Красноярск 2045: Отец и дочь

 Я посмотрел в окно, что имелось в подъезде. Да! Он там! Он, подняв свою «Узи», стал отчаянно стрелять по медведю. Но все безуспешно, медведь подошел совсем близко к нему, и… одним ударом тяжелой лапой снес башку Корейцу…

– Черт! Кореец! Твою-то мать… – Пила ругался и бил ногой об бетонный пол.

 Я с Вороньей шокировано смотрели на разодранную тушу Корейца… Вдруг медведь разворачивается и идет… к нам…

– Миша-а!.. Я не хочу умирать… – Воронья подбежала к Пиле, и, охватив его за шею, начала рыдать. – Миш…

 Пила посмотрел на меня, и сказал:

– Так, я Катьку унимать, а ты… – он передает мне свой автомат, но я отмахиваюсь от него. – Сделай что-нибудь с медведем. Покажи, чего стоишь на деле.

 Они с Вороньей отошли в глубь подъезда.

 Я взял винторез в руки.

 «Ну что, «Виня», дадим жару?»

 Медведь долбит дверь подъезда. Я выхожу на лестничную клетку, и, дойдя до второго этажа, вылезаю через окно на крышу подъезда. Оттуда прыгаю на какой-то балкон, и, зацепившись за него, залезаю внутрь.

– «Ну что, «Виня», не подведи меня!» – я целюсь в медведя. Помня опыт Корейца, я целюсь именно в глаз, понимая, что попадание в другие места – бесполезны. Только патроны зря растрачу.

 Прицелился. Вдох-выдох. Мне нельзя промахнуться. Задерживаю дыхание. Мир вокруг меня замирает. Выстрел!

 Промах… Попал не в глаз, а в лоб. Кажется, медведь этого даже и не почувствовал – зверь все еще долбит дверь подъезда.

 Второй выстрел! Снова не в глаз. Попал в его густую шею. Но, кажется, что-то получилось: медведь перестал бить стальную дверь, переключив внимание на меня.

 Он стал подходить… Я понимаю, что одним движением его лапой он может сломать этот сраный балкон, а вторым – разнести мне хлебальник, судорожно перезаряжаю винторез.

 Выстрел! Медведь упал на землю, лапами закрыв глаза! Я попал прямо ему в глаз!

 Так, нельзя медлить. Запрыгиваю обратно в подъезд, спускаюсь по лестничной клетке, и жестом говорю ребятам, что пора бежать.

 Я открываю стальную, измученную медведем, дверь, и мы выбегаем. Мы бежим, не оборачиваясь, надеясь, что медведь еще долго останется лежать, а еще больше надеясь на то, что он, наконец, сдох.

– Так ребят. Мы забыли про задание. Попробуем дойти до первой «нычки» другим путем… – говорю я, еле отдышавшись после этой пробежки, ребятам. – Двинули!

 Мы решили пойти к «нычке» по другой улице.

– Вон там. – говорю я. – Вон в том здании.

 Мы заходим. Я отодвигаю одну из керамических плит, коими засеян весь пол этого здания, и беру оттуда сумку. В сумке лежали пару батонов хлеба, лекарства, коньяк (я не пил, нужен он мне был просто как мишень для стрельбы), ну и главное – пистолет с патронами.

– Ого! Сколько добра! – Пила явно был в восторге. – Да, дружочек, я и не сомневался в тебе!

– Коньяк явно по моей части. – Воронья посмотрела на меня, заигрывая глазками.

 Я, сделав вид, что ничего не видел, продолжил дальше «копаться» в сумке. Ничего больше не найдя, я все сложил туда обратно.

 Отдав сумку Пиле, мы вышли из здания. Впереди были еще две таких «нычки», и самое главное – мой дом.

 И вот мы уже были на полпути к моей второй «нычке». Спрятал я ее довольно хорошо – в ТК «Атмосфера дома», в «Бургер Кинг».

 Бургер Кинг – мда, это место когда-то было святыней всех подростков. Сейчас же это место не отличается ничем от миллионов других таких же. Все также в пыли, мусоре, и… В общем, ничем, кроме того, что именно там я спрятал свою вторую «нычку».

 Во второй моей «нычке» были: автомат Томпсона «M1», и пара патрон к нему. Это довольно редкое оружие, приберег его я таким способом, на «самый крайний». Я повесил его себе на плечо, а винторез взял в руки. Теперь так и буду «тащиться». А что еще делать-то? Не пропадать ж добру.

 Вот мы идем уже к третей моей «нычке». Мы уже в ПГТ «Березовка». Третья «нычка» находилась в «Командоре», а там, через пару улиц, уже и мой дом.

 Вдруг послышался выстрел. Мы все стали обмениваться взглядами. Еще выстрел! И еще! Воронья замертво упала на землю. Мы поняли, что стреляют по нам.

 Я и Пила побежали за машину.

– Катя! Катерина! – Пила заплакал. – Ка… Катя…

 Я быстро сообразил, что Воронья была ему девушкой.

– Так, слушай. – обратился я к нему. – Ты как хочешь, а вот я подыхать не хочу. Собираемся с силами, и пристрелим этого ублюдка. Согласен?

– Да-м… – он начал приходить в себя. – Только, я кажется свой автомат там, в «Бургер Кинге» оставил…

 «Да уж… Профессиональный отряд, как говориться!»

– Тьфу ты, хрен с тобой. – шепнул ему я, передав «Томпсона».

 Он, взяв автомат в руки, ждал моих команд. Кажись, теперь я тут лидер.

 Я прижал к себе винторез. Зададим жару…

 Выглянув из-за машины, я увидел, как к нам кто-то идет. Что ж, придется рискнуть. Либо я, либо он. Я выскочил из-за машины, и, рывком прицелившись из винтореза, начал огонь. Кроме моих выстрелов, слышны были выстрелы из «Томпсона». Кажется, после меня Пила сделал тоже самое, и теперь мы оба гасим в одну с ним точку – в этого бедолагу.

– На, получай, тварь! – заорал Пила. – Мы сделали его!

 Тот человек упал на землю, и кряхтя, брыкая ногами, подох.

Мы с Пилой пошли до третей «нычки», а там уже и до дома рукой подать…

 Мы шли. Вот уже обчистили и третью: там были лекарства, салфетки, полотенца. В общем, все на душу медсестер.

 Идя к моему дому мы увидели… Тигру?!

 Тигра бегал туда-сюда, от одного угла к другому, будто был в замешательстве. Вдруг он заметил нас. Повернув свою собачью морду я увидел… что на клыках Тигры была кровь…

– Ну, кого съел? – сказал ему я, медленно прицеливаясь, в случае чего, из своего винтореза.

– Прости дружочек, но ты не Тигра… – я догадался, что это не Тигра. У Тигры были пятна на теле другие… Он, он съел Тигру…

 Прицелившись в голову зверю, я сделал выстрел. Пес упал на заснеженный асфальт, и, кажется, умер.

 Я повернулся к Пиле. Он стоял в шоке.

– Никогда не видел собак-мутантов таких размеров… – сказал он мне.

– Да уж, профи. Вы хоть что-то видели? – ответил я, перезаряжая винторез.

– Ну, это было наше первое задание. – Пила склонил голову.

– Меня на задание, или на убой отправили? – шепнул я, жестом приказав Пиле идти за мной. Он пошел.

 Мы обчистили дом, и, со всеми этими «ништяками», отправились обратно в Убежище.

 К счастью, дошли без приключений…

 ***

 Месяц. Уже месяц я живу в этом Убежище. И знаете – очень даже неплохо живу. Еды предостаточно. Меня, пусть я и, можно сказать, новенький, чтят, так как после того, как мы с Пилой обчистили мои «нычки» и дом, я у всех жителей Убежища на слуху как очень даже неплохой Странник.

 После смерти Корейца и Вороньи, я в отряде стал главой. К нам перевели еще одного бойца, и, как оказалось, тоже новичка.

 И так, в нашем отряде: я, Пила, и Шон. Да, это прозвище. Барашек Шон. Это так прозвали за то, что его волосы очень напоминают шерсть барашка. Но он особо и не стыдится своего прозвища, так что мы спокойно его так называем.

 Сегодня был особенный для меня день – снова вызывают в кабинет главнокомандующих. Зачем? Сейчас узнаем.

 Я зашел в кабинет, и сел напротив коменданта. Он сурово посмотрел на меня…

– Ну-с… Чистильщик. У меня есть для тебя серьезный диалог.

– Я весь во внимании. – сказал я.

– Слушай. Помнишь еще Марию? Она приболела недавно.

– Да, помню, а что?

– Дай бог ей здоровья.

 Меня эти слова насторожили. Комендант – тот еще психолог. Чего он хочет от меня?

 Комендант опустошает бокал водки, а после смотрит на меня.

– Головорез… Этот урод… Глава этих… Зомби? Нет-м… Каннибалов, да. Глава каннибалов он, этот Головорез.

– Да, знаю такого.

– Убейте его.

– Что? – я впал в шок. – Головореза? Охота на Головореза? Вы шутите? Это же одно и тоже, что и… Это самоубийство!

– А есть у тебя выбор?!

– Что?

– Те лекарства, что принимает Машка, слишком дорого нам обходятся. Либо вы убиваете этого сраного Головореза, либо… – комендант обезумевши смотрит на меня. – Либо нам придется ее убить. Выбор за тобой. И сделаешь ты его сейчас! Я жду ответа!

– Ладно! – невольно выкрикнул я. – Дайте мне мою «Виню»!

 ***

 Звук лопастей, доносящийся откуда-то издалека, не давал мне покоя. Что это? Вертолет? Да, там кто-то полетать по выжженному до тла Красноярску решил, ага. Красивое зрелище?

 Этот звук становился все ближе. Я ничего не видел, ни в небе, ни на земле.

– «Что за чертовщина?» – думаю я. – «Сходить с ума мне еще рано. Крепись, Чистильщик, крепись. Тебе еще Машеньку спасать…»

 «Интересно, а Пила и Шон что-то слышат?»

 Когда звук стал настолько громкий, что кажется, я мог дотянуться до него руками, я опять обернулся.

– Ты тоже это слышишь? – сказал мне Шон.

– Да. Слышу.

 Вдруг из-за домов показывается… вертолет? Боевой вертолет, со снайпером на борту!

– Они решили нас всех тут перестрелять? – сказал Пила, ухмыльнувшись.

– Зря парятся. Мы и сами загнуться можем. – я скомандовал Пиле и Шону бежать. – Вот как-нибудь сами и загнемся тут.

 Мы побежали к ближайшему ларьку, укрывшись в нем.

 Мы ждем. Звук лопастей стал утихать.

– Может, выйдем? – сказал Шон.

– Самый умный? – грубо ответил ему я. – Вот ты и выходи, если помереть решил.

 Вдруг мы снова стали слышать приближение лопастей. Мы пригнулись, дабы нас не обнаружили.

 Секунда. Две. Бам! В стекло прилетает шквал пуль! Оно бьется, осколками падая на нас.

– А!.. – Шону осколки расцарапали всю левую руку. – Твою!..

– Тихо! – сказал я. – Он улетает…

 Вдруг снова затишье. Мы, решив, что так продолжаться не может, выбежали из укрытия, и побежали к точке нашего задания… Задание – убить Головореза…

 ***

 Снежинки. Снежинки, вперемешку с потом, катятся по моему лбу.