Старинный спор
…А всё же миром правят трудолюбы!У леденящей бездны на краю,Превозмогая всё, сжимая зубы,Они работу делают свою,Они живут, в одну работу веря,Сердца до побеленья раскалив.…Усидчив был Антонио Сальери,А Вольфганг Моцарт был трудолюбив!Песни
Прошли над землёю века,Как медленные ураганы.Дошедшие издалека,Добытые из кургана,Под ярким музейным стекломЛежат с ярлычками названий:Пробитый в сраженье шелом,Обрывки обугленной ткани,Монеты, кинжалы, мечи,Божки золотые и перстни,И кажется, что различимНарод позабытый… Но песни?..Что были, как стрелы, остры,Легки, словно конские гривы,Горьки, точно стойбищ костры,И как-то иначе красивы!Но как? В погребальной золеНаходят остатки сокровищ,А песни живут на земле —Их из-под земли не отроешь…Мы знаем и веру, и родЛюдей, обернувшихся пеплом.Но что можно знать про народБез песен, которые пел он?Легенда о богомазе
Жил да был богомаз на Руси.Он бродил по земле без опаски,Потому что с собою носилТолько кисти да чистые краски.Он корысти себе не искалВ монастырских богатых заказах,Просто шёл по Руси и писалБогородиц своих ясноглазых.Для него выше княжьих наград,Глубже евангелических истинБыл тоскующей женщины взгляд,Отверзающийся под кистью.И решил испытать его Бог,И послал на невинного кару:На одной из неезжих дорогБогомаза схватили татары…Стал он травами русской земли,Но легенда осталась в народе,Что горючие слёзы теклиВ этот день из очей Богородиц.И монахи попадали ниц,Прихожане в испуге крестились —Настоящие слёзы катилисьПо щекам нарисованных лиц!Забытая дуэль
– Стреляться! Стреляться! – крикнул Кюхля.
Пушкин усмехнулся и тряхнул головой…
Ю. Тынянов «Кюхля»Да что вы, в самом деле, братцы?За несколько язвящих строкС товарищем своим стреляться,Собрату целиться в висок!Да разве можно двум поэтам —Избранникам российских музВверять коварным пистолетамРебячью ссору, блажь, конфуз.Клокочет Пушкин, но понятно,Что не поднимется рука:– Извольте, ежли вам приятно!И бах – заряд под облака.А Кюхельбекер, тот в запале,Насмешкой дружеской взбешён,Он мимо выстрелил едва ли.Случайно промахнулся он.Потом до смертного порога,Казня себя за тот картель,Благодарить он будет Бога,Что пуля не попала в цель.И будет видеть пред собою,Что мог принесть тот глупый миг:Окровавлённой головоюК сырой земле Сверчок приник.Читатель, ты представь попробуй,Что гения во цвете летСразил свинцом не меднолобыйКавалергард, а друг-поэт!Ну, нет, немыслимо такое!Превозмогая злой угар,Сама поэзия рукоюЖелезной отвела удар…Рассказ экскурсовода
– Вот на этой походной кроватиПод шинелькой солдатскою, встарь,От монарших и прочих занятийУтомясь, почивал государь.Император считал: на порфиреНе бывает от крови следа.Принцип: кто не со мной — тот в Сибири,Средь законов был главным тогда!Впрочем, царь не бежал наслаждений —Был он первый в стране сердцеед,Ведь от царственного вожделеньяПольза есть, а спасения нет!Умер деспот. Сменилась эпоха.Но у нас до сих пор говорят:– Да, конечно, при нём жили плохо!– Был тираном. Но спал, как солдат!Листопады
В глубине переулкаОсобняк из старинных.Здесь музей листопадов —Только листья в витринах.А на каждой витринеОбозначена дата:Мол, такие-то листья,Облетели тогда-то.Эти жёлты, те чёрны(Их палило пожаром).И свои листопадыИщут люди по залам,А найдут – замирают,Как-то сразу грустнея…Хорошо, что покудаНет такого музея!Красота
Как хороши: пылающий восходНад бархатистой дальней синей кромкой,Туманный аромат рассветных вод.И птичий гомон, безмятежно громкий!Идёшь сквозь поле незаметной тропкойИ словно ощущаешь: рожь растёт!Как хороша, возлюбленная, ты,В прозрачной темноте смеясь глазами…Мне кажется, что чувство красотыМы принесли, того, быть может, самиНе замечая, из-за той черты,Где были рожью, влагой, небесами…Моя космогония
Наташа, погляди на вспышки звёздные,Затеявшие на небе возню!Вселенная!Порядки там серьёзные,Но я тебе сейчас их объясню.Вселенная. Наука разделяется,Когда берётся толковать о ней:Сжимается? А может, разбегается?Пульсирует, как сердце… Так верней!Но если это сердце, то, конечно же,По временам обязано оноТревожно биться и томиться нежностью,А это значит — сердце влюблено!В кого? В другое сердце, но нездешнее,Чужое, недоступное ещё…Но то, другое, может биться сдержанно?А я уверен: бьётся горячо!Всё это может лишь одним закончиться,Нельзя же вечность колотиться врозь,Сердцам влюблённым встретиться захочется,Хотя бы мирозданье взорвалось!Они, теряя звёзды, на свиданиеПомчатся… Их – поди – останови!..– Ну хватит, дорогой, о мироздании,Пожалуйста, немного о любви…Бессонница
От бессонницы есть спасенье…Под багрово-жёлтым дождёмПо гремучей траве осеннейМы, как прежде, с тобой идём.Под ногами – пинцеты хвои.И багровый лист в небесах.Мы почти заплутали с тобоюВ непроглядных этих лесах,Но потом отыскали просёлок.Он был палой листвой занесёнИ терялся меж синих ёлок,Душных, словно полдневный сон…Но опять на краю сновиденьяПробегает печаль по лицу.Значит, нас разлучило уменьеОриентироваться в лесу…В поезде
Я в поезде, на верхней полке:Постукивают мимо города,Деревни, рощи, дачные посёлки —Тот мир, где я не буду никогда.Но почему? А если налегке,Вот так, как есть, — с карманами пустыми —Взять и остаться в тихом городке,Давным-давно своё забывшем имя,Затеять дом, вещами обрасти,Узнать соседей, слухи, кривотолкиИ… оказаться как-то раз в пути:Деревни, рощи, дачные посёлки…Как взнузданные, дёрнулись столбы.Вокзала зданье набежало круто.Состав у неслучившейся судьбыСтоит четыре, кажется, минуты.О значениях слов
Мы калечим природу, мы портим слова.Скажем, раньше «орать» означало —Засучить у рубах до рамен рукаваИ пахать, налегать на орало.А вот слово «пахать» означало «мести».«Очагом» звали печку простую,А теперь «очаги» в медицине в честиИ в политике! Я протестую!А виновна – поэтов огромная рать,Но «очаг» поддаётся леченью:Надо меньше лишь в новом значенье — «орать»,А «пахать» больше в старом значенье!О своевременности браков
Мужчины! Дети Дон Жуана!То вглубь греха, то к небу ввысь.И всё им кажется, что раноСупругою обзавестись.И рассуждая: «Я ль не парень…»Мечтают (можно их понять!),Как сэр Джорж Ноэл Гордон Байрон,Всех женщин враз поцеловать.Жизнь холостому неплохая,Пока лета невелики.Живут, по женщинам порхая,Как, извините, мотыльки.Но час придёт – кондратий хватит.Посмотрят: кудри в седине,Решат: теперь жены мне хватит…А хватит ли теперь жене?Перечитывая Уэллса
Вот в голубой, дрожащей глубинеБредут два человека по Луне.Гляжу на потрясающее кадры:По лунной пыли топают скафандры!Мне кажется, что я во власти сна,Но там не бутафория – Луна!Наутро все об этом зашумели,Но дни прошли, потом прошли недели,А где-то среди лета выпал снег —Заинтересовался человек.А через год – однажды я уселсяИ с полки снял любимого Уэллса,Раскрыл на случай – и попался мнеРассказ о первых людях на Луне.И вновь, как в детстве, были пережиты:Полёт чудесный, странствия, луниты.Я позабыл о массе взрослых делИ целый день над книгой просидел.Фантастика! Когда же это будет,Чтоб на Луне прогуливались люди?!Конечно, мир подрос и раздался,Но всё, как мальчик, верит в чудеса.А сказку автор здорово исполнил!Большой талант… И лишь тогда я вспомнил,Как в телевизионной глубинеБрели два человека по Луне!Тихая непогода
Мельчайший дождь. Усталая трава.И кажется, что может длиться годыТакая, различимая едваИ тихая, как шёпот, непогода.Её не замечаешь, а потомУже у сердца вздрагивают воды.Быть может, и мифический потопБыл вроде долгой тихой непогоды…Октябрь. Орехово-Борисово
Лес городской желтизной чуть заметно окрашен.Словно не осень, а некий осенний мираж,Словно на белом холсте новостроевских башенНестеров пишет пейзаж.«Красная стрела»
Снег белый. Лес чёрный. Всё просто и строго.Но вот уже лес позади!И в песнях поётся, что жизнь – как дорога,А значит – конец есть пути.И значит – мы все доберёмся до дома,Но каждый — в свой собственный час.Мы выйдем из поезда — всё – незнакомо…Дай бог, чтобы встретили нас!«Неясная погода на душе…»
Неясная погода на душе.Тепло и знобко. Верно, будет ливень.Невнятный гром – на верхнем этажеГотовятся к дождю неторопливо:Таскают воду, молнии куют,Чеканят град. Небесная работаКипит, чтоб последождевой уютУнял усталость, отдалил заботы.Деревья наклоняются в окне,И тучи наплывают, небо застя, —То принимает (чувствую!) во мнеПрирода осторожное участье…Память
Особенно счастливые года.Оплошности, которых не исправить,Знакомые улыбки, города —Всё это – гераклитова вода,Из бытия втекающая в память.Мои враги, любимые, друзья,Которых ни ославить, ни прославить,У них одна-единая стезя…И дрогнул поезд, счастье увозя.Куда? В далёкий город или в память?И не о том приходится тужить,Что мировых законов не отставить.Пускай однажды я не стану жить.Ну что ж – заботы можно отложить,Хоть навсегда… Но память! Как же память?Грипп
На градуснике – тридцать восемьИ девять. Скверные дела!Зима, похожая на осень,До бюллетеня довела.Звонят приятели, жалеют.Смеюсь, переходя на хрип.Такое время – все болеют.Да как! А тут всего лишь грипп,Какой-то вирус вкрался в тело…Но вот пока лежу без сил,Чужой мою работу сделал.Другой любимой позвонил.Читаю, жду выздоровления,И тает в сердце, словно дым,Прекраснейшее заблуждение,Что в мире я незаменим.А дни бегут как будто мимо,И лихорадкой мучит страх,Выходит, все мы заменимыКак в центре, так и на местах.И это осознав однажды,Как на земле нам жить с тобой?Неповторим, единствен каждый,Но всё же заменим любой!Обидный вывод неизбежен,И некого на помощь звать.Об этом лучше думать реже.Но это надо крепко знать!Дорожная элегия
По дороге в Загорск понимаешь…
Евгений БлажеевскийПо дороге на службу погрустить успеваешь о смыслеЭтой суетной жизни и даже припомнить, скорбя:Да, тебе – двадцать пять, и сомненья почти уж догрызлиЧасть души, что зовут ненавязчиво – «верой в себя».По дороге на службу просмотреть успеваешь газеты,Успеваешь узнать, как идут у Отчизны дела,Что предпринял наш недруг, и что мы ответим на это,И какая опять катастрофа в Европе была.По дороге на службу понимаешь: любовь на излёте.И какая любовь! Уж такую не сыщешь нигде…Впрочем, вот я приехал, вот я приступаю к работе.По дороге со службы я думаю о ерунде…Перед зеркалом
Донельзя знакомый, по-утреннему сердитыйВ предчувствии сотен готовых обрушиться дел,Застыв с поднесённой к щеке электрической бритвой,Он как-то всезнающе вдруг мне в глаза поглядел.Ему ли не знать, что не всё у меня, как хотелось.Из многих мечтаний случилась одна чепуха.Да что говорить: подводила и совесть, и смелость,В сложении жизни, а значит, в сложенье стиха.Да что говорить, если сделано плохо и мало.Полжизни прошёл, потому что нельзя не идти…Мечтал о любви, как и все, — об одной, небывалой.Была и она, — но по-прежнему пусто в груди.Такие дела… Так что нужно скорее добриться,Ведь нам на работу, а ехать почти два часа.Не будем грустить. Мы всего ещё сможем добиться,Покуда глядим без утайки друг другу в глаза.Стихи об откровенности
Не повезло в делах или любви:На сердце – жгучий лед, А разум – кругом…Ты в одиночку душу не трави,Пойди, поговори об этом с другом.Скажи ему: «Мне плохо!» Мы ужеПочти не говорим друзьям об этом,Как будто, что творится на душеУ ближнего известно по газетам.И мы живём, по-тихому скорбя,А время дни уносит, нас уносит…И если здесь не высказать себя,Там, думаю, никто уже не спросит…Гипотеза
Сергею Мнацаканяну
Мимо нас просверкивают годы —Время никогда не устаёт!Он придёт однажды — час ухода,Хоть кричи, а всё-таки придёт.И не будет ничего за краем,Даже пресловутой смертной тьмы, —Просто мы, как лёд весной, растаем,Но водой не сделаемся мы.Вот и всё… В одно я верю только:Силою, не снившеюся нам,Воскресят нас, может быть, потомки,Души восстановят по стихам.Мы увидим мир непостижимый,Странный мир, — где всё мечте под стать!Но ведь как… Ведь как писать должны мы,Чтобы из стихов своих восстать?!Из книги «История любви» (1985)
«– Когда она приходит…»
– Когда она приходит — зрелость?Когда ещё вовсю спешишь,Хоть понял: всё, чего хотелось,Ты ни за что не совершишь,Когда и сердце не болело,И нервы вроде хороши,Но чувствуешь уже, что телоСовсем не часть твоей души,Когда, не раз душой поранясь,Поймёшь: помимо наших вольЛюбовь приносит боль и радость,Но чаще — почему-то – боль!Домой
Люди едут с работы, усталы, немного сердиты.Смотрят в окна, зевают, читают, мечтают тайком.Восемь долгих часов ими прожиты и пережитыВозле жаркой печи, у руля, за столом, за станком…Люди едут домой, к Окружной постепенно редея,До утра возвращаясь в нехитрый домашний уют…Это будничный факт, но какой же должна быть идея,Если ради неё миллионы людей устают?Если…
Если в мире всё взаимосвязаноОт шуршанья трав до хода лет,Значит, всё, что между нами сказано,Важно для людей и для планет.Значит, оттого, что двое досветлаПо Москве бродили, обнявшись,Где-то луг дождя напьётся досыта.На планете мёртвой вспыхнет жизнь…Мой сосед
Я расскажу про моего соседа.Седой солдат. На танковой бронеВ Берлин въезжал он. Мы вели беседуЗа пивом «жигулевским» о войне.Не о минувшей – о другой, что будетСтрашней любого Страшного суда.И он сказал: «Бессмысленные люди!Всем надобен покой, а им – беда!Они перед своей Москвой заслоновНе ставили. Знай, на чужбине рушь.За день Победы двадцать миллионовНе долларов, а человечьих душНе заплатили. Там, у них, не знают,Как воет над младенцем мёртвым мать!Они ещё войны не понимают.И я бы не хотел им объяснять…»Вечный вопрос
Нет, это не мудрость покуда —Ещё не такие года,Но должен понять я: откуда,Откуда мы все и — куда?Пускай пародист затрепещет,Почуяв двусмысленный ход,Он этим — беды не уменьшитИ выхода не найдёт.Живи, хоть смеясь, хоть стеная,Пребудет с тобой навсегдаПоходная песня земная:Откуда мы все и — куда?!Летопись
В лето 6537 мирно бысть…
Повесть временных летИ вновь разор. Кровавая стезяВедёт полки от сечи к новой сече.Нагрянет Степь — целуют крест князьяИ снова ссорятся. И каждый год отмеченПобоищами. Мудрость и корыстьПеремешались с верою и злобой…И вдруг всего лишь строчка: «…мирно бысть…»То «лето» обозначено особо!Ему, что гостю редкому, — почёт!…Пусть правнук, в наши заглянув глубины —В двадцатый век, вторую половину,Прочтёт одно: «Бысть мир…» Но пусть прочтёт.Древо жизни
Но древо жизни ярко зеленеет…
Гёте«Это страшно — помыслить о том,Что на дереве вечнозелёномТы повис беззащитным листком —И по неумолимым законамВетер времени, крону колебля,Сбросит лист пожелтелый на землю…»Так поэты писали вчера.В мире нашем, а глупости скором,Мне страшнее другие ветра —Что им дерево вывернуть с корнем!Дай, судьба, нам погоду получше!Или корни – хотя бы – поглубже…Воспоминания о ночных тревогах
В сапоги задвинув ноги,Застегнувшись на бегу,Выстроимся по тревогеВ две шеренги на снегу.Знаем, что комбат проверит,Как умеем мы стрелять,Взглядом недовольным смеритИ пошлёт нас досыпать!А над нами – звёздный трепет,Тени чёрные ракит.Мы-то знаем: враг не дремлет —Он, всего скорее, спит!Главный враг для нас с тобою —Мартовские холода,Ведь тревога боевоюСтать не может никогда!В темень «трассерами» лупим —Все мишени наповал…Молодым я был и глупым.Ни черта не понимал.Пять минут
Юрию Смирнову
Светилось небо голубое,Летел над плацем птичий щёлк.На пять минут веденья бояПредназначался наш артполк,Чтоб спохватились остальные,Крича команды на бегу,Чтоб развернулись основныеИ крепко вдарили врагу!Чтоб с гордостью рапортовали,Как, множа воинскую честь,Артиллеристы простоялиНе пять минут, а целых шесть!И что противник откатился,Потери тяжкие неся,И самолично убедился:Нас провоцировать нельзя!Врагу ответа никакогоДругого не было и нетУ нас от копий Куликова —До баллистических ракет!…А мы служили, не печалясь,Мы знали, — как нас дома ждут.И всё-таки предназначалисьНа пять минут. На пять минут…Командировка
Из армии не всегда приходят домой.(Бывает всякое на ученьях)И вот провожает скорбный конвойСвой груз печальный по назначению.И вот два сержанта и лейтенант,Качаются в поезде в такт движениюИ обсуждают его талантК стрельбе по движущейся мишени.– А как он здорово пел в строю!– Историю мог рассказать для смеха.– А после учений за службу свою,Наверно, и так бы домой поехал…Лейтенант поёживается – скоро Москва,Рыданья, вопросы, дрожащие плечи.Сейчас не война. Где возьмешь слова,Чтоб стало легче…На полигоне
Заряд составлен. Точная наводка.Но вот: «Огонь!» — наушники гремят.И в гуле приседает «самоходка»,И где-то в небе шелестит снаряд.И словно бы порыв густого ветраБьёт в перепонки, давит на виски,А где-то – за четыре километра —Земля, вздымаясь, рвётся на куски…Ложилась пыль на чёрные погоны.И струйки дыма из-под ног росли.Мы частой цепью шли вдоль полигона,Осколки выбирая из земли,Распаханной не плугом — мощью грубой,Засеянной дождём семян стальных,Похожих чем-то на драконьи зубы…Бог ведает, что вырастет из них!Долг
Памяти поэта-офицера
Александра Стовбы, погибшего при
выполнении интернационального долга
Материнский охрипший, беззвучный вой.Залп прощальный. И красный шёлк.Этот мальчик погиб, выполняя свойИнтернациональный долг.Что он думал, в атаку ту поднявшись,Перед тем, как упал и умолк.Тьме отдать непочатую, в общем-то, жизнь —Интернациональный долг.Мы не раз вызволяли народы из тьмы,За полком посылая полк.Пол-Европы засеять своими костьми —Интернациональный долг!Вновь не минула чаша. И сколько же чашМы испили? Мы в этом толкПонимаем. Наверное, это – нашИнтернациональный долг!Из венгерского блокнота
…Гид предложил: – Взгляните вправо! ТамВы видите руины. Здесь когда-тоСтояла цитадель. Не по зубамБыла она любому супостату.Держалась крепость долгие года,Бойницы угрожающе зияли,Но сгинула почти что без следа.– Так, значит, вашу крепость взяли?– Никто не взял. Усталый враг ушел.Страна себя почувствовала в силе.Тогда крестьяне из окрестных сёлВсю крепость на хозяйство растащили.Угомонились камни, наконец,В спокойной кладке дома или хлева.Вот вам разоруженья образец!…Теперь всех попрошу взглянуть налево…Кто же останется?
Четверо юных поэтов с кружками зимнего пива,Сгрудившись над картошкой в пакетиках слюдяных,Перебивая друг друга, прихлёбывая нетерпеливо,Задиристо выясняли, кто же из четверыхЛучший поэт эпохи, лучший поэт на свете,Чьи же стихи любимым будут взахлёб читать,Будут класть под подушку в третьем тысячелетье —Лет через двести, триста, лет через двадцать пять!Кто же останется? Кто же… Быстро стемнело в сквере.Гаркнула тётя Груня, кружки сдавать веля…Все мы останемся в мире — в разной, конечно, мере,Если Земля останется… Слышите вы – Земля!Странная планета
На миг зажжётся новая звезда.Однажды приплывут раскаты грома.И вычеркнут планету навсегдаИз атласов небесных астрономы.Но самые глубокие умыСклонятся над космическою тайной.Что там произошло за толщей тьмы,Что приключилось с той планетой странной?С годами станет ясно, почемуПланета обернулась тучей пыли.Но не понять вовеки никому,Что эти дураки не поделили?Личный опыт
Словно старая детская книжка,Словно вид надоевший в окне —Та проблема, с которой мальчишка,Мой сосед, постучался ко мне.Я могу объяснить, если надо,Детям после шестнадцати лет,Как узнать по холодному взгляду,Приглянулся ты ей или нет.Как влюбить и влюбиться навеки,Как уйти, никого не виня…Я учителем был, и коллегиПерспективным считали меня!У парнишки всё очень обычно.Я сомненья развею, как дым,Поделившись непедагогичноЛичным опытом передовым.В ситуацию вникну дотошно,Чтоб совет оказался верней…Но не легче любовь оттого, чтоМы легко рассуждаем о ней!Рассужденья мои – пустословье.Кто рассудит, как быть мне с тобой?С нашей бесперспективной любовьюИ с моей перспективной судьбой?!Восьмиклассник
Его девчонку видели в киноС тем длинноногим из восьмого «Б».И вот — лицо тоской искаженоИ всё теперь черным-черно в судьбе.Он жадно ловит сигаретный дым,Он разочаровался и обмяк.Е г о девчонку видели с д р у г и м!Ну, как тут жить? Как людям верить? Как?Твердит отец, что это – ерунда,А он, мальчишка, нюни распустил.Мать говорит, что это не беда,А полбеды, – чтоб он её простил…А он кусает губы до крови,А он кричит, что всё на свете ложь!– Ты, паренёк, сожмись, переживи!Ты в жизни всё тогда переживёшь…17 лет. Метро
За окном грохочет темнота —Между «Комсомольскою» и «Курской»На меня взглянула неспростаДевушка с насмешливостью грустной!Тяжело быть юным и неловким, —Сдерживая искренний порыв,С девушкой четыре остановкиРядом ехать, не заговорив!А с чего начать? С погоды… Глупо.С комплимента? Где же взять его…Так вот и молчишь, касаясь тупоЛоктем, может, счастья своего.Но постойте… Комплимент выходит!..Мне бы — фразу вымолвить стройней…Но постойте! Девушка выходит,Двери мягко сходятся за ней.Мне смешно, мне холодно, мне грустно.Вот платформа поплыла, скользя.Я стою, лицо к дверям приплюснув,Хоть и прислоняться к ним нельзя…Первый поцелуй
Сумерки сиреневым туманомТихо поднимались от земли.Я был говорливым мальчуганом.Мы через Сокольники брели.И не знали, где бы нам усесться,Чтобы скрыть ребяческий испуг.Бог ты мой, как трепетало сердцеОт касанья несмышлёных рук.А потом — как вспышка золотая,Точно дождь из раскалённых струй,Словно… Я и до сих пор не знаю,С чем сравнить тот, первый поцелуй!Однокурсница
Девушка задумалась на лекции,Оборвав старательный конспект,А доцент профессорской комплекцииУглубляет избранный аспект,Горячится, словно мы замешаныВ том, что в силу классовых причинВсе почти тургеневские женщиныВыше ими избранных мужчин.А доцента тянет в настоящее,И его сравнения резки.Девушка, взволнованно смотрящаяВдаль куда-то, нервно трет виски…– Не бери ты в голову, красавица,Как теперь студенты говорят!Наплевать, что ниже, если нравится,Если щеки рядом с ним горят.Может, он о Кафке без понятия,А словесность – не его предмет,Но зато крепки его объятия,Их надежней в целом мире нет.У любви натура непонятная.И, пытаясь разобраться в ней,Я скажу: кто выше — дело пятое.Тут куда важнее, кто – нежней!Начало
Ещё я ничего не понимаю.Не понимаю ничего уже.Но трубку телефона поднимаюС тревогою и радостью в душе.Живу я от звонка до нашей встречи.Живу от встречи нашей до звонка.Как звонок мир! Как вечер быстротечен!Как бодро тело! Как душа легка!Какое лето! Вот через заборыЛиства шагнула прямо на крыльцо…Я слышу мир сквозь наши разговорыИ вижу сквозь лицо! Твоё лицо.В старинном парке
Дождик моет старинные камни.По беседке гуляет сквозняк.Стань поближе ко мне. Ты близка мне.Невозможно и вымолвить — как!В чёрных лужах вода пузырится.Воздух пахнет промокшей сосной.Я-то думал, что не повторитсяНикогда это чудо со мной!Словно мальчик, я мучусь и трушу,Говорю и молчу невпопад…Как же так ты вошла в мою душу,Что не стало дороги назад?!«По арбатским переулкам…»
По арбатским переулкам будем мы бродить весь вечер,В тёмном сквере целоваться под защитою листвы.Небосвод высок и вечен, как Арбат старинный вечен,Вечны белые колонны и сторожевые львы,Но мгновенны эти губы, эти руки, эти речи…Это всё неповторимо! Боже, миг останови!Мы идём по переулку, Переулку Первой Встречи,Миновав Проспект Желаний, напрямик – в Тупик Любви…
