Бумеранг

Услышав такое, Саяк еще сильнее задумался. Потом сказал:-Хорошо, брат, договорились. Только вы оставьте мне свои координаты, чтобы обратиться к вам за помощью, если понадобится.

— Ну, вот, видете, всегда можно договориться, если конечно есть горячее желание. Я даже могу позвонить своему другу, успешному бизнесмену господину Коца Лаю прямо сейчас и разузнать о том, есть ли у него в данное время какая — нибудь высокооплачиваемая работа для вас — сказал проводник поезда дальнего следования Тандиркаллаев и начал шарит по карманам своих широких брюков, похожие на мешок. Потом, найдя свой мобильный телефон, начал звонить своему другу.

— Алло! Господин Коца Лай, это вы? Саламалейкум! Это я проводник Тандиркаллаев! Ну как вы там?. Все торгуете? Короче, тут такое дело. есть важный клиент. Он хочет работать в России! Да, да. Нет, не волнуйтесь, он хороший, законопослушный гражданин! Не пьет, не курит. Работает сторожом виноградника в деревни «Куйганяр»! Аха. Я сейчас ему все объясню. Да?. Что вы говорите?! Да?! Хорошо, хорошо, понял! Нус, спасибо вам огромное. Ладно, хопчик, господин Коца Лай, пока! Такими словами проводник поезда дальнего следования Тандиркаллаев закончил свой деловой разговор со своим другом предпринимателем Коца Лайом и повернулся лицом к Саяку и радостно сказал:

— Ну, позвольте вас поздравить, товарищ сторож виноградного сада! Оказывается, есть для вас одно вакантное место! Да, да! Будете работать в магазине, где торгуют цветами. Я бы сам с удовольствием работал продавцом цветочного магазина, но видите ли, у меня много детей, ворчливая жена и толстая прожорливая теща. Куда мне с таким огромным контингентом? К тому же я привык к своей работе на рельсах. Не умею работать продавцом. Да, чуть не забыл, друг мой господин Коца Лай сказал, что вы можете жить там на первое время в сарае. Ну вот, нашлась как раз подходящая работа для вас, господин сторож! — сказал проводник Тандиркаллаев отдавая Саяку координаты своего друга Коца Лая и свой адрес с телефонными номерами.

— Да?! Ну и дела! Вот это удача! Я сам с детства, еще со школьной скамьи мечтал работать где — то там, на севере, в гармонии с природой. Люблю цветы особенно розы и осенние георгины. В школе я всегда получал пятерку по ботанике. Завидовал по белому Мичурину и Тимирязеву. Спасибо вам, господин проводник Тандиркаллаев! Не знаю даже, как вас отблагодарить! Берите даром весь изюм вместе с мешком! А я должен бежать домой, чтобы порадовать свою жену! Спасибо еще раз, что вручили, господин Тандиркаллаев! Никогда не забуду вашу доброту! — сказал Саяк, радостно улыбаясь.

— Да не за что — сказал Тандиркаллаев, спокойно взгромоздив на плечи мешка с отборным самаркандским изюмом, сушенный в тени.

Глава 12

Идея

Воротившись домой, Саяк начал рассказывать о старике Карабая, который, сидя с ним рядом в автобусе плакал.

— Что с вами, аксакал? почему вы плачете — спрашиваю я его. Он говорит:

Эх, сынок, знаешь, в юности я работал в мясном ларьке, торговал мясом. Был я тогда сильным и крутым парнем, как ты. Подвыпивший, торгую мясом, проворно затачивая ножа точилкой. Такая у меня привычка была. Как-то раз подходит дряхлый худой старик по имени Мухаммад Исмаил и протягивает мне деньги.

— Ассалому алейкум, мулла Карабай, дайте мне, пожалуйста один килограмм баранины — говорит он. Я килограмм баранины завернул в газету и отдал старику. А он открывает сверток и говорит:

Извините, мулла Карабай, не могли бы вместо костей дать немного бараньего сала?

Я страшно разозлился и вышел из ларька. Потом начал бить этого старика, то есть мулла Мухаммадисмаила. Он упал.

Я ему говорю:

— Ты чего, бородатый козел!. А куда я дену кости? Твоей бабушке что ли продам?!.

Я бил его долго. Когда я устал его бить, старик поднялся, с трудом нашёл свой головной убор. И знаешь, что он сказал, Ох, не могу! Эти слова до сих пор терзают меня!. Карабай-ата опять заплакал. Потом продолжал:

Надевая свою тюбетейку и тряся головой он мне говорит:

Извините, мулла Карабай, старость — не радость. В последнее время я очень похудел. Не больно ли было вашим кулакам, когда попадали в мои рёбра?

Произнеся эти слова он поцеловал мою руку, которым я его бил. Целовал, понимаешь?!

Карабай-ата поднял руку, которым избил когда-то бедного старика Мухаммадисмаила и глядя на свою руку сказал:

Иногда хочется мне отрубить топором свои руки, которыми избил мулла Мухаммадисмаила! Те слова, которые произнес тогда Мулла Мухаммадисмаил, меня преследуют и по сей день!.

Карабай аксакал плакал не стесняясь никого. Я стал его успокаивать:

Не плачьте, Карабай-ата. Лучше вы молитесь за него. Он обязательно простит вас на небесах.

Вытирая слёзы Карабай аксакал, даже не попрощавшись со мной сошел с автобуса на остановке и пошел домой. Он шёл и плакал.

Провожая его своим косым взглядом через окно автобуса я грустно вздохнул, подумав — вот наказание-то — а? Недаром говорят что, у старых грехов длинные тени.

— Дааа, грустная история — тоже вздохнула Зебо.

Но есть и хорошая новость — сказал Саяк. Потом продолжал:

— Как хорошо, что я поехал сегодня на базар. Сам Аллах наверное, услышал нашу мольбу и отправил ко мне этого покупателя, проводника поезда дальнего следования. Друг проводника господина Тандиркаллаева бизнесмен по имени Коца Лай во время телефонного разговора сообщил, что у него есть как раз вакантное место, и я должен спешить, пока кто — нибудь не занял его. Там я буду работать продавцом цветочного магазина, представляешь?! Вот счастье — то а! Забудем раз и навсегда финансовые проблемы, невзгоды все, что мы пережили здесь. Я вот уже сколько лет работаю в виноградном саду, живу, словно в аду в этой руине, где нет света и газа. Как только устроюсь на работу и найду хорошее жилье, так сразу позвоню тебе и ты тоже поедешь ко мне. Потом ты тоже пристроишься на хорошую работу и вместе начинаем зарабатывать бешеные деньги. Хватить топить буржуйку вонючим кизяком зимой и сидеть без интернета. Что не день отключают электроэнергию, даже не успеешь зарядить свой мобильный телефон. Разве это жизнь! А там в России свет не угасает. Говорят, что газ в тех краях горит как вечный огонь у подножье памятника неизвестного солдата — сказал Саяк, обнимая свою любимую жену.

— Так не говори, Саяк. Придет время и в нашей стране тоже образуется все, как в развитых странах мира. Раньше не было сотовой связи и интернета. Даже телевизора не было. Люди по вечерам при свете керосиновой лампы или свечи, читали книги, рассказывая друг другу сказки, разные байки, смешные истории. Дети не смотрели телевизор и ложились спать пораньше. Тогда рождаемость в нашей стране было на высоком уровне, не то, что сейчас. Эвон сколько заброшенных, беспризорных детей, которые живут в подвалах и на кладбищах! Курят, пьют, нюхают клей и ацетон со скипидаром, занимаясь токсикоманией, становятся отпетыми наркоманами. Сидят на игле, употребляют «Метадоен», «Крокодил», «Дезоморфин» и гниют заживо! Из — за наркотиков многие женщины превратятся в праститутки, торгуя своими телами за дозу или же становятся алкоголичками, которые готовы продать своих собственных детей за гроши! В те времена не было такого и люди влюблялись по настоящему. Не было измены и разводов, как сейчас. Жили в первозданной жизнью, без химии, без воя тормозов и сирен, без выхлопных газов, без дыма заводов и фабрик, которые загрязняют экологическую среду — сказала Зебо.

Потом взгрустнула:

— Хорошо ехать в дальние края за заработками, но на какие деньги? Сами еле сводим концы с концами. Нету у нас денег на дорогу, любимый. Пока ты доедешь туда, чем будешь питаться?. Такими словами Зебо задумалась на миг, потом родостно сказала: — Постой, постой, а что, если займем деньги у этого ростовщика хаджи Буджурбаттала под залог? — посоветовала Зебо.

— Да, дорогая, да! Умница ты моя, так и будем делать! Только сначала мы должны узнать о том, какие у него проценты. По словам проводника Тандиркаллаева там я могу получить хорошую зарплату, часть которой уходит на погашение долга перед роставщиком, на остальные деньги можно будет открыть для начало небольшой ресторанчик под названием «Кашкалдак» в центре нашей деревни. Купим хорошую машину. Потом сносим этот дом и построим новый благоустроенный двухэтажный сверхсовременный коттедж с подвалом.

Пускай, подлые завистники узнают о том, на что мы способны! Такими словами Саяк, вынув из кармана своих брюков мобильник, стал набирать телефонные номера своего бывшего одноклассника ростовщика по имени хаджи Буджурбаттал.

Глава 13

В поезде

Саяк поехал в Россию один, обещая своей жене и своей бабушке о том, что как только он найдет хорошее жильё, так сразу увезет их в Россию. Он ехал в поезде дальнего следования, где работал его знакомый проводник Тандиркаллаев. Саяку казалось, что сразу после того, как тронулся поезд и как будто деревья, телеграфные столбы и дорожные знаки с висячим железным мостом, резко оживились и начали мельтешить назад и стали отдаляться. Потом начали промелькнуть за вагонным окном дороги, люди и утопающие в зелени дома, как в кино. В вагоне царила духота, шум гам, звон стаканов и бутылок, анекдоты, хохот, кашель. От запаха табачного дыма и пота почти нечем было дышать. Саяк сидел ближе к окну. За окном все мелькали деревья дороги и поля, быстро исчезая один за другим, как прожитые годы. В это время к нему подошел проводник Тандиркаллаев в форме железнодорожников с подносом в руках, где звенели стаканы с чаем.

— Саламалейкум, земляк! Нус, как у вас дела? Едем в далекие сказочные края за счастливой жизнью? Вот я вам принес сладкого чая с апельсиновыми корками, угощайтесь, ради Аллаха — сказал он и поставил стакан на столик.

— Ва алейкум салам, господин Тандиркаллаев! У меня все хорошо. Спасибо вам за чай, за вашу доброту, которая вы оказываете мне. Еще я хочу материально отблагодарить вас — сказал Саяк и вытащив из дорожной сумки пачки денег, завернутые в целлофановый пакетик, которые он взял на дорожные расходы у ростовщика Буджурбаттала под залог, спросил: — Сколько я вам должен. Вы не стесняйтесь, у меня много денег.

Увидев деньги, узкие глаза Тандиркаллаева чуть не вылезли на лоб от жадности и тут же оглянувшись вокруг, он сказал: — Что вы, Саякбай. Прячьте сейчас же деньги. Тут шляются кругом воры карманники, аферисты, картежники, машенники, наперстники, уркоганы, бандиты и кровожадные головорезы всякие. Если они узнают о том, что у вас такие огромные деньги, то они запросто могут вас зарезать ночью, с помощью бритвы. Чик и перережут вам горло от уха до уха. Дааа, поверьте мне и пожалуйста, будьте крайне осторожно. Предупредить вас об опасности — это мой профессиональный долг. К тому же еще мы являемся земляками, соотечественниками как — никак. Не надо отблагодарить меня материально. Мне достаточно ваши молитвы. Давайте, быстро положите деньги обратно в сумку — сказал он, тайно указывая взглядом на больного старика и его внучку, которые ехали лежа на второй полке.

— Ну, спасибо вам еще раз, господин проводник Тандиркаллаев! — сказал Саяк, обратно положив деньги в дорожную сумку и сердечно поблагодарив доброго проводника за важную информацию.

— Дай бог вам долгую и счастливую жизнь, господин проводник!! Я всегда думал о том, почему не наступает апокалипсис. Оказывается, еще есть добрые люди в этом мире, такие, как вы. Вот почему не наступает конец света! Вы настоящий ангел в облике человека!

— Да, не за что, Саякбай. Не стоит меня благодарить. Мы соотечественники должны жить, выручая друг друга в трудные моменты. Иначе зачем жить то на этом безжалостном мире? — сказал скромно Тандиркаллаев.

Саяк сильно обрадовался от этих слов доброго проводника и ему еще сильнее захотелось жить в этом прекрасном мире. К вечеру проводник Тандиркаллаев снова подошел к нему со звенящими стаканами на подносе в дрожащих от волнения руках. Он поставил чай на столик и еще раз предупредил Саяка, об опасности, которые могут произойти в любой момент в этом дурдоме на рельсах.

— Саякбай, берегите вашу сумку, где лежат деньги. Спите, подложив ее под голову, как подушку — сказал он.

— Аха, вы не волнуйтесь, господин Тандиркаллаев. Я же бывший сторож виноградника и я могу провести ночь, не смыкая глаз, как солдат — пограничник на посту — успокоил проводника Саяк.

После этого он сидел, молча хлебая сладкий чай с апельсиновыми корками, задумчиво глядя в окно вагона. За окном мелькали огоньки далеких городов и деревень, словно звезды, которые падали на землю с небес. По небу двигалась луна сквозь золотые тучи. А поезд все мчался, скрежетали вагоны, как человек, который скрипит зубами во сне. К этому времени больной старик со своей внучкой сладко уснули. Саяка тоже стало клонить ко сну и он начал широко зевать от усталости. Он уснул, подложив под голову клетчатую дорожную сумку с деньгами. Тут снова появился проводник Тандиркаллаев на цыпочках, как артист, который танцует балет «Щелкунчик» Чайковского Петра Ильича. Он слегка толкнул Саяка, с опаской и осторожно зыркая вокруг. Тот спал, как убитый и громко храпел. Твердо убедившись в том, что снотворное сильно подействовало, проводник Тандиркаллаев, бережно открыл дорожную сумку Саяка и вынул деньги. Потом тихо удалился на цыпочках, как аист, кой охотится на лягушек в болотах и скрылся в своей служебной каморке. Утром он начал разбудить пассажиров громко крича: — Граждане пассажиры, наш поезд прибыл на станцию Талдыкорган! Просим не забывать свои вещи и сдать постельное белье!

Тут он встретил Саяка с бледным лицом и спросил, делая вид, что ничего не знает:

— Что с вами Саякбай, Почему вы бледный такой? Вам плохо?!

— Да, вот, видите ли, господин проводник, кто — то украл мои деньги. Какой же я дурак а, какой дурак! Почему я не отдал их вам на сохранение! Во люди а!. Не люди а звери какие — то. Помогите, господин проводник, найти мои деньги! Может вор еще не успел сойти с поезда?! — сказал Саяк.

— Ну, Саякбааай! Я же предупредил вас о том, что в поезде никому нельзя доверять. Кругом воры, грабители. Эх, вы. Еще сторож виноградника! Тут не только я, но и милиция не в силах вам помочь. Потому что воры садятся на одной станции и сходят на другой, после того, как совершат кражу. И на то спасибо, что они не зарезали вас с помощью острой бритвы, когда вы спали непробудным младенческим сном. Теперь уж слишком поздно. Эх, Саякбай, Саякбай! — сказал проводник Тандиркаллаев, ударив себе ладонями рук по коленям своих ног и мотая головой. Потом продолжал: — Вот что, дорогой мой соотечественник. Один мудрец сказал: Будущее неизбежно, прошлое невозвратимо, живи в настоящем. Все что случилось уже позади. Упушенного не вернешь. Короче, я вам дам немного денег и когда вы приедете в Санкт — Петербург, прямо с железнодорожного вокзала позвоните моему другу господину Коца Лаю. Скажете ему обо всем, не скрывая ничего и он вам поможет. Я в этом уверен. Он очень хороший человек — сказал Тандиркаллаев.

— Спасибо, господин Тандиркаллаев за помощь, за то, что вы есть на этом белом свете! Да благославит вас Аллах. Я эту доброту вашу не забуду никогда, даже на том свете! Вы помогли мне в трудные минуты моей жизни! Хорошо, что есть на свете люди с большими буквами, как вы. В этом мире все возвращается, словно бумеранг. То есть добро не пропадает. Я обязательно верну эти деньги вам с процентами, господин Тандиркаллаев! — поклялся Саяк, крепко обнимая толстого проводника своими тощими руками, как обнимают дети необъятный дуб в осенних дубравах.

— Да, что вы, Саякбай, о какой помощи вы говорите? Это же моя прямая обязанность, не только перед пассажиром, но и перед своим соотечественником. Вы прям, как ребенок. Не плачьте. Даже деньги всех банков мира не стоят ваших слез. Вот увидете, совсем скоро вы заработаете большие деньги и страшно разбогатеете. Я в этом уверен на все сто процентов. Вот сволочи а! Вот шакалы! Совсем потеряли совесть! Они не только людей, даже самого Аллаха не боятся. Как они ответят в судный день перед Аллахом за такие грехи, я даже не знаю?! Но вы не унывайте, вот увидите, их обязательно накажет Аллах. Эти еретики безбожники думают, что Аллаха нету, так как его не видно и он молчит. Нет, он не молчит. Он говорит на таком языке, понять который не каждому дано. Аллах говорит молчанием, мол глянь, как рассвет быстро превращается в полдень. Скоро наступит вечер и день угасает, сгорая до тла, словно лист бумаги на костре пылающего заката. А этот осенний лист клена весной был зеленым, теперь вот, пожелтел прямо за твоим окном, желтея, как зажаренный на сковороде. Так и твоя жизнь катится к закату, а ты даже не замечаешь. Так вот, Саякбай, эти гады совсем скоро поймут, что жизнь человека ничтожно коротка, как миг, как стук маклерского молотка и они задумаются о том, что каждому придется отвечать в судный день по полной программе за все, что совершили на этом свете! Эх, как трудно жить честным людям, таким, как вы в этом диком и безжалостном мире! Господи, помилуй, спаси и сохрани рабов своих грешных! — сказал Тандиркаллаев, глядя в потолок вагона, как в небеса. Потом продолжал, как бы успокаивая Саяка: — Ничего, Саякбай, не вешайте нос! Вы скоро так сказочно разбогатеете, что многие умрут от зависти, прихватив обширный инфаркт, увидев ваш собственный самолет «Боинг» и огромную виллу на берегу Атлантичееского океана.

Саяк поблагодарил проводника Тандиркаллаева еще раз за оказанную моральную и материальную поддержку в трудные минуты его жизни и ехал дальше, проклиная до седьмого колена, грабителей, которые не испытывают жалость по отношению к другим.

Поезд равнодушно скакал дальше, стуча стальными копытами по рельсу и грохоча тяжелыми, скрипучими вагонами. За окном вагона мелькали весенние леса.

Глава 14

Отец

Саяк ехал, косо глядя в окно вагона, стараясь забыть о неприятностях, об огорчениях и разочарованиях, которые довелось ему пережить все эти дни. Железный скакун мчался, спотыкаясь о рельсы в такт сердечному стуку Саяка. За окном вагона мелькали равнины, березовые леса, поля, луга, дома и дороги, словно в старой кинохронике великого узбекского кинодокументалиста Абдулазиза Махмудова. Электрические столбы, деревья и дорожные знаки будто отскакивали назад, как люди, кои увидели что — то страшное. Саяк снова начал думать об ушедшей молодости, о Зебо, о любовных встречах о том, как они любили друг друга. Как долго распрощались, как им было тяжело расставаться. Они прощались вновь и вновь. Проводя Зебо домой, Саяк тут же снова начинал тосковать по ней и ему трудно было заснуть. Чтобы еще раз увидеть ее, он, словно ниндзя в средневековой Японии, незаметно и тихо перебрался через глиняный дувал и долго вглядывался из кромешной тьмы в светящиеся окна небольшого дома, где жила его возлюбленная Зебо с бабушкой своей и со своими родителями. Когда промелькнул в окне силуэт Зебо, Саяк замирал, прислонившись к глиняному дувалу спиной, нащупывая свою грудную клетку, где учащенно билось его сердце от волнения. Он прислонился к дувалу, чтобы ноги его не подкосились. Саяк уходил оттуда только тогда, когда они гасили свет. Перед сном, он всегда молил Аллаха, чтобы ему приснился Зебо. Его мучила какая — то ненасытность, невыносимый духовный голод. Ему казалось, что этот духовный голод ему никогда не удастся утолить, даже если он будет смотреть на нее всю жизнь, во веки веков. Когда Саяку призывали в армию, Зебо долго плакала, глядя на повестку глазами полных слез.

— Саяк, ты даже не представляешь, как мне будет трудно жить без тебя все эти годы — плакала она.

— Мне тоже. Но мы должны пройти через этот ад, другого выхода нет. Откосить от армейской службы нельзя, то есть я должен выполнить свой гражданский долг. Мне от этого деваться некуда. Не плачь, любимая. А ну-ка, улыбнись, а то я тоже заплачу — успокаивал ее Саяк, шутя. Потом он сел в поезд и помахал рукой из окна вагона, прощаясь с Зебо. Поезд тронулся и Зебо долго бежала по перрону, тоже махая рукой своему возлюбленному до тех пор, пока поезд не исчез вдали, печально крича. Как они переписывались тогда и какие письма писала ему Зебо! Саяк читал их, словно поэму Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин». Он их чтал вновь и вновь в свободные время, лежа на высокой траве пограничной заставы. Он даже выучил написанного наизусть, перечитывая вдоль и поперек и по диагонали. Особенно одного трогательного письма, переполненное тоской и печали. Зебо писала:

«Пусть письмо, которое я пишу сейчас, попадет лично в руки моего любимого Саяка, и будет ему известно мои слова, словно полная луна в безлюдной ночи нашего села, где монотонно поют сверчки, оглушая мглу и заливаются трелью далекие лягушки у болот, в унисон с бездомными собаками, кои тявкают в синем сумраке за рекой.

Здравствуй, Саяк! Как твои дела? Как служба? Дай бог, чтобы у тебя все было хорошо. Если возникнут какие — то проблемы, пиши и не стесняйся, милый. Я постараюсь помочь. Присылай свои новые стихи и фотографии, буду рада. Я храню все твои письма, как зеницу ока и глядя на твою фотографию, безмолвно и долго плачу, разговариваю с тобой шепотом, ночью в свете настольной лампы, словно сумасшедшая. Увидев дохлого комара, который ты отправил в конверте, чтобы я знала о том, какие комары бывают в далекой России, и я плакала, представив себе, как трудно стоять тебе на посту по стойке смирно, когда кусают тебя со всех сторон гудящим роем, эти кровожадные гигантские комары! Бедный мой! Еще ты писал о трех — четырехметровых камышах, которые растут стеной в погранзаставе, колыхаясь под ветром и катятся зеленой волной, шумя как море, напоминая тебе дельту нашей реки «Кашкалдак». Описывал молчаливо сияющую луну над тростниками, освещая словно мощный прожектор контрольно следовую полосу, чтобы шпионы тайно не пересекли границу нашей необъятной страны. Нарисовал словами пейзажи бескрайних звездных небес, напоминающие воздушные кукурузы над сторожевой вышкой, где ты стоишь на посту, словно сторож виноградника в шалаше на высоких сваях. Писал о том, как падают рыжие и синие звезды в синем сумраке. Как шутят твои однополчане и командиры, говоря мол рядовой Саяк Сатыбалдиев запросто может застрелить кого угодно из автомата Калашникова, даже не глядя на мишень. Писал, как ты стрелял на полигоне, поражая цели в десятку и как военного командование торжественно наградило тебя значком «Меткий стрелок» и как ты проснулся по тревоге, по спешке надев свои обмундирование наизнанку. Видел бы ты, как я смеялась, прочитав это письмо! Я рада тебе, Саяк и хочу, чтобы ты не смотрел своим гипнотизирующим тайным взглядом на красивые синеглазые, рыжеволосые русские девушки и как можно скорее вернулся домой живым и здоровым. Если спросишь у меня, то я тоже живу, как все, как говорится, тише воды и ниже травы, тоскуя по тебе днем и ночью. Часто хожу на берег, где мы с тобой встречались, целовались и плыли по реке, сидели на краю глубокого оврага, глядя на закат, алеющий как израненная человеческая душа, слушая в вечерной тишине песни лягушек, которые поют в дельте, где цветут белоснежные кувшинки и лилии, словно белые светильники Аллаха. Сижу и плачу, вспоминая те далекие, счастливые дни. Сегодня пришла домой и замерла на пороге, услышав разговор моих родителей с моей бабушкой и узнав о том, что они хотят выдать меня замуж за сына какого — то богатого бизнесмена. Я им сказала всю правду о том, что у меня есть парень, которого я люблю.

— Кто он?! — спросила мама моя. Я сказала, что люблю Саяка, то есть тебя и не намерена выйти замуж, пока ты не вернешься из армии. Рассказала о том, что ты самый хороший парень, не пьющий, не курящий, что пишешь стихи. Услышав мои слова, мама моя взбесилась.

— Ах этот косой что ли?! Он еще пишет стихи?! О Господи, только не это! Разве поэты люди?! Они же врожденные неудачники — оборванцы, алкашы, дебоширы, разваратники! Яркий пример к этому, русский поэт, как его. Пушкин Александр Сергеевич, царство ему небесное, который умер нелепой смертью. Он умер где? Вот именно, на дуэле! Он даже не знал о том, как секунданты зарядили его револьвер холостым патроном. Вот какими наивными и доверчивыми бывают поэты! А Есенин Сергей Александрович? Он повесился на рукове своей рубахи, как он сам предвещал в своих стихах когда — то! Безумный Маяковский с лошадиными глазами тоже, между прочим, застрелился в аккурат, как американский писатель Эрнест Хемингуэй. Мандельштам сошел с ума и скончался в тюрьме. Лорку расстреляли! Машраба повесили, Поэт и падишах Бабур умер в Хиндустане, могила Фурката находится в Китае, Хамзу Хакимзаде закинули камнями в Шахимардане. Репрессированный Усман Носир умер вдали от Родины в сталинских лагерях смерти. Так что, доченька ты хорошенько подумай, прежде чем выйти замуж. — сказала она. Я сразу отвергла ее слова и сказала, что я люблю только Саяка и не намерена выйти замуж за каких — то богатых бизнесменов».

Вот такие письма писала тогда Зебо — продолжал думать Саяк. Тут резко зазвенел его мобильный телефон и он обрадовался узнав о том, что звонит его любимая Зебо.

— Алло! Здравствуйте моя несравненная красноармейка Зебуня! Как у вас дела? — начал говорить Саяк, шутя.

— У меня все хорошо. Как у вас самочувствие, товарищ комиссар? Все скачете галопом на железном каркидоне, попутно разгромив армию белогвардейцев во главе Колчака и Деникина, беспощадно уничтожая банды басмачей, размахивая саблей и гоняясь за шайками курбаши Куршермета и Ибрагимбека?

Такими веселыми разговорами они смеялись в трубки. Потом, неожиданно Зебо начала плакать. Саяк испугался.

— Что с тобой, любимая? Ты плачешь? — спросил он.

— Да, дорогой. Плачу от счастья. Знаешь, теперь нас трое! — продолжала плакать Зебо. Услышав такое, у Саяка екнуло серце.

— О чем ты, дорогая. Как это нас трое?! — крикнул в трубку Саяк, недоумевая.

— Саяк, ты сейчас стоишь или сидишь? — спросила Зебо.

— Стою в тамбуре у вагонного окна. А что? — ответил Саяк.

— Тогда сядь. Сел? Ну теперь слушай сюда. Я беременна! — сказала Зебо.

— Что?! Ты шутишь?! — сказал Саяк, выскочив с место, куда он сел только что.

— Какая шутка, дурачок, это правда! Ты стал отцом! — сказала Зебо. Саяк умолк. Потом сел обратно на пол и заплакал от счастья, трясясь всем телом, прислонившись к стене тамбура.

Глава 15

Нехорошие пассажиры

Саяк ехал дальше, глядя косым взглядом из окна вагона на бегущие мимо телеграфные столбы, деревья, дорожные знаки, холмистые леса, степные просторы, цветущие луга, реки и мосты, на плывущие паромы по реке, думая о своей верной, беременной жене Зебо, чувствуя угрызения совести, что он оставил ее с проблемами в таком периоде, когда она остро нуждается в его заботе.

Тут двое новые пассажиры, которые разместил в вагон проводник Тандиркаллаев, перебили его мысли, приглашая его к столу, чтобы вместе перекусить. Саяк, поблагодарив гостеприимных спутников, присоединился к ним. На маленьком столике, покрытый газетами были расставлены фрукты, копченая рыба, колбаса, помидорчики, соленые огурцы и различные напитки с водкой.

— Ну, господа, прежде чем приступить к приёму пищи, неплохо было бы познакомиться — сказал пузатый, кудрявый, сутулый, низкорослый пассажир с большой, несоответствующей с его телом головой, лет тридцати пяти сорока, выбритый, как очищенное яйцо, потирая ладони своих коротких рук друг о друга, словно муха над дерьмом и хитро улыбаясь.

— Меня зовут Канагеванна, а это мой друг Салосаримсакфанат — представился он.

Его друг Салосаримсакфанат оказался высоким сутулым и тощим типом с шарообразной головой, с вздутым лбом, в шляпе Джека потрошителя. Его чересчур длинные руки, напоминающие весла, висели ниже его колени, как у орангутанга.

— Меня Саяком зовут. Рад познакомиться с вами, господа — сказал Саяк.

— Взаимно — обрадовался Канагеванна, потом продолжал: — Ну вот, познакомились. Теперь я откупорю этот пузырь и выпьем яда зеленой змеи за знакомство и обмоем нашу встречу — сказал он, беря бутылку водки и стараясь ее открыть, грызя пробку, как голодная собака грызет кость. Бережно разливая водку по стаканам, Канагеванна произнес длинный тост. После того, как чокались стаканами, Канагеванна с Салосаримсакфанатом выпили водку, залпом осушив ограненные стаканы и закусили хрустящим соленым огурцом. Потом они оба удивленно уставились на Саяка.

— Ну, Саякбаааай! Что это такое а?! Так нельзя! Мы с вами плывем, как говорится, на одном корабле. Не на каком — нибудь Титанике, а на космическом судне, под названием «Земля», которое плывет в туманном и безбрежном океане вселенной. Давайте, дринкните водяру, пока она не остыла! — настаивал Канагеванна.

— Нет, я не пью спиртного — сказал Саяк.

Канагеванна с Салосаримсакфанатом замерли в миг, беспрестанно жуя хрустящего соленого огурца.

— Понятно. Религия не позволяет да? Да вы бросьте, Саяк, устраивать здесь цирк. Между прочем, мы тоже мусульмане. Как там, в индийском фильме поется: «Ту хинду бане гана мусульмане банега! Инсаааники авладиха инсаане банегааа! «Да, может мы не молимся пять раз в день, как вы, не ходим в мечеть на пятничную молитву, не держим пост в рамадане и выпиваем водку, словно воду, закусывая кусочками сала с чесноком в аккурат. Ну что поделаешь, ежели в этом безжалостном мире, не осталось источника радости, кроме водяры. Кругом бедность, безработица и нищета. А вы, друг мой поступаете, как последний религиозный фанат, который не уважает компанию. Я лично, готов выпить за компании не только керосин или чернилу, но и ядовитого химиката с ядерными отходами! — сказал обиженно Салосаримсакфанат.

— Нет, я не фанат. Я просто не люблю пить спиртного, веду здоровый образ жизни. Спортом занимаюсь — объяснил Саяк.

— Что?! Здоровый образ жизни?! А что, по твоему мы ведем больной образ жизни что ли? На что ты намекаешь, ты косой, а?! Вот сейчас разобью бутылочку о край этого столика, превращая ее в розочку, потом брик в бок и тебе конец! — сказал, разгневанно искривляя рот Салосаримсакфанат.

— Да ну его к черту — буркнул Канагеванна и налил водку в стаканы. Потом двое друзей сново выпили стоя за дружбу, потом опять. После четвертого стакана они захмелели.

Тут Канагеванна, вскочив с места крикнул: — Ах черт!

— Что такое?! — удивился Салосаримсакфанат.

— Глянь, мы поставили еду на портрет первого президента нашей страны, архитектора независимости, который напечатан в этой газете! — со страхом сказал Канагеванна, указывая на портрет.

— Да перестань, Канагеванна, не смеши меня! Какая независимость?! Какой президент?! Зачем нам такая независимость, где все воруют народное добро, бесплатно приватизируют заводы и фабрики построенные в советские годы нашими отцами и дедами а бедный народ страдает от тотальной безработицы, едут в соседние государства в поисках работы и куска насущного хлеба?! В советские годы такого не было! За ворованную копейку получали длительные сроки заключения! Сталин взяточников и коррупционеров эшелонами отправлял в тюрьмы и лагеря! Не было безработицы! Люди жили дружно и счастливо! А сейчас эвон как народы грызут друг другу глотки! Иногда я плачу, вспоминая те мирные, счастливые годы, тоскуя по СССР, думая о своем счастливом сказочном детстве, где мы шагали по улицам в красных пилотках, похожие на гребень петуха и с алыми галстуками на шеях, играя на барабане и на горне, типа: — Тутдугуду! Тутдугуду! Тантра-ра! Тантра-ра! Тантрарантра рантрара!. Как мы возлагали венки к подножию памятника дорогого Владимира Ильича, который стоял на постаменте с вытянутой рукой вперед, указывая нам верный путь к коммунизму! Эх какую страну развалили гады! Встретил бы я на улице этого Горбачева, я бы ударил женным, огнеупорным кирпичем по его башке с родимым пятном так, чтобы тот кирпич разлетелся в разные стороны, разбиваясь на мелкие, мелкие кусочки! — сказал разгневанный Салосаримсакфанат, плача и утирая слезы с глаз огромным дырявым носовым платком.

— Не плачь, Салосаримсакфанат. Причем здесь Горбачев?! Это Брежнев дорогой Леонид Ильич во всем виноват. Это он приказал ввести войска в Афганистан и погубил мощную экономику СССР! Потом постепенно началось недовольство среди людей и народы начали объявлять один за другим свои независимости. Спасибо Горбачеву Михаилу Сергеевичу за то, что благодаря ему наш народ тоже приобрел наконец национальную независимость! Теперь вот, живем свободно, высказывая свои мысли, никого не боясь! Развивается демократия! А этот твой Джугашвили превратил СССР в огромную тюрьму народов, где свет нации, прекрасные поэты и писатели, умная интеллигенция, миллионы и миллионы ни в чем не повинные люди гнили заживо в холодных бараках, в болотах, под клеймом «Враг народа» лишь за то, что они хотели, чтобы в обществе существовало свободословья! — сказал Канагеванна, наливая водку в граненые стаканы.

— Ах ты гад! Враг народа! Буржуй проклятый! Недобитая контра! Ты товарища Сталина оставь в покое! Он, в отличие от твоих президентов, не строил себе сказочные замки, не крал народное добро, жил так честно, что, после его кончины, увидев его дырявые сапоги, все хором зарыдали. То есть он себе не позволял даже купить пара новых сапогов, представляешь?! У него не были лишние одежды, кроме пара повседневной и пара парадной?! Благодаря именно ему мы победили на войне над мировым фашизмом! Товарищ Сталин даже своего родного сына не поменял на фашистского генерала Паулюса, когда сын его попал в плен! Его сын участвовал на войне! А сейчас?! Твои президенты никогда не отправлять в армию своих сыновей, даже в мирное время и это факт! На войне умирают сыновья простого народа, отправленные в бой, как пушечное мясо! Вот такой твой патриотизм!. — сказал Салосаримсакфанат, беря граненый стакан с водкой, выпив залпом содержимое и вкусно закусывая колбасой из свинины.

— А сколько выдающихся полководцев и честных партийных руководителей погубил твой Сталин, чтобы сохранит свой кровавый трон?! Именно он насильно депортировал из родных краев чеченцев, ингушей, крымских татар и многие народы, кои умерли в изгнании. Устроил голодомор в Украине! Если бы он своевременно поверил словам разведчиков, кои проинформировали его вовремя о том, что Гитлер готовится напасть на СССР, не погибло бы так много людей и не превратились бы в руины красивые города! Одним словом твой Сталин был кровожадным диктатором! Начальником тюрьмы народов! А Горбачеву Михаилу Сергеевичу мы должны сказать огромное спасибо и воздвигнуть ему огромный памятник из чистого золото в центре Ташкента! Я подниму этот бокал за здоровье Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны! — сказал Канагеванна и хотел было залпом осушить граненый стакан, тут его высокий и тощий дружок с шарообразной головой, со вздутым лбом, с носом сифилитика, в шляпе Джека Потрошителя, взял бутылку и напал на него с военным кличем: — За Сталину Иосифа Виссарионовича! Умри скотина! Слуга проклятого Гитлера! Такими словами Салосаримсакфанат стал махать розочкой, а Канагеванна начал защищаться. Завязалась кровавая драка между собутыльниками. Пока Саяк старался разменять их и успокоить, стаканы и тарелки, падая со стола на пол, разбились вдребезги. Тут прибежал проводник Тандиркаллаев и начал кричать: — Что тут происходит?! А ну прекратите сейчас же драку, шайтаны! Не то, мне придется вызвать охрану! Употребление алкогольных напитков в поездах запрещено! Вы нарушаете общественный порядок! Сейчас придет охрана, составит протокол и вы будете платить штраф в огромном размере! — засуетился он.

— Прости, начальникджан, погорячились. Не надо вызвать охрану. На вот, деньги за нанесенный ушерб — сказал Салосаримсакфанат, вытаскивая из кармана своих брюков пачку денег. Увидев это, проводник Тандиркаллаев успокоился и взял деньги.

— Ну ладно. Только, чтобы это больше не повторялось — сказал он. Потом вышел. Спустя пол часа, он вернулся с подносом в руках, где звенели стаканы с чаем.

— Вот я вам принес сладкий чай с лимоном, господа, чтобы отношения между вами было сладким — сказал он, вежливо улыбаясь. Канагеванна с Салосаримсакфанатом поблагодарили проводника Тандиркаллаева и чокаясь стаканами начали пить чай. Саяк тоже. Через некоторое время их стало клонить ко сну и они даже не заметили, как уснули. Утром Саяк проснулся от громкого крика и шума.

— Что случилось?! Горим что ли?! — спросил он, спросоня.

— Сперли бабло! Ну сволочи а! Что я теперь буду делать! Я же их взял на дорожные расходы у ростовщика под проценты! Господи! — кричал растерянно Салосаримсакфанат в шляпе Джека Потрашителя. Его длинные и тощие руки, похожие на весла висели ниже его колени, как у орангутанга.

Глава 16

Весенний Петербург

К вечеру поезд прибыл в Санкт — Петербург. Сойдя с поезда, Саяк наконец, начал дышать чистым воздухом и чувствовал себя, как человек, который попал в совсем ему незнакомый мир. Вокруг было светло, хотя в небе не было луны. Саяк сел в такси и поехал по указанному адресу, который дал ему проводник Тандиркаллаев. Саяк ехал на такси, восхищаясь живописным видом старинного города. Мелькали архитектурные памятники, такие, как Адмиралтество, Исаакиевский собор, Зимний дворец, Петропавловский крепость, разводной мост, бульвары, невский канал и другие достопримечательности города на неве. Наконец он нашел здание, где расположен офис предпринимателя Коца Лая. Саяк зашел в небольшую комнату, где сидел директор фирмы «Хезалайн» предприниматель Коца Лай. Саяк представился и они поздоровались. Предприниматель Коца Лай приглашал Саяка к рабочему столу на собеседование. Саяк сел на стул и соотечественники начали разговаривать между собой.

— Ну, как вам мой портрет, где я курю сигарету, наклонив свою шею в сторону? Это работа художника — трудового мигранта Ризо Абида, который я пристроил на работу. В знак благодарности он бесплатно нарисовал мой портрет и подарил мне на день рождения. Портрет написан маслом на холсте с натуры. Мужик был одарен незаурядными способностями, царство ему небесное. Он работал на мусорном полигоне. Бедный, погиб, оставаясь под многотонным завалом мусора, когда искал выброшенные масляные краски в тюбиках. Теперь вот, портрет этот остался от него на вечную память — сказал Коца Лай, задумчиво закуривая сигарету без фильтра, наклоняя свою шарообразную голову в сторону.