Силинские рассказы

– Эй, ты, шпана базовская, что тут делаешь? Морду давно не били? – услышал он сразу возмущённые голоса местных, что моментально его обступили с четырёх сторон, отрезав путь к бегству. – Нюх потерял, что припёрся на овощебазу? Базовским сюда вход запрещён, показывай, что тебе в конторе дали.

Дело «запахло керосином» и Маленький понял, что нарвался на очень неприятную ситуацию, когда и побить могут, и деньги отобрать. Но выхода из неё он не видел. Пацаны были его возраста и постарше, уйти ему они бы не дали. Но тут появились ещё два посёлковских, с которыми Маленький работал. Похоже, они тоже пришли за заработанным. Но, увидев «ситуацию», не стали в неё встревать, а расположились в сторонке и с ухмылками на лице просто наблюдали за происходящим. А «происходящее» было не очень хорошим. Маленький пытался объяснить, что работал на базе, и что, мол, ему разрешили это делать, на что получил резонный вопрос:

– А пошлину ты заплатил? За право работать на нашей овощебазе?

Что такое «пошлина» Маленький знал. Это могло быть всё что угодно, и её размер зависел только от настроения и аппетитов «таможенников». И внутренний голос ему подсказывал, что его честно заработанные пятнадцать рублей могут как раз ею оказаться. Плюс фингал под глазом в качестве «довеска».

Но тут наконец-то разжалобились те двое, что вместе с Маленьким трудились на овощебазе:

– Пацаны, отстаньте от него, Курука привёл базовского подзаработать, Полтава «в теме» и не возражал.

– Курука привёл? – переспросил один из нападавших, после чего внимательно посмотрел в глаза Маленького, сплюнул на землю и дал «добро», – ладно, катись домой. Но ещё раз увижу здесь, тебе уже никто не поможет.

Дальше Маленький не стал дослушивать условия своего освобождения и рванул изо всех сил в сторону дома, не останавливаясь до тех пор, пока не перешёл «границу». После чего перевёл дух и уже спокойно двинулся по Базе.

Генка его потом отругал, что тот сам пошёл за деньгами:

– Ты что, совсем дурной? Чё попёрся без меня? Серёга Косой (один из тех двух, что заступились) со смеху падал, когда рассказывал про твоё выражение лица после заявы о необходимости платить «пошлину». Смеху, говорит, было – обхохочешься!

– Ага, обхохочешься. Нет чтобы сразу вступиться, стояли, смотрели на «цирк».

– Но вступились же, хотя их никто не просил, и они никому не были должны. Ладно, хорошо, что хорошо закончилось. И даже деньги не отобрали.

Так и завершилась первая попытка Маленького честно заработать себе на жизнь. В общем, можно сказать – удачно. И деньги все в сохранности остались и морда цела. Что по местным меркам было уже немало.

Местное хобби

Наверное, нет такого мальчишки, который не занимался каким-либо коллекционированием: марки, монеты, значки, открытки, гаджеты, автомобили… Впрочем, не будем увлекаться, девайсы и автомобили в СССР ребята не коллекционировали. А «гаджеты» не только в глаза не видели, но и слова этого не знали.

Не остались в стороне от такого «тренда» и пацаны с Силинки. У многих было какое-то увлечение, тот же Маленький, совершенно равнодушный к маркам и значкам, в силу своей внутренней предрасположенности, был страстным нумизматом. Правда, после того как в очередном обмене его, тогда ещё подростка, облапошили взрослые ушлые дяди, Маленький разочаровался в этом благородном деле и на какое-то время «завязал» с коллекционированием.

Но вот, в один чудесный летний день они с Большим оказались в гостях у Сашки Клёпанного, с которым когда-то ходили на рыбалку. И тот показал им своё «сокровище» – винные этикетки. Этикетки были реально пострадавшими, так как их снимали с бутылок, валявшихся где попало. Практически все были с импортного алкоголя, но некоторые даже интересными. Так Маленький и узнал, что на Базе уже пару недель почти все пацаны «запали» на новую для них «фишку» – коллекционирование этикеток от алкоголя.

С этой целью были перевёрнуты все сараи в поисках завалявшейся там стеклянной тары. Да что сараи, теперь ни одна валявшиеся бутылка не оставалась в стороне от внимательного взора пацанвы. Правда, подавляющее большинство такой тары была местного производства и их этикетки с «верой михайловной»2 и прочей бормотухой3 были непритязательного дизайна и не представляли какого-либо интереса для местных «коллекционеров». В цене были этикетки от импортного алкоголя, даже в потрёпанном состоянии, так как они были интереснее и ценились куда выше местного розлива.

В конечном итоге братья включились в это хобби и тоже начали поиски бутылок с заморскими этикетками. Отец Маленького отнёсся к этому с пониманием, и даже помог ему с приобретением некоторых из них, покупая время от времени кубинский ром или венгерское бренди. Один раз даже достал где-то бутылку корейской водки с женьшенем, но она не понравилась ни родителю за мерзкий  вкус, ни Маленькому за примитивный дизайн этикетки.

Так всё и шло своим чередом, пока не произошло событие, в корне перевернувшее весь тренд данного вида коллекционирования. Рано утром, когда Маленький только добрался до дома на Базе, его сразу схватил старший брат и, ни слова не говоря, повёл к тому же Сашке Клёпанному, делая при этом такой загадочный вид, что интрига прямо сквозила в его глазах.

– Да что случилось? – пытался понять суть происходящего Маленький. – У меня маковой росинки во рту с утра не было. Поели бы сначала…

– Потом поешь, ничего с тобой не случится… – только и услышал в ответ.

Придя к Сашке, Большой коротко сказал:

– Показывай!

У тут у Маленького округлились глаза, а сам он остолбенел: на столе у Сашки лежали новёхонькие этикетки от вин, прямо из типографии. Они были яркими и красивыми. Такими красивыми, что аж за душу брали, в общем, произвели на него аналогичное впечатление, как ситечко на Эллочку-людоедку из «12 стульев» или как, по утверждению авторов этого произведения, старая банка из-под консервов на людоеда Мумбо-Юмбо. Серьёзное, короче, впечатление.

Но ещё их было много, этих этикеток. Пара десятков разных видов точно. И не по одной штуке, а по пачке каждого типа. Причём в каждой пачке этикеток на глаз было несколько десятков. Это было богатство! Нет, это было неслыханное богатство! Никакие этикетки из-под редких вискарей, снятых с помощью пара, с отмытых от грязи бутылок, не шли ни в какое сравнение с этой прелестью! Это ведь целая революция, низводящая в прах все прежние ценности в данном виде коллекционирования. Как сказал один из классиков по этому поводу: «Всё что раньше было принципиально, сегодня стало совершенно не принципиально» и жизнь для Маленького с этого момента начала свой новый отсчёт.

На Большого зрелище произвело не меньшее впечатление, так как он только тяжело сопел и ничего не говорил, но по глазам было видно, что состояние шока охватило и его мозг.

– Откуда… – выдавил Маленький, придя немного в себя.

– Откуда, откуда, – пробурчал Сашка, – от верблюда. Кто же про «рыбные места» рассказывает. В общем, вы зачем пришли? На обмен? Или хотите купить? Впрочем, менять я их не буду, всё равно у вас ничего аналогичного нет. А то, что вы «натырили» со старых бутылок мне неинтересно.

– Вот ты как заговорил? – возмутился Маленький, – про «рыбные места» не хочешь рассказывать, деньги с нас затребовал за этикетки! А налим, который ты обманом выманил у Большого – это как? Забыл уже? А я нет! Ты нам ещё за налима не расплатился!4

– Какой налим? – сделал круглые глаза Сашка, – а… тот, что мы тогда вместе поймали и Большой по доброй воле мне сам отдал? Так какие претензии?

Во время всей этой дискуссии Большой стоял молча и только крутил головой в зависимости от того, кто говорил в данный момент.

– Вы тогда ещё на моих щуках «наварились», вся База знает про вашу торговлю, фарцовщики малолетние, по рублю кучку продавали. Вот вернёте мне рубль, тогда и говорите про налима!

– Ага! Нет, вы видели такого умника, мы ему сначала должны рубль отдать, а потом ещё и заплатить за этикетки. А рожа не треснет! – не успокаивался Маленький, вдвойне заведённый уже не только сокровищем, что лежало перед ним, но и неприятными воспоминаниями о налиме, когда тот же Сашка так ловко облапошил Большого. – Хватит из нас дураков делать, рассказывай, где «надыбал» эти этикетки. Большой, а ты что стоишь и молчишь? Ты ведь рыбу тогда отдал, давай требуй возмещение.

Брательник почесал голову, вздохнул и молвил:

– Сашка, действительно, что так себя ведёшь? Мы с тобой всегда делимся, с печеньем и конфетами не жлобимся, да и «хаваешь» у нас всегда, когда приходишь, а тут за какие-то этикетки деньги затребовал.

– За «какие-то»? –  с наглыми глазами спросил тот. – Да эти «какие-то» этикетки у меня любой пацан на Базе или на Посёлке с руками оторвёт и денег не пожалеет. Не то что вы! Налима вспомнили! Да это я вас тогда повёл на рыбалку и научил, как надо ловить таких красавцев. Вы мне спасибо должны сказать и рыбы принести, а не упрекать. Короче, если хотите что-то купить – покупайте, а если нет – то не морочьте мне голову.

– Пошли, – дёрнул Маленький Большого за рукав. – Я из принципа у этого жлоба ничего покупать не буду, а ты как хочешь.

Большой, похоже, или ещё не был готов тратить деньги за этикетки, или их у него не было, но он кивнул, и они молча вернулись домой.

Мысль о том, где Сашка взял новые этикетки, не давала покоя. В конце концов, Маленький решил сходить к Генке, своему дружку из Посёлка, с которым у него сложились хорошие отношения.

Генка, как и все пацаны с Базы и Посёлка, также активно коллекционировал винные этикетки, но, к разочарованию Маленького не знал, откуда у Сашки его богатство.

– Слышал я, что кто-то с Базы «надыбал» новенькие листы, но понятия не имею, где он их взял. Может, родственники или знакомые на типографии работают?

– У кого? У Сашки? Да там отец пропойца, и мать круглые сутки на работе. Какие у них родственники? – удивился Маленький. – Нет, тут что-то другое.

– А ты сам видел эти этикетки? Что собой представляют?

– Они все для вина, сделаны в восточном стиле, яркие такие.

Тут Генка на минуту задумался и полез за своим альбомом. Полистав немного, он довольно хмыкнул и положил его на стол.

– Похоже?

В альбоме была этикетка, действительно аналогичная той, что видел Маленький у Сашки, но она была старая, снятая с бутылки.

– Да, похожа, стиль рисунка тот же. Но их сравнивать нельзя. Эта грязная, обесцветившаяся, ни в какое сравнение не идёт.

– Давай думать логически, – вдруг предложил Генка, – если у Сашки нет «связей», но он смог достать эти новые этикетки, то где их вообще можно найти? В принципе?

– На типографии, где печатают, – начал Маленький, – ну и, наверное, на винзаводе, где клеят.

– Точно, – подтвердил Генка. – А где находится эта типография или винзавод?

– Где-то на западе, за Уралом, у нас тут ничего подобного нет.

Тут Генка встал, сходил в другую комнату и вернулся с лупой, после чего стал рассматривать этикетку с восточным орнаментом.

– Смотри, – ткнул он в её нижнюю часть, – тут написано «Винзавод. г. Бухара». «Въезжаешь»?

– Куда «въезжаешь»? – не понял Маленький.

– Слушай, давай выключай «дурака» и начинай думать, – нетерпеливо продолжил Генка, – вот эту этикетку, что ты видишь, наклеили на винзаводе в г. Бухара. Кажется, это в Узбекистане. И там, на этом винзаводе, подобных этикеток должно быть полно. И все – новые, пока их не приклеят. Правильно?

– Ну, да… Правильно. А как нам их взять?

– Как взять, как взять… – передразнил Генка Маленького, – попросить.

– Кого?

– Не, ты точно «тормоз»! Как кого? Директора, кого же ещё!

Немая сцена длилась некоторое время, после чего Генка взялся ещё раз объяснить свою позицию:

– Смотри, эти этикетки есть на винзаводе, так? Так. Кто ими распоряжается? Директор. Так? Так. У него их там как «у дурака махорки», и он вполне может поделиться с мальчишками, «двинутыми» на коллекционировании. Вопрос – как сделать так, чтобы он поделился? Отвечаю: написать письмо.

– Директору винзавода? – непонимающие переспросил Маленький.

– Ну да. Кому же ещё.

Сказано – сделано. В этот же день мальчишки пошли на почту, нашли индекс для письма в каталоге, купили конверт и отправили письмо директору винзавода в г. Бухару примерно следующего содержания:

«Уважаемый директор. Просим Вас помочь юным коллекционерам этикеток от напитков и выслать нам имеющиеся у вас на заводе образцы. Если вас не затруднит, конечно. Также заверяем вас, что мы сами, будучи истинными пионерами, подобные напитки не употребляем и проявляем интерес исключительно к коллекционированию». Как-то так.

Через две недели Генка, с возбуждёнными глазами прибежал к Маленькому и показал ему извещение на доставку бандероли, которую они вскоре получили на почте. Бандероль была не маленькой и тяжёлой. Вскрыв её, пацаны потеряли дар речи: чего там только не было. Оказалось, что Бухарский завод вин делал десятки видов алкогольных напитков, судя по ярким и сочным этикеткам, толстыми пачками умещающимися в почтовой бумаге.

Это было «событие века», открывающее путь к «Клондайку винных этикеток». Пацаны поняли, где их счастье и начали изучать все старые образцы в поисках наименований винзаводов. И таких оказалось немало. Все южные республики имели подобные производства и ни одно из них не было упущено из вида. В течение недели мальчишки написали десятки писем, и почти на все получили ответ. С этикетками, конечно. Благодаря чему стали обладателями огромного сокровища в виде новеньких, прямо из типографии этикеток.

Но, их богатство, как быстро пришло, так же быстро и начало обесцениваться. Дело в том, что и другие «коллекционеры», похоже, «допёрли, где собака зарыта» и также начали слать письма. И вскоре у многих других уже имелся хороший запас новеньких этикеток и «эксклюзивные права» первооткрывателей были нивелированы их последователями. А ещё вскоре письма с просьбой помочь «юным собирателям» стали оставаться без ответа. Наверное, винная промышленность СССР просто устала от сотен запросов наших почитателей с Базы этого вида коллекционирования.

В итоге такой «этикетной лихорадки» Генка с Маленьким стали владельцами самых больших «частных коллекций» подобного вида собирательства, насчитывающих более тысячи экземпляров. Даже если у них чего-то не хватало, они могли легко обменять и получить искомое в силу большого разменного фонда.

Но, достигнув своего апогея, «этикетная лихорадка» стала сходить на нет, чему во многом способствовало отсутствие ответов на письма, засылаемые «юными коллекционерами». Некоторые даже пробовали писать и заграницу: в Болгарию, Румынию, Венгрию, несмотря на то, что письма «Par Avion», предназначенные для отправки за рубеж, были очень дорогими. Что писали в них? Да тоже самое: «Уважаемый директор…»  и так далее. Может, русского языка там не знали, или просто посмеялись, но «обратную связь» пацаны не получили. А жаль… Тамошние этикетки, особенно из Венгрии, были очень интересными. Но не судьба.

А вот Маленький даже после завершения активного этапа коллекционирования ещё долго вечерами разглядывал своё «имущество», вздыхая и вспоминая, как они с Генкой писали письма, а потом бегали на почту за бандеролями или толстенькими конвертами. Какое же это было счастье, когда они их потрошили! Да…, вот это и есть радость жизни.

Сплав по Силинке на автомобильной камере

Большую часть своего свободного времени пацаны с Базы и Посёлка проводили на Силинке: и летом, и зимой. Но летом, конечно, было интересней. Сама река находилась примерно в 20-25 минутах ходьбы от поселений, но разве это расстояние для мальчишек? Многие из них как уходили утром на речку, так и возвращались только вечером. Занятия были традиционными: купание, ныряние, загар, рыбалка. Но самым интересным был сплав по Силинке на надувных автомобильных камерах. Для этой цели камеры были нужны не абы какие, а от грузовых автомобилей: ЗИЛов, КАМАЗов. Накаченная камера от таких машин легко держала на воде одного человека, а вот двоим было тесновато, можно было соскочить и упасть. Для такого количества ездоков отлично подходила камера от задних колёс трактора Беларусь. Внутри её ставили поперечины и вдвоём, а то и втроём плыли на волнах реки.

Для сплава мальчишки поднимались вверх по течению на несколько километров, а потом опускали на воду свои плавучие приспособления и, забравшись сверху, плыли вниз – как правило, до силинского моста, соединяющего Ленинский район города с Центральным. Дальше всё равно уже был затон.

Во время сплава восторгу и счастью не было предела. На перекатах, что могли встретиться по пути, все соскакивали с камер, и, преодолев пешком сложные участки, плыли дальше. По дороге часто останавливались на каком-нибудь из многочисленных островов, поросших ивой и тальником, купались, загорали, жарили тут же пойманную рыбу на костре, а потом плыли дальше.

Но проблема заключалась в том, что далеко не у всех пацанов были такие камеры, так как найти их было не просто. Большинство взрослых с Базы работали на мелькомбинате, где камер просто не было. А вот посёлковские трудились не только на овощебазе, но и в автоколонне, расположенной впритык к домам, но по другую сторону от Базы.

В итоге так получилось, что основными держателями автомобильных камер были пацаны с Посёлка, а вот среди тех, кто был с Базы, владельцев «транспортного средства» для сплава было мало. И такая несправедливость держалась годами. Попасть в автоколонну, да ещё и «добыть» там камеру для мальчишек с Базы было почти нереально.

Маленький, чтобы пару раз за месяц сплавиться по Силинке, брал у Генки его «водное средство передвижения», и они с Большим отправлялись в речное путешествие. Да, вдвоём на одной такой камере от ЗиЛа было неудобно, и мальчишки нередко падали в воду, но, тем не менее, это было лучше, чем тупо стоять на берегу и смотреть, как другие наслаждаются спуском по течению.

Оба не раз думали, как заполучить хотя бы одну такую камеру, а лучше две, чтобы ни от кого не зависеть и сплавляться когда душе будет угодно, но ничего хорошего в голову не приходило. Без связей и знакомств в автоколонне добыть «резиновое изделие» было невозможно. Тем более что нужна была не просто камера, а целая, не порезанная. Заклеить-то они могли, но только небольшие отверстия. Серьёзные повреждения залатать было почти невозможно. А целыми камерами в автоколонне не разбрасывались, и они нигде не валялись. Помыкавшись в городе и даже поговорив с отцом, Маленький понял, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Помощи ждать неоткуда, и надо было думать, как решить вопрос. Вернее, как попасть в посёлковскую автоколонну и что делать, чтобы не вернуться оттуда с пустыми руками.

По самому посёлку мальчишки ещё могли свободно ходить, а вот вблизи автоколонны, в случае встречи местных пацанов, можно было нарваться на неприятности, если не было какого-то серьёзного аргумента. Вражды как таковой между базовскими и посёлковскими не было, но и праздное гуляние по «чужой» территории не приветствовалось. Тем более вблизи таких «стратегических объектов», как овощебаза или автоколонна. Что делать?

В конце концов, Маленький, уже поработав на овощебазе и поимев определённые знакомства в Посёлке, уговорил Большого пойти рано утром в автоколонну, мол, авось «пронесёт» и дойдут без приключений. А если удастся и камерами обзавестись, то возвращаться будут не через Посёлок, а большим кругом, через Силинку. Всё это, конечно, было «вилами по воде писано», но желание заполучить камеры пересилило.

Дойти до автоколонны удалось почти без приключений, так как все же наткнулись на троих местных пацанов, но двое из них работали с Маленьким и знали не только его самого, но и кто привёл. А это было серьёзно. Плюс, все трое знали и Большого, так как учились в одном классе. Мальчишки не стали «быковать», и даже спрашивать, что тут делают, и без этого всё было понятно, но и положительных эмоций не дали:

– Там уже не дают камеры, – сказал один из них, кивнув головой на автоколонну, – достали водил просьбами, а они им самим нужны. У меня брательник был там неделю назад, так мужики его прогнали, мол, задолбали эти попрошайки, всё «цыганят» с базы, что под руку попадётся. Если заранее не договоришься с проверенным человеком, то делать там нечего.

Остальные двое покачали головой в знак согласия.

– Я сам свою камеру распорол о сук, так что заклеить уже не получится, но новую найти не могу, – сказал другой.

Но не поворачивать же обратно, всё же весь Посёлок уже прошли, и автоколонна, вот она, рукой подать. Короче, братья послушали, послушали, но пошли дальше своим путем. Обойдя высокий забор, они нашли дыру, через которую уже не одно поколение поселковых «просачивались» внутрь. Так же, как и Маленький с Большим.

Автоколонна была крупной, с огромным двором. Здесь, под открытым небом стояло несколько десятков грузовых автомобилей, плюс в боксах ещё немало. Куда податься? Что делать? До попадания на территорию эти вопросы как-то не приходили в голову. Казалось, что попади туда внутрь, они сами собой решатся, но не тут-то было. Пацаны спрятались за стопкой бетонных плит и стали «мониторить» ситуацию, выжидая удобного случая. Но «пришёл» не совсем удобный случай. Вернее, этим «удобным случаем» оказался какой-то мужик, заметивший братьев.

– Вы что тут делаете? – спросил он. – Здесь нельзя посторонним. А ну, вылазьте, а то сдам охране!

Маленький с Большим вылезли из-за плит, понимая, что «попали», и в лучшем случае их просто выдворят с территории как «нежелательные элементы».

– Что-то я вас не знаю, вы чьи? Кто родители? – спросил мужчина.

– Мы с Базы, не посёлковские, – промямлил Большой. – Дяденька, отпустите нас, мы больше не будем…

– Чего не будете? – переспросил тот. – В засаде сидеть? Малолетние вредители… Что припёрлись то?

И здесь Маленький не стал «выворачиваться» и признался:

– Камеры нам нужны. За камерами мы тут, короче.

– А… – протянул мужик, – камеры им нужны… Голоштанные расхитители социалистической собственности. Вот сейчас составим протокол о вашей поимке на закрытой территории, и вызовем родителей. Кто, кстати, родители? – снова спросил он. – Где работают?

Маленькому говорить о своих родителях не было смысла, они в городе трудились, а родителям Большого вообще было на него наплевать.

– Бабушка у нас на мельзаводе работает, – признался старший брат, – Токарская.

– Это случайно не Елизавета Петровна, – удивился мужик.