Помоги проекту - поделись книгой:
Поздоровавшись с ним, заплатил. Банщик Абу Жиброн Де Турвель дал ему дырявое полотенце, кусок мыла и предбанник. Раздевшись, Саяк взял тазик и зашёл в душевую, где люди умывались, как в густом тумане. Дальше, на бетонных скамейках, тяжело дыша, сидели вспотевшие люди. Некоторые, закрыв глаза и положа руки на грудь, лежали в белых предбанниках, словно покойники в морге. Гремели тазики и вёдра. На голоса людей, как в горных ущельях, вторило раскатистое эхо.
Дверь парилки была низкой, и ему пришлось зайти в парилку, слегка нагнув голову. Саяк обрадовался, увидев там своего одноклассника и друга Нишанбая. Они поздоровались.
— Как дела, Саяк? — спросил Нишанбай, краснея от жары, словно сердитый индюк.
— Какие дела? — спросил Саяк.
— Не уголовные, разумеется — ответил Нишанбай, широко улыбаясь.
Слава Аллаху, не жалуемся — сказал Саяк и сел рядом с ним, глядя на своего друга косыми глазами, тоже с улыбкой на устах.
После этого разговора они на несколько минут умолкли. Потом Нишанбай начал свистеть.
— Не свисти, денег не будет — сказал Саяк. Нишанбай перестал свистеть. Затем начал говорить.
— Ах, во-от где зарыта собака. А я всё думаю, почему у меня деньги, вместо того, чтобы прибавиться, наоборот, катастрофически исчезают. Теперь никогда не буду свистеть. Прикинь, мне скоро стукнет тридцать, а я до сих пор не владею собственным автомобилем. Живу в полуразваленном доме. Хочу построить хороший дом. А на какие шиши, спрашивается. В последнее время я даже стал бояться возвращаться в свой собственный дом. Как захожу, жена моя Латифа начинает пилит. Она не остановится, пока не получит по морде. Потом начинает плакать.
— Откуда возьму деньги, если их нету, дура? — говорю я ей — У меня нет станки, чтобы печатать деньги. Собаки и то отдыхают, а я нет. Работаю день и ночь, как робот. Ишачу на полях за грошы. А что делать, если кругом безработица?
— Денег, говорит, нет, а сам каждый день приходит домой пьяным! Чтобы ты сдох, алкаш несчастный! Вот, найду немного бензина и сожгу себя! — кричит она.
Я говорю — Потише, дура, кругом враги! Соседи услышат! Если не заткнешься, я возьму веревку и повешусь!. Короче, надоело всё. Недавно взбрело в мою голову, уехать куда — нибудь, как говорится подальше от греха. Саяк, давай, возьмём у сельчан в кредит овощи с фруктами и поедем в Россию. Поторгуем овощами. Аллах даст, разбогатеем — сказал Нишанбай.
Саяк задумался. Потом начал говорить:
— Ну что же, неплохая идея. Но откуда возьмем деньги на дорожные расходы? Бизнес требует затрат и немалые.
— Ндаа, действительно. Ты, Саяк, не только мудрый, хороший человек, но и лучший надежный друг. Спасибо за то, что ты есть на свете. Земля держится на таких людях, как ты. Поверь мне, Саяк, ты святой! Я уверен на сто процентов, что после своей смерти ты попадешь сразу в Рай. А я должен отрабатывать свои грехи в Аду — сказал Нишанбай.
— Не говори так, Нишанбай. Только Аллах распределяет, кто грешен, кто святой. Говорят, что мир этот тоже большая баня, где человек должен очиститься не только телом но и душой, перед тем, как отправиться на тот свет — сказал Саяк.
— Да, ты прав — сказал Нишанбай, взяв в руки ведро холодной воды и выливая ее на разогретые камни. Из разогретых камней с песком поднялся пар. Нишанбай повторил эту процедуру несколько раз. В парилке стало душно и жарко. От этой духоты люди начали задыхаться.
— Э, сейчас баня взорвётся, хватит! — сказал кто — то, моясь, как в тумане.
— Что? — продолжал другой — Разве это жара? По сравнению с русской баней это минусовая температура! Да — да! Ох, как мы парились с друзьями в парилках Русской бани в поселке «Горелово», Красносельского района, Ленинградской области, где я служил когда — то в рядах советской армии. Вот это была баня! Сожрав крепкую русскую водку, мы сидели в парилке, представляешь? Зима! За окном трещит мороз! Воет вьюга. Время от времени мы выходили во двор, умывались снегом, купались в ледяной проруби. Наши тела не остывали даже в течении суток. Как мы пели тогда под балалайку и танцевали, Господи!. Такими словами он, хлопая ладонями то в грудь, то в свою пятку начал танцевать, запевая:
Нишанбай начал играть веселую музыку на перевернутом ведре, словно на барабане.
Тут человек, который пел, пританцовывая по русски, поскользнулся, наступив на мыло и упал, ударившись головой о бетонный пол. Он стал плакать, жалуясь на невыносимую боль, схватившись руками за свою разбитую голову. По его лицу и щекам начала стекать кровь. Нишанбай, оказав ему первую медицинскую помощь, перевязывал его рану предбанником. Потом его осторожно вынесли из парилки.
Задыхаясь от невыносимой жары и увидев лужу крови на бетонном полу, Саяк больше не смог сидеть в парилке и вышел в душевую, где было прохладнее. Умылся как следует и вышел в раздевалку. Потом направился к шкафу, чтобы протереться и одеваться. Подошёл к шкафу, где он разделся и ахнул. В шкафу не оказались его одежды. От увиденного у него ёкнуло сердце. Ну, — думал он — кажется, конец света совсем уж близко. Вот люди а? Не люди, а сволочи. Как теперь мне домой-то идти? Такими мыслями Саяк сильно разозлился и закричал:
— Эй, банщик, иди сюда! Что это такое?! Что за фигня?!
Банщик Абу Жиброн Де Турвель подошёл к нему и спросил:
— Что случилось?
Саяк кричал, глядя на него косым взглядом:
— Где мои одежды?! Ты куда смотришь, вообще?! Как мне теперь идти домой?! Голым что ли?!
Банщик Абу Жиброн Де Турвель удивлённо смотрел на Саяка и открыв одного из шкафчиков сказал:
— Вот же ваша одежда.
Действительно, одежды Саяка висели там, где он сам недавно их повесил. Оказывается, он перепутал шкаф. Банщик, мотая головой, ушёл обратно. Саяк не знал, что делать. Потом вытерся полотенцем, оделся и перед тем, как выйти на улицу, попросил у банщика прощения.
— Да ничего, бывает — сказал Абу Жиброн Де Турвель и тут же простил его.
Саяк вышел из бани и пошёл домой.
Глава 9
Коца Лай
Тандиркаллаев работает проводником поезда дальнего следования. Работа у него довольно интересная, но очень опасная. Иногда пассажиры устраивают между собой кровавую драку или даже поножовщину. Часто совершают убийства в состоянии алкогольного опьянения. В поезде трудно отличить хорошего человека от плохого. В вагонах всегда царит постоянное удушье от резкого запаха пота, табачного дыма и водки. В табачном дыму пассажиры чувствуют себя, как в осеннем тумане на лугу или в парилке финской сауны. Шляются по вагонам воры карманники, гопники, картежники, попрашайки, наркоманы, алкашы, праститутки со своими сутунерами. Раздается пьяный смех пассажиров, звон стеклотары, хохот женщин и детский плач. Порой, можно услышать дикий вопль людей, у которых стащили старомодный деревянный чемодан сталинских времен, где лежали деньги и документы. Одним словом передвижной дурдом на стальных колесах. Тандиркаллаев любит глядеть из окна вагона на бегущие леса, телеграфные столбы, речки овраги, мосты, на пастбище, где мирно пасутся коровы. Караван стальных коней скачет, жалобно скрепя вагонами, раздается протяжный и грустный свист локомотива, лязг и монотонный стук стальных копыт железного каравана. Тандиркаллаев занимается проверкой билетов, обеспечивая пассажиров заглаженным постельным бельем. Бывают и безбилетные, так называемые «колхозники», кои платят наличными за проезд половину стоимости билета. Они ездят в основном на третьей полке под потолком вагона, укутываясь рваными, пожелтевшими и дырявыми одеялами. Тандиркаллаев не берет праституток, предлагающие оплату за проезд натурой, то есть своим телом. Это опасно. Кто знает, может они болеют спидом или сифилисом. Может они специально отправлены начальником поезда, чтобы проверить его деятельность. Одним словом, в поезде не соскучишься. Случайно услышав смешные анекдоты и, сам того не замечая начинаешь безмолвно смеяться, угорая, трясясь всем телом, вместе с веселыми и пьяными пассажирами.
Кто — то громко ругается многоэтажным матом ночью, когда другой пассажир с огромной задницей, похожей на рюкзак, портит и так уж загрязненный, экологический нечистый воздух вагона. Темное звездное небо, чернеющие сумрачные луга и поля, далекие огни и диск луны, который тоже не отставая от вагона летит и летит, иногда исчезая в тучах и сново гоняясь за поездом. Вагон качается, словно скрипучий колыбель младенца на железных колесах, за окном беспрестанно мелькают пейзажы и человека медленно начинает клонить ко сну. Однажды ночью Тандиркаллаев проснулся от шума и грохота и резко поднявшись побежал туда, откуда доносился грохот и шум. Оказывается в тамбуре какой — то парень избивает одного бедного пузатого, высокого, худого пассажира с вздутым лбом и носом сифилитика, отверстий которого видны как у гориллы. Он кричал о помощи, а парень продолжал его бить.
— На, получай, гад! Умри, скотина! Это за то, что ты торгуешь людьми, обманывая представителей своего собственного народа, отбирая у них паспорта, вынудив их работать бесплатно! Ты не имеешь право жить на этом свете, животный! Построил себе двухэтажный дом на грязные деньги, женился на молоденькую женщину, бросив свою первую жену с тремя детьми, кои родились умственно отсталыми, козел бессовестный! Готовься к смерти, обезьяна ты вонючая! Сейчас я выброшу твое поганое тело с поезда, как мешок дерьма и пусть степные волки съедят тебя на ужин! — говорил он, ударяя его ногами и руками куда попало. Тот плакал и умолял, просил, чтобы он его не убивал и предлагал ему большую сумму денег. Тандиркаллаев стал успокаивать сердитого парня, прося, чтобы он прекратил бить бедного беспомощного пассажира с кривой шеей и с длинными тощими руками, как у орангутанга. Но парень не слушал его, наоборот, резко схватив его за воротник поднял, потом сильно ударил коленом в живот, и тот рухнул на пол тамбура, как мешок с удобрением. Из его разбитой шарообразной головы, похожей на арбуз, сочилась кровь. Тандиркаллаев вытащил из кармана своих брюков свисток и начал свистеть изо всех сил, поднимая на ногу спящих пассажиров. После этого парень быстро удалился из тамбура. Тандиркаллаев с помощью других пассажиров заволок бедного пассажира к себе в каморку и положил его на кушетку. Оказал ему первую медицинскую помощь, перевязывая ему раны бинтом. Угостил его сладким чаем, чтобы тот успокоился. Пузатый высокий и тощий пассажир, со вздутым лбом неандертальца и с длинными руками похожие на весла пришел наконец в себя и начал говорить:
— Спасибо, господин проводник, вы спасли мне жизнь. Если бы не вы, мне пришел бы конец, то есть тот психопат убил бы меня без всяких колебаний. Век не забуду вашу доброту и как говорится, за мной, не заржавеет — сказал пузатый и тощий пассажир с чересчур длинными руками и с носом сифилитика, хлебая сладкого чая. Потом продолжал:
— Зовут меня Коца Лай. Я предприниматель. Есть у меня в России небольшая торговая фирма под названием «Хезалайн». Мы работаем в основном на рынке труда, обеспечивая желающих работой на обширной территории Российской Федерации. Вы не обращайте внимания на того придурка, который избил меня. Все что он сказал, это клевета! Я никогда ни у кого не отбирал паспорта, заставляя бесплатно работать. То есть я не занимаюсь торговлей людьми. Этот ишак сам наверное, придумал все это. Есть такие неблагодарные люди, которые ты пристроишь на работу, но они не любят трудиться. Они ищут легкие деньги. Вот и он, решил нажиться путем угроз и грязного шантажа, сволочь. Простите, господин проводник, что погорячился. Вот вам моя визитная карточка. Если надо, позвоните, поможем вашим друзьям и знакомым, пристроится на работу в России. Ведь я теперь ваш должник, жизнью вам обязан — сказал он, хитро улыбаясь, сомкнутыми губами, похожие на бутон розы.
— Очень приятно было познакомиться с вами господин Коца Лай. Я проводник Тандиркаллаев. Работаю вот уже многие годы в этом старом поезде. Зарплата маленькая. Ну что делать, и на то спасибо. Сам виноват. В юности я плохо учился, образования у меня среднее, не окончил вузов и вот результат. Неделями еду в поезде, как арестант, этапированный в далекие лагеря. Но не жалуюсь. Везу в мешках сухофрукты, ну, орехи там, курагу, изюм и тогдали. Оттуда привезу шмотки разные, как говорится, живем. Многие наши соотечественники едут в Россию на заработки. В основном молодые ребята, худые, задумчивые, замкнутые. Не владеют иностранными языками. Не бильмес, одним словом. Иногда они разговаривают между собой о трудностях жизни, о том, кто куда едет, где можно найти хорошую работу. Готовы даже работать дворниками или трудится в мусорном полигоне, ради того, чтобы как — то помочь своим родителям. Бедные наши соотечественники! Культурные рабы с современным названием «Трудовые мигранты» — сказал Тандиркаллаев, глубоко вздыхая.
— Ну, вот. Когда встретите таких соотечественников, сразу позвоните мне или отдайте им мои координаты, не бесплатно, разумеется. Будете зарабатывать деньги, став посредником. За одно поможете нашим землякам пристроится на хорошую работу в далекой и необъятной России — сказал бизнесмен Коца Лай.
— Хорошо, господин Коца Лай, договорились — согласился Тандиркаллаев, надежно пряча во внутренний карман своей гимнастерки визитную карточку бизнесмена с носом сифилитика.
Глава 10
Похоронное мероприятия
Саяк проснулся от острой боли в животе. Зебо хотела вызвать скорую помощь, но Саяк отказался ехать в больницу. Вместо этого он предпочел обратиться к местному лекарю по имени Абу Аррашид ал Хаким ал Мунажжим.
Табиб, то есть народный целитель, тщательно обследовав Саяка, сказал:
— Ничего страшного. Просто у Вас с пищеварением проблема. Нет никакой язвы. Я сейчас дам вам «Аччикташ», (Кристаллы квасца). Принимайте его три раза в день после еды и оно расщепляет пищу, которую ваш желудок с трудом переваривает.
Услышав это, Саяк облегченно вздохнул.
— Это правда? Вы гарантируете? Ну, доктор, как вы обрадовали меня! Ну, спасибо вам, господин Абу Аррашид ал Хаким ал Мунажжим! Спасибо за точную диагностику.
Саяк поблагодарил Абу Аррашид ал Хаким ал Мунажжима и супруги воротились домой. Перед принятием лекарства Саяк открыл кисет, где лежали кристаллы квасца и беря кусочки целебного кристалла, бережно положил на свой язык. Потом запил водой.
Как только он выпил воду, из его рта поднялся шипучий пар с искристым звуком газированной воды. Саяк схватился за свое горло, задыхаясь, широко раскрыв глаза в ужасе и еле проговорил:
— Ох! Зебо, любимая мне плохо! Помоги! Как будто проглотил огонь! Воды! Дай мне, воды!.
Зебо, растерянно побежала за водой и принес целое ведро, но и это не помогло.
Саяка пришлось положить на матрас.
— Потерпи, любимый, сейчас пройдёт. Лекарство это не сахар — плакала Зебо. А в это время изо рта Саяка вскипала пена.
Он просил ручку с бумагой и начал писать завещание: — Зебо, Зебуня моя, кажется, этот проклятый народный целитель Абу Аррашид ал Хаким ал Мунажжим, перепутав кисет, дал мне не кристаллы квасца, а какое — то другое ядовитое вещество и умышленно отравил меня! Как я верил этому табибу с мусульманским именем Абу Аррашид ал Хаким ал Мунажжим! Ой как верил!. Кажется мне конец. Если я умру сегодня, обещай мне не плакать и похоронить меня на христианском кладбище. Обещай, любимая. — написал он. Прочитав завещание, Зебо начала плакать, обнимая своего мужа:
— О нет, нет, Саяк, так не пиши! Это пройдёт, потерпи, любимый! — плакала она.
— Нет — сказал хриплым голосом Саяк — Обещай мне, что похоронишь меня на христианском кладбище и поставишь на мою могилу деревянный крест, сделанный из березы.
Кивая в знак согласия, Зебо всё рыдала. И вдруг она заметила, что живот Саяка сильно вздулся. От испуга Зебо соскочила с места и стала звонить в службу «03». После чего, не заставляя себя долго ждать, приехала карета скорой помощи. Услышав суету, прибежали соседи. Столпился народ. Врач с фонендоскопом на шее, изучив ситуацию, задумался. Потом спросил у Зебо:
— Что ел больной в последнее время?
— Аччикташ (кристаллы квасца) — ответила Зебо, все плача и дрожа от страха. Она показала докторам кисет, где лежали кристаллы квасца. Врач открыл кисет, взял кусок Аччикташа и осмотрев его сказал:
— Это не кристаллы квасца, а карбит, с которым работают газосварщики.
Все стоявшие вокруг застыли в оцепенении. Через несколько минут, словно удивившись, они загудели хором:
«О господи!».
На следующий день Саяк умер в больнице. Согласно его завещанию, решили его похоронить на христианском кладбище. На панихиду пришли все односельчане, одноклассники друзья, знакомые Саяка. Когда пришел на панихиду имам местной мечети Шейх Ёркинджон Хукандий, все заплакали хором.
Всех поразила его веротерпимость. Он сказал что, все люди на земле — дети Адама Алайхиссалама и они должны жить в мире и согласие, как члены единой семьи, независимо их расы, национальности и веры. Панихиду возглавил настоятель православной церкви отец Павел.
По Христианскому обычаю, Саяка одели, обули, причесали и положили в гроб на мягкую уваду, то есть на хлопковые отходы, которые останутся нашему народу, после того, как отправят собранного хлопка-сырца, в дальние края почти бесплатно. Потом учитель Увадагуппиев скорбно произнес:
— Личность нашего односельчанина, сторожа виноградника Саяка воистину была исторической! Он оказался выдающимся лирическим поэтом эпохи! Над мировой литературой пролетела яркая гигантская комета высокой поэзии, а мы с вами, дорогие односельчане не смогли распознать такого явления! Поэтому я предлагаю снять с него посмертную маску для грядущих поколений!
— Правильно! — сказал друг Саяка Нишанбай, плача — Пусть скульптор Ахунджан снимет историческую посмертную маску с моего друга Саякбая!.
После этого местный скульптор Ахунжан, засыпав алебастр в ведро и залив туда воду, тщательно размешал смесь палкой. Когда всё было готово, он осторожно вылил эту смесь на лицо Саяка.
Все присутствующие, наблюдали за его работой с огромным интересом. Наконец маска застыла. Ахунжан потянул к себе посмертную маску Саяка. Но маска поднялась в месте с головой покойного. Ахунжан долго старался снять маску, но не смог оторвать её. Тогда он взял небольшой бородок с молотком и начал стучать по краям маски. Но маска оказалась довольно крепкой. От напряженного труда скульптор Ахунджан вспотел. А Саяк в посмертной маске лежал, как мумия Тутанхамона. Вдруг Нишанбай закричал Ахунджану:
— Уйди, скульптор хреновый! Тоже мне, Церетели нашёлся! Кто так снимает посмертную маску?!
С этими словами, он засучил рукава. Саяк всё молча лежал в гробу подобно мумии Фараона Рамзеса Второго. Нишанбай начал тянуть маску к себе со всей силой двумя руками, и ему удалось сорвать ее. Но по инерции он отскочил назад и упал. В результате посмертная маска Саяка разбилась, как хрупкая и стеклянная игрушка, которая срывается с ветки новогодней ёлки.
— Ладно, без маски обойдемся! — сказал настоятель православной церкви отец Павел.
Тут дирижёр в чёрном фраке махнул палочкой, и оркестр загремел.
Оркестр играл траурный марш Фредерика Шопена. Гроб Саяка, весь в вениках и в гирляндах, несли односельчане, перекладывая с плеча на плечо, как лодку без вёсел.
Потом гроб положили, на тележку трактора Нажмиддина, словно на лафет. В тележке стоял большой крест, сделанный из ствола березы.
Родственники покойного забрались на тележку трактора и поехали в сторону кладбища.
Трактор ехал медленно, словно он тоже чувствовал траур и невосполнимую утрату. Вокруг гроба плакали близкие. Зебо тоже была среди них и горько ревела.
Так как дорогу раскопали ремонтники, трактор Нажмиддина забуксовал и не доезжая до кладбища, остановился. Пришлось гроб Саяка нести на плечах. Наконец пришли к месту, где выкопали могилу для усопшего.
По обычаю, люди должны были попрощаться с покойником. Настоятель православной церкви отец Павел сказал:
— Откройте крышку гроба!
Нишанбай с горькими слезами на глазах подошел к гробу и открыл крышку. Открыл и ошалел от увиденного. Потому что тело Саяка в гробу не было.
— Ё пирай!!. — засуетился народ хором, схватившись за воротник своих рубах от удивления.
Со всех сторон раздались голоса: — «О, боже!», «Вот это дааа!».
Настоятель православной церкви отец Павел, глядя в небо, широко перекрестился несколько раз и сказал:
— Свершилось чудо! Усопший вознесся в божий алтарь подобно Христу! Оказывается, покойный был воистину святым, ангелом в облике человека! Господи, прими душу и тело усопшего! Прими и благослови! Царство ему небесное! Во имя отца и сына и святого духа! Амин!
Когда настоятель православной церкви отец Павел закончил молитву, близкие Саяка опять громко заревели. Особенно его бабушка Купайсин.
— Дорогие друзья, при жизни мы нашего земляка Саяка Сатыбалдиева толком не оценили! А он оказался великим поэтом и святым человеком! — рыдая сказал учитель Увадагуппиев. Тут по велению отца Павла, одноклассники Саяка подняли пустой гроб, чтобы возвратиться обратно. Тут присутствующие заметили, что доски дна гроба вывернуты. Люди удивлённо оглядывались вокруг. Потом толпой побежали по улице.
Оказывается, тело бедного Саяка уронили по дороге и не заметили. Перевернутое тело лежало в канаве. Односельчане подобрали его и положив обратно в гроб, вернулись назад. Выполнив обряд, они похоронили его заново. Оркестр, играя траурный марш Фредерика Шопена, всё ещё скорбно гремел. На могилу Саяка поставили крест из березы и, надевая головные уборы все стали уходить из кладбища.
Когда они вышли на улицу, Саяк проснулся, тяжело дыша от нехватки воздуха, словно водолаз — дайвер, у который порвался шланг кислородного баллона на дне море. Он заплакал, радуясь, что все это происходило во сне.
Глава 11
На базаре
Шумный восточный базар, где гудит и кружится людская толпа, как гигантский водоворот. Такая толкучка рай для карманников. Они то в одиночке, то парами охотятся в этом людском водовороте, особенно во время давки. Они, аккуратно очистив карманы людей, которые приехали из деревень, тут же исчезают, сливаясь с толпой. Душераздирающие крики, ругань, плачь слезы и хохот. Где — то осел начинает громко кричать, вытянув свою шею вперед, показывая крупные зубы и закрыв глаза от удовольствия. Чиииий — о! Чиииий — о! О! О! Оооо!! Люди громким голосом разговаривают между собой в оглушительном шуме, как рыбаки в штормовом море, как у канадского водопада Ниагара. Саяк тоже кричал на весь голос, чтобы привлечь внимания покупателей.
— Э, кеп колинг сояки Самарканд майизларига! Сотаману кетаман! Адашманг, ака майизларнинг додахожаси шу ерда! Пулингиз озингиз билан кетади! — кричал он. Эти слова в переводе на русский язык звучать примерно так: Налетай, народ свой огород, половина сахар, половина мед! Кому самаркандский темный кишмиш, высушенный в тени! Не ошибитесь, братан, самый сладкий изюм в мире только у нас! Кому изюм!
— Почем изюм? — спросил неожиданно один толстый и пузатый покупатель почти без шеи с двойным подбородком и сросшимися бровями. Саяк назвал цену. Потом, чтобы не упустить богатого на вид покупателя, начал спешно разрекламировать свой товар: — Купите, братан, не пожалеете. Такого экологически чистого изюма вы больше нигде не найдете. Поверьте мне. Этот изюм я сам собственноручно сушил в тени. Я работаю сторожем виноградника. Да что греха таить? Зарплата у меня символическая. Вот, я и сворую виноград и высушиваю их, чтобы торговать ими здесь. А как же иначе? На зарплату, которая я получаю невозможно прокормить семью. Вы уж извините меня, господин покупатель, вам может казаться, что я смотрю не на вас, а на бедра этой красивой грудастой женщины в мини юбке. Дело в том, что я косой — объяснил Саяк.
— Да вы не переживайте. В этом мире у всех есть свои недостатки. Гляньте на меня. У меня тоже комплексы. Я полный, как бегимот, как слон африканский и двойные подбородки у меня, похожие на мешок пеликана. Я как облака в штанах, как писал когда — то мой кумир, великий поэт Володя Маяковский. Иногда я чувствую себя вздутым воздушным шариком и боюсь улететь в небеса на ветру, как персонажи Марка Шагала, кои невесомо пролетают над городом без крыльев. Я вижу у вас неплохая работа, прибыльная и романтичная. Вам мой совет, вы лучше занимайтесь виноделием. Это не трудно. Берете большую дубовую бочку, бросаете туда гроздья винограда и пол мешка сахара. Потом залезаете в бочку и начинаете раздавливать их в болотных сапогах с высокими голенищами до тех пор, пока виноград не превратится в отвратительную жидкость. Потом плотно закроете бочку чем — нибудь и через месяц на поверхности этой браги появятся пузырьки. Потом с помощью самогонного аппарата будете гнать кристально чистый спирт. Вот вам и бизнес. Быстро разбогатеете, как великие мастера виноделия Шотландии и Грузии. Выпив глоток такого вина, даже дегустатор сильно захмелеет и начинает танцевать с кинжалами в зубах, как хмельные, веселые грузины.
Играя на барабане, типа — Дандала — дидан! Диндала — дидан! Дандала — дидан! Диндала — дидан! Танцуя и крича: — Ух, шеник!. Асса, гамарджоба генацвали!
Саяк усмехнулся, глядя косыми глазами на прохожие, то есть на покупателя с двойным подбородком, напоминающий пеликана.
— Ндааа! Гениальная идея. Но, видите ли, я не умею изготавливать целебное грузинское вино «Цинандали» в домашних условиях. Это во первых. Во вторых, за такое дело Санэпидемстанция нашего округа жестоко оштрафует. К тому же еще изготавливать спиртные напитки является у нас большим грехом. Шариатские законы не позволяют — сказал Саяк.
— Понятно — сказал покупатель, усердно пробуя изюм на вкус, как дегустатор с большим стажем, продолжая говорить:
— Меня зовут Тандиркаллаев и я работаю проводником поезда дальнего следования. Если честно, меня тоже не устраивает своя мизерная зарплата. Потому что у меня огромная семья, дети, ворчливая жена и теща прожорливая в придачу. Поэтому, когда отправляюсь в очередную рабочую поездку, я беру с собой сухофрукты такие, как курага, орехи, изюм, чернослив, чтобы реализовать там, на рынках далекой России. Оттуда шмотки всякие привезу. Получается, как экспорт — импорт. Еще у меня есть закадычный друг по имени Коца Лай. У него есть небольшая торговая фирма «Хезалайн» и хорошие связи с самыми влиятельными людьми в верхних эшелонах власти. Коца Лай хороший человек. Он помогает нашим соотечественникам устроится на престижные работы на территории Российской Федерации. Не безвозмездно, конечно. Если есть у вас знакомые, друзья, которые хотят работать в России то, пожалуйста, не стесняйтесь, я готов помочь. Мы соотечественники всегда должны друг друга уважать и поддерживать. Ну, что, уступки будут теперь? — сказал он, все продолжая активно дегустировать изюм, под названием «Сояки» то есть высушенный в тени.
Поделиться книгой: