Изоляция

С одной стороны, работа была не бей лежачего, плюс не без личного интереса (хотя и не на этой тумбочке, конечно; здесь — так, регулярное бесплатное обязалово).

С другой стороны, любое хлебное место требует жертв. В его случайно такой жертвой была скука.

Пассажиры очередного рейса, выстроившиеся друг другу в затылок, дисциплинированно один за другим хлопали ладонями по изрядно подсевшему биометрическому сканеру (возраст даже технику не красит, а новое оборудование только годами обещают, ставить же никто не торопится).

Через секунду искусственный интеллект добросовестно высвечивал на рабочем мониторе имя, фамилию, возраст пассажира и всё прочее, что полагается для учёта в таких случаях.

Отдельной строкой шла пометка: «Заявленная личность соответствует идентифицируемой».

Внезапно один из стоявших в очереди привлёк внимание не только сержанта, а и всех остальных в очереди: мужик славянской внешности лет двадцати пяти — тридцати словно в момент отключился после щелчка тумблера.

Рейс с юга, машинально отметил про себя сержант.

Вначале у светловолосого в коленях подогнулись его ноги, причём правая раньше левой. Затем его тело закрутилось по спирали и со всего духу врезалось в пол (а что, почти полуторная тяжесть, как-никак. Здесь вам не метрополия).

Сержанту на какое-то мгновение стало весело: вначале в бетонный пол со всей дури врезалось колено типа — аж гул на весь зал пошёл. Такое не сыграешь.

Затем следом за мениском в каменное покрытие ударила голова пассажира.

— Подозрения в симуляции снимаются как необоснованные, — продолжая с интересом наблюдать за развитием событий, пробормотал для отчётности в микрофон жетона Аман. — Такое не сыграешь.

Под черепом типа мгновенно образовалась лужа крови. Мужик пару раз конвульсивно дёрнул начали левой ногой, правой ногой, затем руками — и вдруг сел.

Заозиравшись по сторонам, европеоид ошарашено захлопал глазами.

Вечно сочувствующие женщины из очереди подлетели, помогая незнакомцу подняться. Сразу несколько рук с трёх сторон вытерли ему с виска кровь, переговариваясь между собой.

— Медицина отставить! — добросовестно скомандовал сержант в микрофон, поскольку тип уже вполне уверенно держался на ногах и вроде даже вполне связно разговаривал. — Помощь не нужна, пришёл в себя сам!

Мало ли. Вдруг у блондина вообще нет страховки либо доступ к медицине обрезан за долги. Плати потом из своего кармана врачам плюс извиняйся перед дежурной бригадой.

Было бы ради кого.

— Веселишься? — прозрачная дверь капсулы распахнулась за спиной и отозвалась голосом старшего смены.

— Готов с тобой поменяться хоть сейчас, — равнодушно ответил Аман начальнику, не оборачиваясь. — Хочешь — садись и веселись вместо меня. А я пойду чайку шарахну.

— Не-а, рано ещё. Через полчаса где-то. — Замок за спиной защелкнулся.

Формально, покидать место без согласования запрещено до конца смены. Но на самом деле никто так не упирается: разумеется, и в туалет можно выйти, и в буфет, и в служебные помещения, где есть даже мини-кухня.

С девчонками из соседних стаканов поболтать, если и они на перерыве.

Старшие смен, теоретически не участвующие в процессе проверки, на практике регулярно подменяют сотрудников. Неписаные правила и обычаи, которые есть в любом аналогичном коллективе.

Место перед сканером опустело: очередная пассажирка, подталкивая в спину пятилетнего сына, вышла через турникет в открытую зону.

Очередь к этому времени сердобольно протолкнула пострадавшего вперёд и он с идиотским выражением лица заглядывал сейчас в окошко капсулы.

Последнее находилось где-то на уровне его груди, оттого парняге пришлось смешного согнуться в три погибели:

— Сәлеметсіз бе, мен… (Здравствуйте, я…) — детина зачем-то принялся выдавливать из себя слова какого-то архаичного диалекта родной Аману речи, так и стреляя глазами туда-сюда.

Интересно, это он от того, что головой в бетон приложился? Или отбой симуляции был сыгран зря?

Сержанту впервые за смену стало интересно — хоть какое-то разнообразие. К тому же, лично для него никакой угрозы в любом случае не существовало:

— Чего корячишься? Ты чё, не русский? Нормально говорить не можешь?

Лицо типа, разумеется, красноречиво говорило само за себя, кто он по происхождению.

— Вы говорите по-русски? — похоже, что искренне удивился тип. — Да, я русский! Очень приятно! Подскажите, что я сейчас делаю по правилам?

Аман взглянул на странного пассажира совсем другими глазами и добросовестно щёлкнул ногтем большого пальца по сектору «внимание» на жетоне:

— Да, разумеется, я говорю по-русски. Как и все здесь. Почему спросили?

Сержант не беспокоился: его действия в данной ситуации были очень чётко регламентированы. Главное — свято соблюдать параграфы.

На какую бы тему ни чудил блондин, закон и процедуры очень жёстко ограничивают коридор его личных возможностей.

В виртуальном наушнике пришло подтверждение от резервной смены и смежников: «Приняли. Начнёт бузить — подключаемся. Пока классифицирован как не представляющий опасности».

Решение закрепить за каждым подобным пунктом специально вооружённые подразделения когда-то казалось абсурдом. Сейчас же Аман только лениво позёвывал, будучи уверенным в своей полной защищённости. Что бы странный мужик ни задумал.

— Женщины в очереди говорили на другом языке, — пояснил тип. — Я его местами понимаю, но раньше не сталкивался. Затем увидел ваше лицо и подумал, что тюркские… — парняга замялся.

Видимо, не знал, как сказать об азиатской внешности большинства людей вокруг.

Сержант щёлкнул большим пальцем в жетон ещё раз: мужик, не знающий элементарного и не ориентирующийся в происходящем, в реальности был возможен вряд ли.

Значит, что-то нештатное.

— Руку в сканер, — спокойно предложил Аман. — Выпрямиться. Смотреть в камеру.

— А камера у вас где? — дебилизм на лице светловолосого выглядел искренним и не наигранным.

Сержант молча ткнул большой палец левой руки вверх.

Со второго раза блондин нащупал наконец подстраивающиеся автоматически пазы сканера и уместил в них свою ладонь.

Экран монитора, повёрнутый так, чтоб видно было только сотруднику, добросовестно выдал ровно через секунду: «Личность не установлена. Личность не может быть установлена. Просьба прибыть старшего смены».

Интересно, а зачем здесь нужен старший смены, спокойно подумал про себя Аман. Всё равно турникет и пропускная система управляются искусственным интеллектом. Мы тут исключительно для мебели и общего контроля, вдруг что необычное.

— Пожалуйста уберите руку на пять секунд, успокойтесь и повторите, — вежливо сообщил он тем временем проверяемому.

От него сейчас требовалось только выдержать паузу и передать проблему тому, кто был более компетентен.

— Что здесь у тебя? — замок за спиной снова щёлкнул. — Дай.

Старший смены откатил рабочее кресло Амана на колёсиках чуть в сторону и впился глазами в монитор.

— Да сканер чего-то барахлит, — отыгрывая стандартную в таких случаях легенду, озвучил сержант. — Заставляют работать на трухе, а потом за нормативы в конце квартала режут премию.

— На каждого проверяемого нужно тратить не более какого-то промежутка времени? — непосредственно поинтересовался белобрысый, снова наклоняясь к окошко.

— Выпрямьтесь, пожалуйста, и смотрите в камеру, — вежливо поставил типа на место начальник.

«Какая-то ботва», — пришло тем временем Аману на нейро концентратор по внутреннему интерфейсу смены. — «Его реально нет в базе. Он не вылетал оттуда, откуда рейс».

«Ага. Не вылетал — но вот стоит», — отбил в виртуале сержант в ответ. — «И цирк с падением головой об пол устроил, чтобы поменьше внимания привлечь, ага. Весь зал на него таращится».

— Минутку. Сейчас перегрузим базу, такое бывает, — шеф, как и полагается в такие минуты, честно заменил подчинённого. — Иди пока чаю попей, — бросил он через плечо поднимающемуся из кресла Аману.

Сержант дисциплинированно захлопнул за собой капсулу и не стал говорить вслух: начальство проявляет подобную доброту и заботу исключительно тогда, когда появляются шансы набрать личные палки для отчётности, неизбежной в конце каждого периода.

Глава 3

Смешно. Но наше фиаско по дороге из Кабула в пункт назначения — ещё не финиш.

Сознание рывком возвращается ко мне в тот момент, когда навстречу лицу несётся бетонный пол.

Поднявшись на ноги с помощью сердобольных людей, оглядываюсь по сторонам.

Одинаковые прозрачные кабинки, в которых сидят люди в однотипной форме. Несколько очередей к этим турникетам, примерно равное количество народу в каждой. Я стою в одной из них.

Очень похоже на аэропорт. Как если бы в нашем зале международных прилётов кто-то вместо твёрдых носителей (паспортов) решил использовать электронку и биометрию.

В принципе, у нас уже и такая идентификация используется кое-где, но скорее как вспомогательная. Например, те же Эмираты или Аравия, Оман. Говорят, и в Европе есть, но там я почти не бывал, особенно последнее время.

Моё место в очереди никуда не делось за то время, что я стучал кровоточащим сейчас лбом в здешние полы.

Пристроившись на автомате за средних лет женщиной с двумя детьми, минут через пятнадцать с замиранием сердца понимаю: а ведь я понятия не имею, как сейчас себя вести и что делать.

По карманам ничего хоть в малейшей степени напоминающего документы не обнаруживается, я тщательно проверил трижды.

И как быть? Не бегать же по залу с криками «Где я?!».

Что это вообще за процедура у капсул? Хотелось бы верить, всё-таки подобие паспортного контроля (ни на что иное просто не похоже).

Информационные экраны и табло на стенах, кстати, сошли бы за самую обычную плазму, если бы не одно но: некоторые из них ничем не прикреплены к стене. Просто висят себе в воздухе, хотя и демонстрируют самые обычные рекламные ролики без звука.

Люди впереди меня один за другим тычут руки в нечто, напоминающее сканер для отпечатков пальцев. Потом спокойно идут дальше.

С другой стороны, владелец этого тела же как-то оказался тут? На что-то же он рассчитывал?

Не додумываюсь ни до чего лучшего, как наклониться в окошко и спросить у типа, явно скучающего на работе (что-то типа нашего наряда по проверке документов, что ли?):

— Сәлеметсіз бе…

Люди в очереди — преимущественно азиатского типа. Между собой говорят на каком-то тюркском языке, я его даже понимаю процентов на восемьдесят пять. Значит, есть надежда, что и они поймут меня.

К моему несказанному удивлению, местный служивый недовольно отвечает на чистейшем русском, вроде как возвращая меня с небес на землю.

Ну и слава богу, а то даже пульс подскочил.

Моё странное поведение, по большому счёту, поначалу не вызывает у него никаких нареканий: меня даже просят по стандартной процедуре засунуть руку в аппарат для идентификации.

Чудеса начинаются сразу за этим. Информации о данном теле в местной базе не обнаруживается.

Но на что-то же я рассчитывал? Ладно, не я, предшественник. Тем не менее.

В голове против воли начинают крутиться самые нехорошие мысли.

Внимательно наблюдая за парнягой в стакане-капсуле, чётко вижу, что никаких дополнительных действий он не предпринимает. Значит, появившегося в скорости начальника (видимо, старший смены) автоматом вызвала система.

Не знаю, зачем мне это всё, но пусть будет.

Они перебрасываются между собой явно заготовленными заранее стандартными фразами, рассчитанными на успокоение такого, как я.

Очень хочется надеяться, что это тело здесь находится на законных основаниях и ничего противозаконного у нас с ним за душой нет.

В первый момент меня немного успокаивает тот факт, что старший удаляет из будки подчинённого, занимая его место. Ещё через секунду собираюсь: это ничего не значит.

Мало ли, какой здесь режим и процедуры? Вдруг, как в том же Кабуле, их процессы закладываются в том числе на то, что я могу нести на себе один очень интересный пояс? Или жилет. Или оба сразу.

Старший смены (тут предположительно) добросовестно перегружает компьютер, после чего старательно повторяю процедуру идентификации. Сейчас даже рукой куда надо попадаю с первого раза.

— Вас нет в базе. — Он поднимает на меня глаза. — Откуда вы следуете? Куда?

М-да уж. И ведь не скажешь ему, что старший лейтенант одной весьма непопулярной в народе организации по фамилии Островских ехал себе (никого не трогал) из Кабула, через Хан-Шырын-Калай, дальше на юго-восток, в сторону границы. По неродным документам, разумеется, хотя и законным. Только выписанным на другое имя.

А в итоге оказался здесь, чёрт знает как.

С другой стороны, ничего плохого я пока не сделал, надеюсь. Повторяю это про себя как мантру.

— Извините, боюсь показаться дураком, но где я нахожусь? — ну а что я ещё могу ему сказать в этой ситуации.

Служивый с интересом наклоняет голову к плечу и даже изображает какое-то подобие улыбки:

— Центральный Сектор номер двенадцать, Содружество Федераций. Так откуда и куда следуете?

— Да чтоб я сам так знал.