Размышления о жизни Христа

Здесь тебе четыре предмета для размышлений. Во-первых, проницательность ума Христова: Он видел мысли фарисеев. Во-вторых, что болезни приходят к нам из-за грехов, так что отпущение грехов иногда влечет за собой исцеление от болезней. Об этом ты прочтешь ниже – об исцеленном у купальни, которому Господь сказал: «Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин 5, 14). В-третьих, посмотри, как велика заслуга веры: человеку может помочь даже вера другого человека. Мы уже видели это только что, в случае с рабом центуриона. О том же ты прочтешь и ниже – как по вере женщины хананеянки была исцелена ее дочь (Мф 15, 28). То же самое случается ежедневно с крещаемыми младенцами. Если они умрут, не достигнув разумного возраста, вера других людей даст за них задаток, благодаря которому они будут заслуженно спасены Христом; чего не желают признавать некоторые проклятые еретики. В-четвертых, поразмышляй о Нем самом, как Он сидит там среди фарисеев, как добродушно отвечает на злобные вопросы, как совершает чудо; перелистай назад и вернись к общему правилу размышления, которое я тебе дал.

Глава XXIV. Как выздоровела Симонова теща (Мф 8)

Случилось Господу Иисусу в том же городе Капернауме завернуть в дом Симона Петра, где теща его лежала в сильной горячке. Смиренный Господь по-свойски взял ее за руку и исцелил ее, так что она тотчас поднялась и накрыла стол для Него и учеников (Мф 8, 14–15; Мк 1, 30–31; Лк 4, 38–39). Что именно она подала им на стол, в Писании не сказано. Но ты сама поразмысли: какую еду могли предложить в доме бедняка любителю бедности, да еще которую можно было быстро приготовить. Представь себе: вот сам Господь, свой в доме ученика Своего, помогает готовить еду. Постарайся увидеть самые простые мелочи: вот он выдвигает стол, моет его тряпочкой, протирает, – ведь всеми подобными делами непременно занимался Учитель смирения, Который пришел служить, а не чтобы ему служили. Посмотри, как Он по-домашнему усаживается во главе стола и ест охотно, потому что трапеза так и светится бедностью, которую Он возлюбил.

Глава XXV. Как Господь спал в лодке (Мф 8)

Вошел Господь Иисус в лодочку с учениками своими и улегся поспать, положив под голову подушку. Потому что ночью Он долго не спал и молился, а потом весь день работал, проповедуя. Пока Он спал, поднялась буря, и ученики испугались, но не решались Его будить. Но буря бушевала, страх совсем одолел их, и они все-таки разбудили Его и сказали: «Господи, спаси нас, погибаем!» (Мк 4, 38 слл.; Мф 8, 24 слл.; Лк 8, 24 слл.). Он поднялся, побранил их за малую веру, приказал морю и ветрам утихнуть, и буря прекратилась.

Всмотрись хорошенько в Его поступки, и особенно внимательно смотри на Него самого, согласно общему нашему правилу, как я в самом начале учил тебя. Еще ты можешь заметить себе вот что: нам порой кажется, что Богу нет дела до нас и нашей жизни, что Он вроде как спит, особенно когда нас преследуют напасти. Однако на самом деле Он хранит нас ежеминутно самым тщательным образом. Поэтому мы должны быть стойки в вере и никогда не колебаться.

Глава XXVI. Как Господь воскресил сына вдовы (Лк 7)

Шел однажды Господь Иисус в город Наин, а навстречу ему толпа людей. Они несли умершего юношу, сына вдовы, на кладбище. Сжалился благочестивый Господь и коснулся носилок. Несшие остановились, а Он сказал: «Юноша! тебе говорю, встань». И тотчас встал тот, кто был мертв, и Он отдал его матери его. А все остальные замерли от страха и славили Бога (Лк 7, 16). Размышляй здесь так же, как и прежде.

Глава XXVII. О воскрешении девочки и исцелении Марфы (Мф 9)

По просьбе одного из начальников отправился Господь Иисус с ним исцелить дочь его (Мф 9, 18 слл.; Мк 5, 22 слл.; Лк 8, 41). С Ним шла большая толпа, и в ней была одна женщина, тяжело больная. Говорят, это была Марфа, сестра Марии Магдалины[94]. Она говорила про себя: «Если прикоснусь хотя бы к краю одежды Его, выздоровею» (Мф 9, 21). Со страхом приблизилась она к Нему, коснулась подола Его одежды и освободилась от болезни. А Господь Иисус сказал: «Кто прикоснулся ко Мне?» (Мк 5, 30).

Здесь обрати внимание, как терпелив Господь. Народ теснил и толкал Его – всякий хотел протиснуться к Нему поближе. В такой толчее многие касались Его. Но Он знал, что говорил. И сказал вновь: «Я почувствовал, как сила изошла из Меня». Тут Марфа объявилась и рассказала, в чем дело. Господь не вслепую, но по своей воле исцелил ту, с которой позже стал так близко дружен. И сказал ей: «Вера твоя исцелила тебя» (Лк 8, 48). Заметь: это чудо учит, как велика сила веры. И еще заметь: Господь желает, чтобы чудеса совершались на виду у всех ради общей пользы. Но сам по себе Он, по смирению своему, хочет творить их втайне, не напоказ. Вот и здесь: Он приписывает ее вере то, что совершил сам божественной властью.

И еще заметь одну вещь, очень важную для хранения смирения; о ней Бернард говорит так: «Всякого, кто достиг совершенства в служении Господу, можно назвать «подолом» – нижним краем одежды Господней: подол в самом низу, всегда пачкается, попирается ногами, не на виду у людей и менее всего ценим в одежде»[95]. Итак, если человек достиг такой степени совершенства, что уверен: Господь услышит его просьбы об исцелении больных или сотворении другого чуда, – пусть он не превозносится и не приписывает себе то, что совершил не он сам, а Господь. Вот и здесь: хотя Марфа коснулась именно подола одежды и верила, что выздоровеет, коснувшись его, и так и случилось, однако не подол исцелил ее; не из него, а из Господа изошла исцеляющая сила. Поэтому Он сказал: «Я почувствовал, как сила изошла из Меня». Итак, хорошенько заметь себе все это и впредь никогда не приписывай себе добрых поступков, ибо все от Господа Иисуса.

После этого Господь Иисус пошел к дому начальника и, найдя там умершую девочку, воскресил ее.

Глава XXVIII. Об обращении Магдалины (Лк 7)

Учтивейший Господь получил однажды приглашение от Симона прокаженного и пошел с ним завтракать (Лк 7, 36). Он обычно принимал все приглашения, потому что был учтив, и потому что был добр, а также из-за рвения, с которым стремился спасать души: ведь ради них Он сошел с небес. А сидя с людьми за трапезой и беседуя, он привлекал их к себе любовью. Наконец, Он делал это из любви к бедности. Ибо был Он беднее бедного, и есть Ему часто было нечего, потому что из вещей мира сего Он ничего не брал для Себя и своих. Поэтому смиренно и с благодарностью зерцало смирения Иисус тотчас принимал всякое приглашение.

Услыхала Магдалина, что Он завтракает в доме Симона. Прежде ей случалось не раз слышать Его проповеди, и она пламенно полюбила Его, хотя до сих пор не обнаруживала своей любви. Восскорбела она в сердце своем (Быт 6, 6) из-за грехов своих, и рассудила она, что без Него она не сможет обрести спасения. Горя любовью, она не пожелала дольше откладывать и отправилась туда, где Он возлежал за трапезой. Склонив голову, опустив глаза долу, она прошла перед гостями, не останавливаясь, пока не подошла к Господу и ученикам Его. Там она упала к Его ногам. Изнутри ее раздирала боль, а снаружи покрыла краска стыда за грехи ее. Простершись на полу и доверчиво прижавшись лицом к Его ногам, ибо в сердце своем она уже любила Его больше всего на свете, она начала сильно плакать и рыдать. Она ничего не сказала вслух, но про себя заговорила так: «Господи мой, твердо верую, знаю и исповедую, что Вы – Бог и Господь мой. Много тяжких оскорблений нанесла я Вашему Величеству. Умножились грехи мои больше песка морского (Иер 15, 8). Но, неправедная грешница, я прибегаю к Вашему милосердию. Я скорблю и уязвляюсь и прошу прощения. Я готова исправиться и больше не грешить и намерена никогда впредь не выходить из Вашего послушания. Прошу Вас, не прогоняйте меня от Себя, потому что знаю, другого прибежища мне не найти, да я и не хочу другого прибежища, потому что люблю Вас одного больше всего на свете. Не гоните меня; накажите меня за мои преступления, как угодно; но я молю о милосердии».

Тем временем из глаз ее обильно текли слезы. Они согрели и омыли ноги Господа. Из чего ты, между прочим, можешь еще раз удостовериться, что Господь Иисус ходил босиком. Наконец, она перестала плакать и увидела, что ноги Иисуса мокрые. Решив, что слезы ее недостойны касаться ног Господа, она вытерла их своими волосами. Волосами потому, что у нее с собой не было ничего более ценного, чем можно было бы протереть ноги, а волосы у нее были роскошные. К тому же она всю жизнь ими тщеславилась, и вот теперь решила обратить их на пользу. Наконец, при этом можно было не удалять лицо от ног Господа, и, в приливе любви, она нежно и часто целовала их. А так как ноги Господа из-за долгой ходьбы по дорогам были натруженные и потрескавшиеся, она смазала их дорогой мазью.

Итак, вглядись в нее хорошенько. Особенно долго размышляй о преданности той, кого Господь любил такой исключительной любовью. Подумай и о том, что это событие стало торжественным праздником. Вглядись также и в Господа Иисуса: как терпеливо Он принимает ее, с каким терпением выносит все, что она делает. Он перестает есть и сидит тихо, пока она не закончит свое дело. Перестают есть и сотрапезники: все дивятся невиданному зрелищу. А Симон сурово осудил Его в сердце своем, что позволил коснуться себя такой женщине. Какой же Он пророк, если не понял, кто она такая? Господь же ответил на помышления сердца его, и показал себя настоящим пророком, и убедил его, приведя пример с должниками. И, желая всем показать, что любовь превозмогает все, сказал: «Прощаются ей грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк 8, 47). Ей же сказал: «Иди с миром» (Лк 8, 50).

О сладостное и желанное слово! С какой радостью Магдалина услыхала его, с каким утешением ушла! Она совершенно обратилась к Нему и с тех пор жила свято и честно, крепчайшими узами привязавшись к Нему и к матери Его.

Итак, поразмысли об этом хорошенько, и да удостоит тебя Господь хотя бы подобия той любви, которую Он здесь словом и делом нам являет. Именно здесь ты найдешь самый явный пример того, что любовь восстанавливает мир между Богом и грешником. Поэтому и блаженный Петр говорит: «Любовь покрывает множество грехов» (1 Петр 4, 8). Любовь образует все добродетели; без нее ни одна из них не угодна Богу. Чтобы обрести любовь ты должна напрячь все свои силы, все, что есть в тебе хорошего, ибо только она сделает тебя невестой твоему жениху Христу. Поэтому я прямо здесь приведу тебе несколько авторитетных мнений о любви.

Вот что говорит о ней Бернард: «Любовь – наилучшая благодать, поистине несравненная. Всякой новой невесте Небесный Жених позаботился многократно внушить эту мысль: «По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13, 35), ибо: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин 13, 34). И: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга» (Ин 15, 12). И молится Он о том же: да будут они одно, как Я и Отец Мой одно (Ин 17, 21)»[96]. И немного дальше: «Наконец, что может сравниться с любовью, если Сам Господь ставит ее выше мученичества и веры, способной двигать горы? Я говорю вам: да будет мир вам от вас. Тогда никакая внешняя угроза будет вам не страшна, ибо не сможет вам повредить». И еще: «Величина всякой души измеряется мерой любви, какую она имеет. Так что, можно сказать, у кого много любви, у того великая душа, у кого мало – маленькая, а у кого нет любви, нет и души, как говорит Апостол: «Если не имею любви, то я ничто» (1 Кор 13, 2). Если удастся человеку приобрести хоть крошечную толику любви, так что он будет давать себе труд полюбить хотя бы тех, кто его любит, приветствовать как братьев хотя бы тех, кто его приветствует (Лк 6, 32; Мф 5, 47), я скажу, что какая-то, пусть и крошечная, душа у него есть, ибо только душа может вместить и удержать любовь, хотя бы такую корыстную любовь «дашь на дашь». Однако, по слову Господа, «если вы приветствуете только братьев ваших, что особенно великого делаете?» (Мф 5, 47). Такая душа не велика, но, прямо сказать, тесна, мала и бедна: именно так я заключу о душе, которая бедна любовью. Но если душа станет преуспевать и расти, если перешагнет тесные границы этой жалкой и скупой любви, если выйдет в широкие пределы любви бескорыстной и примет ее всей свободой духа, заключит в просторные объятия доброй воли, если будет стараться дотянуться до всякого ближнего и принять его в себя, любя каждого как саму себя, – такой душе нельзя будет сказать: «Что такого великого ты делаешь?» Поистине, такая душа делает себя великой и обширной, обретает великое и обширное лоно любви, в которое заключает всех и вся. Она любит тех, с кем ее не связывают никакие узы плотской нужды; к кому ее не влечет надежда на получение какой-либо выгоды или удовольствия; никакое обязательство вернуть полученное, наконец, никакой долг, за исключением того, о котором сказано:

«Вы никому ничего не должны, кроме взаимной любви» (Рим 13, 8). А если ты, благочестивый завоеватель, решишь двинуться дальше на завоевание царства любви и сможешь захватить его до самых дальних его пределов и оккупировать, тогда ты и о врагах станешь думать по-иному – ты откроешь им заветные глубины своего благочестивого сердца. Ты станешь благодетельствовать ненавидящих тебя, молиться за преследующих тебя и на тебя клевещущих (Мф 5, 44). Ты будешь стараться быть миротворцем с теми, кто ненавидит мир – и тогда широта и высота твоей души сравнятся с широтой и высотой неба, да и красотой она ему, пожалуй, не уступит. Тогда исполнится о ней сказанное: «Ты простираешь небеса, как шатер» (Пс 103, 2). И в этих небесах дивной широты, высоты и красоты Высший, Безмерный и Преславный будет не только достойно обитать, но обретет довольно простора для прогулок»[97]. Вот что пишет Бернард.

Итак, ты видишь, как полезна, как необходима добродетель любви, без которой невозможно угодить Богу, а с нею сумеет угодить всякий. Так что всем сердцем, всем умом, всеми силами стремись стяжать ее. Она заставит тебя добровольно нести все тяготы, терпеть все скорби ради Бога и ближнего.

Глава XXIX. Как Иоанн отправил учеников к Иисусу (Мф 11; Лк 7)

Славный воин и предтеча Господа Иисуса Иоанн Креститель, будучи в оковах заключен в темницу Иродом за то, что защищал справедливость – ибо он обличал Ирода, жившего с женой своего еще живого брата, – желая убедить своих учеников следовать за Господом Иисусом, решил отправить их к Нему, дабы они, слушая Его речи и видя Его дела, возгорелись любовью к Нему и стали Его последователями (Мф 11, 1 слл.).

И вот они пошли к Нему и сказали, как им велел Иоанн: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Мф 11, 3). А перед Господом Иисусом в это время толпилось множество народу. Погляди на него внимательно, как Он принимает посланцев Иоанновых: лицо у Него ясное и спокойное. Посмотри, как мудро Он отвечает им: сначала делами, потом словами. В их присутствии Он исцелял глухих, немых и слепых, и сотворил много других чудес, и проповедовал народу, а потом сказал им, среди прочего: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышали и видели» (Мф 11, 4). И они пошли и передали Иоанну, а он, выслушав их, очень обрадовался. А после смерти Иоанна эти его ученики стали твердыми приверженцами Христа.

Господь же Иисус, после их ухода, восхвалил Иоанна перед народом. Он сказал им, что Иоанн не просто пророк, но больше пророка; что из рожденных женами не восставал больший его и прочее, что ты читаешь в Евангелии (Мф 11, 11). А ты тем временем смотри неотрывно на Господа Иисуса, не отводя глаз: смотри на Него, пока Он проповедует, смотри, пока совершает чудеса, как я учил тебя в начале.

Глава XXX. О кончине блаженного Иоанна (Мф 14; Мк 6; Лк 7)

Здесь нам время поразмышлять о смерти святого Иоанна Крестителя. Подлейший негодяй Ирод и мерзкая его любовница сговорились убить его при первом удобном случае, чтобы избавиться от обличения их грехов. Случай представился, когда на пиру танцевала несчастная дочь Иродиады: в награду ей была дарована голова Иоанна. И его обезглавили в темнице.

Посмотри, какой великий муж погиб оттого, что подлость царствовала и повелевала! Как мужественно он встретил гибель! О Боже, как Ты попустил это? Кто мог подумать, что подобной смертью умрет Иоанн – муж такого совершенства и святости, что его почитали Христом?

Мы сказали об ужасном преступлении Ирода. Теперь, если ты хочешь лучше понять, что же произошло, поразмышлять об этом событии и, так сказать, как следует пережевать его, поразмысли о величии Иоанна, о его исключительном превосходстве: тогда ты поистине изумишься. Ты слышала в наших с тобой предыдущих рассуждениях, как отзывался о нем Господь, и не раз. Теперь послушай, как отзывается о нем блаженный Бернард в одной из своих бесед: «Мать и наставница всех Церквей, Римская Церковь, о которой сказано: «Я молился о тебе, Петр, чтобы не оскудела вера твоя» (Лк 22, 32), – освящена, прежде всего, конечно, во имя Спасителя, но во вторую очередь в честь Иоанна Крестителя; на знамени нашей Церкви его имя начертано вторым. Такую невесту должен был сопровождать достойный дружка небесного Жениха; он отвез ее туда, где она взошла на верховный престол. Распинают Петра, мечом рубят Павла, но верховное достоинство остается за Предтечей. Обагряется Рим кровью множества мучеников, и вся эта ввысь возносящая кровь стекается к блаженному патриарху. Иоанн всюду величайший, из всех единственный, превыше всех дивный.

Чье появление на свет было предвещено с такой славой? Кто так явно исполнился Святого Духа во чреве матери, как мы читаем это об Иоанне? О ком еще вы читали, что он плясал от радости в материнской утробе? Чье рождение так торжественно празднует Церковь, как вы это слышите каждый год? Кто так стремился в пустыню? Кто еще был так возвышенно обращен? Кто первый призвал к покаянию и показал Царствие Небесное? Кто крестил Царя Славы? Кому первому открыто явила себя Святая Троица? Кому Господь Иисус Христос представил такое великое свидетельство? Кого так чтит Церковь?

Иоанн – патриарх, последний и главный из всех патриархов. Иоанн – пророк, величайший из пророков и более, чем пророк, ибо пальцем указывает на Того, Чье пришествие возвещает. Иоанн – ангел, но и среди ангелов избранный, и свидетель тому – Сам Спаситель, сказавший: «Вот, Я посылаю Ангела Моего» (Мф 11, 10). Иоанн – апостол, но из апостолов первый и главный, ибо он был первый «человек, посланный от Бога» (Ин 1, 6). Иоанн – евангелист, он первым провозгласил благую весть, первым проповедовал евангелие Царства Божия. Иоанн – девственник; более того, он – светлое зерцало девства, воплощение стыдливости, образец чистоты. Иоанн – мученик, более того, он – путеводный светильник мучеников, и если не считать смерти Христа, он – образец мученической стойкости. Он – глас вопиющего в пустыне, предтеча Судии, глашатай Слова. Он – Илия; он – завершение закона и пророков. Он – лампада, которая горит и светит. Я уж не буду говорить о том, какое место он теперь занимает среди девяти чинов ангельских – он вознесен на самый верх к серафимам»[98]. Вот что пишет Бернард.

А теперь послушай, что говорит об Иоанне Петр Златослов, Равеннский архиепископ: «Иоанн – школа добродетелей, училище жизни, образец святости, мерило праведности»[99].

Так вот, ты сопоставь выдающееся достоинство Иоанна и глубину преступления тех, кто его убили: у тебя будет достаточное основание для изумления и даже, осмелюсь сказать, для ропота против Бога. К такому человеку отправляют палача, чтобы отрубить ему голову, словно какому-нибудь последнему убийце, грязному насильнику и грабителю. Посмотри на него с почтением и скорбью: вот он по приказу жалкого и подлого надзирателя обнажает шею, смиренно преклоняет колени, благодарит Бога и кладет свою священную главу на какую-то грязную колоду или на камень, терпеливо снося удары до тех пор, пока палачу, наконец, не удается совсем отрубить голову. Вот как отходит Иоанн – ближайший друг и родственник Господа Иисуса, первый поверенный Бога. Поистине великое для нас смущение – ведь мы даже мелких неприятностей терпеть не можем. Иоанн – невинный – терпеливо вынес смерть, и какую смерть! А мы, отягощенные множеством грехов, достойные Божьего гнева, не в силах терпеливо вынести даже мелкое неудобство или пустячную обиду; что там – даже словесное оскорбление.

В то время Господь Иисус был в Иудее, но не в земле Ирода. Когда ему сообщили о смерти Иоанна, благочестивый Бог заплакал о своем двоюродном брате и соратнике; с ним заплакали и Его ученики; заплакала Святая Дева, принимавшая его при родах и нежно его любившая. Господь стал утешать мать, а она ему сказала: «Сынок, почему ты не защитил его, зачем дал ему умереть такой ужасной смертью?» Сын же отвечал: «Досточтимая матушка, такая защита не пошла бы ему во благо. Ибо он умер за Отца Моего, отстаивая Его правду, и скоро будет во славе Его. Сам Отец Мой не намерен защищать своих в мире сем, ибо им не следует пребывать здесь слишком долго – их родина не здесь, а на небесах. Иоанн освободился от оков тела, но у мира нет такой силы, чтобы умертвить его. Лютый враг обратил на него всю свою жестокость, но он будет царствовать с Отцом Моим в вечности. Поэтому утешься, милая матушка: Иоанну хорошо и всегда будет хорошо».

Через несколько дней Господь Иисус ушел из тех мест и вернулся в Галилею. А ты постарайся представить себе, что ты сама присутствуешь при всех тех событиях и видишь все воочию. Размышляй о них с любовью и преданностью, и куда бы ни пошел Господь, следуй за Ним.

Глава XXXI. О беседе Господа с самаритянкой у колодца (Ин 4)

Когда Господь Иисус возвращался из Иудеи в Галилею – а идти там было миль семнадцать или больше, как я уже тебе говорил – и проходил через Самарию, Он утрудился от пути (Ин 4, 6). Здесь ты остановись, посмотри на Него, уставшего, и вспомни, что Он – Бог. Посмотри – Он ведь все время ходит, часто устает от дороги, и вся жизнь Его трудна и утомительна.

Итак, Он устал и уселся отдохнуть возле какого-то колодца. А ученики Его тем временем отправились в город купить что-нибудь поесть (Ин 4, 8). И вот приходит к тому колодцу за водой одна женщина, звали ее Луция. Господь заговорил с ней, и беседовал о великих делах, и открыл Себя ей. Я не собираюсь рассказывать тебе здесь, о чем Он с ней разговаривал, как вернулись ученики, как по слову женщины весь город ее вышел к Нему навстречу, как он пошел с ними и остановился у них на два дня, как потом ушел. Это простая и ясная Евангельская история: прочти ее и постарайся своими глазами увидеть Господа Иисуса во всех описанных обстоятельствах. Но отметь себе в этой истории кое-что особенно прекрасное и полезное.

Во-первых, смирение Господа Иисуса: ученики ушли в город, а смиренный Господь остался совсем один – они были с Ним запросто, без чинов. Затем заметь, как смиренно Он беседовал с этой бабенкой о таких великих вещах – она ведь была совсем простая, и к тому же одна; и разговаривали они на равных. Он не презирал ее и не счел недостойной такой беседы, какую мог бы вести с собранием мудрейших мужей, и для них это было бы великим событием. Гордые так не поступают: если случится им произнести свои высокопарные словеса перед немногими – для одного человека они и рта раскрывать не станут – они считают, что зря потеряли время; и обращаются к слушателям снисходительно, никого не считая вполне достойным внимать их речам.

Во-вторых, обрати внимание, как Он беден и изнурен телом; ведь это тоже проявление смирения. Что еще тебе здесь говорится? – Что ученики пошли в город раздобыть еды. Они ее раздобыли, принесли и хотели, чтобы Он поел. Где поел? – Конечно, там же, у колодца, или где-нибудь у ручья, или у источника. Посмотри, как Он, усталый и голодный, уселся отдохнуть прямо на земле и здесь же Ему приходится трапезовать. Не думай, что так получилось один раз и случайно – нет, для Него это было обычное дело. Из этого места ты ясно можешь понять, что смиренному Господу, любителю бедности, когда Он ходил по миру, часто приходилось трапезовать вот так – за стенами города, вдали от человеческого жилья, у какого-нибудь ручья или источника, как бы Он ни устал, как бы ни был изнурен и измучен. Не было у Него изысканных яств, не было отборных вин; была лишь чистая вода из того же ручья или источника, которые, между прочим, Он же сам и сотворил и которыми орошал богатые виноградники. Он сотворил и рыб и все, что движется в водах; но сам ел лишь сухой хлеб, смиренно сидя на голой земле, как нищий.

В-третьих, посмотри, как ревностно Он заботится о духовном обучении. Когда ученики приглашали Его поесть, Он отве тил: «У Меня есть пища, которой вы не знаете. Моя пища есть творить волю Пославшего Меня» (Ин 4, 32–34). Он так и не стал есть, но дождался тех, которые пришли из города, чтобы сначала проповедовать им. Ибо Он желал сперва совершить дела духа, а не тела, хотя тело Его жестоко нуждалось в пище. Итак, смотри на Него внимательно во всех этих обстоятельствах, и старайся подражать Его добродетелям.

Глава XXXII. Как Господа хотели сбросить с вершины горы (Лк 4)

Когда Господь Иисус вернулся в Назарет, от Него стали требовать чудес, а Он показал, что они чудес не достойны (Лк 4, 16 слл.). Тогда они разъярились на Него и выгнали Его из города. Милосердный Господь бежал от них, а они гнались за Ним. Как тебе это покажется? Ярость их настолько разгорелась и возросла, что они гнали Его до самой вершины горы, чтобы сбросить Его оттуда. Но Он, божественной силой прошед посреди них, удалился (Лк 4, 30). Ибо Он еще не собирался умирать.

И вот что добавляет здесь глосса: «Говорят, что когда Господь Иисус, ускользнув из рук преследователей, спустился с горы, Он спрятался под скалой, но места там было мало, и камень, словно воск, подался, чтобы принять Его. И до сих пор там остались отпечатавшиеся в камне складки Его одежды, словно скульптором высеченные»[100].

Итак, посмотри, как Он бежит перед разъяренной толпой, как прячется под камнем, почувствуй Его мучения как свои собственные, и попытайся подражать Ему в смирении и терпении.

Глава XXXIII. Как Господь исцелил сухорукого (Мф 12)

Однажды в субботу Господь Иисус учил в синагоге. И был там человек, у которого рука была сухая (Лк 6, 6; Мф 12, 10). Иисус велел ему встать посреди синагоги и спросил у бывших там мудрецов, можно ли в субботний день делать добро? Они молчали. Тогда Иисус сказал сухорукому: «Протяни руку твою». И стала рука его здорова.

Много раз во дни субботние совершал Господь чудеса к смущению иудеев, ибо они понимали закон плотски, а Бог желал, чтобы закон соблюдался духовно. В субботний день надо воздерживаться не от добра и дел любви, а от грехов и дел служебных. Но они сильно соблазнились, и пришли в бешенство, и злоумышляли против Него, говоря между собою: «Не от Бога сей человек, потому что не хранит субботы» (Ин 9, 16). Господь же из-за этого не перестал поступать по-своему, напротив, делал на виду у них еще больше, чтобы избавить их от заблуждения.

Посмотри на Него, как Он ведет себя в этих обстоятельствах, и бери с Него пример: не оставляй доброго дела, даже если кто-то соблазнится из-за этого по заблуждению своему. Ибо доброе дело необходимо для спасения души и для духовного преуспеяния, и ты не должна уклоняться от него, даже если кого-то оно возмущает. Другое дело телесные удобства: от них нужно отказаться, если есть опасность ввести в соблазн брата; этого требует совершенная любовь. Об этом говорит Апостол к римлянам: «Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, от чего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает» (Рим 14, 21).

Глава XXXIV. Об умножении хлебов (Мф 14)

В двух местах мы читаем о том, как милостивый Господь умножил малое число хлебов и насытил ими многие тысячи людей (Мф 15, 32 слл.; Ин 6, 5 слл.). Ты сведи оба рассказа вместе для одного размышления и внимательно следи за всем, что Он говорит и делает.

Итак, Он сказал: «Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; отпустить же их не евшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге, ибо многие из них пришли издалека» (Мк 8, 2–3). И после этого умножил хлебы, так что все ели досыта и еще осталось. Здесь много добрых предметов для размышления, особенно о том, как Господь Иисус был милосерден, и учтив, и благодарен, и внимателен, и проницателен.

Прежде всего поразмышляй о том, что Он милосерден: ведь именно милосердие побуждает Его помочь им, и Он говорит: «Жаль Мне народа». В самом деле, милости Господней полна земля (Пс 32, 5).

Во-вторых, Он учтив и благодарен. Благодарен людям за то, что уже три дня находятся при Мне и выслушивают Меня. Посмотри, какая великая учтивость, какая удивительная благодарность. Он говорит так, словно они оказали Ему великое благодеяние, вынося Его общество, в то время как на самом деле это было благо для них, не для Него. Правда, Он говорит в другом месте: «Радость Моя была с сынами человеческими» (Притч 8, 31), но радость Его – от нашего спасения, а не оттого, что Ему достается какое-то благо. Господь любит тех, кто за Ним следует, кто соблюдает Его заповеди и наставления. Им Он открывает руку Свою и помогает всегда, когда это им во благо.

В-третьих, Он внимателен и проницателен. Он заметил их нужду, заметил, что многие слабы и могут не дойти до дому, заметил, что некоторые пришли издалека. Посмотри: эти слова Его вкусны, сытны и сладки, как мед. Так каждый день случается с нами в нашей духовной жизни. Нам нечего есть, если Господь не даст; у нас не хватит сил идти, если Он отпустит нас в дорогу голодными. Без Него мы не способны ни к какому духовному делу; мы не можем сами о себе позаботиться. Взлететь мы не можем: у нас нет для этого средств. Только из руки Господней, или через человека, продвинувшегося в духовном упражнении, мы получаем утешение и подкрепление; ибо оно не от нас, а всегда от Него. Если ты внимательно присмотришься, ты увидишь: чем совершеннее были слуги Божии, чем больше они к Нему приблизились, чем великолепнее были их духовные дары, тем они были смиреннее; себе самим они приписывали лишь грехи и недостатки. Чем ближе кто подойдет к Богу, тем более ярким светом он просвещается и тем яснее видит величие и милосердие Божие. В таком человеке не остается места гордости или тщеславию, которые происходят из невежества и слепоты. Кто хорошо узнает Бога или изучит самого себя, тот не может гордиться. Долог путь, которым мы приходим к Богу, – я говорю сейчас обо мне и мне подобных, которые ушли от Него в самую отдаленную область, ведомые своими грехами. Когда такой грешник возвращается назад, о нем говорят, что ему предстоит долгий путь.

Итак, сказав эти слова, Христос перешел к делу. Смотри на Него внимательно: как Он берет в руки хлеб, благодарит Отца, преломляет его и раздает ученикам; как они несут хлеб к толпе народа и как Он умножает хлеб у них в руках, так что каждый наелся вдоволь и еще много кусков осталось. Посмотри и на них: как они дивятся чуду, как один весело говорит о нем другому, как радуются, как, возблагодарив Бога, едят, насыщаясь не только телесно – по крайней мере, некоторые из них получают пищу для ума и душевное подкрепление. А была ли там наша Госпожа? Может быть, и она ласково протягивала женщинам хлебы, радуясь их радости? Писание об этом не говорит. Но ты об этом поразмышляй, насколько Господь тебе дарует.

Глава XXXV. О бегстве Господа, когда толпа хотела сделать Его царем (Ин 6)

После того, как Господь насытил толпы народа – об этом говорилось в предыдущей главе – они захотели сделать Его царем (Ин 6, 15). Они решили, что Он может помочь им в их нуждах и что при таком царе они ни в чем не будут знать недостатка. Но Господь Иисус, зная об их намерениях, бежал от них на гору. А они за Ним не уследили и не смогли Его найти.

Итак, Он не хотел временных почестей. И посмотри: Он бежал от чести по-настоящему, а не для вида. Потому что учеников Он отправил к морю, а Сам поднялся на гору, чтобы, если станут искать Его среди учеников, не смогли бы найти. Ученики не хотели разлучаться с ним, но Он велел им без Него садиться в лодку и плыть на другой берег. Желание их было доброе – они хотели всегда оставаться со своим Господом. Но сам Он промыслил иначе. А ты теперь посмотри на них: как они неохотно отходят от Него; как Господь заставляет их уходить, показывая, что Он искренне хочет, чтобы они без Него спустились к морю и сели в лодку; как они смиренно повинуются, хотя для них это тяжело и горько. Подумай: ведь такое каждый день происходит и с нами в духовной жизни. Мы бы хотели, чтобы Он никогда не отходил от нас ни на миг. Но Он ведет себя с душой иначе: Он уходит и возвращается, когда захочет – нам во благо.

Я хочу, чтобы ты послушала, что говорит об этом Бернард: «Когда душа – ночными бдениями, мольбами и многими потоками слез – дозовется своего Жениха и думает, что вот теперь крепко держит Его в своих объятиях, Он вдруг ускользает, а потом неожиданно вновь является безутешно плачущей о Нем невесте. Он позволяет себя обнять, но удержать Его нельзя: внезапно Он вновь словно улетает прямо из рук. Если любящая душа непрестанно молит Его и плачет, Он вернется опять: Он не обманет и прошения уст ее не отринет (Пс 20, 3). Но вскоре снова исчезнет и не появится, если душа не будет звать Его со всей силой желания и тоски. И так все время, пока она в этом теле – радость от близости Жениха она может испытывать часто, но не полно: когда Он приходит, она радуется, когда уходит – горюет. Приходится возлюбленной терпеть, до тех пор, пока она однажды не сбросит тяжкий груз тела и, легкая, взлетит на крыльях своей любви, свободно помчится по лугам созерцания, очами ума отыщет Возлюбленного, куда бы Он ни пошел (Откр 14, 4), и без труда достигнет Его. Однако не ко всякой душе Он так является, даже в ее смертный час, но только к той, кто оказалась настоящей невестой – а об этом свидетельствуют великая преданность, неутешная тоска и нежная любовь. Такая душа достойна, чтобы к ней пришло Слово, приняв облик Жениха и облекшись в свадебный наряд»[101].

И в другом месте: «А может быть, Он уходит для того, чтобы Его тем настойчивее звали назад, тем крепче удерживали. Ведь Он не раз притворялся, что уходит, не потому что хотел уйти, а для того, чтобы услышать: «Останься с нами, потому что уже вечереет» (Лк 24, 29)[102]. И чуть ниже добавляет: «Такого рода благочестивое притворство во спасение иногда применяло воплощенное Слово к ученикам во плоти; и теперь, в духе, не перестает применять его к душам. Он всегда обращается к предан ной Ему душе: проходя мимо, хочет, чтобы Его удержали; уходя, хочет, чтобы его позвали назад. Уходит Он по обязанности воспитателя, а возвращается всегда по Своей воле с радостью. И то и другое имеет свой смысл, а как когда поступить, решает Он Сам. Во всяком случае, известно точно: в душе постоянно происходят подобные чередования – Слово приходит и уходит. «Вы слышали, что Я сказал вам: «Уйду от вас и приду к вам» (Ин 14, 28). И еще Он сказал: «Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня» (Ин 16, 16). Вскоре увидите! – Ох, как не скоро! Ох, как долго тянется это «вскоре», Господи благий! Ты говоришь, что мы не увидим Тебя, но время это пройдет скоро? – Да сбудется слово Господа моего; однако это «скоро» так долго, слишком, слишком долго! И все же и то и другое – правда: по заслугам нашим – скоро, по желаниям нашим – не скоро.

О том и о другом сказано у Пророка: «Если и замедлит, жди Его, ибо придет и не задержится» (Авв 2, 3)[103]. Как же это Он не задержится, если замедлит? – Ответ один: по сравнению с заслугами нашими Он придет слишком скоро, но по сравнению с нашими желаниями – слишком не скоро. Кроме того, любящая душа движима желанием, погоняема тоской; она не помнит о заслугах, закрывает глаза на величие, открывает их к наслаждению, надеется на спасение и доверчиво предается Спасителю. Наконец, она бесстрашна и непочтительна, вновь и вновь она зовет Слово вернуться, вновь и вновь вспоминает свои радости и верит в их возвращение; она привыкла к свободному обращению и зовет Его не Господом, а Возлюбленным: «Возвратись, возлюбленный мой» (Песн 2, 17)»[104]. А в другом месте Бернард говорит: «Он всегда чередует эти два состояния в людях духовных и в тех, кого Он сам намерен сделать более духовными: посещает их на рассвете и внезапно покидает, испытывая их (Иов 7, 18)»[105]. Вот что пишет Бернард.

Итак, теперь ты знаешь, как Господь Иисус духовно посещает душу, а потом покидает ее, и чтó тогда душа должна делать. Напоминаю: она должна звать Его назад, настойчиво и беспрестанно; а тем временем должна терпеливо выносить отсутствие Жениха и брать пример с учеников, которые, как мы с тобой здесь читаем, послушно взошли без Него в лодку, терпели удары бури и все время ждали, что Он вернется, поможет им и спасет.

Но вернемся к Самому Господу Иисусу. Когда ученики отправились к морю, Он в одиночестве поднялся на гору и так избежал рук тех, кто Его искал. Ты видишь, как решительно Он отклонил царские почести, как стремился скрыться от них и какую предусмотрительность проявил в бегстве. Он подал нам пример, чтобы и мы поступали так же (Ин 13, 15). Он бежал не ради Себя, а ради нас. Ибо Он знал, какая опасность грозит нам, если мы станем искать чести или согласимся принять ее. Поистине, честь – одна из главных ловушек для уловления людей, она – самое тяжелое грузило для утопления душ из всех, какие я знаю. Неважно, будет ли это почет власти, слава в науке или честь превосходства в любом деле. Всякий, кто радуется чести, подвергается великой опасности, стоит на краю пропасти или, хуже того, уже сорвался с края вниз. Это я докажу тебе и приведу множество доводов.

Первый довод: радуясь чести, душа не знает меры и озабочена только тем, как бы сохранить ее и преумножить. А ведь «человек тем больше отделен от горней любви, чем низменнее его радости», по выражению блаженного Григория[106].

Второй: честолюбец стремится обзавестись нужными, часто не слишком щепетильными друзьями, при посредстве и помощи которых он смог бы сохранить свои почести и добиться больших. Угождая таким друзьям, он бывает вынужден делать много такого, что противно Богу и его собственной совести, чтобы заставить их работать на него.

Третий: он соперничает с другими людьми, добившимися почета. Чтобы самому сохранить свой почет и добиться боль шего, ему нужно умалять соперников. А из-за этого он опускается до зависти и ненависти.

Четвертый: он сам считает себя достойным чести и желает, чтобы другие тоже признали его достойным. Тем самым он впадает в превозношение и гордыню. Но «кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничем, тот обольщает сам себя», по слову Апостола (Гал 6, 3). Вот почему Господь в Евангелии говорит: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лк 17, 10). Но разве когда-нибудь говорит такое человек, жаждущий чести?

Пятый: он следует не духу, а плоти (см. Рим 8, 1; Гал 5, 25). Душа его не собрана воедино, а рассеянна, не поднимается к небесному, а блуждает туда-сюда, гоняясь за многими вещами.

Шестой и последний: начав наслаждаться какой-либо честью, душа настолько упивается наслаждением, что не может насытиться. Каждый день она ищет новых и бóльших почестей, и чем больше их получает, тем больше жаждет новых. Каждый день она верит, что сегодня стала достойнее, чем вчера, и заслуживает большей чести в своих и чужих глазах. Так она незаметно соскальзывает в порок честолюбия, а это худший из пороков, причина и корень многих других.

Об этой душевной пагубе послушай не меня, а Бернарда: «Страсть честолюбия, – говорит он, – это тонкое зло, невидимая отрава, скрытая зараза, мастерица коварства, мать лицемерия, родительница зависти, источник пороков, горючее преступлений, ржавчина добродетелей, моль святости (Мф 6, 19), слепота сердца. Она делает всякое лекарство болезнетворным, при ней всякое лечение кончается параличом больного. Скольким людям эта зараза подло подставила подножку, скольких свалила в пучину позора, так что окружающие только диву давались: как могли столь внезапно рухнуть эти столпы добродетели? – ведь они не видели, как честолюбие роет свой тайный подкоп. Что вскармливает этого червя? – Что же еще, как не отчуждение ума, забвение истины?

И что, как не истина, выслеживает и выдает этого предателя, обличает дела тьмы? Конечно, только она; она говорит нам: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (Мф 16, 26) и себя погубит?» И еще: «Сильные будут сильно мучиться» (Прем 6, 8)[107]. Она неустанно внушает и напо минает уму, что светский успех приносит ничтожное утешение, тяжкое осуждение, недолгую пользу, неведомый конец»[108]. И еще он говорит: «Честолюбием искушал Господа дьявол, когда обещал Ему все царства мира, если падет и поклонится ему (Мф 4, 9). Видишь: путь честолюбия есть поклонение дьяволу. Он обещает своим поклонникам привести их по этому пути к мирским почестям и славе»[109].

А в другом месте он говорит: «Мы все стремимся подняться наверх, все жаждем возвыситься. Потому что мы – твари благородные, есть у нас в душе какое-то величие. Мы от природы устроены так, что нас тянет вверх, всякая высота нас влечет. Но горе нам, если мы решим следовать за тем, кто говорит: «Взойду на высоты облачные, сяду на горе завета, на склонах севера» (Ис 14, 13). О, несчастный, на горе, на склонах севера! Холодно на той горе, не пойдем мы за тобой. – Ты жаждешь власти? Ты нацелился на вершину могущества? Не будет тебе удачи. Сколько людей по сей день карабкаются туда по зловонным следам! И как мало остается тех, кто не подпал под власть своей жажды власти! За кем вы следуете, несчастные? За кем идете? Разве это не та гора, на которую начал подниматься ангел, а поднялся дьявол? Вспомните: он оттуда упал, и его стала мучить зависть и злоба, и решил он во что бы то ни стало подставить подножку человеку, чтобы тот тоже упал. И он показал человеку другую гору: «Будете, – говорит, – как боги, знающие добро и зло» (Быт 3, 5)»[110]. И немного дальше: «Честолюбивая жажда власти лишила ангелов ангельского счастья. Стремление к знанию отняло у человека славу бессмертия.

Если кто попытается подняться на гору власти, как ты думаешь, сколько у него будет противников? Сколько он обнаружит там соперников, старающихся столкнуть его вниз? Сколько препятствий? Сколько трудностей на пути? Но допустим, ему удастся взобраться туда, куда он стремился. «Сильные будут сильно мучиться», – говорит Писание (Прем 6, 8). Я уж не говорю о тех ежедневных тревогах и заботах, которые рождает сама власть.

А кто-то страстно жаждет надмевающего знания (1 Кор 8, 1) – сколько предстоит ему труда и мучений! Тревожный дух его не обретет покоя. И при всем этом, – я скажу ему, да услышит: хоть лопни, ты не узнаешь то, что хотел. Горько будет ему всякий раз, как глаз его увидит кого-то, кто, по его мнению, преуспел в науке больше, чем он. Горько будет ему и оттого, что другие ценят его меньше, чем он, по его мнению, заслуживает. Он будет надуваться спесью – и что? «Погублю, – говорит Господь, – мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» (1 Кор 1, 19). Много можно еще рассказать о них, но вы, я думаю, уже сами видите, что нам следует бежать подальше от обеих гор, если нас пугает низвержение ангелов и падение человека. Горы Гелвуйские! Да не сойдет ни роса, ни дождь на вас. (1 Цар 1, 21).

Однако что же нам делать? Восхождение на эти горы сулит нам гибель, но жажда взойти наверх нас не оставляет. Кто научит нас здоровому скалолазанию? Кто? – Только Тот, о Ком мы читаем, что Он нисходя восходит (Еф 4, 9–10). Он Сам покажет нам путь восхождения, Он уведет нас от проводника, сбивающего с пути, не даст идти по его следам и следовать его советам. Не было никого, кому удалось бы взойти на вершину, поэтому Высочайший спустился вниз. Нисхождением своим Он указал нам путь сладостного, здорового и спасительного восхождения. Он сошел с горы власти, облачившись жалкой слабостью плоти (Рим 6, 19; Гал 4, 13; Евр 5, 2). Он сошел с горы знания, ибо угодно было Богу глупостью проповеди спасти верующих (1 Кор 1, 21). Что может быть слабее нежного тельца и младенческих членов новорожденного? Кто может быть невежественнее малыша, знающего лишь чрево своей матери? Кто может быть бессильнее того, чьи руки и ноги пробиты гвоздями, у кого все ребра можно пересчитать (Ин 20, 25)? Что может быть глупее, чем предать душу свою на смерть, чтобы заплатить выкуп за то, чего не крал (Ис 53, 12)? Видишь, как низко Он спустился, как Сам Себя опустошил (Флп 2, 7)[111], оставшись без власти, силы и знания? – Ниже некуда. Но и выше некуда – ведь тем самым Он поднялся на самый верх горы добра и милости. Более наглядного доказательства любви дать невозможно (Рим 5, 8). Не удивительно, что Христос нисходя восходит, в то время как оба, о которых мы говорили прежде, восходя, нисходят»[112].

И в другом месте: «Поэтому, дорогие мои, старайтесь не нарушать дисциплину, которую взялись соблюдать, дабы вам взойти с самого низу на самый верх. Путь туда – дисциплина и смирение, другого пути нет. Кто отправится другой дорогой, скорее упадет, чем поднимется. Одно смирение возвышает и ведет в жизнь» (Мф 7, 14)[113]. И ниже: «О извращение, о честолюбие сынов Адамовых! Куда труднее всего подняться, откуда легче всего упасть, туда они лезут, легко берутся за восхождение, ни за что не хотят спускаться. Они штурмуют высоты церковных степеней, которые и ангелов бы испугали. Но едва найдешь одного-двух, кто бы следовал за Тобой, Господи Иисусе, по пути Твоих заповедей (Пс 118, 32), да и те сами не идут, а только терпят, чтобы их тащили»[114]. Вот что пишет Бернард.

Итак, теперь ты понимаешь, как добиваться подлинных почестей: через смирение, – и как бежать от преходящей ложной чести.

Правда, некоторые искатели чести в науке или власти льстят себе, что они стараются не ради своей выгоды, что, вооружившись властью и знаниями, они лучше смогут помочь другим и спасти чужие души. Послушай, что отвечает им Бернард: «О если бы всякий из этих горделиво выступающих мог столь же верно служить, как он уверенно держится! Но нет, это трудно, а вернее и вовсе невозможно, чтобы из горького корня честолюбия вырос сладкий плод любви»[115]. Вот что говорит Бернард.

Для того, чтобы ценить почести как должно, то есть дешево, необходимо все величие и вся сила превосходнейшей из добродетелей. Как говорит Златоуст: «Правильно пользоваться почестями – это как общаться с прекрасной девицей: нужно соблюдать законы и не бросать на нее бесстыдных взглядов». Если кому-то досталась власть или честь, нужна очень большая душевная сила и мужество, чтобы пользоваться ими как следует.

Глава XXXVI. Как Господь молился на горе и, спустившись, шагал по водам, и как Петр тонул (Мф 14)

В предыдущей главе я рассказывал тебе, как Господь Иисус заставил учеников сесть в лодку, а сам поднялся на гору (см. Ин 6, 15 слл.; Мк 6, 32 слл.; Мф 14, 13 слл.). Закончим разговор о том, что делал Господь после чуда о хлебах, потому что это темы связанные: то, о чем говорится в этих двух главах, происходило одновременно. Я разделил их, чтобы тебе было понятнее и чтобы лучше объяснить, какая мораль из них следует.

Итак, когда ученики сели в лодку, сам Он поднялся на гору и стоял там на молитве до четвертой стражи ночи, то есть до тех пор, пока три четверти ночи прошли, и одна осталась. Из чего ты можешь понять, что Господь проводил свои ночи в молитвах. В Писании много раз говорится о том, как Он предавался молитве.

Так вот, посмотри внимательно, как Он молится, как смиряет Себя перед Отцом. Он ищет уединенные места, один уходит туда и сокрушенно и униженно проводит долгие часы бдения. Верный Пастырь заступается за своих овец, ибо Он молится не за Себя, а за нас, выступая перед Отцом как наш ходатай и посредник. Еще Он молится, чтобы подать нам пример молитвы. Он много раз повторял ученикам, как им должно молиться, и подтверждал свои слова делом. Он говорил им, что дóлжно всегда молиться и не переставать, что настойчивая молитва доби вается, чего просит, и приводил им пример про судью и вдову, – про это ты можешь прочесть у Луки (18, 1–8). Он убеждал их верить, что они могут получить, что просят: «Просите, и дано будет вам» (Лк 11, 9), и рассказывал притчу о друге, который, если и не даст по дружбе, то по неотступности просьб даст хлеба, сколько нужно, о чем также написано у Луки (Лк 11, 5–8). Все это Он говорил, чтобы привить нам добродетель молитвы.

Добродетель эта бесценна; она – действенная помощница, когда нужно добиться полезного или избавиться от вредного. Если ты хочешь терпеливо переносить невзгоды, стань молитвенником. Если хочешь преодолеть искушения и душевное смятение, стань молитвенником. Если хочешь обуздать дурные страсти, стань молитвенником. Если хочешь распознать хитрости сатаны и избежать его ловушек, стань молитвенником. Если хочешь радостно жить в деле Божием, вступить на путь труда и сокрушения, стань молитвенником. Если хочешь упражняться в духовной жизни, а не заботиться о плоти и угождать желаниям, стань молитвенником. Если хочешь прогнать мух суетных мыслей, стань молитвенником. Если хочешь напитать свою душу святыми помыслами, добрыми желаниями, пламенной преданностью и горячей любовью, стань молитвенником. Если хочешь, чтобы сердце твое обрело мужественный дух и стойкость, нерушимо утвердилось в решении угождать Богу, стань молитвенником. Наконец, если хочешь с корнями вырвать пороки и исполниться добродетелей, стань молитвенником. Ибо в молитве принимается помазание Духа Святого, который научает наш ум всему. И еще. Если хочешь подняться к созерцанию, наслаждаться объятиями Жениха, стань молитвенником. Ибо к созерцанию и к вкушению небесной пищи ведет один путь – упражнение в молитве.

Видишь, какова сила и могущество молитвы. Я могу подтвердить это, даже не приводя тебе многочисленные места из Писаний; вспомни, что мы слышим и видим на опыте каждый день: люди простые и неграмотные достигают всего этого и большего через добродетель молитвы. Поэтому все, кто желает подражать Христу, должны отдавать много душевных сил молитве, в особенности монашествующие, у которых должно оставаться больше свободного времени. Вот почему я тебе советую, более того, насколько это в моей власти, строго заповедую, взять себе молитву как первое и главное упражнение. Не занимайся больше ничем, за исключением необходимых забот; не ищи отдыха и радости ни в чем, кроме молитвы. Ибо ничто не должно радовать тебя так, как возможность оставаться вместе с Богом – а это происходит в молитве.

Но вот тебе более убедительный советчик, чем я; послушай, какие медовые речи изливает на этот счет Бернард: «Кто приучил себя часто молиться, те на опыте знают, о чем я говорю. Бывает, что мы подходим к алтарю с сердцем сухим и прохладным и начинаем молиться. Но если мы упорно продолжаем и не отвлекаемся, внезапно в сердце вливается благодать, грудь разбухает, внутренность заполняет волна благочестия; кажется, если бы в этот миг кто-нибудь надавил нам на грудь, из нее, как из переполненного вымени, тотчас хлынуло бы впитанное нами молоко небесной сладости»[116].

А в начале беседы на Великий пост он говорит так: «Всякий раз, когда я принимаюсь говорить о молитве, я будто слышу, как в сердце моем громко звучит голос человеческого рассудка, который произносит примерно такие слова: «Не знаю, в чем дело, но даже если мы с вами сумеем творить непрестанную молитву, никогда ни на миг не прерываясь, едва ли хоть один из нас на собственном опыте увидит плод своей молитвы. Мне кажется, что как мы приступаем к молитве, так и оканчиваем ее: никто не отвечает нам словом, никто ничего нам не дарит». – Но нет, отвечаю: следуй суждению веры, а не твоему собственному опыту: вера правдива, опыт обманчив. Правда веры в том, что обещал Сын Божий: «Все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам» (Мк 11, 24; Мф 21, 22). Никто из вас, братья, да не пренебрегает молитвой. Ибо я говорю вам, что Сам Тот, к Кому мы молимся, не пренебрегает ею. Прежде, чем она успела выйти из наших уст, Он велит записать ее в свою книгу (Пс 138, 16). Мы можем твердо уповать на одно из двух: либо Он даст нам то, чего мы просим (Ин 16, 23), либо то, что, как Он знает, для нас полезнее. Мы не знаем, чего нам на самом деле следует просить, не знаем, о чем молиться, как должно (Рим 8, 26), но Он жалеет нас в нашем невежестве и милостиво принимает нашу молитву. Что нам вовсе не полезно, или что нам не обязательно получать немедленно, того не дает, но молитва от этого не становится бесплодной, если мы поступаем, как нам велит Псалом, то есть радуемся о Господе. Ибо говорит святой Давид: «Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего» (Пс 36, 4)»[117].

И немного ниже: «Обрати внимание, что Давид под желаниями сердца понимает те, которые одобряет суждение ума. Тебе не в чем обвинять Бога, что Он, мол, не исполнил твою просьбу; твоя задача на молитве – изо всех сил стремиться оставаться под действием благодати. А Божья забота о тебе столь велика, что всякий раз, как ты просишь того, что тебе не полезно, Он не слушает тебя, но дарует тебе вместо просимого нечто лучшее. Так плотский отец, когда ребенок просит хлеба, охотно протягивает ему, а когда просит дать нож, не дает, считая, что это не нужно. Вместо этого он лучше сам нарежет для малыша хлеб. – А вообще желаний сердца три; сверх этих трех я не знаю, чего мог бы себе пожелать самый привередливый проситель. Два из них относятся к настоящему времени – это желание благ телесных и благ душевных, а третье – к будущему, это желание блаженства в вечной жизни. Не удивляйся, что я говорю тебе, что надо просить у Бога телесных благ: все блага – Его, как телесные, так и душевные. У Него надо просить и надеяться получить то, что нам нужно, чтобы мы могли выдержать служение Ему, а телес ное здоровье для этого нужно. Однако и чаще, и с большим пылом следует, конечно, молиться о нуждах души, то есть чтобы нам получить и сохранить Божью благодать и душевные добродетели. Так же и о жизни вечной дóлжно молиться со всем напряжением тоски и со всею благочестивой верой, ведь это – полное и совершенное блаженство как тела, так и души»[118].

И ниже: «Пусть ваша молитва о временном будет строго ограничена одним лишь необходимым. Молитва о душевных добродетелях пусть будет свободна от всякой нечистоты и направлена на одно лишь угождение Богу. Молитва о вечной жизни пусть будет исполнена всяческого смирения и просит об одной лишь милости Божьей»[119].

И еще он же: «Кто хочет молиться, должен соблюдать не только место, но и время. Время удобнее подходит свободное, но лучше всего – когда ночной сон установит повсюду глубокое молчание; тогда молитва выходит свободнее и чище. «Вставай ночью, при начале каждой стражи; изливай, как воду, сердце твое пред лицем Господа Бога твоего» (Плач 2, 19). Ночью молитва без помех поднимается ввысь, свидетели ее – лишь Бог и святой ангел, который принимает ее, чтобы представить к горнему алтарю. Она светла и мила, и стыдливый румянец украшает ее. Она ясна, спокойна и прозрачна, и никакой шум, крик и болтовня не взбаламучивают ее. Наконец, она опрятна, чиста и искрення: ее не покрывает пыль земных забот, она не следит краем глаза, одобряют ли ее зрители, ее не искушает лесть. Невеста должна быть стыдлива и осторожна, ей нужно уединенное ложе и ночь, когда она собирается молиться, то есть ищет встречи с женихом-Словом. А жених у нее один. Поэтому ты неправильно молишься, если ищешь и просишь в молитве чего-то еще, кроме Слова, или не просишь того, что нужно для встречи со Словом, ибо все в Нем (Рим 11, 36). В Нем исцеление ран, в Нем удовлетворение нужд, в Нем исправление недостатков, в Нем успех, благополучие и изобилие, наконец, в Нем все, что стоит приобретать и иметь всем людям, – все, чем полезно, достойно и дóлжно обладать. Поэтому нет смысла просить у Слова чего-то другого – Он сам есть все. Иногда кажется, что мы чересчур запросто обращаемся с Ним, требуя от Него необходимых нам временных вещей; но если причина наших просьб – Слово, если мы просим других вещей из-за Него и чтобы служить ему, то такая молитва вполне достойна»[120]. Вот что говорит Бернард.

Итак, ты выслушала прекраснейшие слова высочайшего созерцателя Бернарда, великого охотника до сладостей молитвы. Если хочешь, поразмысли над ними подольше, прожуй их как следует, чтобы почувствовать их дивный вкус. Я с таким удовольствием вставляю его слова в эту мою книжечку и так часто привожу их потому, что они не только духовны и проникают в сердце, но и исполнены красоты и побуждают к служению Богу. Ибо он был чрезвычайно красноречив, и полон духа мудрости, и просиял святостью. Поэтому я желаю, чтобы ты ему подражала и упражнялась в том, чтобы осуществлять его наставления и слова на деле. Вот почему я так часто предлагаю тебе его послушать.

Однако вернемся к Господу Иисусу. Пока Господь молился на горе, ученикам Его на море пришлось туго: встречный ветер усилился, разразилась буря, и огромные волны швыряли лодку, грозя потопить ее. Итак, посмотри на них внимательно, поставь себя на их место и проникнись сочувствием: как им плохо и страшно. На них обрушилась гроза, время ночное, и Господа их с ними нет. В четвертую стражу ночи Господь спустился с горы и, шагая по морю, приблизился к ним. Погляди здесь на Него внимательно, памятуя, что Он – Бог: посмотри как Он устал от долгого бдения и сосредоточенной молитвы; как Он в одиночестве спускается в ночной темноте по обрывистым склонам, наверняка каменистым – а ведь Он босиком; как Он уверенно шагает по воде, словно по суше – тварь при знала своего Творца. Когда же Он приблизился к лодке, ученики закричали от страха: они подумали, что Он – привидение. Но милостивый Господь не хотел мучить их дольше и успокоил их, сказав: «Это Я, не бойтесь» (Мф 14, 27). Тогда Петр, уверившись в могуществе Господа, по Его велению и сам вылез из лодки, чтобы идти по морю, но заколебался и стал тонуть, и десница Господня вытащила его, чтобы не утонул. К этому месту есть глосса: «Он заставил Петра идти по морю, чтобы показать божественное могущество; заставил его тонуть, чтобы он не забыл о своей слабости, не возомнил себя равным Богу и не возгордился»[121]. Господь вошел в лодку, и качка прекратилась, и море успокоилось. А ученики приняли Его со всем почтением, и очень обрадовались, и успокоились, и отдыхали.

Посмотри хорошенько на Него и на учеников в описанных обстоятельствах: это прекрасный и весьма благочестивый предмет для размышления. Ты можешь рассмотреть эти события морально: Господь ежедневно поступает с нами подобным образом, только не телесно, а духовно. Он терпит и попускает, чтобы избранные Его бедствовали в этом мире и скорбели, и во внутреннем человеке, и во внешнем, ибо Господь бьет всякого сына, которого принимает (Евр 12, 6). А если вы остаетесь без наказания, – говорит Апостол, – то вы – ублюдки, а не сыны (Евр 12, 8). Бедствовать и мучиться здесь – нам во благо, ибо тем самым мы отесываемся, научаемся и сохраняем приобретенное, а, главное, обретаем право уповать на будущую вечную награду. Поэтому мы не должны позволять несчастьям сломить нас, или проявлять нетерпение в бедствиях; мы должны любить невзгоды и радоваться им.

Однако многим неведома великая польза скорбей, поэтому им они порой кажутся тяжкими и невыносимыми. Так что ты учись переносить их терпеливо, и для этого я, по обыкновению, приведу тебе наставление Бернарда: «Скорбь полезна: она испытывает нас и ведет к славе (Рим 5, 3–4). «С ним Я в скорби» (Пс 90, 15) – так воздадим же благодарность Отцу милосердия, Который пребывает с нами в скорбях и во всяком нашем бедствии утешает нас (2 Кор 1, 4). Скорбь – вещь необходимая: она превращается в славу, она преобразуется в радость – радость долгую, которую никто у нас не отнимет, радость великую, радость полную (Ин 16, 20–24). Нужда вещь нужная: она рождает венец. Не будем, братия, презирать скорбь: она – маленькое семечко, из которого взойдет великий плод. Семя, может быть, невкусное, может быть, горькое, семя, может быть, горчичное (Мф 13, 31). Не будем смотреть на видимое – нам важно в нем невидимое, ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор 4, 18)»[122]. И ниже: ««С ним Я в скорби», – говорит Господь – и я не ищу себе иных заслуг, кроме скорбей. Ибо мне благо приближаться к Богу, и еще мне благо возлагать на Господа Бога упование мое (Пс 72, 28), потому что тогда я восславлю Его (Пс 90, 15). «С ним Я в скорби, (Пс 90, 15) – говорит Господь, – ибо радость Моя с сынами человеческими» (Притч 8, 31). Он спустился с небес, чтобы быть рядом с теми, чье сердце скорбно, чтобы быть с нами в скорбях наших (Пс 33, 19). Он будет с нами, когда мы восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1 Фес 4, 17), если только позаботимся, чтобы Он сейчас был с нами. Хорошо мне, Господи, скорбеть, лишь бы Ты был со мною. Лучше мне с Тобою скорбеть, чем без Тебя царствовать, пировать, славиться. Глиняные сосуды испытываются в печи, а праведные мужи испытываются в скорби (Сир 27, 5). Чего нам бояться? К чему робеть? Зачем убегать от этой печи? Да, огонь ревет свирепо, но Господь с нами в скорби. А если Бог с нами, кто против нас? (Рим 8, 31). Если Он вырвет нас из огня, кто вырвет нас из руки Его? Если Он нас прославит, кто нас унизит?»[123].

И еще: «Не только в уповании, но и в скорби наша слава. Я охотнее буду хвалиться моими немощами, – говорит Апостол, – чтобы обитала во мне сила Христова (2 Кор 12, 9). Мы должны желать себе немощи, ибо ее нам возместит Христова мощь. Я хочу не просто быть слабым; я хочу, чтобы глубокая немощь моя доходила до самой сердцевины меня самого, чтобы мне меня самого не хватало, чтобы я сам по себе не мог держаться – чтобы я держался только силой Господа сил. Ибо сила совершается в немощи (2 Кор 12, 9). Когда я немощен, – заключает Апостол, – тогда я силен и могуч (2 Кор 12, 10)»[124].

И еще: «Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня, – говорит невеста (Песн 1, 12). Пучок, а не пук, не бремя – потому что ей легко носить его, любовь делает легким все, что другим грозит тяжким трудом и болью. Легкий маленький пучок – потому что маленьким младенцем Он родился нам (Ис 9, 6). Легкий пучок – потому что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим 8, 18). Ибо кратковременное невесомое страдание наше в настоящем, – говорит Апостол, – произведет в нас в вышнем вечное весомое бремя славы (2 Кор 4, 17)[125]. Будет у нас когда-нибудь огромная охапка славы – но для нас она всего лишь маленький пучок мирры. Как же не маленький пучок, если иго Его сладостно, и бремя Его легко (Мф 11, 30)? Оно не легко само по себе – разве легка жестокость страстей и горечь смерти? – но оно легко для любящего»[126].

Тот же Бернард так комментирует слова «Не убоишься стрелы» (Пс 90, 5): «Взгляни на великое тело Церкви (Кол 1, 18): ты легко заметишь, насколько более жестокие битвы приходится вести духовным мужам Церкви, чем плотским военачальникам. Это, конечно же, дело гордой и завистливой злобы: она чаще и свирепее атакует наиболее совершенных, по слову Писания: «Роскошна пища его» (Авв 1, 16). Это дело злобы, но не без известного попущения божественного промысла: Господь не позволяет искушать несовершенных сверх того, что они в силах вынести, но, допустив искушение, даст и облегчение (1 Кор 10, 13). А для более совершенных Он готовит более славные и многочисленные триумфальные победы над врагом»[127]. И немного дальше: «Неприятелю много важнее поразить в нас правую часть, чем левую; об этом он заботится, сюда прилагает все силы и всю коварную хитрость. Главный его труд – уничтожить не тело, а сердце». И ниже: «Натиск неприятеля надо упорнее всего отражать там, где он всего сильнее; давать сражение там, где этого требует самая настоятельная необходимость, где решается судьба всей войны, где сосредоточен весь смысл противоборства; сражение, от которого для нас будет зависеть все – либо поражение и позорное рабство, либо победа и триумфальная слава»[128].