подольше, рассмотри больше событий – как Бог тебе даст. Будь внимательна к каждой мелочи, всматривайся во все, словно сама там присутствуешь.

Сейчас ты сосредоточься, напрягись и постарайся увидеть Его: вот Он выходит из дома, где они обедали, вот заканчивает беседу с учениками, вот входит с ними в сад. Иди и ты с ними; хорошо; а теперь войди вместе с ними в сад. Видишь – смотри внимательно – как тепло, дружески, по-семейному Он говорит с ними, как приглашает их помолиться. Вот Он отходит от них на несколько шагов – примерно настолько, насколько ты бросишь камень – смиренно и почтительно преклоняет колени и возносит молитву Отцу. Здесь ты ненадолго задержись, не спеши дальше: пусть в благочестивом уме вновь и вновь обращаются чудные дела Божии (Иов 37, 14).