Помоги проекту - поделись книгой:
– «Это мое последнее задание» – нагнетал я сам себя. – «Сдохну я тут!»
Рядом со мной лежали Пила и Шон. Мы лежали и смотрели, с окна второго этажа, на дорогу. Там вот-вот должны были показаться каннибалы… Ребята пока еще не поняли почему…
Мы лежали…
– Пила! – я подозвал друга. – Идем на первый этаж. Проведаем обстановку, а потом обратно. Устал я так лежать.
– Хорошо. – ответил мне Пила, поднимаясь с пыльного пола. – Пойдем!
Мы с Пилой вышли из здания. Я треснул его прикладом по голове… Он упал, потеряв сознание. Привязав его к столбу, я направился обратно.
Шон смотрел на меня недоумевающим взглядом.
– Чист… Чистильщик… Че ты творишь? – Шон чуть ли не плакал. – И это был твой план? Это?!
– Да! Это! – прокричал я. – Заткнись.. Или хочешь вместо него пойти?
Шон замолчал. Но через минуту тихо сказал:
– Обещай… Обещай мне, что когда завалишь Головореза… Вторая пуля полетит в Пилу… – он жалостливо посмотрел на меня. – Обещай!
– Да! Да… Ладно, обещаю… – ответил я ему, упираясь в приклад винтореза.
Пила стал дергаться. Да, он пришел в себя.
До нас доносятся его крики:
– Чистильщик… Чистильщик, мать твою! Хорошо… Пошутили и хватит! Чистильщик… – Пила рыдал. – Трус! Трус!..
Видно, как по лицу Шона потекли слезы. Но он не мог ничего сделать – сделал бы, пошел следом.
Говорят, что когда умираешь – вся жизнь проносится перед глазами… Нет, это ложь. Когда предаешь друга – тогда вся жизнь проносится перед глазами…
– «Либо я… либо он…» – проносится мысль у меня в голове.
Вдруг я вижу пятерых каннибалов, идущих к Пиле… Они что-то вынюхивали. Через пару минут они стали издавать какие-то протяжные крики. Почему-то в этих криках я услышал: «Еда-а!!»
Вокруг Пилы стали собираться каннибалы. Десять? Двадцать? Сорок? Я уже давно сбился со счету. И вдруг они начали перед кем-то расступаться…
Головореза было нетрудно узнать – он весь покрыт шрамами. А также Головорез всегда носил с собой… катану. Да, самую настоящую катану.
«Ниндзя хренов»
Но также Головорез отличался… своей неимоверной жестокостью.
Подойдя к Пиле, он одним взмахом катаны отрубил ему руку… Пила заорал «как резаный». Стоп, так он и был…
Палец стал давить на спусковой крючок. Выстрел! Головорез замертво упал.
– Есть!.. – сказал мне Шон. – И…
Я повернул прицел на Пилу.
«Прости, друг…»
Я нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Пила свесил голову, и, будто по команде, перестал орать.
– И куда дальше? – спросил меня Шон.
Толпы каннибалов, увидав, где мы находимся, побежали за нами.
Я жалостливо посмотрел на Шона. Взгляд будто говорил:
«Вот и все, Шон… Вот и все…»
***
Напротив коменданта сидит один из разведчиков. Они угрюмо на друг друга смотрят, после чего комендант начинает разговор:
– Он сдох?
– Что?.. – разведчик вздрагивает, неожидав такой резкости от коменданта. – Кто? Кто сдох?
– Педофил этот…
– Головорез?
– Тьфу ты… – комендант явно сердился. – Он то точно сдох… Я слышал уже. Я про Чистильщика.
– А… а… – разведчик смотрит за спину коменданта, явно шокировавшись.
– Что, дар речи потерял? Чистильщик сдох, я тебе говорю?
Разведчик указывает за спину коменданту. Комендант разворачивается.
Распахнутое окно, из которого идет снег. Темная фигура в маске, и уже до боли знакомым всем винторезом. Это был Чистильщик.
– Твою… мать… – последнее, что сказал комендант, за секунду до того, как в него прилетела свинцовая пуля из «Вини»…
На грохот выстрела пришли люди. Что же они увидели? Распахнутое напрочь окно, и мертвых коменданта и разведчика. А, не только: на листке бумаги было написано: «Вы убили Марию – Чистильщик убьет вас»
***
Я вышел через окно, что было в кабинете главнокомандующих. Ну, как главнокомандующих, теперь уже ничейного.
Вынудили меня предать своих друзей, ради того, чтобы спасти жизнь Марии. Я повелся. Теперь, удумав, что я умер, они пристрелили Машу. Черти поганые!
Ничего… Сейчас круг радиации сузится еще, и все мы тут сдохнем! Он уже вышел из лесов, добравшись до Березовки. Теперь он активно продвигается на правый берег, и вот-вот уже дойдет до левого, нашего.
Но не только он тут есть. Круг радиации, что был на Октябрьском, уже поглотил весь Центральный район, и вот-вот поглотит и Железнодорожный. Но, можно считать, уже поглотил – там уже никого нет.
Радиация поглотит весь Красноярск, и все, это конец. Больше ничего нет…
Поделиться книгой: