Мотылёк и Фея

– Всё, я так больше не могу! Я сейчас либо тебя подушкой придушу, либо ты идешь спать на коврике в коридоре! – девушка резко села, метая злобные взгляды на Олега. Тот безмятежно улыбнулся, даже не открыв глаза, и, повернувшись на другой бок, мирно засопел. Шатенка была в такой ярости, в которую еще никто не приводил до этого: сейчас ей хотелось сделать любую пакость Олегу. Однако по всему телу уже разлился сон, усталость брала своё, и она бухнулась на твердую подушку, в глубине души представляя, как завтра утром скажет что-то невероятно колкое парню в глаза.

***

Первым проснулся Олег. Прямые лучи уходящего солнца падали из высокого окна прямо на его лицо, дарили последние капельки своего тепла. Колено побаливало: без чьих-то ляганий пятками тут явно не обошлось – с легкой улыбкой подумал он. Парень повернулся на спину и скосил взгляд в сторону: Рогнеда спала сном младенца. Она лежала с безмятежным лицом, подложив ладошки себе под голову. Посмотри на неё сейчас – даже мыслей в голове не появится, что совсем недавно этот сущий ангел рубил и стрелял в людей. Короткие каштановые пряди разметались на серой подушке, на темном плаще осела дорожная пыль – ему бы не помешала хорошая стирка в ближайшем холодном пруду. «Погляди на неё сейчас – обычная девушка. А откроет глаза – Ледяная Маска», – подумал Олег.

Васса слышала, как Олег поднялся с пола и, стараясь не шуметь, открыл дверь комнаты. Последняя его подвела, предательски скрипнув. Парень тихо выскользнул в коридор: лишь только слышались его тяжелые удаляющиеся шаги. Служанка откинулась на подушку, думая о том, что ждало её дальше. У них не было никакой конкретной цели: прибудут они в Роа, а дальше-то что? Узнают, кто она и? Обратно в Город? Что будут там делать с воинственной Ксенией? «Решил бы кто-нибудь всё за нас», – невесело усмехаясь, подумала блондинка. Что будет делать Рогнеда после этой истории? Может быть, она взаправду вспомнит мастерство травницы, которому её учил Вятко? Но больше всего Васса волновалась за Олега: куда пойдет он? Путь в Город ему заказан, да и в другие крупные населенные пункты тоже: наверное, удельные князья как-то переговариваются между собой. А Ксения не удержится, чтобы не рассказать о предательстве своего воина. «Мы здесь никому не нужны. Мы во всем этом мире никому не нужны. Если бы наши жизни сложились иначе, если бы мы не совершили столько ошибок… Человек сам загоняет себя в угол, человек сам проживает неправильную жизнь. Если начать плохо – то и закончишь так же», – водя рукой по узорам на подушке, размышляла девушка.

На полу завозилась Рогнеда, промычав что-то нечленораздельное. Тяжелые думы Вассы отошли куда-то на второй план: это утро было слишком солнечное, теплое, чтобы омрачать его мыслями о неопределенном будущем. Тем более, сегодня их ждал второй день самого красочного и масштабного события в Маэ – карнавал. Девушка улыбнулась своим фантазиям: маски, танцы, толпы веселых людей… Может быть, она даже снова услышит те чудесные и диковинные инструменты, на которых играли на площади в Городе. Но тут всю прелесть и магию утра прервал Олег: он буквально влетел в комнату, чуть было не споткнувшись об ноги Рогнеды. Девушка недовольно пробурчала что-то сквозь сон и кинула подушкой в парня. Тот увернулся от снаряда и торопливо заговорил:

– По городу ходит личная дружина Ксении! Я спустился вниз и увидел нескольких знакомых лиц, сидящих за столиком. Висеть нам всем на дереве…

– Как дружина Ксении? Откуда она знает, что мы в Маэ? – недоуменно проговорила Васса.

– Погодите паниковать! Во-первых, она могла идти за нами по пятам всю дорогу. Если, конечно, кто-то намеренно ей не докладывал наш маршрут, – Рогнеда выразительно посмотрела на Олега. – Во-вторых, сейчас карнавал – мы можем за масками спрятаться так, что никто даже и не подумает, что это – мы. Только один вопрос: как покинуть Маэ?

– Можно в чьей-нибудь карете. Многие знатные особы из Роа приезжают сюда во время праздника. Походим по площади, познакомимся, а ближе к вечеру попросим свою новую знакомую отвезти к дороге на город. Никто и не заподозрит, что мы можем по одному выехать из Маэ! А договоримся встретиться вечером, у большого дуба, – рассуждал Олег.

– Где ты возьмешь костюмы? Как понимаю, нам всем нужно будет переодеться в костюмы князей. Ладно ты – и такой сойдешь для какой-нибудь служанки, а мы? – потягиваясь, спросила Рогнеда. На этот раз подушка полетела в нее: наверное, вместо ответной колкости на шутку про служанку.

– У Агидель. Она сможет выйти в город.

– Тогда нам срочно нужно покинуть гостиницу, – подытожила Васса, до этого хранившая молчание. – Иначе Ксения захватит нас прямо здесь.

***

Маэ оживал с каждой секундой. Назад уходило утро, уступая своё место еще одному веселому дню, который жители проведут, утопая в ярком празднестве. Морозный воздух заполнялся веселым людским гулом: они высыпали на улицы бесчисленными толпами, такими, что уже через несколько часов деревенские улочки стали малы для большой массы населения. Маски глядели с каждых углов: желтые, красные, зеленые… Маски плясали, маски пели, маски жили какой-то своею отдельной жизнью: сегодня на улицах нельзя было встретить обычную женщину или купца – сегодня в Маэ ходили пестрые князья, заморские чудовища и невероятно красивые девы.

Среди этой пестрой толпы немного выделялись трое веселых гостей маленькой деревушки. Наверное, они – братья, ибо как еще можно было объяснить тот факт, что одежда троицы похожа как две капли воды. Шапка, опушенная собольим мехом, со стекляшками, издали напоминавшими алмазы и изумруды (под которой было удобно прятать длинные волосы Вассы); узорчатая темно-синяя шуба; рубаха, украшенная цветной каймой, штаны и утепленные ботинки – всё это составляло костюм неизвестных гостей. Вассе для реалистичности образа нарисовали черные брови и бороду угольком из некогда теплой печи таверны «Свиное ухо». Олега же, наоборот, причесали под ехидные замечания Рогнеды о том, что с прежней прической он сойдет только под лесного лешего.

– Вам не кажется, что наша компания привлекает к себе много внимания? – неуверенно чувствуя себя в новой одежде, протянул Олег. Рогнеда фыркнула:

– Да нет: нет ничего удивительного в том, что рядом стоят три человека в совершенно одинаковых костюмах.

– Я серьезно!

–– Так нужно было предупредить Агидель, чтобы она взяла нам разные одежды!

– Пойдемте ближе к во-о-он той толпе, – сказала робко Васса. – В ней можно легко затесаться и приступить к исполнению нашего плана.

План служанки был одобрен и тут же приведен в действие – новому жаркому спору, увы и ах, не суждено было сегодня родиться. Олег, уверенной походкой со своею привычной плутовскою улыбкой, вскоре исчез где-то за головами позади стоящих. Рогнеда не отставала от него: Васса увидела её голову уже через несколько секунд уже возле самой сцены. А блондинка так и осталась стоять позади всей людской массы: её обуревал страх. Страх того, что сейчас кто-нибудь подойдет сзади и схватит беззащитную девушку или, того хуже, кого-нибудь из её друзей. Страх того, что ей не хватит смелости выбраться из города. «Так, соберись! Ты прошла весь этот путь для того, чтобы сейчас, в самом конце, струсить?!», – мысленно говорила с самой собою Васса. Собрав всю волю в кулак, она легко, словно фея, протиснулась между массивными спинами людей, стоящих впереди неё. Уличное представление начиналось.

Старик с седою бородою тронул первую струну на певучих гуслях. Гул толпы, окружившей сцену, начал медленно стихать, и вскоре воцарилась тишина. Сотни глаз были прикованы к старцу, ожидая его рассказа. Рассказчик приветливо улыбнулся сухими старыми губами и, перебирая тонкими пальцами струны, из-под которых полилась дивная музыка, начал свой рассказ:

– Каждый узор – сочетание линий. Нот всего семь, но их хватает для того, чтоб составить мотивы. Когда-то давно Арукай сотворило неизвестное божество: оно же создало и расы, проживающие в нем. Совсем недавно по этим улочкам ходили существа, ныне сохранившиеся только в легендах: оборотни, ведьмы и колдуны, лесные духи. Но среди всех их почему-то была одинока Фея – она была не похожа на остальных: не хотела творить злую магию, не хотела портить жизнь людям, прятавшимся от волшебных рас. Фея всегда была одна: люди боялись её, а сородичи – презирали за маленькую родинку на крыле носа, которая роднила её с людьми. Однажды Фее стало так грустно, что она села на валун около озера и заплакала: её слезы летели вниз, падали в воду и превращались в маленькие изумруды. Плач Феи услышало лишь только одно существо – Мотылек. Он прилетел и сел рядом с нею. «Отчего ты плачешь?» – спросил он. «У меня нет друзей», – сквозь рыдания ответила добрая волшебница. «Тогда я стану твоим другом», – ответил Мотылек. Фея так обрадовалась, что от радости перестала плакать: с этого момента началась их дружба.

Васса стояла, зачарованно слушая старую легенду. Весь мир вокруг неё замер, поблек – остался только старец с гуслями и чудесная история, вытекающая из-под струн. Девушке казалось, что всё это уже было: и было с ней. Словно это она плакала, сидя на камне около воды, словно это она страдала от одиночества. То же самое сейчас ощущала и Рогнеда, стоя в другом конце толпы. Она сама не ожидала, что её затянет уличное представление: сердце предательски ёкало в груди, ожидая продолжения.

– Фея не знала, что делать от той радости, которая переполняла её: у неё появился друг! Настоящий друг, с которым она могла поделиться всеми-всеми секретами и думами. Но злая угроза нависла над друзьями: век Мотылька был недолговечен. Он стал медленно увядать, с каждым днем теряя жизненную энергию. Фея не могла вынести даже мысли о том, что вскоре она вновь может оказаться одна. Тогда она предложила Мотыльку: «Давай создадим место, где каждый человек может быть счастливым? Но войти туда смогут только те души, которые будут чисты. Там смогут найти приют те, кому нет места здесь – пусть город подарит им перерождение в новую, счастливую жизнь». «Но чтобы создать город, мы должны будем сами стать ключами к его воротам», – возразил Мотылек. Фея с отчаяньем проговорила: «Пусть так: за друга я готова отдать даже свою жизнь». Одной из лунных ночей, когда жизнь Мотылька была на исходе, они силой своей дружбы создали город невиданных чудес: место, которое радушно примет тех, кто несчастен. Место, которое содержит в себе несчетные богатства и сможет утешить даже самых несчастных страдальцев. Место, которое подарит исцеление и перерождение. Но души Феи и Мотылька отныне являлись половинками от ключа, способными открыть путь в это место, нареченное Потерянным городом. Спустя столетия, души этих двух возрождались снова и снова в людском мире, снова и снова открывая кованые золотые ворота. Многие хотят открыть эти ворота, но немногие могу через них пройти.

Тут старик перевел дух и запел песенку про Потерянный город. Васса почувствовала, что по её щекам поползли вниз теплые соленые капли. «Почему я плачу? Почему?», – в растерянности вытирая слезы, думала она. Где-то на другом конце толпы украдкой смахнула слезинку с лица Рогнеда. «Довольно слушать эти сказки: пора действовать», – мысленно дала себе установку она. Где-то поодаль их двоих стоял Олег, погруженные в свои думы. Теперь мозаика сложилась полностью! Парню не терпелось поделиться своим внезапным озарением со спутницами, поэтому он немедленно приступил к выполнению плана побега из города.

***

К вечеру ветер усилился. Он завывал в коньках крыш, устраивал смертельные гонки в неубранных колосьях пшеницы на поле и продувал насквозь души людей, нечаянно вышедших на улицу. Васса и Рогнеда вот уже около тридцати минут ждали Олега возле старого дуба. Это могучее вековое дерево служило путнику ориентиром – сразу после него начиналась дорога на Роа. У Вассы зуб на зуб не попадал: даром что шуба теплая. Рогнеда недовольно поджимала губы, мысленно нелестно выражаясь в адрес парня.

Исполнение плана по побегу из Маэ прошло просто идеально: богатые гости согласились подвезти их до старого дуба, только вот одно портило всю ситуацию – украшенной россыпью дорогих камней кареты с Олегом всё не было и не было. Девушками были высказаны самые разные мысли: и что Олег перешел на сторону врага, и что он заплутал, и что он не смог выбраться из деревни. Иногда Васса теряла всякую надежду и теребила подругу за рукав, мол, пошли уже. Но Рогнеда терпеливо ждала, привалившись спиною к холодному стволу дерева и глядя куда-то вдаль. «Сейчас непременно должен появиться Олег. Рогнеда пожурит его, между ними завяжется перебранка, и всё будет как прежде. Всё непременно будет так», – утешала себя в мыслях служанка, пытаясь заглушить нарастающую тревогу.

Но мечтам было несвойственно сбыться в эту ночь: вместо веселого и радостного Олега в позолоченной карете злой холодный осенний ветер принес из Маэ старую скрипучую телегу. Возницей был могучий мужчина, лицо которого закрывал черный капюшон. Колеса телеги скрипели так неприятно, словно оплакивали кого-то: протяжный скрип раздавался по всему полю. Девушки насторожились: Рогнеда достала свой кинжал, а Васса в страхе спряталась за неё. Но кучер только усмехнулся на этот жест: он натянул поводья, остановив худую лошаденку прямо около двух беглянок, и огромной рукой-лапищей откинул капюшон. Рогнеда готова была прямо сейчас ринуться в бой: перед ними был Мстислав.

– У нас нет причин для битвы. Пока, – с непонятной болью в голосе отозвался богатырь. Что-то тревожило его, выводило из привычного равновесия. Бывшая убийца не опустила оружие, еще пристальнее следя за врагом.

Мстислав спрыгнул с козел, не обращая ни малейшего внимания на воинственную стойку Рогнеды, готовой по любому сигналу двинуться в бой. Мужчина с тоской и болью в сердце откинул полог телеги: от увиденного шатенка выронила из рук оружие – этого просто не могло быть! Она подбежала ближе к средству передвижения, рукою ухватившись за деревянный борт: нет, нет, это лишь только сон. Васса опасливо глянула из-за плеча подруги и вскрикнула: на телеге, дно которой было устлано сеном, Олег лежал на спине, нелепо раскинув изломанные конечности. Он был алым пятном, растекшимся по светлому покрывалу засушенной травы. В первые секунды трудно было узнать в этом кровавом месиве очертания знакомого им воина: многочисленные порезы на щеках и руках, открытые раны на теле, из которых сочилась багряно-алая кровь, разбитые губы, вывернутые запястья. Парень открыл глаза, стеклянным немигающим взором глядя на звездное небо. Он даже попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта плеснулась кровь, маслянисто обволакивая подбородок.

– Почему? – еле слышно произнесла Васса. Рогнеда стояла молча: она сжала борт телеги с такой силой, что костяшки её пальцев стали белыми. И сама она белая, словно мел: рот беспомощно открылся, на глазах наворачивалась предательская влага. Нет. Это сон, нет, это не может быть реальностью.

– Ваш план был хорош… Только вот Олегу никогда не везло: из всех гостей деревни он выбрал именно экипаж нашей великой удельной княжны. А обратной дороги ему не было. Дружина не смогла выбить из него ничего о вас, поэтому мне был отдан приказ увести тело в лес. Но Олег оказался стойким: еще сейчас из его груди вырывается хриплое дыхание, – с надрывом в голосе объяснил Мстислав. Неожиданно Рогнеда ударила кулаком по телеге, прервав речь мужчины: она сейчас нуждалась в боли, чтобы поверить, что всё это происходит наяву. Васса тихо плакала в стороне: она с надеждой посмотрела на врага. «Может быть, мы еще успеем отвезти его к лекарю? Может быть, всё еще можно исправить?» – с вопрошающей надеждой смотрела служанка в его лицо. Мстислав отрицательно покачал головою. Олег с трудом сфокусировал взгляд на Рогнеде и еле слышно прошептал:

– Я забронирую тебе место Там рядом со мною, – после этих слов парень зашелся в приступе кровяного кашля.

– Да как она только посмела?! – яростно вскрикнула шатенка. – Ты мог умереть только от моей руки!

– Наклонись ближе… Я еще не всё сказал, – пересиливая себя, выдавил умирающий воин.

Рогнеда наклонилась ухом к самому лицу Олега, почти повиснув на борту телеги. Девушка больше не могла контролировать себя: по её щекам давно катились жгучие слезы. Она с каждой секундой ждала, когда он что-нибудь скажет ей: пусть даже ужасно глупое и обидное – главное, что его жизнь еще продолжалась, не оборвалась. В секунды ожидания Рогнеде было всё равно, что на неё сейчас устремлены две пары глаз: в этот момент существовала только она и Олег. Она в напряжении наклонила лицо ниже, почти к самым его губам, чтобы расслышать хотя бы прощальное бульканье крови вместо слов.

Но никакого укора, насмешки или наставления не последовала – Рогнеда почувствовала легкий, едва ощутимый поцелуй разбитых губ на своей щеке. Она повернулась к Олегу: его глаза смеялись, излучали счастье. В них ясно было написано: «Теперь ты можешь выместить на мне весь свой гнев за этот безрассудный поступок». Но вместо этого девушка провела тонкой ладонью по его щеке – она хотела запомнить его другим. Не этим куском живого мяса, лежащим на телеге, а сильным и смелым, с задорными глазами, плутовской улыбкой и слабым запахом полыни. Он и сейчас пах её: или всё это только мерещилось Рогнеде?

Олег прикрыл воспаленные веки, дернул губами – они никак не хотели складываться в улыбку, полную счастья. Он уходил, проваливался в какую-то черную бездну. Он не хотел оставлять плачущую Рогнеду, беспомощную Вассу, верного друга Мстислава, нерешенные проблемы и будущие битвы. Но где-то там, внизу, его уже давно ждали липкие черные холодные руки, с жаждой тянущиеся к его телу. Олег не мог препятствовать притяжению. Он только успел подумать о том, что хотел бы еще раз станцевать с Рогнедой.

Бездна приняла в себя еще одного человека.

Рогнеда перестала ощущать прерывистое дыхание Олега. Его голова как-то неестественно свисла на бок, а алая струйка крови полилась из чуть открытых губ. Девушка отвернулась от тела, которое недавно покинула жизнь: нет, то, что лежало там – это не Олег. Олег остался в воспоминаниях, где-то в воздухе угасающим запахом полыни. Её крик прорезал тишину ночного леса: шатенке было плевать, что её кто-то мог услышать. Ей было плевать на всё: на свои проявления слабости, на то, что подумает о ней враг и Васса. Ей хотелось только одного: глубже всадить кинжал в горло Ксении.

– Мы должны идти в Роа, – с хрипом выдала она. Васса вытерла последние слезы: они должны продолжить свой путь, ин6аче жертва Олега станет напрасной. Они должны дойти до Роа.

Мстислав понимающе кивнул и, накинув полог на тело, снова сел на козлы. Телега тронулась в направление леса, увозя со своим жутким скрипом того, кто был когда-то дорог. Того, кто сейчас мог бы идти с ними рядом и беззаботно шутить. Того, кого сейчас почему-то остро не хватало. «Что за животное такое – человек? Он так быстро привыкает к хорошему», – подумала Васса, ощущая боль утраты.

Рогнеда решительным шагом вступила на дорогу к городу. Её боль и слабость должны остаться здесь, у старого дуба – ради него она вновь станет беспощадным воином. Ради него она пройдет этот путь до самого конца. Васса с опущенной головою засеменила следом: она не могла поверить до конца в реальность происходящего. А старая телега всё ещё скрипела позади них, напоминая о событиях этой ночи.

На плечи путников выпал первый снег. Первый снег покрывал холодной коркой их отогревшиеся души. Он заглушал слабый огонек того доброго и светлого, что совсем недавно теплился там.

Глава 6 «Начало нового пути»

Снег раскачивал небо направо-налево. Даже рассвет, до этого укутывающий ласковой полоской небо, ничего не мог сделать с тяжелыми серыми снеговыми тучами. Белые паутинки расстилались по всей земле, покрывая холодом всё то, что ожило за короткий миг бабьего лета. Может быть, небо тоже скорбело? Может быть, оно просто выплескивало наружу всё то, что таилось в душе веками? Более хмурым, чем туча, было только лицо Рогнеды – Васса еще никогда не видела её такой. На нем отражалось полное безразличие ко всему, что окружало девушку, вперемешку с решительностью и готовностью к чему-то мрачному и кровавому. С таким лицом можно было идти или на убийство, или на собственную смерть.

Роа должен был быть совсем близко – Рогнеда чувствовала это мифической интуицией, поэтому внутренне насторожилась: где-то там, не доходя до ворот, её ждала Ксения. Наверняка не одна: с нею мог быть целый отряд. «Нам не справиться с таким количеством охраны великокняжеской особы», – трезво оценивала ситуацию девушка. Она снова замкнулась в себе: не хотелось ни с чем делиться с Вассой, само присутствие служанки её раздражало, вгоняло в уныние и размышления о смысле своего существования. «Черт, Олег, ты даже своей смертью смог мне насолить! С кем мне теперь говорить? На ком отрабатывать боевые приемы?», – мысленно вела диалог Рогнеда.

Васса, шедшая рядом, не поднимала головы. Зачем? На лице Рогнеды властвовало мрачное выражение, кругом был глухой лес (они вновь свернули с натоптанной тропы в целях осторожности), а в душе пустота. «Это я настояла на том, чтобы мы покинули гостиницу! Агидель могла помочь нам выбраться через черный ход в случае прихода Ксении, и тогда мы бы все вместе покинули Маэ! Это я виновата в том, что сейчас с нами нет Олега!», – винила во всём случившимся себя она. Если бы им хоть капельку повезло… Если бы Ксения опоздала на один день… И еще множество «если», которым суждено было сбыться только в мечтах и снах. Васса накинула на голову капюшон – снег повалил крупной серой стеной, загораживающей путникам дорогу вперед.

– Так и с пути сбиться можно, – пробормотала Рогнеда, сильнее закутавшись в темно-синюю шубу. Почему-то она совершенно не дарила тепло: холод только сильнее пробирался в душу девушки.

После нескольких минут, а, может быть, и часов, блужданий по лесу, путники окончательно поняли две истины: первое – они безнадежно заблудились где-то около Роа, второе – они блуждали здесь не одни. У множества деревьев были поломаны ветки, а около одного девушки нашли пепелище – не позднее вчерашнего вечера здесь горел костер. От осознания всего этого, собственного бессилия в сложившейся ситуации, отсутствия ориентира и быстрого транспорта Рогнеда села на землю. Всё. У них было две дороги: либо самим наткнуться на войско Ксении, либо терпеливо её дожидаться где-нибудь. С бесстрастным лицом она выбрала второе. Зато Васса не унывала – лишь недоуменно посмотрела на подругу и сказала, придав своему голосу нотки радости:

– Даже я не устала и могу идти дальше!

– Хамить – моя прерогатива.

Разговора не получилось. Васса, в один момент потеряв всю свою напускную веселость, неловко присела рядом с Рогнедой. В душе закипали злость и гнев, как при их первой встречи: после стольких усилий и потерь они сейчас просто опустят руки?! Когда до цели осталось совсем чуть-чуть! Не сама ли Рогнеда всеми своими действиями учила её идти до конца, не сдаваться ни перед какими трудностями?! «А что вышло на проверке?!», – злилась блондинки. Слезы, разгоряченные от злости, капали на холодную землю. Нет, не может быть, чтобы выхода не было! Выход есть всегда.

– Неужели тебе всё равно на то, что будет с нами дальше?! – вдруг закричала Васса. – Весь этот долгих путь, изменивший всех нас! Ради чего он был? Ради того, чтобы сейчас просто сидеть и ждать, когда нас схватят?! Мы изобретали хитроумные уловки и планы, мы убегали даже тогда, когда не было возможности! И теперь ты хочешь мне показать, что надежды нет? Что всё это – зря?

Каждое новое слово, словно камень, запущенный толпою в безоружного, било Рогнеду. Под конец тирады, когда служанка не скрывала своих рыданий, наемная убийца вскочила с земли и подняла свой яростный взор на Вассу. Внутренне она ликовала: желаемый эффект был достигнут. Перед ней вновь стояла та самая решительная Рогнеда, готовая бросаться в огонь, потому что была уверена в своей победе. Та самая Рогнеда, решения которой были железными и всегда правильными. Та самая Рогнеда, готовая вести за собою.

– Я не хочу больше убегать! Я с достоинством приму её вызов и отвечу тем же: больше у меня нет желания охотиться за серым призраком, мною придуманным. Надоело прятаться! Нам не к чему теперь спешить в Роа – всё разрешится здесь и сейчас. Теперь мне понятно, зачем Ксения ищет тебя – ты Фея. Да-да, не смотри на меня удивленными глазами, я знаю это точно.

– Родинка еще ничего не доказывает, ты можешь ошибаться, – неуверенно пролепетала Васса. Тайна, хранимая ею с рождения, тайна, носимая всё время с собою в сердце, была так просто и легко раскрыта. Со словами Рогнеды словно порвалась какая-то невидимая нить, которую девушка всё время носила в себе. С гулким стуком падали вниз тяжелые капли-бусины с этой нити: это возвращались к Вассе воспоминания о её самых счастливых днях жизни. Она пыталась закрыть их в себе, но они почему-то всё время возвращались, не хотели уходить из памяти. Даже шатенка заметила, что с её собеседником случилось что-то не то: взгляд девушки мутнел, а её сознание было где-то далеко-далеко…

…У мамы в лавке всегда приятно пахло кипреем. Васса не запомнила ни расположения множества шкафчиков с целебной травою в черных бархатных мешочках, ни маленькую кухоньку, где мама варила все свои лекарства. Она запомнила только этот запах: едва уловимый, сладковатый, везде сопутствующий. Мама появлялась в его клубах и в нем же исчезала: такая же загадочная, всегда улыбчивая, добрая мама.

Васса отчетливо помнит, как впервые плакала: плакала по-настоящему, по-взрослому. Тогда никто не мог её успокоить, никто не мог понять ребенка, сидящего около кровати, на которой умирает близкий человек. Обессиленная, она гладила дочь по голове ослабевшей худою рукою с выступающими костями – по-своему уговаривала не плакать. «Не лей по мне слезы – все мы уйдем из этого мира», – читалось в глазах болезненной женщины. От осознания этой простой истины маленькая Васса лишь только сильнее начинала злиться на то, что этот мир чертовски несправедлив.

– Тебе останется эта лавка. Ты можешь приходить в неё, когда захочешь, можешь трогать здесь всё, что только вздумается, – с теплой улыбкой, которая получается только у любящих матерей, говорила женщина. Васса толком и не помнит, как выглядела её мама: помнит только улыбчивое лицо с двумя ямочками на щеках. Помнит добрый нрав и этот терпкий запах кипрея.

– Мне ничего не нужно, – ласково беря её руку, говорит ребенок. – Мне нужна только ты!

– Когда-нибудь, ты встретишь хорошего человека. Он тоже сможет понять и принять тебя, – ласково проговорила мама.

– Даже зная, что я – та самая Фея из легенды? – с надеждой в больших, широко раскрытых детских глазах спросила блондинка. Женщина напротив неё кивнула головой. Где-то на столике погасла еще одна свеча, оставляя после себя лишь только груду истаявшего воска и неприятный запах.

– Только рассказав это, ты сможешь понять, кому ты действительно дорога. Многие погонятся за славой, многие – за наживой, но ты должна избегать таких людей. Ищи того человека, который примет тебя любую. Именно он станет другом – настоящим, верным. Но только и тебе нужно будет быть честной – в первую очередь перед самой собой, – женщина зашлась в приступе удушающего кашля, чем вызвала тревогу на детском личике. – А пока – ты поживешь в семье твоего отца.

– Он здесь?! Он – в Городе? – радостно воскликнула Васса. Мама часто рассказывала ей, что отец девочки – сильный воин, постоянно находящийся в походах. Ей захотелось петь и плясать от этой новости! «Мама ненадолго расстанется со мною, а когда я буду в доме папы, она придет, и мы будем жить вместе!», – радостно подумала Васса-девочка из воспоминаний.

– Он в Городе, – на приветливое лицо мамы набежала едва видимая туча, – Но ты не должна ничего ему говорить. Скажи, что ты – служанка, которою ему порекомендовала госпожа Ольсон – целительница из старенькой лавки.

– А он меня узнает? – с недоверием спросила Васса.

– Узнает. Только подыграет тебе сначала, – лицо женщины вновь заиграло улыбкой. От её положительной энергии улыбнулась и маленькая девочка – она сотню раз играла с мамой, почему бы не сыграть в этот раз с отцом?

Только потом, когда мамы не стало, когда маленькая Васса пришла в большой дом семьи Ёсида и заикающимся голосом проговорила, что она от целительницы Ольсон, её жизнь превратилась в кошмар. И не только её – господин Ёсида в первый же миг их встречи заметил, как похожа безымянная прислуга на давным-давно встреченную девушку в городе. Он множество вечеров провел в библиотеке за тем, чтобы просто вспомнить её имя. Как же звали ту скромную горожанку, однажды встреченную им?! Ёсида перебирал в голове кучу женских имен, вычитанных в энциклопедиях, и тут же отметал их – нет, всё не то! У неё было особое имя: звучное, красивое, не подобающее простолюдинке. И сама она была, словно княжеская особа: вся светлая, добрая, внеземная…

Он услышит её имя потом, когда спросит напрямик у Вассы, ещё ничего не понимающей и поддерживающей игру, придуманную матерью – ту горожанку звали Баженой. И вместе со звуками этого имени в голове у господина Ёсида пронеслось всё: нечаянная встреча на улице, нечаянный визит в лавку, нечаянный поцелуй, нечаянная любовь, которая жила одно лето. Он был молод, он искал невесту – он не мог показать Бажену родителям – побоялся, смалодушничал. Всю жизнь Ёсида боялся того, как его выбор воспринят окружающие, поэтому он не мог для неё ничего сделать, кроме как, наверное, принести слезы. Господин Ёсида даже умер, думая, что подарил Бажене только горе – умер, вновь смалодушничав: попытался откупиться жизнью собственной дочери.

Жизнь для Вассы медленно превращалась в ад – отец не подавал вида, что узнал её, хозяйка дома ополчилась на бедную девушку, а внутри всё жгло от чувства вечного непонимания – она должна была молчать и хранить свою тайну…

– Как давно ты узнала, что я – Фея? – охрипшим голосом спросила Васса, вынырнул из омута своих воспоминаний. Рогнеда с невозмутимым лицом сказала:

– Там, в Маэ. Ты в гостинице ворочалась, бормотала что-то непонятное. А потом, когда я услышала историю про Мотылька и Фею от старика, сразу всё поняла.

– И? – с выжидательной интонацией спросила служанка. Сейчас решалась вся её судьба – девушка молила Небеса, чтобы Рогнеда оказалась её истинным другом – тем человеком, который примет её со всеми минусами и тайнами.

– Что «и»? Мне без разницы: будь ты хоть чудище из Вечной Пустыни! Ты – это ты. Смешная, наивная, глупая Васса, которую я обязана защищать.

Васса вновь заплакала, чем вызвала удивление на лице Рогнеды. «Чего это она? Может быть, обиделась на меня за то, что я её глупой назвала?», – в недоумении думала шатенка. А слезы блондинки были не от горя – они были от счастья. Счастья, переполнявшего её – наконец-то она нашла человека, который пониманием и принимает её такою, какою она является на самом деле! Это была настоящая дружба: дружба, закаленная морозами. Дружба, которую нельзя было разлучить вовек.

– Всё, хватит тут сырость разводить – скоро мох на тебе расти начнет. Нам нужно разработать план, как «ярче» встретить Ксению: и лешему понятно, что сами мы из леса в такую пургу не выберемся – только ещё больше заплутаем, – с веселыми нотками в железном голосе произнесла Рогнеда. Васса, счастливо улыбаясь, подтвердила её слова робким кивком головы.

***

Ксения неторопливым, терпеливым шагом прогуливалась в лесу, лежащем в окрестностях Роа. Позади неё неслышно ступал по земле небольшой отряд воинов, готовый в любой момент отдать свою жизнь за неё и Город. Великая княжна мысленно усмехнулась: с Олегом было покончено, Мстислав предал отряд, трусливо сбежав.

От финального приза в этой игре Ксению отделял всего один шаг: маленький, незначительный, но полностью неосуществимый без Вассы! При упоминании беглянки по телу княжны проходила волна гнева, руки непроизвольно сжимались в кулаки – из-за какой-то служанки она, княжна!, вынуждена бегать по лесу, пересекать половину Арукай пешком и, самое главное, оставлять на такое длительное время без присмотра Город. Да, конечно же, там остался её первый советник и вторая удельная княжна – Белава, но Ксении хотелось всего и сразу. Она боялась, что в вихре мятежей и протестов горожан больная Белава, одной ногою стоявшая в могиле, сможет прибрать всю власть в свои руки. «Ничего… Вот открою Потерянный город – все на колени передо мною встанут. Все», – со скрываемой все эти годы злостью думала она.

…– Дайте мне поглядеть на долгожданного наследника престола! – с добродушной улыбкой в густой бороде рвался в покои Борислав – один из Семи Старейшин. Этот долгожданный ребенок станет следующим удельным князем Города – он просто обязан им стать. Одну часть этого славного места уже отдали маленькой дочери и её регенту: поступок просто вопиющий! Еще ни одна девушка не сидела на великокняжеском престоле! Уж он-то, Борислав, исправит ситуацию – другую половину по праву займет он – его сильный, смелый, отважный сын. Сын, который должен был еще родиться столько лет назад, сын, которого ждали все. Он будет твердою рукою править Городом, он войдет в историю, как лучший из лучших. Он – исполнитель давнего пророчества! Пребывая в этих мечтах, счастливый отец рвался в комнату, где бы смог увидеть того, на кого были возложены все эти надежды.

– Господин, Вам нельзя в покои роженицы, – неуверенно пролепетала служанка. Борислав грозно поглядел на молоденькую девушку, которая уже пожалела о своих словах. Если бы мудрый Старейшина знал, какой новый удар ему приготовила коварная судьба… Служанка никоим образом не должна пускать его в покои – может быть, на другой день после столь печального известия один из правителей придет в себя и сможет принять сложившуюся ситуацию.

– Ты, обычная простолюдинка, смеешь указывать мне?! Мне – Бориславу – одному из великих Семи Старейшин! – гневно взревел мужчина. Служанка боязливо вжала голову в плечи: лучше всего сказать это сейчас – хуже уже точно не будет.

– Ваша жена… На всё воля Небес! – боязливо пискнула служанка, прикрыв на всякий случай голову руками. – У Вас родилась красавица дочь.

Секунда, две, три… Удара не последовала. Девушка с опаской открыла глаза и увидела, что Борислав стоит как громом поверженный: нижняя губа стала подергиваться от услышанной новости, руки предательски задрожали. Дочь… Он – самый влиятельный человек в правительстве! А тут – такое несчастье! Дочь…. Этот ребенок ломал все его планы и надежды, которые он лелеял в душе каждый день! «Моя жизнь кончена – через несколько месяцев моё тело доглодает неизвестная болезнь, а после себя вместо бравого наследника я оставляю это», – схватившись за голову, с ужасом осознал мужчина. Его словно окутал зыбкий, всё принимающий туман – в нем не было ничего, кроме белой пелены неизвестности. Борислав побрел куда-то по коридору дворца, даже не различая маршрута – сейчас ему было всё равно.

– Куда же Вы! – крикнула у дверей испуганная служанка.

– Оставьте меня. Можете назвать её как хотите, – небрежно бросил один из Семи Старейшин…

Ксения встряхнула головой. Она докажет каждому, что лучше любого князя. Докажет, что наравне с мужчинами может драться, править, сама решать свою судьбу. С самого детства она терпела слухи, гуляющие за её спиною, которые разносили болтливые фрейлины, терпела это унизительное прозвище – «вынужденная дочь правителя». Старый Борислав, даже умирая, не взглянул в её лицо – Ксению не пустили дальше порога комнаты: девушкам нельзя было входить в покои умирающего Старейшины. «Глупые правила! Глупая жизнь!», – вновь и вновь ударяя кулаками со сбитыми костяшками по стенам дворца, плакала от бессилия будущая великая удельная княжна.

Ксения оттачивала своё воинское искусство, каждый раз пытаясь наносить всё больнее и больнее удары. Никому. Никогда. Она не проиграет! Она – обычный человек. Она докажет, что все эти глупые стереотипы про мужчин и женщин сродни пьяной болтовне в зимний вечер в таверне. Будущая великая удельная княжна не умела танцевать, не знала, как правильно делать прическу: она знала, как нужно держать меч, знала, как устроен механизм арбалета. С десяти лет её лучшими друзьями стали добротная лошадь, дикое просторное поле с травою по пояс, да легкий кинжал в ножнах на поясе. Когда-то давно девушка дала себе ясную установку: она станет самым сильным правителем.

И тут подвернулся случай исполнить её давнее желание: желание стать самой сильной, чтобы где-то там, в выдуманном мире мертвых, гордый Борислав расплакался и призадумался над своим поведением. Потерянный город. Эти два ключевых слова мучили молодую особу в сновидениях, они стали её наваждением. Она каждую минуту, каждую секунду думала только о том, что вот-вот она найдет эту чертову девушку с родинкой, вот-вот два ключа воссоединятся и откроются легендарные врата – трудно жить с мыслью о том, что от самого желаемого ключа у тебя есть только половинка.

«Стоп. Сейчас я как никогда близка к цели всей своей жизни, в этот момент я обязана сосредоточиться на настоящем! Без красивого настоящего не бывает желаемого будущего», – подумала Ксения. Она огляделась вокруг: снег продолжал валить белою стеною, заметая любой след, отрезая пленников леса от внешнего мира. Княжна усмехнулась: эта парочка долго не протянет – скоро они должны, нет, просто обязаны встретиться. И тогда наступит финал всей этой долгой истории: и решающее решение будет за нею – ребенком, которого не желал видеть Старейшина Борислав.

Вдруг краем уха княжна услышала нечто маленькое, стремительно летевшее к ней. Оно со скоростью ветра разрезало холодные струи воздуха, неумолимо приближаясь к своей цели – наверное, ею было холодное расчетливое сердце Ксении. Билось ли оно когда-нибудь по-настоящему, даря огонь не только хозяину, а всем вокруг? «Нет времени рассуждать – предаваться умным мыслям я буду потом, когда достигну своей цели!», – быстро доставая меч из ножен, подумала великая удельная княжна.

Стальной клинок аккуратно разрезал пополам стрелу, выпущенную из чужого арбалета. Две половинки теперь уже бесполезного металлического снаряда замедлили свой полет и криво врезались в землю. Ксения улыбнулась: ну что, съели? «Вызовите меня на поединок – среди мечников мне нет равных во всем Арукай!», – со злорадством подумала она, оглядываясь вокруг. Преданные воины княжны с испугом поглядели по сторонам: враг мог таиться где угодно. Чувство страха и опасности передавалось друг другу, словно огонь по фитильку: быстро, неминуемо – одна только предводительница оставалась спокойна. Даже тогда, когда двое из отряда пали замертво, пораженные арбалетными болтами.

– Выйди на честный бой! Некрасиво для воина сражаться, прячась в тени! – браво прокричала Ксения. Её слова произвели нужный эффект: отряд скинул с себя оковы боязни, выпрямился, расправил плечи. Теперь им было не страшно: какую угрозу может принести двое уставших путников? Правильно – никакую. Тем более с ними была великая удельная княжна Ксения – их идеал, воплощение силы и отваги. В несколько секунд кучка жалких мужчин превратилась в гордого орла, летящего по просторам бескрайнего неба.

– Для воина некрасиво сражаться с тем, кто превосходит его по численности. Ты такая неуверенная в себе, что не можешь сразиться со мною один на один? – спрыгнув с ближайшего дерева, проговорила Рогнеда.

На неё нацелились несколько арбалетов, многие мечники готовы были броситься на врага по первой же команде. Оружие Рогнеды были настроены только на одного человека – на великую княжну Ксению. Правительница готова была увидеть перед собою кого угодно: мужеподобную девушку, готовую в рукопашном бою уложить целую сотню солдат, искусного воина… Но не это лицо. У противника были грубые, словно вытесанные из камня скулы и нос, ледяные глаза, падающие косыми нитками дождя короткие каштановые волосы. На одну секунду княжне показалось, что она смотрит на отца: эти гримасы, эти движения, этот взгляд свысока – это всё она уже видела в детстве! «Бред. Я – особа княжеских кровей, она – обычная девчонка с необразованного Базара», – лихорадочно пыталась убедить себя брюнетка. Внешний вид Рогнеды выбил её из колеи, на несколько секунд лишил дара речи.

Рогнеда без всякого удивления глядела на Ксению: смотрела с прищуром, полным унижения, так, как смотрят только на заклятых врагов. Всё в её душе звало достать меч и ринуться на княжну, чтобы всадить оружие в живот до самой рукояти: она бы, несомненно, попала под болты отряда, но хотя бы исполнила желаемое. «Мы опять выбрали самый рисковый план. И опять отступаем от него», – мысленно пожурила себя Рогнеда, но пути назад уже не было. Она бы могла и дальше сидеть в неприступной кроне дерева, так услужливо защищающей её, но всё нутро девушки звало ответить колкостью на колкость: не в её правилась отказываться от боя.