Пантера-киборг

– По-моему, этим людям просто скучно по жизни. Они не знают, чем себя занять, вот и ненавидят друг друга. Поработали бы, они с годик в нашем отделе… Не заскучали бы!

Ната дала знак, не желая мешать остальным:

– Это ведь старинная история! Может, в древности так было принято?..

Вот и ответ! Оказалось Ромио и Меркут любят друг друга. Молодые люди стали интимно тешиться на кровати. Актёры скрылись под одеялом и томно завздыхали. Ната заметила радость на лицах зрителей и заулыбалась вместе со всеми. Нужно непременно объяснить непонятливому Буну!

Она повернулась к другу, но с удивлением обнаружила, что он отвернулся и прикрыл глаза рукой. Лицо Буна свело омерзение. Ната обеспокоенно потянула за плечо:

– Тебе плохо?

– А тебе это нравится? – Бун кивнул на любовников:

Ната засияла.

– Разве это не мило? Посмотри, какие они забавные!

Она стала дёргать за локоть. Бун в ответ проворчал, не отнимая ладони:

– Нет, уж спасибо.

– Ну, что с тобой?

– Ничего. Если тебе нравится, то ничего…

Своё нежелание Бун подчеркнул новым отказом, и Ната решила оставить его в покое, переключившись обратно на спектакль.

Когда Тиб убил Меркута, Бун огорошено вздохнул. Его последующее бормотание заглушили испуганные крики в зале и рокот космического двигателя, потому что Ромио, тут же отомстил. В порыве ярости он бросил Тиба в раскалённую струю сопла звездолёта. Готовая вскочить Ната услышала, как вместе с ней ахнул зал… И как Бун тихо выдал реплику зацензурного содержания.

Но времени объясниться с ним не выпало, потому что акты и сцены закружили её воображение в феерии.

Ромио после пылкой мести бежал от злобных древних космических полицейских. Случилась погоня на стародавних кораблях без гиперпрыжкового двигателя, бутафорских, подвешенных за струны к потолку.

Сбежав, Ромио поклялся в вечной любви Юлии, а та, в свою очередь, ему, и улетел на другую планету. Там, со временем, Ромио прокутил все свои деньги в казино и познакомился с хромоногой лесбиянкой Розой. Она безмерно тосковала по подруге, заключённой в тюрьму за кражу. Но не настолько безмерно, чтобы отказать Ромио в постельной утехе.

Когда у любовников закончились деньги, им пришлось ограбить нищего. Зал громко хохотал, над тем как ковыляет актриса, убегая с коробочкой, прочь от плачущего и умоляющего оставить милостыню немощного старика.

Однако Ромио не смог безучастно терпеть тоску Розы по любимой и согласился помочь выкрасть ту из тюрьмы. Здесь выяснилось, что Линда – подруга Розы, уже спланировала побег и ради этого спала с охранником. Беднягу охранника Линда при побеге задушила собственными руками. Все трое решили сжечь труп в лесу, и когда костёр запылал, Ромио запел оду любимой Юлии, по которой он так тосковал.

Уже начавшие эротическую игру Роза и Линда пригласили в объятия, поющего, Ромио. У костра, где дымил труп охранника, девушки не медлили. Они навалились на Ромио, терзая и целуя, в то время как он продолжил петь о далёкой Юлии… Но, впрочем, Ромио тоже был не прочь развлечься. На нагие переплетённые тела под конец посыпались жёлтые с красным листья, окружив любовников и укрывая полностью.

Под конец музыкальной партии весь зал взорвался овациями. Ната сидела, не решаясь хлопать. Момент с нищим ей не понравился, да и интимную сцену она не помнила. В фильме не показывали так много секса. Ната покосилась на Буна. Он сидел как истукан, мрачно выпятив челюсть, сжал огромный кулак и горестно вздыхал.

Между тем Юлия завела себе друга. Скромный девственник Лоренц принялся исполнять все капризы героини. Она постоянно лила ему слёзы и жаловалась, как скучает без Ромио. Как порядочный, Лоренц, конечно же, не требовал ничего взамен, чем вызвал небывалую симпатию у девушки. Юлия позволяла ему, стоя на коленях, целовать руки, ноги, плечи. С довольным видом она, выслушав речи о его любви к её неземной душе, стала понукать Лоренцом и впоследствии давать оплеухи.

Благородный юноша, утирая щёку от очередной затрещины, предложил сбежать. Юлия согласилась, но позже, наедине со зрителями, поведала, что на самом деле бросит его сразу же как вырвется из дома. Для этого она приказала Лоренцу изготовить киборга-копию самой же себя. Полученное существо она планировала оставить девственнику в качестве награды, чтобы он, наконец смог удовлетворить свои не только платонические чувства. На этот манёвр Юлия спустила все деньги, украденные накануне из шкатулки отца.

Как это бывает, дела пошли не так, как хотелось заговорщикам. Нежданно, богатый друг папы Юлии пожелал на ней жениться. Парис споил после смерти Тиба главу семейства. В итоге папа погрузился в алкогольный транс и, став марионеткой в руках Париса, переписал все акции на него, лишив так семью Капи состояния. Все родственники попали в зависимость от проходимца.

Парис застукал Юлию и Лоренца в объятиях и пообещал, что умертвит запившего отца, если она не выйдет за него замуж. После чего, испуганные друзья вспомнили про киборга-копию и придумали план.

Юлия улучила момент, дождалась когда папа снова напьётся и поставила условие. Если она избавит семейство от Париса, то лично всё унаследует и будет сама править в доме, как ей вздумается. Потерявший рассудок отец, согласился, и в обмен на бутылку подписал давно заготовленный Юлией документ о наследии.

Обретшая почву под ногами, не по годам умная, целеустремлённая девушка подослала киборга-копию, который во время интимной сцены разорвал мерзкого Париса на куски.

Лоренц и Юлия, не помня себя от радостной новости, повалились на ложе, где самодовольная девушка наконец согласилась по полной отблагодарить девственника за все его труды.

Ната неприятно поморщилась от восторженного выдоха зала. Из-под моря безликих масок глаза жадно впились в то, как Лоренц добрался до желаемого и затискал Юлию во время не в меру правдоподобной постельной сцены. Бун тоже не разделял общего восторга. Он хмуро уставился в пол и молол челюстями жвачку, что-то переваривая внутри себя.

К потерявшему рассудок и позабытому всеми отцу Юлии подошла киборг-копия, погладила старческую шевелюру, сочувственно подхватила на руки и перенесла в опочивальню. Там за полупрозрачным балдахином пьяный папа стал распускать руки и вскоре послышались страстные вздохи.

Ната прикрыла ладонью лицо, как тут же кресло тряхнуло. Буна дёрнула неожиданная судорога. Он часто заморгал и, сцепив зубы, выглядел бледный как полотно. Если это было недомогание, то разыгралось оно не на шутку. Ната всполошилась:

– Бун тебе плохо? Ты заболел?

После тормошения он пробубнил:

– Мне… Мне нужно идти. Ты смотри. Я подожду тебя снаружи.

– Нет. Я с тобой!

Забыв обо всём, Ната застучала каблучками, чтобы поспеть за ним. Между рядами ей казалось, воздух загустел, и она прорывалась сквозь него как через кисель. Не помня себя Ната очнулась, только когда они быстрым шагом покинули зал.

Идя по огромному холлу вдоль колоннады, Ната с тревогой касалась плеч Буна и, еле поспевая, частила шагами за его широкой спиной. Растирая виски Бун припал боком к одной из колонн и задышал вовсю. Ната обогнула и посмотрела в лицо. Бун с затаённой злобой проревел:

– Ты поняла, что это было?!

Ната в это мгновение обследовала его предплечье и кисть, думая о переломе, после того как она неосторожно сжала во время спектакля. Но ладонь Буна была в норме:

– Наверное… Живот болит? Тебе нужно в больницу? Я всегда буду рядом, – жалобно проговорила она:

– Ната, очнись! По-моему, в больницу надо отвезти всех этих людей из зала, – выдал он. – И актёров вместе с ними!

– Зачем, ты так?

Глаза Буна округлились:

– Ты не поняла? – он схватил за плечи и притянул. – Ната это же был инцест. Инцест и мужеложество! Как они могут смотреть это? Их всех лечить надо!

Он, тяжело дыша, замолк и уставился в сторону:

– Нда… – согласилась она. – Спектакль не очень.

– Не очень? Это просто… – Бун обводил холл взглядом, видимо, не решаясь портить атмосферу, пришедшим в голову, словом.

Различия между старым фильмом, конечно же, были изрядными. Но Ната, всё сомневаясь, пробормотала:

– Но ведь это невсеръёз. Это ведь просто копия Юлии. И потом… Это древняя пьеса… Может, тогда так было принято у них?

Бун гневно задышал:

– А в древности были киборги? А полиция на кораблях? Неважно! Это всё не спектакль, а ужас какой-то!

– Ну, почему? – ей очень не хотелось портить впечатление от похода в такое значимое место, как Театр Тетра. Хотелось как-то выгородить идиотское представление, чтобы оставить хорошие воспоминания:

– Да потому что это паскудная подделка! – взвился Бун. – Все они – придурки. Этот Ромио просто бабник и дурак! Зачем он попёрся в дом заклятого врага, где его могут убить? Эти двое Меркут и как его? Они просто поубивали друг друга в пьяной драке! Что здесь такого? Обычная бытовая поножовщина. Я на работе такого дурачья повидал. А Юлия, просто лицемерная потаскуха!

Звучало грубо:

– Ну, знаешь?..

– Что? Потому что вещи нужно называть своими именами, Ната! – строго сказал он. – Она лжёт на каждом шагу! Ворует у отца и спит со встречным, когда ей нужно прибрать к рукам состояние!

Ната не находила что ответить. Отрицать, что Юлия поступила порочно, было глупо. Героиня и впрямь прошлась по головам, чтобы заиметь состояние. Но разве Юлия не имела оправданий? Альб ведь сказал недавно – мир жесток и несправедлив. Значит, Юлия пошла вперёд без оглядок и преодолела преграды, поборола страхи, забыв о морали. Такие девушки, как раз и заслуживали того, чтобы воссесть во главе стола победителей. Довольные собой, надменные, смеющие давать оплеухи другим…

Нате спорить расхотелось. Спектакль действительно показался невыносимым:

– Бун ну, перестань… Я не спорю. Да. Юлия нехорошо поступила. И вообще, прости, что я потащила тебя сюда. Давай забудем.

Краска постепенно сходила с его лица. Бун обеспокоенно продолжал ворчать под нос:

– Какая же мерзость! До чего мы докатились, если люди смеются над тем, как у нищего отобрали последнее?..

Его снова скривило, потому что, как назло, из зала раздались новые овации:

– Как им это нравится?! Разве они не видят?..

Ната бережно погладила его висок, отвлекая от аплодисментов. После прикосновения, Бун притих и посмотрел с нарастающей улыбкой. Она сказала:

– Помнишь, ты просил помочь с оладьями? – он в ответ коротко кивнул. – Так вот, я нашла нечто лучшее! Это не оладьи. Но это рецепт, который не готовили много тысяч лет! Блюдо, настолько, долго и трудно готовить, что все позабыли, как это делается! Представляешь? Хочешь, я сегодня сделаю такую необычную штуку?

Она потрясла кулачками и состроила интригующую мину. Бун хмыкнул и кивнул. Ната вспомнила, как оборачивала тестом мясо, затем варила полученные комки в бульоне.

Название блюда так и не дошло и затерялось спустя шесть тысяч лет. Но повара и лингвисты гадали, что раньше оно звалось, то ли “пилен”, то ли “пиленин”. Нате больше нравилось последнее. Так как комки пеленались, а потом закручивались в забавный рулетик, напоминающий ушко.

Ната так хотела удивить Буна, что вкладывала всю ловкость. Скорость пеленания забавных комков превысила девять штук за минуту, что наверняка являлось рекордом. В какой-то момент Нате даже стала нравиться эта мельтешня руками с тестом и мясом промеж пальцев.

Её улыбка от воспоминаний, заразила хорошим настроением Буна. Он сделал глубокий выдох и стал выглядеть, как прежний знакомый ей Бун, гордым и свирепым:

– Мне нужно кое-куда и я вернусь, – сказал он и потрепал легонько по щеке.

Бун скрылся в далёком узком коридоре под значком уборной. Ната, оставшись одна, осмотрелась. Под сводами холла огромные люстры бросали мягкий свет на клетчатый мраморный пол и широкие колонны. В столбах сидели зеркала в полный рост, обросшие каменными лозами с листьями, под выдавленным символом из двух масок. Одна маска с улыбкой, другая – грустная. Ната подошла к одному из зеркал, по пути разглядывая маски. Она склонила голову набок – улыбнулась. Склонила на другой бок и помрачнела.

Прозвучали очередные овации. Чему теперь они радовались? Как Ромио вышвырнуло в космос? Или Юлию стукнуло током?

Нет… Ната помахала копной волос. Не того она ждала от великой истории любви. Бун абсолютно прав, называя своими словами. Фильм переврали. Ромио оборотили в чёрт побери что. Юлию – в изворотливую алчную лицемерку. Сюжет ужасен. Как они могут аплодировать этому обилию секса? Его слишком много, до приторности!

Образованные умные люди смеялись над плачущим стариком. Громко ржали из-под своих масок, над тем как отобрали у нищего последние жетоны. Они со своей высоты ума, наверное, сделали бы то же самое. И плевать они хотели на сочувствие. Им, похоже, вообще на всех плевать. Как на неё было всем плевать тогда, на остановке. Да, ладно её. За того парня обидно! Его чуть не вытолкали из вагона, если бы двери вовремя не схлопнулись. Даже оплати он – всё равно бы избавились, если бы не она. Всем здесь на всех плевать.

Хотелось испариться. Исчезнуть и не помнить ни обиды, ни проклятого театра. Ната застыла и ждала перед зеркалом, когда же программа-блокиратор наконец заблокирует к чертям, тот ком который подступил к горлу! Но программа почему-то не выручала. Где она, когда так нужна? Вместо, этого в краешках глаз стала незваная резь. Слёз не было и не могло быть. Но Ната на всякий случай промакнула сухие веки.

Так вот он какой? Лучший день в жизни!

Она закусила палец, которым тронула веко и тут же дрогнула, заметив в отражении силуэт. К ней приближался андроид.

Мужская модель механически ступала по клетчатому полу как машина, не спуская глаз. По походке Ната узнала пятую серию. Таких андроидов она видела пачками на военных складах, где загружала боеприпасы по министерским накладным. Такие же, из пятой серии, напали на неё в тот день, когда похитили Бети. Именно они стреляли в неё позавчера! Этот отличался только приличным костюмом, аккуратной причёской и приятным лицом непохожим на свирепые морды других.

Андроид, несмотря на топорность движений, раскачивал плечами как галантный ухажёр, и держался манерно, будто хотел понравиться. Вряд ли он мог своими красивыми пронзительными глазами и угодливой полуулыбкой провести даже простака. И уж тем более, её. С каждым мягким стуком каблуков лакированных туфель, в Нате зрело и усиливалось тревожное ощущение надвигающейся беды.

Этот неудачный лучший день мог плохо закончиться!

Андроид остановился в трёх шагах и застыл, вперившись в её отражение, как дурацкий истукан с придурковатой улыбкой. Ната перестала его игнорировать, медленно развернулась и насупилась, давая понять, что не рада.

В этот момент снова раздались аплодисменты. Андроид, не спуская с неё глаз, поднял руки и хлопнул три раза в ладоши. Медленно и методично, как под метроном:

– Вам понравился спектакль? – бархатный голос прозвучал неожиданно приятно.

Ната процедила сквозь зубы:

– Нет…

“Бун выйди. У меня плохое предчувствие”.

Андроид приветливо улыбнулся и продолжил:

– Оценивать искусство мне всегда было сложно. Поэтому, Ната, я положусь на ваше мнение.

Ната выпрямилась и промолчала, полагая, что он не сознается, откуда знает её имя и зачем следил. Последние встречи с андроидами сложно было назвать приятными. Но этот, по крайней мере, вёл себя вежливо:

– Меня зовут, Сэм, – он поклонился, положив руку на грудь. – И прежде всего я хотел извиниться за нашу прошлую и единственную встречу. Она могла вам не понравиться. Простите меня за неё!

– За что?

– За то, что вырвал ваши ноги.

Ната напряглась и, поджав колени, приготовилась прыгнуть в любую секунду. Сжав кулаки, она яростно ступила вперёд. Андроид попятился, соблюдая безопасное расстояние, и вытянул предостережительно руку:

– Не сердитесь, – спокойно попросил он:

– Где она?! – прорычала Ната.

Его хозяин должен быть где-то рядом. Что за глупец запланировал эту встречу и с какой целью? Нельзя упустить шанс определить, где Бети! Ната замерла, не решаясь напасть.

Андроиду, похоже, не терпелось умереть:

– У вас есть возможность увидеть её. Для этого вам нужно пойти со мной. Но, ваш друг… – он указал на коридор ведущий к уборной. – Останется здесь. Вы поедете со мной одна. Таково условие. Решайте! Нужно торопиться, пока он не вышел.

Ната не желала говорить с подосланным болванчиком: