Гоша

– Даже не думай! Что с Лешиной работой будет?

– Гош, на нем семья. Ты знаешь, я не работаю. Пока. А у него начальство сейчас может опять смениться, и что будет – не понятно. – Ленка сидела напротив, их разделяла гладкая столешница. Гоша, прищурившись, посмотрел на нее и выдохнул сигаретный дым. Леха молчит. Думает.

– Я сейчас приду. – Леша встает, берет куртку, выходит на улицу, снова не закрывая дверь. Лена посмотрела ему в спину, намереваясь что-то сказать, но Леша в дверях обернулся, перехватил ее взгляд и покачал головой. Лена опустила взгляд. Гоша, наблюдавший за этой сценой, с удовольствием докуривал так приевшуюся сигарету и думал: он знает, куда пошел Леха. Стоит сейчас за домом и тоже курит. Может, про него тоже сказать? А толку. Гоша докурил, потушил сигарету о блюдце и допил чай. Белая аккуратная кружка стояла в окружении пепла на блюдце и бычка, взгляды присутствующих были задумчиво прикованы к этому натюрморту. Гоша посмотрел в окно – березы все также стояли на своих местах, подпирая горизонт событий.

Шоу начнется через полчаса. Гоша вырвался из гримерки и шел по коридору студии, рядом с ним, немного отставая, шел один из ведущих.

– Желательно, чтобы ты всегда знал, что в тебе есть маньяк. Пристрастия к насилию в детстве были?

– Нет.

– Были. Ты кошек мучал. И в детском саду тебе мальчик нравился. Мы его нашли.

– Уверены?

– Абсолютно. Ты к нему приставал даже.

– Боже.

– Не боже, а да. Там еще будет несколько нюансов, ты на все кивай и сиди с серьезным лицом. Сценарий же читал ведь? Кроме этих поправок, про которые я тебе сейчас сказал, больше ничего не изменилось. Иди нос припудри. И не забудь, в середине у нас рекламная вставка – рекламируешь тоже по сценарию. Охранные системы и готовые завтраки. Текст учил?

– Оплата будет такая же? Или поднимите?

– Можем поднять, но не на много. Тысяч на семьдесят.

– Текст учил.

– Отлично. Скоро увидимся.

Ведущий поправил пиджак, сбавил шаг и свернул в одну из комнаток по правую руку от Гоши. Гоша остановился. Идти больше не было смысла – не от кого было убегать. Подумав пару секунд над диалогом с ведущим, Гоша развернулся и пошел обратно к гримерке. Его окликнули. По коридору шла девушка, судя по одежде, одна из координаторов, а за ней шли родители Гоши. Гоша поднял бровь. Кашлянул. Он не знал, что происходит. Девушка, показав рукой на Гошу и, сказав родителям пару слов, спешно скрылась в глубине коридора. Гоша аккуратно приблизился к ним.

– Привет! – Светлана Петровна обняла Гошу.

– Здравствуй. Как вы тут оказались?

– Нас тоже позвали на это шоу. Тебя обсуждать. Но мы отказались. Леша тоже отказался. Зато нам достали места в зале. Леша в пробке стоит. А мы пораньше приехали, решили тебя навестить. – Отец протянул руку Гоше. Гоша пожал ее, смотря отцу в глаза.

– Я не только курю. Я еще работу потерял.

– Да? Давно? Ну, благодаря всем шоу у тебя будет прилично денег и на жизнь, и на капитал на будущее, надеюсь.

– А я по-прежнему тот, кого нельзя простить? Не то, что ты или Леша.

– Может, и да. Но мать права – ты, в первую очередь, мой сын. И я тебя люблю как сына в любом случае. Ладно, мы пойдем пока места занимать. А ты готовься. Настраивайся.

– Да, не будем тебе мешать. Все будет хорошо.

И две фигуры покинули Гошу, оставив его наедине с ворохом мыслей.

Координатор дал отмашку, перед Гошей открылся выход на сцену, на которой уже громогласно объявляли его приход ведущие. Яркий свет бил в глаза, Гоша в нерешительности стоял, потирая руки. Его окрикнули. Гоша понял, что сейчас выбор сводится к деньгам или сохранению непорочности – заработать ли на собственном имени или оставить историю своего прошлого незапачканной сплетнями или пересудами. Вспомнились родители, сидящие в зале, Леха, который тоже уже, наверное, приехал. Всем нужны деньги. В темные времена информационного переизбытка и анонимной безнаказанности твое имя запачкают и без твоего разрешения или знания. Гоша уверенно мотнул головой, отгоняя последние сомнения. Он еще напишет правду о гнили в мире вокруг, но уже в своем сценарии. А сейчас нужно играть. Он выдохнул и пошел на сцену, навстречу аплодисментам и крикам.

Глава 2. Гоша не понимает.

– Я не понимаю, ну серьезно! Почему они решили забрать именно Свету. – Гоша недовольно стукнул кулаком по столу, затем, вспомнив, что он находится в ресторане, то есть месте общественном, быстро поправил скатерть и поднял взгляд на двух молодых людей лет двадцати пяти, сидящих напротив него.

– Ты знаешь, что показывал Рибус. Тебе бы не знать, что показал аРибор. Фактически, по их логике, были все обоснования. – Один из парней, в не глаженном бежевом пиджаке, развалился в кресле и крутил в бокале вино, даже не смотря на Гошу.

– Саш, так тоже нельзя. – Голос подал третий парень, скрестивший тонкие руки на груди. – Мы должны разобраться как минимум потому, что Гоша – наш друг, а Света – его девушка. Я уже не говорю о необходимости того, чтобы восторжествовала банальная справедливость.

– И что ты предлагаешь? – Саша перестал крутить бокал с вином и аккуратно поставил его на стол, продолжая смотреть, как вязкие бордовые капли стекают по стеклу. – Вообще, забавно, что в этом ресторанчике мы нашли хорошее вино. У меня буквально недели три назад здесь была девочка, которая гастрономическими обзорами занимается у нас на канале, разнесла в пух и прах это место. Говорит, даже не попросили ее Персонализацию, хотя в узких кругах она узко известна. – Саша хохотнул и посмотрел на парня, сидящего слева от него. Тот убрал катышек со свитера и снова скрестил руки на груди. – Так что, Вань, раз сказал, так предлагай.

– Для начала нужно понять, почему они копают под Свету. Потом придумать элегантное разоблачение. Мы имеем дело с достаточно серьезной структурой, так что действуем тихо. План разработаем на ходу, пока даже не знаю, в какую сторону двигаться, но знаю точно, возможности есть, – значит прорвемся.

– Да сохранит «Клюква» наши помыслы! – Саша обвел глазами ресторан. Людей было немного, в основном женщины парами – подруги, знакомые, шумно обсуждавшие работу, детей и мужчин. Отрывки их озвученных мыслей сплетались в единый клубок и ложились туманом на барную стойку с неоновой подсветкой. На стенах были нарисованы медведи с балалайками, из колонок лилось соответствующее музыкальное сопровождение. За окном светилась Москва конца мая, с вечным потоком людей и порхающим мусором вперемешку с тополиным пухом под ногами. Той весной, почему-то, тополя решили разродиться раньше срока. Саша наконец дошел взглядом до Гоши. Гоша сидел молча, погруженный в свои мысли, и смотрел куда-то вниз. Воцарилась пауза. Наконец, Гоша тихо сказал:

– Я думаю, это все из-за Персонализации. Света никогда не смущалась выражать свое мнение в социальных сетях, вот и за ней пришли. А я говорил ей. Ваня прав, как бы там ни было, нужно ее спасать. У меня сейчас правда даже связи с ней нет. Как забрали в отдел, как я ей сумку в руки вручил, так и не видел больше. Даже обнять не дали.

– Пойдем на улицу. – Саша еще раз обвел взглядом ресторан и встал с кресла.

– Подожди, расплатимся. – Гоша нажал на кнопку на столе, и перед ними сразу материализовалась официантка. Гоша проникновенно посмотрел на протянутый ей белый прямоугольник, его лицо осветилось зеленым светом, и официантка, озарив их улыбкой, сообщила, что оплата прошла.

Трое вышли на воздух. Духота подкрадывалась от дорог, из-под колес автомобилей, и пряталась во дворах и арках, сменяясь легким ветерком. Москва цвела и полыхала.

– Расскажи нам все, что ты о Свете знаешь. Потому что того, что ты нам обычно про нее рассказываешь, не достаточно, уж извини. – Ваня закурил и посмотрел на Гошу. Гоша вздохнул и начал откручивать воспоминания, пытаясь поймать необходимое начало повествования.

Глава 3. Память.

Саша и Ваня сидели на лавочке и тихо что-то обсуждали, чтобы не отвлекать Гошу – за время его раздумий они успели дойти до Чистых прудов и устроиться под раскидистыми ветвями с видом на запорошенную пухом воду. Наконец, Гоша промотал последние годы своей жизни и наконец остановился на нужном моменте:

– Я пошел тогда на свое первое в жизни шоу, спасибо прошлому Небержицкого во мне. Ну и как вы уже знаете, Света была тем самым координатором с шоу. Мы с ней познакомились после программы и сразу как-то нашли общий язык. Примерно через месяц начали встречаться. Благодаря тебе, Саш, меня протолкнули еще на несколько шоу – странный доход, но вполне хороший.

– Друг-телевизионщик – счастье в семье! – Саша улыбнулся, снимая пиджак. Даже в тени становилось жарко.

– Параллельно меня еще, как вы знаете, меня взяли в отдел. Забавно получилось. Только пустили в массовую разработку аРибор, только сформировали отдел, и меня сразу туда позвали.

– Ничего удивительного. Не зря ты учился на инженера. – Ваня подал голос, пока снимал свитер и аккуратно выверенными движениями складывал рядом с собой.

– Радиотехника. – Гоша любил уточнять этот момент, чтобы придать лишний раз значимость своему направлению. Последние годы его нельзя было назвать популярным, да и ранее, честно говоря, тоже.

– Да, радиотехника. А потом по профессии еще отработал. Уволился сам, без скандалов, характеристика по тебе положительная была. Почему тебя взяли в структуру – возможно, хотели еще показать, что человек с темной прошлой жизнью, но хорошей настоящей имеет право на достойную должность. Это им выгодно транслировать, в этом и смысл. Только сколько ты им там в не проверял и не тестировал аРиборы, платить больше они не стали. Подумай о переходе ко мне, я поговорю, место в «Заслоне» для тебя найдется. Сколько лет они уже спокойно существуют, еще мои родители в юности проходили там практику. И к проверкам на модуляциях они спокойно относятся – им важно личное общение, по старинке собеседование ведут. – Гоша кивнул и продолжил:

– Я подумаю. Сам об этом задумываюсь. Как бы там ни было, благодаря работе в отделе мы съехались через полгода со Светой, денег хватило даже на путешествия, правда, по стране, но все же. Потом познакомил ее с семьей. Она им, в целом, понравилась, только Катя к ней прохладно почему-то отнеслась, и родители не до конца поняли ее увлечения Персонализацией и вегетарианством. Кто бы знал, что через полтора года это ее и погубит. – Гоша достал свой телефон, перевернул его и посмотрел на наклейку Персонализации на чехле. Она поблескивала белизной и не сулила своим видом ничего плохого. Обманчивая обложка технологий.

Персонализация предполагалась изначально как облегченный способ общения в социальных сетях. Чтобы взаимно подписаться, достаточно было соприкоснуться наклейками друг друга, поставить кому-то лайк – прикоснуться пальцем. Потом ввели дополнение лайка по сетчатке глаза для тех, кто был брезглив и не хотел трогать чужие наклейки. В любом случае, задумка была не плохой, она даже решала важный, по мнению Гоши, вопрос одиночества в сети – теперь для раскрутки при желании тебе предстояло контактировать с живыми людьми, а не только просить и молить на прямых эфирах и в историях. Социум оживился, загудел, Персонализацию быстро подхватили, настолько быстро, что никто не сомневался – массовая истерия с ней продержится не дольше нескольких месяцев. Но этот спрут внезапно начал щупальцами обхватывать разумы и укореняться в них. И вот уже вышло несколько обновлений Персонализации, под ее эгидой пошатнулась конфиденциальность социальных сетей, которая и так висела на волоске. Иронично, но вопрос защищенности данных постоянно был на повестке дня, вызывал много возмущений и даже идей заговоров, но при этом полноценное пренебрежение им из-за Персонализации было воспринято обществом как закономерная жертва за удобство. Все пароли и данные от разных социальных сетей хранились на общих серверах быстрого доступа, социальные сети ради этого частично или целиком интегрировались в единую экосистему. Пользоваться ими стало значительно проще, но при этом, если тебя касалась культура отмены, то за борт тебя уже выкидывали молниеносно и всем миром. Персонализация в жизнь Гоши вошла благодаря Свете – он долго сопротивлялся, но потом все же купил себе наклейку. Он ей, признаться, особо не пользовался, за исключением коммуникации со Светой. Также Гоша старался, как и раньше, подчищать историю поиска, но самое главное – в социальных сетях не выражать свою позицию ярко. Договариваться о встречах, советовать музыку и фильмы. Не более.

Света же была ярым пользователем экосистемы. Открыто транслировала свое недовольство жизнью и правительством (иногда – по любому случаю, даже из-за дождливой погоды в ее выходной), ей не нравилось умалчивание возможности межвидовой реинкарнации, а также дискриминация людей из-за аРибора. Недовольство перекочевывало во время ссор в пренебрежение и даже некую брезгливость к Гоше – ведь он, фактически был максимально причастен к экспертизе и наладке «чудищ человечества» (как Света называла аРиборы.

Гоша не разделял ее недовольств, но старался лишний раз не выступать, так как в ином случае Свету было просто не унять. Гошу скорее удручал факт, что общение становилось синтетическим и сфабрикованным ради выгоды, а не ради удовольствия или хотя бы интереса. Даже в домашних диалогах со Светой он улавливал интонации пластмассовых тематик – поддержать тред, пост, подписаться на очередных активистов просвещения ради. Гоше начинало казаться, что все ее фразы становились просто ловкими подводками к использованию Персонализации. Возможно, это было паранойей. А, возможно, одиночеством.

Глава 4. Свет.

– Свет, пора! – позвал из глубины коридора какой-то мужчина. Света суетливо кому-то строчила в телефоне, а затем, оторвавшись, поправила наушник и посмотрела на Гошу.

– Получается, пора. Эфир через несколько минут, мне еще координировать товарища одного. Спасибо, что подкинул. И до встречи вечером! – Света поцеловала Гошу и унеслась вслед за силуэтом мужчины в темноту коридора.

Был выходной день, но Света могла работать в какие угодно времена по какому-то иллюзорному графику. Поэтому Гоша отвез Свету на телевизионную площадку, а сам направился в ближайшее кафе, чтобы позавтракать, а затем направиться домой читать и делать домашние дела.

Через пятнадцать минут он уже сидел в кафе «Санс» напротив офисного здания, которое сливалось по цвету с грязной городской пылью за окнами. Гоша смотрел в панорамные окна, вяло ковыряя подобие стейка в тарелке. Кафе было практически заполнено, так что все столики рядом с Гошей были заняты.

– Жаль, что они натуральное мясо начали заменять, скажи? Я просто смотрю, ты его совсем не ешь. – Проговорил мужчина за столиком слева милой брюнетке, не отрываясь от поглощения спагетти с какой-то непонятной мешаниной из овощей. – Зато считается, что замененное мясо полезнее. В нем же сохранили все элементы, белки там, я не знаю, что еще, зато лишний жир убрали. Ох, уж эти лаборатории – «чудо»!

– Да. – Ответила отстраненно девушка.

– Ты со мной поговорить хотела. О чем?

– А, да так. Про модуляцию аРибора. Ты ее проходил?

– Ну да. У меня коэффициент не особо большой был, но я все равно тест, считай, успешно прошел, так как у меня колоссальная выработка, ты знаешь.

– Это верно. А ты за кого играл? Ну, то есть, не играл, а жил. – Мужчина замялся.

– У меня Алексей был. По-моему, в его роли как раз все и проходят. Там уже зависит от того, как пройдешь.

– И как ты прошел?

– Если вкратце, то не очень. Правда, я перемудрил со стратегией производства андроидов. Поэтому производство накрылось. А у тебя-то что было?

– Анна, но я словно за себя проходила. Сложно объяснить, словно сбой какой-то.

– Вообще, аРибор еще сыроватый, как говорят, вполне вероятны сбои. Несколько людей мне правда говорили, что не сбои это случайные вовсе, а подставные. Ну, заказы. – Мужчина посмотрел по сторонам, Гоша сделал вид, что увлечен едой. И какой у тебя коэффициент? Ты не сдала эту странную версию что ли? Слушай, а, может, тебя в начальники готовят и поэтому дают более жесткую версию?

– Сдала. Иначе бы с тобой здесь не сидела, ты знаешь, у меня бонусов нет. – Девушка улыбнулась. – У меня коэффициент 4,2. Сказали, что неплохой.

– Действительно, не дурно. Но расклад все равно дрянной. Поспрашивай еще у людей, проходил ли кто-то такую же модуляцию, как и ты.

– Хорошо.

Гоша снова отвернулся к окну. Его внезапно затерзали сомнения – он работал с аРибором в достаточно приближенном отделе, но первый раз слышал напрямую о возможных «заказных» сбоях. Разговоры об этом висели в отделе, но никогда не озвучивались в рабочей обстановке. И поскольку Гоша толком ни с кем из коллектива не дружил, то беседы и сплетни без галстуков не слушал. А может, просто не хотел слушать, так как изначально был не сильно рад этой работе . На улице пошел дождь, который предрекали еще с вечера, и Гоша подумал о забавном парадоксе – такие технологии имеем, а все равно капитальные службы не справляются. Он звякнул приборами о пустую тарелку и позвал официанта. Пока шустрый молодой парень в вишневой рубашке несся к нему через зал, тот мужчина за соседним столиком, откинувшись на велюровой спинке стула, произнес:

– Вот знаешь, я их, всех, не понимаю. Мы крутимся в сфере инноваций, за нами стоит выпуск техники. Мы проходим постоянно теперь эти модуляции, у нас сотни технологий в подчинении. А смысл этого, если срок эксплуатации того же самого холодильника сократился в три, если не четыре раза?

– Смысл в том, что это быстрее крутит колесо потребления. Купил – выкинул – купил. Главное, не успел привыкнуть и пожалеть о стареющем продукте. Как боязнь приближения смерти. Всем смерть руководит. – Девушка продолжила что-то говорить, но Гоша не услышал, так как уже запрашивал у официанта счет.

– Вы что-нибудь еще желаете? – Парень учтиво и преданно смотрел в глаза Гоше. От него пахло неплохим парфюмом с примесью жара кухни и чего-то еще. Человека, подумал Гоша. От него пахнет человеком. Кафе «Санс» считалось хорошим не только из-за кухни, но и из-за живого обслуживания. Гоша отрицательно мотнул головой. Ему хватило не-мяса.

– Но ведь такие темпы производства не для людей, Ирин. Хорошая техника стала элитарной, как, блин, искусство. Разве это нормально? – Мужчина снова вступил в диалог.

– Наверное, нет. Но это нам приносит доход и положение.

Мужчина промолчал. Также, молча, он допил кофе. Пока Гоша одевался, парочка рассчиталась с официантом и тоже вышла на улицу.

– Технологии – вообще зло. – Обратился мужчина к своей спутнице, подойдя к Гоше и жестом попросив сигарету. Потом закурил, сделал пару затяжек и посмотрел на девушку. – Ты тоже сейчас думаешь, что это мог быть простой сбой в системе модуляции? Но интересно, почему именно на тебе?

– Отчасти думаю. Интересно, да.

Гоша тоже думал об этом, хоть и совершенно не знал ни девушку, ни мужчину. Но простота и очевидность мысли, которую неожиданно озвучили, пугала его. Ведь аРибор действительно можно обмануть. Но кому это нужно? И для чего?..

Гоша шёл из продуктового магазина, кутаясь в осеннюю куртку. Как странны дыры в прогрессе – почему массово внедряют такие технологии, как Рибус, но при этом не придумали какой-либо непромокаемой капсулы для человека, чтобы не мокнуть под дождём. Несмотря на конец апреля, погода решила позиционировать себя как в октябре, свалившись на Москву ливнями и холодами. Цвела черёмуха, ее дурман расстилался во влажном воздухе. Пакет бился об ноги, напоминая ещё и об усилившемся ветре, в левой руке тлела сигарета. Надо докупить себе армопротез – дополнительную руку, чтобы держать зонт, – подумал Гоша. Но для этого нужно, пожалуй, стать блогером или, как минимум, уйти из отдела к Ване в «Заслон», чтобы иметь достаточно денег для таких игрушек. Гоша ухмыльнулся и затянулся.

Небо было светло-серым, но прямо под куполом небосклона висела иссиня-чёрная туча, клубилась и бросала тень на землю. Из-за этого все дома, деревья и остальные предметы напоминали двухмерные чёрные силуэты, словно вырезанные из картона. Лишь где-то серебряными акцентами блестели лужи, разбиваемые ногами таких же спешащих прохожих, как и Гоша.

Дома Света, сидя на кухонном стуле, уткнулась в экран и даже не заметила Гошу. Когда он уже доставал продукты из пакета прям перед ее носом, она подняла голову и кивком головы поздоровалась с ним. Выглядела она вполне озадаченной.

– Ты чего такая? Что-то случилось?

– Да мои ребята новый тред запустили, залипла в чтение. Реально, вот как я тебе и говорила, правительство наше никак не возьмёт за грудки изобретателей Рибуса и не спросит их конкретно, возможна ли межвидовая реинкарнация.

– Но ведь у них и исследования есть, доказывающие, что нет. Это официальная позиция компании, Рибус настолько масштабный, что, думаю, если бы что-то было не так, давно бы это уже всплыло.

– Гоша, какой ты наивный. Им просто это не выгодно. И так конфликты идут до сих пор, а наше бравое государство только и может, что грубо подавлять людей из оппозиции. Кстати, на выходных снова митинг будет.

– Надеюсь, ты на него не пойдёшь опять? Я мясо не покупал, только себе сосиски, как договаривались.

– Может ты меня всё-таки поддержишь? Вместе со мной мясо есть не будешь? Я же это не просто так делаю, ты только представь – сегодня ты съешь говядину, а через год эта корова могла бы стать чьим-то ребёнком.

– Света, я уважаю твою позицию. Но не до конца одобряю, мне лично сложно без мяса совсем. Да и, как я тебе говорил, почему это только животных может касаться, если на то пошло? Спаржа твоя тоже может стать через несколько жизней ребёнком. Это дискриминационно по отношению к флоре.

– Все тебе шутки. У растений нет разума, а у животных есть. Ты думаешь, это смешно? А почему улыбаешься тогда? Иди ешь свои сосиски, мне ещё к выходным нужно будет подготовить плакат и листовки.

– Пожалуйста, ради меня, не ходи. Полгода твоей активисткой деятельности как-то проносило, но ты же понимаешь, что ты в группе риска по Рибусу. Плюс у тебя на работе через три недели проверка на аРиборе.

– Если я в прошлой жизни моталась по тюрьмам за мародёрство и одну драку, это ещё не значит, что в этой я не могу выражать свою позицию. Что я делаю? Просто сижу, в социальных сетях веду блог просвещения о том, как лучше быть вегетарианцем, на митингах не дерусь, стою и с командой доношу те же мысли, но вживую.

– Да, но ты ещё говоришь, что при этом правительство плохое, причём не мне на кухне, а на аудиторию. У нас всех Персонализация, даже за твоими личными переписками просто следить, ты там тоже не мелочишься.

– А оно хорошее по-твоему?! – Света начала говорить все быстрее и быстрее, переходя на крик. – Вот что оно тебе сделало хорошего? Работаешь в отделе за копейки, делаешь непонятно что, и тратишь на это все время, мы даже толком никуда вместе не ходим. – Она встала со стула и вышла из кухни. Уже из коридора она крикнула:

– Все, с меня хватит на сегодня. Мне завтра рано на эфир вставать. Спокойной ночи заранее.

И через три недели Свету забрали. Прямо из их квартиры, рано утром, пока Гоша собирался на работу, а она сонно ворочалась в кровати. Гоша так часто думал об этом, но даже не успел сориентироваться. Успел лишь спросить: «За что?» Ему закономерно ответили, что она не прошла проверку аРибора. Можно посмотреть результат? Можно с ней? На сколько ее увозят? – эти вопросы отталкивали мощными плечами два силовика, ожидающие, пока Света оденется и хаотично запихнет какие-то вещи в пакет. Гоша успел лишь принести ей спортивную сумку и хлоргексидин из ванной комнаты, а потом тупо смотреть, как за тремя людьми захлопывается дверь.

Гоша осел на пол, сложил голову на руки и начал думать. Потом вспомнил, что нужно на работу. Забавно, ему нужно идти в улей тех, по чьей оплошности или вине забрали его любимого человека. Встать, собраться на автомате, случайно пролить кофе на брюки, сматериться, проверить содержимое рюкзака, не забыть документы и ключи. Проверить, выключен ли свет, затем закрыта ли входная дверь. Войти в лифт, достать телефон, чтобы написать Свете: «Я ушел на работу». На этом моменте план разрушился. Гоша смотрел в экран телефона, мир медленно становился расфокусированным. Светы больше не было рядом. Лифт пикнул, оповещая о прибытии на первый этаж. Гоша глубоко вздохнул, содрал наклейку Персонализации с телефона, смял ее и кинул в карман. Мысли начали пульсировать вместе с замигавшими светодиодами лифта, раскручивались струнами и звенели, звенели: «почему ее забрали? За что? Что она сделала, она же невиновна? Что дальше, как ее спасти?» Двери открылись, Гоша вышел в лоно подъезда и через пару секунд уже был на улице.

Сил ехать на автомобиле не было. Гоша не сильно любил ездить на авто, так как испытывал дискомфорт от постоянной концентрации, несмотря на автопилот – Москва расширялась, гуще населенной, потоки машин опоясывали жаром и огнями невиданными развязками и переплетениями весь город. После утреннего потрясения у Гоши было единственное желание – сесть на трамвайную ветку, прислониться головой к стеклу, закрыть глаза и под дребезжание вагона отпустить посредственность рутины.