Транзит

– Мы ему, наоборот, помогаем, – убежденно заявил Егоров.

Рассудительный директор взял сутки на раздумья (Игорь был уверен, что он бегал советоваться в соответствующие инстанции), потом подписал договор с «Союзом за Общее государство». Эта общественная организация взяла на себя все сопутствующие расходы. Наличные деньги, которые, согласно бухгалтерским документам, пожертвовали ей физические лица, привез из посольства Егоров.

«Наш путь – с державой!», «Были в империи, будем в единой семье!», «Братья, мы идем!», «Нас не разлучить!», «Миллионы голосуют «за!» Привлеченные агентством «Контекст» художники-оформители постарались на славу, рисуя плакаты. Но не только тема интеграции присутствовала здесь.

«Коррупции – нет!», «Кто украл мое будущее?», «Кому виллы, а кому вилы?», «Вернем деньги из офшоров!» Такие вопросы и лозунги тоже читались среди толпы. Главный же призыв развернули в виде растяжки прямо на сцене, видный всему вече, операторам телевидения и журналистам информационных агентств.

«Даешь честную власть! Премьера – на нары!» – гласила растяжка. К ней, как раз под микрофоном для ораторов, был подвешен увеличенный портрет премьер-министра братской страны: сдвоенное фото – в анфас и профиль, а под ним крупно: Wanted. Эту надпись для иностранной прессы все понимали без перевода.

– Еще как поддали! – весело ответил Жене генеральный директор «Контекста».

Файлы, переданные ему Леонидом Петровичем на вилле с бассейном, содержали убойный компромат. Никакие энтузиасты-любители ни за что не смогли бы собрать что-то подобное. То был капитальный слив из досье спецслужбы. Какой? Если верить материалам Красикова, такую помощь приезжим технологам могла оказать только контрразведка. «Так что цвета «Динамо» были для отвода глаз», – решил Игорь.

Глава правительства братской страны имел репутацию очередного хозяйственника, которых «дядька» периодически менял на других, таких же хозяйственников, прежде подвергнув суровой публичной порке в эфире обоих государственных телеканалов. Его биография уходила корнями в имперское прошлое, когда он был инструктором райкома партии. То есть, учил крестьян сеять, боронить и жать, а рабочих – экономить электричество и ветошь для протирания станков.

Политического лица премьер у премьера не было. Такового, впрочем, не имел ни один чиновник в соседней стране. Редкие выступления плохо подстриженного и косноязычного главы кабмина касались надоев, обмолота зяби, прокачки кубометров газа или тонн нефти, реструктуризации займов и кредитов. По теме финансов он, произнес речь как раз перед прилетом Игоря и Александры, наотрез отказавшись от очередного заимствования у главного коммерческого банка державы.

– То решение «дядьки», – прокомментировал его выпад шеф корпункта Василий.

– Реверанс перед западными партнерами? – предположил Игорь.

– Торгуется, как обычно.

Что касается компромата, то электронный накопитель содержал факты о том, как в благословенной Швейцарии, на Женевском озере, был построен чудесный дом с пятью спальнями, гостиной площадью в сто шестьдесят квадратных метров, отдельными комнатами для раскуривания сигар и приготовления коктейлей, финской и турецкой банями, а также зимним садом и подземной парковкой на восемь мест. Само собой, имелись в виду лишь самые примечательные подробности. Собственником этого кусочка недвижимости являлась компания, учрежденная на Каймановых островах сыном премьер-министра. Подданным британской короны.

Вся доказательная база прилагалась. Покупка и содержание такого объекта, как неопровержимо следовало из нее, обошлись хозяину в миллионы и миллионы фунтов стерлингов и швейцарских франков. Сделка по приобретению дома произошла вскоре после получения братской страной предыдущего льготного кредита от банка соседней державы. Естественно, под кредитным договором стояла подпись отца упомянутого бизнесмена.

– Игорь, эта весточка от Толи? – тихо спросил Дима, когда с утра они закрылись в переговорной комнате.

– Нет, – односложно ответил Егоров.

– От кураторов?

– Тоже нет.

В наступившей тишине было слышно напряженное дыхание зама по полю.

– Твоя инициатива?

– Допустим, что моя.

– Мы не влипнем? – после еще одной паузы сказал Дима.

– Мы влипнем, если в воскресенье на площадь выйдут четыре-пять тысяч. Нам с тобой после такой ж… даже выборы в сельсовет не доверят. Причем, пожизненно.

Аргументов «против» у Димы не нашлось.

Файлы о деле премьера-коррупционера зажгли настоящий пожар в социальных сетях. Волну запустили подконтрольные активисты, а дальше она распространялась, как огонь в сухом лесу. Историю влёт подхватили западные СМИ, из которых граждане братской страны давно привыкли черпать альтернативные новости. Вишенкой на торте стала листовка, вложенная в каждый номер газеты «Вече». Текст писал сам Игорь, и он же верстал макет. Специальный тираж без выходных данных ночью отпечатали в цехе типографии, которая делала официозный листок с постановлениями правительства. На стимулирование работников ушла часть средств из фонда непредвиденных расходов. Всю следующую ночь активисты, отобранные Димой из числа самых надежных, вручную вкладывали по листовке в каждый газетный номер и затем обратно паковали все пачки.

Результат был налицо. На призыв выйти и выразить протест против коррупции, заодно поддержав создание Общего государства, откликнулись больше тридцати тысяч человек. Не все из них даже поместились на площади, кое-кто остался стоять в прилегающих к ней улицах. Проехать было невозможно, и Егоров пошел пешком. Сегодня Игорь чувствовал себя на коне. Сегодня он, как полководец-победитель, не спеша, с чувством, обходил свое поле битвы.

«Ты гений», – в WhatsApp упало сообщение от Красикова.

«Твоими молитвами», – сдержанно ответил Игорь.

Красиков прислал набор смайликов.

«Когда транш?»

На вопрос о бюджете гендиректор «Красного и чёрного» ответил неопределенно:

«Всё под контролем».

«Когда???» – повторил Игорь.

«Сейчас неудобно, совещание».

На третье «Когда?» абонент отреагировал уходом из сети. Это сообщение было доставлено ему, но не прочитано.

– Такой премьер-министр не может, не имеет права вести работу по объединению наших стран! Поэтому, товарищи, предлагаю проголосовать за резолюцию. «Первое. В связи с тем, что в СМИ обнародованы вопиющие сведения о полнейшем нравственном разложении главы правительства, обратиться к президенту страны с требованием: немедленно отправить его в отставку, а генпрокуратуре поручить расследование злоупотреблений коррупционного характера, чтобы привлечь к ответу всех причастных лиц. Второе. Настоятельно просить президента ускорить процесс создания Общего государства как гарантии свободного развития двух братских народов. С этой целью незамедлительно направить в столицу державы представителей народного вече и органов государственной власти. Третье. Начать бессрочную акцию на площади Самобытности в виде пикетирования Дома правительства. Пикетирование продлится до тех пор, пока требования народного вече не будут выполнены».

– Ишь, как чешет! Понравилось ему, – с легкой иронией в голосе заметил Игорь.

Резолюцию митинга в микрофон оглашал активист «Общества бойцов вольного стиля» Сидорчук. Бывший спортсмен, ныне физрук, он говорил на удивление складно, особенно после ста граммов водки. Кроме того, не боялся ни Бога, ни чёрта, в отличие от лидеров подконтрольной технологам общественности. Когда стало ясно, что ни один лидер не готов молвить с трибуны самое заветное слово, Сидорчука экстренно, задним числом ввели в президиум «Союза за Общее государство» и выбрали первым замом его председателя.

– Положим, шпаргалка у него твоя, – усмехнулся Дима.

Митинг взревел, вверх взметнулось несметное множество рук.

– Резолюция принята единогласно! – объявил Сидорчук.

Эти его слова послужили сигналом. Активисты, которые стояли в первых рядах, бросились разворачивать и ставить палатки с эмблемой народного вече. Егоров ощутил напряжение, понятное немногим. Пикеты значились в заявке, одобренной властями, но в ней не было сказано о платочном городке и не фигурировало слово «бессрочная». Где же спецназ МВД? Все прошлые попытки оппозиции занять площадь Самобытности он пресекал быстро и без церемоний. Хотя разогнать такое море народа едва ли по силам даже спецназу…

Непосредственно у Дома правительства и по периметру площади стояли только простые милиционеры без оружия, касок и бронежилетов. Дубинки с наручниками у них были, но против тридцатитысячной массы они точно не помогли бы.

– Мы ждем помощи от горожан и гостей столицы! – не унимался Сидорчук. – К нашему пикету может присоединиться каждый! Еда, вода, простое доброе слово – мы всему будем рады!

– Ого, а это уже импровизация, – удивился Игорь.

– Смотри, нового вождя вырастим, – сказал Дима.

В корпункте «Агентства патриотических сообщений» после завершения митинга царило приподнятое настроение. Заказали готовой еды из «Пятнадцати стульев», шеф корпункта достал из персональных закромов литровую бутыль местной наливки. Игорь поздравил коллег с хорошо сделанной работой – по заведенному правилу, не вдаваясь в детали.

– Просто фантастика! Я не поверила бы, если б не увидела, – с чувством сказала ему Александра.

Она координировала работу сети «народных корреспондентов» от управляемой общественности. Прямая трансляция с площади шла с их смартфонов через аккаунты и группы в Сети. Такого количества просмотров и лайков, как сегодня, не было еще ни у кого в братской стране с момента появления Интернета.

– Ты тоже классно справилась, – похвалил ее Егоров.

После того странного свидания с неизвестным их отношения внешне как будто не изменились. От Даниила, который катался на лыжах где-то в горах, вестей не было. Игоря посещала мысль открыть карты и откровенно обсудить то, что произошло. Верх взяла профессиональная осторожность. «Дождусь данных проверки», – решил он после всех колебаний и раздумий.

Сложнее было по ночам. Вернувшись от Леонида Петровича, Егоров завалился спать, как только принял душ. На расспросы и нескромные приставания не реагировал. Далее, когда в группе технологов был объявлен аврал, их рабочий день начинался в восемь и заканчивался значительно позже двадцати трех ноль-ноль. Когда экстренно печатали и фасовали убойную листовку, он практически вообще не прерывался. Выезды на обед были отменены, ели на местах, у ноутбуков.

Поэтому секс у Игоря с Александрой случился лишь однажды, утром в субботу. Почему-то на полчаса раньше, чем нужно, сработал будильник, и гендиректор овладел своей сотрудницей, даже не дав ей толком проснуться.

– Ты был другим, – сказала она ему, когда, помывшись, пили кофе.

– В смысле?

– Совсем не та энергетика.

– Не понравилось?

– Даже не знаю. Будто подменили…

Сейчас, когда именно по его предложению позвонили в арт-кафе, он специально следил за ее реакцией. Бесполезно, ничто не изменилось в лице и взгляде Александры. После рюмки наливки (она оказалась очень сладкой и крепкой) Саша протянула ему листок для записей.

«Я горжусь тобой», – значилось на нем.

«Это можно не прятать от прослушки», – написал он там же, чуть ниже.

«Я не надоела тебе?» – добавила она на обороте.

«Перестань», – ответил он.

Александра сунула листок в измельчитель, тот заурчал, пожирая его.

– Да или нет? – вполголоса спросила она.

– Всё хорошо, – сказал Игорь с той степенью убедительности, на которую только был способен.

«Не верю», – прочел он в ее выразительных голубых глазах.

Наливка была отменная, однако операция «Транзит» продолжалась. Женя снова доставил Игоря на площадь в шесть вечера. Актив потрудился на совесть: палаточный городок вырос, как из-под земли. На закрепленных рядом с палатками флагштоках реяли флаги обеих стран. Кто-то играл на гармошке, кто-то на гуслях. Импровизированный хор исполнял песни военных лет. Расторопные ребята из фирмы по организации концертов подвезли два биотуалета, к ним уже стояла очередь. Народа, включая подходящих и отходящих зевак, Егоров на глаз насчитал не меньше пяти тысяч.

– Сколько тут наших? – спросил он Диминого зама из местных.

– Примерно половина. Остальные приблудные, – доложил тот.

«Вот так и с этим вече было бы, – подумал Игорь. – Нет, дражайшего Леонида Петровича мне судьба послала. Или не судьба? А кто всё-таки?»

– Бригадиры подходили, опять спрашивали, когда будет получка, – тихонечко встрял Димин зам.

– Будет вовремя, – уверенно ответил главный технолог. – Ты их строго-настрого предупреди, чтобы деньги при посторонних не выдавали. И вообще, пускай на эту тему помалкивают.

Между тем, Красиков, хотя и прочел сообщение в WhatsApp, до сих пор ни слова не написал в ответ. Никакие совещания, даже самые бессмысленные и беспощадные, так долго не длятся. Значит… что? «На самом деле ничего», – сказал себе Игорь. В его практике случалось всё, что угодно.

Свой экспромт с коррупцией он не стал согласовывать ни с кем. Пока бушевали страсти в соцсетях, а члены патриотических объединений растаскивали газету с листовкой по столице братской страны и прилегающим местностям, из державы не прилетело ни малейших возражений. Раз так, его нестандартный ход был одобрен по умолчанию.

На такое мог пойти далеко не всякий политтехнолог, и Егоров это знал. Знали и признавали за ним это качество и коллеги по цеху. Не отличаясь разнузданным поведением в быту, как Руслан Арапов, он мог в решающий момент поставить на карту всё и победить. А, как известно еще из древней истории, победителей не судят.

Арапов, кстати, как в воду канул после того скандала у дверей кабачка. Игорь потом заезжал в «Пятнадцать стульев» каждый день, утром и вечером, интересуясь у барменов, не навещал ли их повторно молодой человек в салатовых кроссовках. Заодно спрашивал и насчет Руслана. Те отрицательно мотали головами…

Шустрые брюнеты, которые прихватили с собой «африканского» технолога, очень напомнили ему солдат непризнанной армии одной республики, которую признавал только президент державы. В сообщениях западных СМИ ее именовали «пиратским островом». Державный МИД, напротив, систематически подчеркивал и напоминал, что юная южная государственность возникла волею народа.

Не имея ни своей промышленности, ни сколько-нибудь эффективного аграрного сектора, республика выживала благодаря гуманитарной помощи. Колонны с ней шли через непризнанную границу каждую неделю. Одна вредоносная газета, кормящаяся с иностранных грантов, подсчитала, что благодаря этой помощи уже давно можно было превратить всю территорию во второй эмират Дубай.

В той же газете вышло обширное расследование, повествующие о том, кому, где и по какой цене предлагают свои услуги военнослужащие непризнанной армии. Егоров, давно знал это без газетных публикаций. Да, очень характерный акцент был у того парня, который назвал его братом, ни с каким другим не спутать.

– Что за костюмированное представление?

Димин зам чуть сконфузился.

– Тут мы ничего не могли поделать. Горисполком тоже дал им добро.

– Ну-ну…

Справа от палаточного городка борцов с коррупцией и сторонников Общего государства растянулся цепочкой другой пикет. Организовали его, видимо, на скорую руку, так как участники держали в руках в основном только флаги. Появление такого полотнища на площади Самобытности недавно приравнивалось к тяжкому нарушению порядка, а его носителя ждали автозак и суд.

– Убрать пособников! Куда милиция смотрит?

Кричала, надрывая горло, как на базаре, средних лет женщина. Ее фиолетовое пальто и пышная завивка неожиданно напомнили Игорю другую даму, надзиравшую за учреждениями культуры в одном регионе, где агентство «Контекст» проводило «под ключ» губернаторские выборы. Было это еще в светлую пору больших бюджетов. Дама из культурной сферы гарантировала правильное голосование за единственно верного кандидата.

Здешняя горластая женщина к чиновникам и бюджетникам не имела отношения. Она была одним из бригадиров Димы, напряженно ждавших получки.

– Зачем шумите? – деликатно спросил Егоров, подойдя ближе.

– Они под этим флагом с оккупантами сотрудничали! Каратели, иуды, убийцы! – выпалила фиолетовая дама.

– Ну, под нашим имперским флагом тоже кое-кто сотрудничал и даже воевал на другой стороне, – политтехнолог обнаружил неплохое знание истории. – И тут, как я погляжу, таких долгожителей нет.

Дама набычилась.

– А вы кто вообще?

С бригадирами общался Дима со своим замом, и главного технолога проекта они не знали в лицо.

– Журналист, из союзного государства, – миролюбиво ответил Игорь.