Время жить

Созревал и виноград. В Карантинной пади этой ягоды особенно много вдоль Гремучего ручья. Находить его легко. Резные листья в разных оттенках красного были видны издалека. А вот доставать сложно. Лиана взбирается по деревьям вверх, иногда переходя с одного дерева на другое. Ягоды большей частью располагаются ближе к вершине, но и на уровне человеческого роста хватало. Вова собирал ягоду, засыпал в пластиковые контейнеры, добавлял немного воды и сахара и оставлял бродить на солнце. К холодам должно было получиться молодое вино. Будет чем греться зимой.

Холод, голод и движение

К концу сентября ясень стал сбрасывать ярко-желтые листья. Вечерами становилось холодно. Потом посыпался лист с березы, вяза. Только дуб оставался в пожухлой прическе, которая продержится до следующего мая. Володя сначала спал на лежаке у костра, который заправлял бревнами потолще, чтобы подольше горели. Над лежаком под углом к земле натягивал брезент, отражающий тепло и защищающий спину от холода.

В октябре брезент уже не спасал. Приходилось допоздна палить костер. Потом Володя убирал угли, кострище застилал железным листом и в спальнике укладывался на покрытую тряпьем металлическую простыню. Сверху укрывался брезентом. Если случалось ненастье, перебирался в палатку.

Затем решил обогревать брезентовое жилище изнутри. На костре нагревал каменные валуны и закатывал их на ночь себе под бок. Возиться с камнями было тяжело, да и тепла от них хватало ненадолго. Тогда Вова совершил открытие, которое гарантированно спасло от холода: когда костёр почти перегорал, собирал мерцающие жаром угли в алюминиевую флягу, плотно закрывал её и клал рядом с собою. С завернутой в тряпки «толстушкой Фаей» ему спалось уютно. Мыши тоже мерзли и по ночам подползали к Вове погреться. Их вошкотня под боком мешала спать. Он нащупывал их руками и выбрасывал из палатки. Чем холоднее и ветренее становилась погода, тем больше мышей приходило в гости и тем чаще Вову посещали мысли о предстоящей зимовке. Палатку продувает. Тепло уносится с ветром. Надо стенки утеплять и как-то постоянно топиться. Но летняя палатка для этого не приспособлена.

И тогда Вова решил строить землянку. Под сопкой был обсыпной мягкий грунт с плоскими камнями песчаника. Земля ещё не замерзла и легко копалась. Все силы Вова бросил на стройку. Рыл лопатой, когда натыкался на камни – руками. Яма получилась глубиной в рост. Прорыл и траншею для входа. Молодым ивняком укрепил стены изнутри. Сверху два наката стволов сухих осин и дёрн надежно закрывали блиндаж. Вход занавесил брезентом. Сделал лежанку. Из плоских камней соорудил подобие печки с дымоходом, которую обмазал глиной из ручья. Получился скорее камин, чем печь. Но источник тепла был гарантирован. Прогретые огнём очага камни держали тепло в помещении. Трубу на ночь затыкал тряпкой. А толстушка Фая согревала постель. Но возни с ней было слишком много. И Вова решил действовать по принципу: «Баба с возу, кобыле легче». Выложил из песчаника горизонтальный участок для дымохода в два колена. Получилась теплая лежанка – кан. Вопрос об отоплении был закрыт уже окончательно.

В начале ноября Вова с кружкой молодого виноградного вина праздновал новоселье! Преимущества землянки впечатляли. Спрятанная в земле, она не боялась основной зимней беды – пронизывающих ветров. Вторым преимуществом было то, что она не могла загореться и её можно было смело отапливать и оставлять с углями. Он изумлялся сам себе. Да разве живя с родственниками он смог бы столько сделать? А здесь его сама жизнь заставляет работать до изнеможения. В других условиях стал бы себя жалеть. Тут пожалеешь – подохнешь. Вот и приходится жить на полную катушку по принципу: «Для мужчины наслаждение – холод, голод и движение!».

Если Вова нормально переносил холод, то картошка не смогла следовать принципам такого образа жизни и стала подмерзать. Оказалось, что такая она ещё вкуснее – слаще. Особенно хороша с солёными груздями. Но чтобы не переморозить её, Вова часть оставил на еду, а часть сложил в сетку и опустил в ручей, в котором выкопал яму. Пока вода не замерзнет, картошка тоже будет в порядке. До нового года он её съест.

Вскоре выпал первый снег. Снег! В юго-западном Приморье его мало, поэтому снегопад всегда праздник. С серого неба летят мохнатые мушки, устилают всё вокруг, очищая весь мир. А если ещё задрать голову кверху – то кажется, что поднимаешься в небо, пролетая мимо снежинок! Случались в Приморье целые зимы без снега с леденящими душу промозглыми ветрами. Лопалась от холода земля и промерзала так, что гибли садовые деревья. А тут навалило сантиметров двадцать пять! Красотища! Сопки белоснежные.

Всё бы ничего, да вот температура ночью упадала примерно до минус двадцати. А с дровами выходила засада. По снегу забираться на сопку Вове было сложно. Но деваться некуда, и он шел, набирал хворост, а обратно сползал с вязанкой.

Приморский климат имеет свои законы. Сегодня потянул зюйд-ост с моря, выпал снег. Завтра жди, задует норд или чаще норд-вест. Так и вышло. С утра подул сильный северо-западный ветер. Мело так, что подветренную сторону сопки с землянкой завалило снегом полностью. Вова радовался дополнительному утеплителю. Но жизнь не останавливалась. Приходилось таскать с сопок дрова, готовить пищу, ежедневно стирать в ручье штаны. Ведь физиология тоже реагировала на холод. Продуктов оставалось немного. Но дорогу перемело и мало вероятно, что в такую погоду кто-нибудь к нему прорвётся. Володя утро просиживал у каменного очага. А когда солнышко согревало округу, выходил и брался за работу. Ходил в дубняк за дровами – собирал сухостой, валежник.

В декабре подъехал Борис на лошади и с ружьём. Привез крупы, муки, шмат сала.

– Боря, куда столько продуктов!

– Тебе, Вова, сейчас калории нужны чтобы согреваться!

– Спасибо, заходи в гости.

Боря похвалил товарища и за землянку, и за полный лабаз. Удивился его трудоспособности и умению так ловко выходить из трудных ситуаций.

– Вова, да ты – настоящий герой! – пошутил Борис.

Володя тоже отреагировал смешком:

– Что для нормального человека – работа, то для лентяя – подвиг!

Попили чайку с лимонником. Гость поведал, что охотники по первому снегу тропили зверя на Паровозной. Увидели следы, похожие на тигриные.

– А как узнали, что тигриные?

– Снег неглубокий, отпечаток хороший – пятка и четыре пальца без когтей.

– А размер пятки какой?

– Примерно сантиметров десять-двенадцать.

– Похоже взрослый тигр. Он здесь каждую зиму и раньше появлялся. Проходил по хребту вдоль системы. Куда уходил – не знаю. Но здесь не зимовал. И летом его не видно. Маловато ему тут пищи.

– А ты хотел бы взглянуть на следы? Может и саму кошку увидим.

– Не дойду я, Боря, до Паровозной.

– А я тебе лошадку подогнал!

– Тогда я согласен!

– На обратном пути, если повезёт, мяса возьмем.

Вова собрался, и они пошли на Паровозную – Вова верхом, Боря на своих двоих. На первом снегу были хорошо видны следы обитателей Карантинной пади. Вот кабаний след: сбоку от отпечатка копыта на снегу виднеется след пальцев-пасынков. Вот появляются ещё следы, поменьше. Разрыт лиственный опад. Тут побывала целая семейка. Собирали хрюши желуди.

А вот ровный след неспешно передвигающейся косули. Лунка изящнее, меньше. Но вот что-то её насторожило. Она замерла. Глубокий след отталкивания. Приземление через несколько метров. А дальше косуля перешла на бег. Следы от всех четырех копыт располагаются близко друг от друга. Бежала из распадка в сторону каменистой осыпи.

Боря предположил, что след свежий, сегодняшний. Вова слез с лошади, наклонился над следом, подул, а потом попробовал наощупь.

– Борис, ты не прав!

– Это почему?

– Сначала хочу тебя послушать.

– Смотри, выброс снега вперед. Комочки лежат отдельно, не расползлись. Значит, солнце на них долго не светило. Раз. След не деформирован, не оплыл. Два. Получается, что след – свежий!

– Да, выброс смотрится, как свежий. А если подуть, то комочки не разлетаются россыпью! Они спаялись друг с другом. А с настом нет. О чём это говорит?

– О чём?

– На них долго действовал холод, а солнце их ещё не подплавило! Края следа не рыхлые – они не сдуваются. Значит, они подмерзшие. Опять же – действие холода. Потрогай!

– Выходит, следы вчерашние?

– Да, следы со вчерашнего вечера!

– Ну ты, академик!

Подняться на Паровозную можно с разных сторон. Самый лёгкий путь – северный, со стороны голубичника. Наверное потому, что голубичник находится на высоком плато и оттуда создаётся впечатление, что Паровозная – невысокая сопочка. С востока подъем пологий, но более длительный. Западный маршрут самый короткий, но и самый трудный. Западные склоны Паровозной представляют из себя нагромождения скал. Вова любил эти величественные и дикие места. Можно было бы обойти подножье и двинуться с востока, но надо помнить, что у тигра своя тактика. Вова знал, что хищник предпочитает ходить по высоким местам, где хороший обзор. Ему надо выслеживать добычу. Поэтому он пойдёт именно по скалистому хребту, чтобы контролировать оба склона сопки. Тигр не любит буреломы, глубокие сугробы. Выбирает путь по «выдулам» – местам, где ветер сдувает снег с почвы. А это как раз вершина, гребень кряжа. И ещё тигр любит человеческие тропы. Его шаг в спокойном состоянии совпадает с человеческим, и поперечное расстояние между конечностями примерно такое же. По вершине шла охотничья тропа. Вова предложил идти по ней.

Переходя с кряжа на кряж, вышли на основной хребет. Наверху снег лежал с подветренной стороны. Сам гребень был чистым. Как тут рассмотришь след? Стали подниматься к геодезическому знаку на самой вершине Паровозки. Впереди справа от тропы стоял засохший дуб. В нём было что-то необычное, что привлекло Вовино внимание, но ещё не дошло до его сознания. Дерсу Узала про такие моменты говорил: «Глаза есть, а понимай нету». Вова направил лошадку к дубу. Есть!

На стволе дуба виднелись крупные царапины. Упавшая кора лежала на снегу. Она и привлекла Вовино внимание. Дуб просто так с корой не прощается. Надо постараться её оторвать. А тут на свежем снегу столько тёмной трухи. Рядом с деревом были следы. Свежие! Тигриные! Понятно, этот дуб – маркировочное дерево. На нём зверь оставляет царапины и делает метку мочой. Своеобразные вешки для звериной ориентировки.

Следы имели почти идеальную округлую форму. С одной стороны следа хорошо просматривалась овальная пятка, а перед ней – четыре пальцевых отпечатка.

Следы были разного размера. Один след был больше другого сантиметра на три.

– Ну, Боря, давай! Что ты скажешь? – Володя показал на отпечатки.

– Вова! Это тигр! Четыре пальца, значит не медведь. У мишек отпечатывается пять пальцев. И стопа продолговатая.

– Хорошо. А почему это не леопард? Они же здесь обитают!

– Так, у леопарда след меньше – 8 сантиметров в диаметре. А тут больше.

– Отлично. А ещё у леопарда следы немного вытянутые, а тут идеально округлые. Тогда последний и самый главный вопрос: сколько было животных?

– Двое. Самец и самка!

– Почему это?

– Вот – след большой, а вот – поменьше.

– А посмотри сюда. Видишь, зверь пошел дальше и хорошо видно, что на большом следе есть отпечаток маленького.

– Ты хочешь сказать, что это самка с детёнышем?

– Боря, ты не прав! Это одно животное. Тигр- самец.

– Это почему?

– Потому, что у тигра лапы разные. Передние шире, задние уже. А это он шел, ступая след в след. И выходит, мы идём за ним. И ты прав, следы свежие. Россыпь сдувается. Ямка не промерзла. Рискуем мы, Боря, рискуем. Зимой надо, как говорят охотники, «тропить тигра в пяту».

– Не умничай.

– То бишь, идти по следу в противоположном от движения тигра направлении.

– Спорить не буду.

Отправились в обратный путь. Живности вообще не встретилось. Неужели она чувствует приближение хищника? А тот шел, как заправский пастух по ходу движения стада свиней. Внизу в лощине виднелись следы кабаньего рытья. Кабаны по распадку уходили в Голубичную падь. Видимо, тигр шел за ними туда же. На перевале они должны были встретиться…

По дороге на участок Боря сетовал, что вернулись без мяса. Но Вова по этому поводу не беспокоился. Фазанчика он всегда снимет, а дареного сала ему надолго хватит.

К новому году мороз стал трескучим не в переносном, а буквальном смысле. По ночам от холода трещали деревья. Ручей перемерз. Володя рубил прорубь, которая к утру затягивалась льдом. Рубил новую. Потом стал прикрывать прорубь настилом. Для мытья и стирки воду грел в ведре. Согревался, когда ходил за дровами. Но с грузом пока ходить так и не мог. Продолжал ползать по снегу с вязанкой хвороста или дровиной. Дни, похожие один на другой, пролетали быстро. На зимние каникулы приехали дети. Сын получил права и на «Ниве» привез сестру. Из машины вышли какие-то отстраненные, а когда увидели, что отец живет в очень трудных условиях, потеплели. Украсили куст лещины. Открыли шампанское. Приготовили шашлыки. Поздравили отца, покатались на санках и уехали. Вова с улыбкой вспоминал свою беседу с удивленными детьми.

– Папа, как ты вообще здесь выживаешь?

– Я же инвалид. А инвалиды на многое способны!

– Знаешь, отец, мы с сестрой на тебя просмотрели и запутались: а кто же из нас инвалид? Мы, наверное, большие инвалиды, чем ты: и по возможности выжить, и по умениям.

Рождественские морозы сменились оттепелью. На солнцепеке Вова раздевался до трусов и загорал в затишке. Ну чем не Куршевель? А он бы там со своим накаченным спортивным торсом смотрелся здорово! Эх, не устояли бы европейские девчата перед таким голубоглазым русоволосым красавцем! Но пока в теплые дни Володе приходилось вытаскивать из землянки тряпье, выбивать и просушивать. Да устраивать постирушки. Потом пришли крещенские морозы. Но их перенес легко, ведь прошел китайский новый год, значит уже начиналась весна. Вон и лес цвет меняет. Верхушки берёз стали приобретать фиолетовый оттенок. А ивняк вдоль ручья – красноватый. Снег становился твердым, оседал за день. Ручей то там, то тут вырывался из ледяного плена и устраивал разливы.

В марте самое удобное время побродить по сопкам. Трава полегла от зимнего снега. Болота подмёрзшие. Ходить можно везде и легко по любому бездорожью. А можно и по набитым звериным тропам. И клеща нет. Вова стал выбираться в лес. Он уже мог целый день провести на ногах. Порой удивлялся: неужели болезнь отступает? Или просто действует принцип Мессинга – ты выздоровеешь, когда начнёшь умирать?

И тогда Вова решил испытать себя. Поставил цель дойти до пади Сысоева и обратно. Это на восток от участка через небольшой хребет километров пять в одну сторону. «Испытания пройдены успешно», – рапортовал он себе вечером. Правда устал чертовски и потратил целый день. Но на хребет поднимался, и спускался на своих двоих. Значит, они за зиму окрепли. Ох, удивятся врачи в госпитале: откуда такой неожиданный прогресс?

Так и получилось, при очередном освидетельствовании Вову крутили и так, и сяк. Ну что превратило лежачего инвалида в такого ходока? А он смеялся и твердил: «Голод, холод и движение!». Но стопы ещё оставались непослушными. Врачи порекомендовали специальную обувь. Вова заказал себе ортопедические сапоги, которые стоили ему целой пенсии, но укрепляли голеностоп и давали возможность более устойчиво передвигаться. Апрель Вова встречал снова на участке, но уже в современной обуви.

Первым живым существом, которое встретило его дома, был полосатый бурундук. Он радостно перебегал с дерева на дерево, показывая Вове, что уже вышел из зимней спячки, покормился осенними запасами и рад видеть лесного друга. Найти норку бурундука – дело очень сложное. Эти быстрые животные в случае опасности в нору не бегут, наоборот, отводят от неё. Они даже землю при рытье жилища относят подальше от входа, закладывая её за щечки. А сами норы у них длинные с несколькими камерами. В одних они хранят запасы. Другие покрывают листвой вперемешку с травой и используют для спячки, а в третьих – устраивают уборные. Запасы провизии делают большие. Иногда даже медведи не прочь разрыть «рундучок-бурундучок», чтобы полакомиться запасами лещины, желудей, зерен растений. Бурундуки с осени сортируют и сушат заготовки, чтобы они сохранились до их пробуждения. Просыпаются тогда, когда солнышко достаточно прогревает землю, и начинают жрать! И только после выхода из зимнего истощения сами выходят из норки и резвятся. Самочки устраивают пересвист, привлекая самцов. Похоже, что встречающий – самец. Не свистит, в поиске. Его даже Вова интересует.

Понаблюдав за бурундуком, устроившемся на дубке, Вова решил испугать его. Он стал греметь пустой консервной банкой, в которую положил камешек. Но ритмичный звук сильно заинтересовал полосатика. Он вылез на ветку поближе к ударнику и с нескрываемым удивлением, повернув голову набок, стал ждать продолжения. Вова изгалялся в ритмах, сопровождая их зажигательным танцем. Бурундук оказался благодарным зрителем и терпеливо досидел до конца представления, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Только полетевшая в его сторону банка заставила покинуть зрительный зал.

Весна вступала в свои права. Сначала сопки украсил розовый багульник.

А потом все пошло своим чередом. Зацвела верба. На черемухе и березе стали набухать почки, а манжурский орех «заплакал» – с надломов побежал сок. Вова сделал насечки на нескольких стволах ореховых деревьев и поставил банки, в которые дружно капал сладкий напиток с запахом йода. Клён и орех – первые деревья, с которых уже в марте собирают сок. Потом начинал «течь» ясень. Но его приторный сок Вове не очень нравился. А ближе к маю уже береза радовала таёжника. Собранный сок пил, а остатки заливал во фляги. Туда бросал пережаренные сухари и оставлял в прохладном месте у ручья. Получался изумительный квас, которым наслаждался до июля! Со временем квас приобретал резкость и немного пьянил. Но гостям очень нравился!

В конце марта приехал брат на тракторе с телегой и сын на «Ниве». Они были довольны, что Вова прошел испытание, которое сам себе учинил. Зная его беспокойный характер, брат решил опередить события:

– Вова, «Беларусь» пусть у тебя будет. Надо– плуг навесишь, огород вспашешь, в поселок приедешь.

– А где я солярку возьму?

– В телеге бочка. Двести литров. Хватит на долго. И всё не пешком шарахаться.

– Ну, спасибо. Тогда я свое поле распашу под зерно.

– Хорошо. А чем сеять будешь?

– Спроси, может быть, кто поможет семенами. Моя земля и обработка. Урожай пополам.