Помоги проекту - поделись книгой:
Заметка «Успешный взлёт Цеппелинов» в утреннем выпуске «Берлинской народной газеты», 10 октября 1906 года, № 474
© zefys.staatsbibliothek-berlin.de
Статья на полполосы (с картинками!) «Путешествие по воздушному пути позволило графу Фердинанду фон Цеппелину решить загадочную проблему», вышедшая в американском «Регистре Сандаски» 4 декабря 1906 года
© newspaperarchive.com
Джеронимо и его бойцы. Апачские войны, 1886 год
© wikimedia.org
Эберхард Мориц Адольф Альберт граф фон Цеппелин, младший брат Фердинанда. Историк, краевед, банкир, отельер, писатель, посол Королевства Вюртемберг
© wikimedia.org
Его жена, София, урождённая баронесса фон Вольф-Стомерси, внучка Якова Потёмкина, командира Семёновского полка, героя Наполеоновских войн. Старшая кузина Изабеллы фон Цеппелин
© geni.com
Реклама пишущей машины «Ремингтон № 7»
© alamy.de
Замковый мост в Фридрихсхафене
© oldthing.de
Бывший бенедиктинский монастырь Хофен, позднее переданный с одноимённой деревней в состав Вюртемберга, с 1824 года – летняя королевская резиденция Дома Вюртембергов
© oldthing.de
Оживить Людвига Дюрра
© noodlemagazine.com
Глава 6. Время расцвета
Плотный шум висел над верфью: пилы звенели, стучали топоры, бряцали цепи и глухо перекатывались брёвна. Какофония то там, то сям перемежалась командами старших: подавай! спускай помалу! левее держи! Цеппелин шагал к стройке – новому плавучему залу для дирижаблей. Он вернулся на Боденское озеро к Пасхе, в конце марта. За две апрельские недели на выделенные рейхсканцлером деньги приготовили чертежи и вбили сваи под будущий ангар. В мае работа кипела, а погода благоволила. Сегодня в полдень у Цеппелина была назначена встреча с Теодором Кобером, который вновь будет сотрудничать с графом, но нанят он теперь был не им, а Рейхом – в качестве инженера-испытателя. Правительство оказывало поддержку проекту Цеппелина не только прямыми денежными траншами, но и финансируя работы Кобера. Старые приятели были рады возможности трудиться вместе и вопросы решали с полуслова, влёт.
Теодор стоял возле верфи и смотрел на стройку, приставив ладонь к козырьку фуражки, чтобы солнце не слепило. Обернулся на скрип гальки под ногами Цеппелина:
– Здравствуй, Фердинанд. Хорошо идёте! Когда планируешь закончить?
– Надо бы до ветров успеть, край сентябрь, – граф пожал приятелю руку. – Чертовски рад тебе, старина. Ну, пойдём в мой закуток, обсудим.
Беседуя дошли до казарм. Даже с улицы был слышен глухой треск эмминного «ремингтона». Помощница подняла от бумаг голову на вошедших, заулыбалась и встала из-за стола в приветствии.
– Добрый день, господа. Чаю, шеф?
Цеппелин приветливо помахал гостю рукой в направлении кабинета, впуская его по-свойски, и оглянулся на Эмму:
– Пожалуйста. Срочное есть?
– Телефонировал господин Хергезель из Международной авиационной комиссии. Просил передать, что он созрел. Я ничего не поняла, а вы?
– Ох, Эмма, это отличные новости! Тащите чай!
И зашёл к себе, расстегивая на ходу сюртук.
Эмма схватила со столика маленький поднос и понеслась со всех ног на кухню на другом конце коридора.
– Лотта, пожалуйста, чаю графу, как он любит! На двоих! Там Кобер пришёл!
Пышная низенькая Шарлотта, вытирая руки о фартук, осадила:
– Не абы какой гость, уймись. Ты чего прыгаешь, как коза?
Взяла у подруги поднос и начала сервировать: достала из буфета фарфоровые пары, блюдце для лимона, крохотный молочник. Постелила салфетку, поставила сахарницу с щипцами, разложила серебряные ложки и в центр водрузила фарфоровый же чайник со свежей заваркой внутри. Рядом поставила на тонконогой подставке ситечко для чая с крохотной ручкой.
– Лотти, можно я вечером зайду?
– Заходи, поскакушка. Давай уноси, только не расплещи, а то я тебя знаю.
Эмма взяла за ручки поднос и лебедем выплыла из кухни в коридор. Когда зашла в кабинет Цеппелина, увидела, что граф и Кобер склонились над рулоном с чертежами и карандашами тыкали в разные точки плана:
– Нужно установить станцию управления здесь, на переднем крае нижнего плавника, видишь?
– Тогда между станциями десятки метров: надо либо форму плавника менять, либо привязываться к промежуточному кольцу.
Оба замолчали, глядя в линии. Эмма поставила на приставной столик поднос с чаем и обернулась к шефу:
– Разлить или оставить?
Не оглядываясь на помощницу Цеппелин угукнул, что никак не разъяснило Эмме задачу. Она потопталась ещё секунд десять возле столика и деликатно вышла за дверь: начальник у неё хоть и граф, но оказывать посетителям внимание умел, тем более, как верно заметила Лотта, не абы какой гость пришёл. Эмма снова вернулась к своим документам, пробежала глазами сначала по строке рукописного текста, лежавшего слева от машинки, затем по ряду печатных букв и замолотила по блестящим металлическим кнопкам, полностью погрузившись в работу. Изредка она ставила красным карандашом на полях метки: галочку, восклицательный знак или вопрос. Тихо шуршали перелистываемые листы, тихонько звякал колокольчик каретки, звонко молотили буквенные клавиши и глухо вздрагивал всем телом пробел. Положив в пачку последний напечатанный лист, Эмма достала из тумбы коричневую папку из манильского картона, аккуратно выровняла все листы и уложила готовую стопку внутрь, прихватив документ верёвочными вязочками. Окунула перо в чугунную чернильницу и каллиграфическим, ещё детским почерком вывела на титуле папки «Важность метеорологических изысканий».
Спустя час, когда Кобер ушёл, Эмма занесла графу напечатанные документы. Цеппелин сворачивал чертежи в рулон и насвистывал какую-то невообразимую песенку. Отложил рулон, взял папку и похлопал по ней ладонью.
– Отлично, это очень важный материал. Подумаем, как можно приручить ветер.
– Господин граф, еще будут какие-то поручения?
– Да, я буду телефонировать Хергезелю, попросите сотрудников в ближайшие полчаса не беспокоить меня. Разговор крайне важный, быть может, – Цеппелин хитро улыбнулся и сделал таинственное лицо, – отправимся на наших птичках куда похолоднее.
И подмигнул. Эмма собрала пустую посуду (как и думала, граф разлил чай сам), вышла в свою келью и прикрыла дверь. Телефон был установлен в кабинете Цеппелина, и она слышала, как тот громким голосом обращается в рожок с просьбой соединить его в Берлине с Международной комиссией по научной авиации.
Вечером после работы Эмма поднялась на второй этаж казарм и поцарапалась подруге в дверь. Лотта уже была в комнате, дверь распахнула широко, повелительно, на что Эмма заскочила внутрь и по-свойски уселась на гостевой стул. Сама Лотта примостилась на маленькой обувной табуретке, что стояла возле комода, и вопросительно вздёрнула брови – обходилась она обычно без лишних слов даже с близкими людьми.
– Слушай, мне совет твой нужен, – девушка огладила складки платья и сжала колени руками. – Все уже перебрались после зимы обратно сюда, а фрау Яблонски просит меня не уезжать. Хотя, если честно, я и сама хотела бы там остаться. Но мне кажется, это не слишком удобно, да и дороговато для меня. Что скажешь?
Лотта была ненамного старше Эммы, но в плане жизненного опыта могла дать фору не только помощнице графа, но, вполне вероятно, и ему самому.
– Из-за Дюрра? – проницательно сощурила глаза повариха и впилась взглядом в подругу.
– Что?! Нет, конечно. То когда было. Ты же знаешь, что он удрал обратно, как только подвернулась возможность. Это, конечно, всё было очень странно, и я, правда-правда, ничего к нему не чувствую. Но остаться в Фридрихсхафене я хочу, наверное, больше из-за самой фрау Уллы. Как её бросить после всего, что она рассказала?..
Лотта встала с табуреточки, открыла верхний ящик комода и достала потёртый табачный кисет с вышивкой. Вытряхнула на кровать содержимое: черные глянцевые бобы, похожие на большие жемчужины, и две свернутые трубочкой бумажки. Те оказались свежими, ещё хрустящими, банкнотами в 10 марок. Лотта расправила их и протянула деньги Эмме:
– Значит, так. До твоего двадцатилетия ещё месяц, но будем считать, что это вроде как тебе на день рождения, поняла? Заплати фрау Яблонски, она заслуживает хороших постояльцев. Может так и лучше будет, и Дюрр успокоится, и ты будешь под присмотром, потому что как ни крути, тут верфь, нечего отираться молодой девчонке по вечерам.
– Подожди, но ты же тоже не старуха! – Эмма держала купюры словно хрупкие крылья бабочки, двумя пальцами, боясь помять.
– Уж я-то за себя постоять всегда смогу, – Лотта хмыкнула и упёрла руки в бока, расширившись ещё больше.
– Ох, Лотти, спасибо тебе большое! Я так тебе обязана.
Эмма соскочила со стула и, смешно согнувшись, обняла подругу.
– Ну ладно, будет. Пошли в кухню, я там улиток напекла. Беги ставь чайник, я только вот, – махнула на бобы, – уберу.
Бывшая соседка аккуратно сложила подарок в поясной карман и вприпрыжку побежала вниз. Лотта тяжело вздохнула, села на кровать и стала собирать в кисет бобы. Деньги она посылала матери и сёстрам, но отказать Эмме не смогла бы: вся-то она воздушная, лёгкая, никогда такой Шарлотте не стать, потому что обязательства перед семьёй держали её поближе к земле. Может быть, потому и не выросла она такой же стройной и высокой, как Эмма, оттого что рождённый ползать летать не должен… Лотта ещё раз вздохнула, завязала тесёмки на кисете, бросила его в ящик комода и вышла из комнаты, не заперев дверь – ничего ценного теперь там не осталось.
* * *
В августе зарядили дожди: иногда нудные, серые и мелкие, а иногда ливневые, крупные и громкие, с грозами и ветрами. От постоянной влажности бельё неприятно липло к телу, волосы на шее скручивались кудряшками от пота, Эмма изнемогала и мечтала о том, чтобы удрать из кабинетика, надеть купальный костюм и броситься в озеро, словно русалка, смыть с себя эту тяжесть плотного тёплого воздуха, разлитого в атмосфере. И хоть она знала, что ничуть это не поможет, но хотеть не переставала. Цеппелин снял номер в привокзальном отеле в Фридрихсхафене и часто работал прямо в городе, приезжая на верфь по воде, на своей моторной лодке. Когда он нагрянет, было неизвестно, оттого Эмма пребывала в мучительном ожидании начальника – и удрать нельзя, и работать невозможно.
Сегодня было много почты, оттого помощница взяла себя в руки, вытащила узкий бумажный нож и стала вскрывать конверты, чтобы прочесть и зарегистрировать письма, а потом разложить их по стопкам для графа, когда тот появится в Манцеле. Первое письмо было из Берлина, от принца Генриха. Заядлый лоцман и автомобилист, он живо интересовался работами Цеппелина и поддерживал его начинания. Сейчас он писал о том, что дирижабль имеет все шансы стать новом типом исследовательского корабля и особо интересно использовать летающую машину на полярных территориях, в частности в Арктике.
Следующие несколько бумаг были от простых немцев, которые поддерживали графа добрым словом. Из Эльбинга пришло сообщение с верфи, где по заказу Цеппелина строили винтовой пароход, который граф планировал использовать здесь, на озере, в качестве научного метеорологического судна. Ещё пришло коротенькое письмо от Майбаха по поводу двигателей и длинное от Густава Круппа фон Болена и Гальбаха. Тот писал что-то о стали, Эмма пробежалась по бумагам наискосок и записала в регистрационную книгу просто: Эссен, акционерное общество Фридриха Круппа, о поставках.
Последнее письмо было издалека, с самого Северного моря, из Вильгельмсхафена. Некто Георг Хакер просил графа рассмотреть его для работы в качестве геодезиста. Несколько дней назад по поручению Цеппелина Эмма разместила рекламу в популярных газетах о том, что на верфь требуются подходящие люди для различных экспериментов с дирижаблем. И вот первый отклик, судя по опыту писавшего явно не бесплодный. Эмма быстро внесла и это письмо в книгу входящей документации, сложила все бумаги в портфельчик, надела шляпу, цапнула зонт и побежала вон из приёмной, чтобы поймать пролётку и увезти графу почту в город. Уже на крыльце она лоб в лоб столкнулась с Людвигом, который после зимней истории старательно её избегал, но не потому, что испытывал стыд, а оттого, что боль хоть и притупилась, но никуда не ушла. Эмма на чувства не ответила, зачем бередить рану. Работа есть работа. Он был вежлив и только. Эмма схватила Дюрра за локоть:
– Людвиг, ты будешь у себя? Я уезжаю в город, если мы с шефом разминёмся, пожалуйста, скажи, что я вернусь назад, если не найду его в отеле. Хорошо?
Людвиг коротко кивнул, молча зашёл в коридор. Эмма распахнула зонт и пошла по склону вверх, оскальзываясь на гравийной дорожке, раскисшей до грязи.
* * *
Шестого сентября 1907 года, в пятничный полдень, Эмма вышла из гостиничного номера, где базировался граф, и спустилась по лестнице в холл. Там её ждал человек средних лет, в флотской форме, с лихо закрученными усами и ярко-голубыми глазами.
– Господин Хакер, он сейчас спустится.
И правда, позади помощницы затопали ноги и в лобби зашёл сам Цеппелин, протягивая руку для приветствия новому сотруднику.
Поделиться книгой: