Генерал армии А. А. Епишев

Кошкин не без лукавства улыбнулся.

— Есть одна просьба. Помогите внушить людям, связанным с новой темой, ее историческое значение, сформировать к ней соответствующее отношение.

Парторг со всей серьезностью пообещал:

— В этом, Михаил Ильич, можете нисколько не сомневаться. Внушим и сформируем все, что для дела необходимо.

Потом ему довелось неоднократно видеть М. И. Кошкина в деле. Видеть его настойчивость и мужество, которые он проявлял, отстаивая идею нового танка во всех инстанциях, конструкцию, компоновку боевой машины. Много, очень много трудностей пришлось преодолеть, прежде чем появились первые ее образцы. Мировая практика танкостроения не знала еще такой машины.

Положение еще больше осложнилось в 1939 г. В самый разгар проектных изысканий и их практической реализации на завод прибыли два сотрудника органов с большими полномочиями. Почти две недели они провели в конструкторском бюро, побывали в цехах, на полигоне. Выискивали недовольных главным конструктором, подолгу беседовали с ними. А потом заявили директору завода Максареву:

— Мы изучили ход работ по созданию танка и пришли к выводу: Кошкин умышленно ведет дело к срыву правительственного задания. Он вносит в проект вредные изменения, которые ухудшают его.

Максарев решительно отклонил все, что пытались приписать главному конструктору, тут же сообщил об этом Епишеву.

Много лет спустя на встрече с ветеранами танкостроения Алексей Алексеевич рассказывал, сколько упорства пришлось проявить, чтобы отстоять доброе имя главного конструктора. Партийная организация завода решительно выступила в защиту создателей тридцатьчетверки. Острый, нелицеприятный разговор состоялся и в Харьковском обкоме партии. Но Алексею Алексеевичу не удалось убедить обкомовцев в абсурдности обвинений, выдвинутых против Кошкина. Пришлось ехать в Москву. В соответствующем отделе ЦК также не смогли принять решения, посоветовали идти к Маленкову. Тот выслушал доклад о создавшейся на заводе № 183 ситуации, выяснил ряд связанных с этим вопросов.

— Вы лично уверены в том, что Кошкин наш человек? — поинтересовался секретарь ЦК партии.

— Как в себе!

— Имейте в виду, отвечать за все вам.

— Отвечу!

— Ну что ж, будем считать вопрос решенным. Пусть работают конструкторы. Сейчас дорог каждый день.

Вмешательство Центрального Комитета, поддержавшего новатора танкостроения, вызвало одобрение на заводе. Сил вроде прибавилось. Работы по завершению новой машины ускорились.

Самое непосредственное участие в сложном деле строительства нового танка принимал партийный комитет. С активом, конструкторами и инженерами многократно обсуждались конкретные вопросы создания боевой машины. Не обошлось, разумеется, без горячих споров как по отдельным узлам, так и по конструкции в целом. И во всех этих спорах партийная организация занимала твердую, принципиальную позицию в интересах поиска оптимального варианта машины, ее проектирования и претворения конструкторского замысла в жизнь.

Большое внимание коммунисты завода уделяли созданию двигателя для танка. В то время у нас и за рубежом на танках применялись бензиновые двигатели. Наши специалисты Т. П. Чупахин, Я. Е. Вихман, М. П. Поддубный и другие пошли по совершенно иному пути. На Т-34 впервые в практике танкостроения устанавливали дизельный двигатель. Тем самым значительно увеличивались запас хода машины и ее скорость, повышалась безопасность ее эксплуатации в пожарном отношении. Немало раздумий, острых споров вызывала сложная проблема. Высказывались и обсуждались разные точки зрения. В конце концов верх взяли сторонники танкового дизеля В-2. Их активно поддержала вся заводская партийная организация.

К слову, военные специалисты Германии проявляли повышенный интерес к тому, что делалось на заводе № 183 имени Коминтерна, как, впрочем, и во всей нашей оборонной промышленности. Интерес подогревался и тем, что топливные насосы для двигателя В-2 завод получал от германской фирмы «Бош». Как-то на завод прибыла военная делегация из Германии. Возможно, в каких-то инстанциях по этому вопросу и имелась предварительная договоренность. Во всяком случае, бывший директор завода, не поставив парторга ЦК об этом в известность, принял делегацию, провел ее по всем заводским цехам, ознакомил с процессом производства танков.

Последствия посещения завода зарубежными «гостями» не заставили себя долго ждать. Задавшись целью сорвать у нас производство боевых машин, фирма «Бош» стала тормозить поставку нам топливной аппаратуры, а затем и вовсе ее прекратила.

Однако нет худа без добра. Перед коллективом танкостроителей во весь рост встал вопрос о создании собственной, отечественной топливной аппаратуры. Необходимо было строить на заводе специальный цех.

Партийная организация стала душой нового начинания. Коммунисты, руководители, конструкторы сначала предлагали соорудить цех на территории завода. Затем, взвесив все «за» и «против», пришли к другому решению — строить цех за пределами заводской территории.

Большой цех возвели в небывало короткие сроки — за 11 месяцев! Вскоре он вырос в мощный завод по производству топливной аппаратуры для всей нашей танковой промышленности.

Время требовало новых и новых усилий в наращивании возможностей предприятий, работающих на оборону. В марте 1939 г. состоялся XVIII съезд ВКП(б). На нем была подчеркнута необходимость всемерного укрепления боевой мощи Красной Армии и Военно-Морского Флота.

Алексей Алексеевич Епишев был делегатом съезда от Харьковской партийной организации. Ему особенно глубоко запали в сознание требования партийного форума об ускоренном развитии оборонной промышленности.

Вскоре после съезда на пленуме Коминтерновского райкома партии были заслушаны и обсуждены доклады директора завода Брусникина и секретаря заводского партийного комитета И. С. Савельева по производству топливной аппаратуры. Дело в том, что на предприятии сложилось тревожное положение. Простаивало 40 процентов оборудования. Плохо было с планированием, не справлялась со своими задачами технологическая служба. Подводили и строители. Оставалось много недоделок в новом цеху, срывался план ввода жилья.

Алексей Алексеевич говорил на пленуме: «Конструкторский коллектив работает упорно. Задача создания мотора практически решена. Но это только начало. Скоро нас обяжут приступить к массовому, серийному производству надежного мотора».

Выступившие на пленуме поддержали предложенные меры по улучшению организации производства, в частности идею о создании третьей смены в целях более полной загрузки оборудования. Заводскому парткому указывалось на необходимость осуществлять более предметный контроль за деятельностью хозяйственников, не подменяя при этом дирекцию завода. Было подчеркнуто: не дело, когда секретарь заводского партийного комитета занимается выколачиванием гаек и болтов. При этом упускается из виду партийно-массовая работа, движение стахановцев, хромает политическая учеба[13].

Разговор на пленуме райкома пошел на пользу. Положение на новом предприятии стало поправляться, хотя работа завода и в дальнейшем находилась в центре внимания райкома партии.

В выступлении на очередном отчетно-выборном партийном собрании завода А. А. Епишев подчеркивал, что весь коллектив хорошо справился с первой частью правительственного задания — «довел» машину, но со второй частью — выполнением программы выпуска моторов — справился лишь частично. Виноваты в этом заводоуправление и вся партийная организация. Подвергся критике директор завода Брусникин. Он иногда видел ошибки только у других, не знал всех возможностей коллектива, мало работал с людьми.

В другой раз первый секретарь райкома партии рекомендовал партийной организации завода взять под свой контроль выполнение производственных заданий, правильно расставить партийные силы.

— Больше внимания второй и третьей сменам, — говорил Алексей Алексеевич. — Хорошо бы увеличить там партийную прослойку, направить туда партийных активистов для оживления политико-массовой работы.

Внимание к танку было повседневным. Не проходило и дня, чтобы А. А. Епишев в той или иной форме, с теми или другими людьми не обсуждал проблемы его создания, превращение его из чертежей в металл. Многочисленные доводки, исправления, проверки — все это полностью занимало время как создателей новой боевой машины, так и всех заводских коммунистов.

Люди трудились с огромным напряжением, не считаясь со временем, очень часто без выходных и отпусков. Потом, уже после войны, Алексей Алексеевич скажет: «По напряженности, самоограничению эти недели и месяцы во многом были схожи с трудовым накалом времен Великой Отечественной войны. Для нашей конструкторской, инженерной мысли война с фашизмом началась значительно раньше 22 июня 1941 г. И они ее выиграли с честью».

Сказалось то огромное внимание, которое ЦК партии и Советское правительство уделяли созданию нового танка. Вопрос об отдельных его узлах рассматривался на одном из заседаний Политбюро ЦК с участием конструкторов, работников танковых заводов, руководителей танковых войск. Новый танк был создан в предельно короткий срок, практически в течение года. В июне 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О производстве танков Т-34 в 1940 году». Наркомату среднего машиностроения вменялось в обязанность изготовить в 1940 г. 600 танков Т-34[14].

Справедливо говорят — все гениальное просто. Т-34 был прост и надежен. Он был прост в производстве, управлении, обслуживании, ремонте в полевых условиях. Этот танк определил на долгие годы основные направления отечественного танкостроения, прошел всю войну без существенных конструкционных изменений. Лишь в 1943 г. на нем вместо пушки калибра 76,2 мм была установлена 85-мм пушка в новой башне с увеличенной толщиной брони.

Не мог тогда Алексей Алексеевич предполагать, что много лет спустя, уже будучи начальником Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, ему часто придется вникать в работу научно-исследовательских и опытно-конструкторских коллективов, направлять деятельность их партийных организаций. И всякий раз ему будет помогать тот стиль в работе, подход к партийному руководству научно-исследовательскими организациями, которые сформировались у него в заботах о создании новых образцов боевой техники еще в довоенные годы. Это прежде всего умение направить усилия научных и инженерно-технических коллективов к общественно значимым целям. Алексей Алексеевич в таких случаях руководствовался правилом: каждый ученый, конструктор, инженер должен рассматривать свою деятельность не только и не столько как средство самовыражения, самоутверждения, а как служение народу, государству.

— Не секрет, — отмечал он, — наряду с научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими организациями, стоящими на острие научной мысли, технического прогресса, есть немало таких, которые не успевают за наукой, за инженерной мыслью, попросту плетутся в хвосте. При этом сохраняются все или почти все внешние аксессуары: ученые степени, звания и т. д.

Почему танк Т-34 был создан в короткий срок? Ответ может быть такой: у всего коллектива, начиная с главного конструктора и кончая рабочим экспериментального производства, была единая цель — как можно быстрее дать Родине танк, сделать его как можно лучше. Партийная организация КБ, партком завода, райком партии ежедневно нацеливали всех и каждого именно на достижение этой цели. Все личные, групповые интересы людей ушли на второй план. Великая, благородная цель, многоустно повторенная на партийных, профсоюзных и комсомольских собраниях, в личных беседах, в жарких спорах и дискуссиях, объединила, сплотила весь коллектив.

Известно и другое. Отсутствие высокой цели, которая объединяет коллектив, ведет к тому, что берут верх личные, групповые интересы. В таких случаях сотрудники объединяются не ради задач, которые они призваны выполнять, а во имя диссертационных, каких-то других престижных моментов. Ждать весомой отдачи от таких коллективов вряд ли возможно. Будут толстые тома отчетов — годовых, квартальных, будут рапорты о повышении научной квалификации сотрудников и многое другое. Не будет только практической отдачи. И одна из главных причин здесь — слабая партийная работа, в результате люди свыкаются со спокойным, размеренным ритмом жизни, ответственность у них низка.

В работе над танком Т-34 партийная организация видела свою задачу в том, чтобы создать благоприятную обстановку творческого труда для конструкторов, инженеров, рабочих. Коммунисты, лично парторг ЦК, он же секретарь райкома, следили, чтобы людей без нужды не отрывали, чтобы у них было все необходимое для плодотворной деятельности. Под партийный контроль были поставлены службы материально-технического обеспечения, энергоснабжения, работа столовой, буфетов.

Особое внимание уделялось изготовлению первого образца нового танка. Так, на одном из участков по инициативе райкома партии собрали производственное совещание. В присутствии директора завода, секретаря парткома, председателя завкома, секретаря комитета ЛКСМ У. были подведены итоги предварительной работы, поставлены задачи. В своем выступлении Алексей Алексеевич подчеркнул, что предстоит сделать каждому, чтобы успешно выполнить ответственную задачу.

Создание благоприятного морально-психологического климата в научном, конструкторском коллективе — вот формула, которой обычно придерживался Епишев. И понимал ее неоднозначно, не как тишь да гладь. Нет, в такой обстановке многого не сделаешь. Задача ставилась так, чтобы каждый, кто болел за дело, вкладывал в него все свои знания, опыт, душу, дрался за новаторские решения проблемы, а не тянул назад к устоявшимся, апробированным взглядам, решениям, во вчерашний день. Партийная организация не сковывала инициативы технических специалистов, не отдавала без оглядки предпочтения той или иной идее, стояла на позициях объективного, делового подхода к рассмотрению сути каждого предложения, любой идеи. Заседания бюро райкома партии, парткома завода нередко становились ареной жарких технических споров, в которых рождались оптимальные решения.

При этом, по словам Алексея Алексеевича, главным компасом партийного работника в технических спорах специалистов всегда должна быть принципиальность, поддержка не личностей вообще, а людей, болеющих за дело, двигающих его вперед. Всякая другая позиция мешает делу, способствует созданию в коллективах конфликтных ситуаций, не сплачивает, а разъединяет людей.

На заводе имени Коминтерна был готов образец нового танка. Потом, только после государственной комиссии, он получит свое название — Т-34, в честь тридцать четвертого года, когда партия приняла постановление о техническом перевооружении Красной Армии. Была одержана выдающаяся победа творческой мысли, человеческой воли, энергии и, добавим, партийной целеустремленности, настойчивости. Благодаря постоянной заботе партийной организации завода смелый замысел коллектив довел до конца. А. А. Морозов — заместитель начальника КБ, а с 1940 г. — главный конструктор — писал впоследствии: «Исключительно большая роль в создании новой машины директора завода Юрия Евгеньевича Максарева и главного инженера Сергея Нестеровича Махонина, парторгов ЦК ВКП(б) на заводе Алексея Алексеевича Епишева и Семена Андреевича Скачкова» (С. А. Скачков сменил А. А. Епишева на посту парторга ЦК ВКП (б). — Авт.)[15].

На груди А. А. Епишева засиял первый боевой орден — Красной Звезды. Он был награжден им за участие в создании и налаживании производства танка Т-34.

Много лет спустя Епишев вручал ордена группе политработников. В заключение начальник Главного политического управления поздравил награжденных и сказал:

— Я вижу здесь много молодых офицеров. Думаю, им надолго запомнится этот день. В моей памяти навсегда осталась теперь уже далекая волнующая картина: торжественная атмосфера Кремлевского зала, напутственные слова Михаила Ивановича Калинина. Потом мне не раз вручали награды, но тот первый орден для меня особенно дорог.

Победа радовала конструкторов, инженеров, рабочих. В то же время она побуждала с новой энергией браться за дело. Создать танк — это только начало его жизни. Предстояла не менее сложная, хлопотная работа по организации его серийного производства. Забота об этом стала одним из главных дел А. А. Епишева.

В начале марта 1940 г. А. А. Епишева вызвали в Киев. Там, в ЦК КП(б) Украины, он был принят секретарями ЦК ВКП(б) Н. С. Хрущевым и М. А. Бурмистенко. Поинтересовавшись делами на заводе, Н. С. Хрущев спросил:

— Товарищ Епишев! Как вы оцениваете уровень руководства Харьковского обкома партии и работу его секретаря Фролкова?

— Фролков бывал у нас, стремился вникнуть в дела завода, мы видели его готовность помочь нам, — заметил Алексей Алексеевич. — Правда, у нас сложилось впечатление, что он не всегда прислушивается к нашему мнению.

— Вот-вот, — подхватил Хрущев, — он пытается решать все вопросы единолично, занялся самовосхвалением, приписками и обманом, допускает вольности в работе и поведении, неправильно понимает свое положение. Есть решение освободить его от занимаемого поста, а тебя, товарищ Епишев, рекомендовать первым секретарем Харьковского обкома. Что ты на это скажешь?

Что мог сказать Алексей Алексеевич? Такое предложение вызвало растерянность, замешательство. Область ведь не завод, тем более такая область, как Харьковская.

— Вряд ли я готов к такой работе. Боюсь, что у меня не получится. Молод я еще для секретаря обкома, — последовал ответ тридцатидвухлетнего партийного работника.

— Молодость, — с улыбкой заметил Бурмистенко, — недостаток, быстро проходящий. А получится или не получится — это зависит от тебя. Должно получиться. ЦК КП(б) Украины тебя знает, доверяет и вышел с твоей кандидатурой в ЦК ВКП(б).

— Дело это, товарищ Епишев, решенное. Давай-ка лучше поговорим, с чего начать работу, — продолжал Хрущев.

— Наверное, с того, — пошутил Бурмистенко, — что придется снять военную форму и облачиться в гражданский костюм.

К слову, он после академии так и не расставался с формой, поскольку оставался в кадрах. Тем более, что оборонными вопросами приходилось заниматься практически повседневно, прежде всего делами, связанными с созданием и испытаниями нового танка. Воинское звание военинженера 3 ранга здесь нисколько не мешало проводить строгую партийную линию, направленную на своевременное выполнение ответственного задания.

Затем состоялся обстоятельный разговор о предстоящей работе. Много было сказано о том, как в кратчайшие сроки улучшить партийное руководство промышленностью, сельским хозяйством, всеми сторонами жизни одной из самых крупных областей Украины.

По дороге домой, в Харьков, Алексей Алексеевич стремился осмыслить предстоящие перемены в работе. Оказанное партией доверие рождало в душе знакомое, наверное, каждому советскому работнику — партийному, хозяйственному, военному — чувство благодарности и признательности коллективу, где ты трудился, чьи дела были твоими делами, в чьих успехах ты видел и долю своих усилий. Это чувство адресовалось в первую очередь рабочему коллективу завода имени Коминтерна, Именно здесь он прошел хорошую школу партийности, деловитости, гражданственности, которую не забываешь всю жизнь.

На пленуме Харьковского обкома КП(б)У 20 марта 1940 г. А. А. Епишев избирается первым секретарем обкома. Буквально сразу же ему становится ясно, как изменились масштабы, характер и содержание работы.

Харьковская область вместе с областным центром была крупнейшим индустриально-аграрным районом не только Украины, но и страны в целом. Здесь насчитывалось свыше 1 250 предприятий. Среди них такие гиганты, как Харьковский тракторный завод (ХТЗ), Харьковский электромеханический завод (ХЭМЗ), станкоинструменальный завод, завод «Серп и молот», завод «Гидропривод», завод имени Коминтерна, авиационный завод № 135 и т. д. В городе насчитывалось 39 высших и 40 средних специальных учебных заведений, 46 НИИ, КБ и других научных учреждений[16]. Предстояло вникнуть в работу Советов депутатов трудящихся, в сферу торговли, обслуживания, поддержания правопорядка и социалистической законности, в нужды и заботы горожан и селян, в новую для Алексея Алексеевича область — сельское хозяйство.

Требовалась немалая внутренняя перестройка. Нужно было научиться мыслить и действовать в соответствии с новыми масштабами и задачами, чтобы в полную силу использовать возможности областной партийной органиации. В ее рядах на 1 марта 1940 г. насчитывалось 40 737 членов и 25 958 кандидатов в члены партии[17].

...Рабочий день секретаря обкома расписан, что называется, до минуты. С раннего утра и до позднего вечера прием людей с их многочисленными и, как правило, важными вопросами. Заседания, совещания, телефонные звонки и сверху, и снизу, доклады, указания, справки, отчеты. Текущие, повседневные дела и заботы, то, что кратко, довольно емко зовется «текучкой», которая действительно может «заесть», «засосать» и в конечном счете погубить дело и руководителя. У каждого партийного работника, наверное, есть свои методы «борьбы» с этим явлением. Были такие и у Алексея Алексеевича. Это, как он писал впоследствии, во-первых, планирование посещений предприятий, поездок в районы для изучения определенных вопросов. К таким поездкам готовился тщательно, изучал необходимые документы. Хорошая справка, любой другой материал, в обобщенном виде отражающий положение дел, много значат для руководителя. Без их просто нельзя. Другое дело, они не могут и не должны заменять живое общение с людьми, снижать потребность к нему. Во-вторых, составление программы такой поездки, посещения участков, цехов, объектов, где должен побывать, с какими категориями работников должен встретиться. И, в-третьих, обязательные встречи с рабочими, колхозниками, рядовыми тружениками. Жизнь научила — если хочешь досконально изучить проблему, то найди возможность услышать мнение о ней тех, кто ее непосредственно реализует или от чьих действий, настроений зависит ее реализация.

Много лет спустя, возглавляя высший политорган армии и флота, Алексей Алексеевич будет часто наставлять разного рода группы, комиссии, направляющиеся в войска с проверкой или инспекцией. И всякий раз внимание работников будет сосредоточено на умении строго продумать и организовать свою работу, чтобы глубоко изучить состояние дел на месте, обязательно побеседовать с людьми, выявить их мнения, заботы, сделать выводы, рекомендации, которые помогли бы повысить партийное влияние на все стороны жизни частей, соединений.

Непросто было овладевать методами партийного руководства. Права и возможности у обкома партии, его первого секретаря были большие. В то же время весом был и груз ответственности. Спрашивали за все и спрашивали серьезно. Стремление, желание как можно быстрее добиться сдвигов в работе порождало соблазн за все взяться самому, везде обеспечить влияние обкома.

— Но увы... Даже простой подсчет возможностей своих и аппарата обкома показывал, что добиться этого нельзя, — отмечал Алексей Алексеевич. — Свои главные усилия обком концентрировал на подборе, расстановке и воспитании руководящих кадров, повышении их деловитости, самостоятельности, ответственности за состояние дел на порученном участке. Тем более, что учить и учиться надо было всем: большинство партийных работников были молодыми, и вопрос о вооружении их опытом партийного руководства приобрел особую актуальность.

В систему вводятся доклады, отчеты секретарей райкомов партии на пленумах обкома, заседаниях бюро. Десятки ответственных партийных, советских, хозяйственных руководителей «прошли» через бюро обкома, его отделы. Заслушивая руководителей, принимая решения и контролируя их выполнение, обком партии держал тем самым руку на пульсе жизни области.

Не обходилось, конечно, и без организационных выводов. А. А. Епишев, как он отмечал позже, никогда не был сторонником крайних мер по отношению к тем, кто болел за дело, но не имел достаточного опыта в его организации или допускал ошибки, недостатки и в то же время мог критически оценить их, исправить. Другое дело, если человек смирился с недостатками и упущениями, перестал быть самокритичным, отстал от жизни, неправильно ведет себя, злоупотребляет служебным положением. Такого нельзя оставлять на руководящей работе. Приходилось от таких освобождаться.

Была в те годы в Харькове фабрика «Красная нить». Она выпускала продукцию массового спроса. В горком партии, горсовет посыпались жалобы на низкое качество товаров, выпускаемых фабрикой. Обком решил разобраться в причинах происходящего, направил туда группу работников, специалистов. Алексей Алексеевич и сам побывал на фабрике, беседовал с директором, секретарем партийной организации, рабочими. Неприглядная открылась картина. За первое полугодие 1940 г. с фабрики уволилось 339 человек, столько же было принято вновь. Люди уходили, потому что были недовольны организацией их работы, бездельем, низкими заработками. Ослаблена была и политическая, агитационно-массовая работа. Руководители смирились с имеющимися недостатками[18].

А. А. Епишев попросил секретаря партийной организации рассказать, как организована работа агитаторов на фабрике. Тот ответил: «Плохо. У нас нет помещения, где бы мы могли собрать людей, прочитать лекцию или доклад».

— А небольшими группами у вас есть возможность собраться?

— Есть, — отвечает секретарь, — но что это за мероприятие, если на нем присутствует полтора-два деся человек.

Он, видимо, только и знал, что лекции, доклады проводятся в больших аудиториях. У него сложилось свое, неправильное представление об организации политической агитации.

В ходе беседы выясняется, что секретарь не знает норм выработки, забыл, кто на фабрике стахановцы. Он просто оказался не на своем месте, так и не поняв сути политической работы в производственном коллективе. Пришлось об этом вести речь на бюро горкома партии, признать и недоработки горкома и райкома партии в работе с партийным активом.

Вопрос о состоянии политической агитации в области рассматривался на одном из пленумов обкома партии. М. Д. Максимов, «секретарь по пропаганде», как его называли, отметил, что агитационная работа стала более конкретной и наступательной. Но много еще недостатков, нерешенных проблем, и в первую очередь в руководстве этим важнейшим участком деятельности областной партийной организации. Следовало больше заботиться о составе лекторов, пропагандистов, агитаторов.

Алексей Алексеевич поддержал докладчика: содержание и характер идейного воздействия определяются прежде всего теми, кто выходит на трибуну, встает перед аудиторией, говорит с людьми. Такое право имел только тот, кого отличала четкая классовая позиция, хорошее знание основ марксизма-ленинизма. Не секрет, что при попустительстве и беспечности отдельных работников трибуна иногда предоставлялась разного рода халтурщикам, лицам, чьи взгляды, мягко говоря, были сомнительными. Пленум обкома обязал партийные организации еще и еще раз пересмотреть состав лекторов, пропагандистов и агитаторов, позаботиться об их теоретической подготовке.

Партийная организация области и города всемерно повышала политическую сознательность людей. Много делалось для формирования у них нового отношения к труду, массового развертывания социалистического соревнования, стахановского движения. Харьковчане были в первых рядах соревнующихся в своих отраслях промышленности, не раз выступали застрельщиками ценных починов, «ломали» установленные нормы выработки.

Встречаясь с активом, А. А. Епишев подчеркивал: новаторы, инициаторы — люди, как правило, одержимые, беспокойные, настойчивые, ищущие. Оценить, поддержать, направить их энергию в нужное русло, придать почину широкую общественную значимость — задача руководителей. Более того, в их руках знание, опыт, инженерная, конструкторская мысль, организаторская сметка. И наконец, внедрение почина, достижение высоких производственных показателей невозможны без мер материально-технического, организационного, технологического, воспитательного обеспечения. Только при этом условии соревнование может превратиться в могучий фактор повышения производительности труда, совершенствования производства, воспитания людей.

Повышение трудовой активности рабочих, инженеров приносило свои результаты. План 1940 г. область выполнила как по товарной, так и по валовой продукции. Рост производства на машиностроительных предприятиях составил 104,7 процента по сравнению с 1939 г. Это был хороший задел, чтобы из месяца в месяц наращивать темпы выпуска продукции.

В феврале 1941 г. коммунисты Харьковской области избрали А. А. Епишева делегатом на XVIII Всесоюзную партийную конференцию. На ней рассматривались задачи партийных организаций в области промышленности и транспорта. Учитывая возросшую военную опасность, партия стремилась поднять индустрию на уровень, который диктовался требованиями укрепления обороны страны.

Сердце наполняло и естественное волнение, и возросшее чувство ответственности за дела областной организации. Захотелось выступить, поделиться мыслями о том, что мешает использовать потенциал предприятий Харькова на полную мощь. И Алексею Алексеевичу была предоставлена такая возможность. С трибуны конференции он проанализировал причины невыполнения планов отдельными заводами, в частности заводом имени Коминтерна, показал, что многие сбои в работе харьковчан объясняются недопоставкой нужных сортов стали, комплектующих устройств и т. д. В заключение своего выступления А. А. Епишев подчеркнул: «Смею заверить конференцию, что партийная организация Харьковской области, все работники промышленности и транспорта приложат все силы, знания, чтобы со всей большевистской настойчивостью ликвидировать недостатки в работе»[19].

Предельно деловая атмосфера конференции, глубокая озабоченность ЦК партии вопросами подготовки страны к надвигающейся войне передались всем делегатам. Коренным образом улучшить партийное руководство промышленностью, транспортом, работой заводов, фабрик, железных дорог — вот конкретные задачи, поставленные конференцией перед всеми партийными организациями.

Более напряженные задания получили и предприятия Харькова, прежде всего машиностроительные заводы, выполнявшие заказы для обороны страны. Коллективы этих предприятий работали упорно, настойчиво, планомерно наращивая производство боевой техники.

Страна торопилась, стремилась в недели и месяцы пройти путь, для которого в другое время уходили годы. Она готовилась к отражению надвигающейся агрессии. Особенно высокими темпами развивалась оборонная промышленность. В 1938 г. при объеме увеличения промышленного производства на 11,8 процента выпуск военной продукции возрос на 36,4 процента, в 1939 г. соответственно — 16 и 46,5 процента, в 1940 г. — выпуск военной продукции возрос более чем на одну треть[20].

Алексей Алексеевич вспоминал: «Мы, представители старшего поколения, участники войны, имеем счастливую возможность обратиться к событиям предвоенных лет и оценить их не только на документальной основе, но и через призму пережитого, личного. Могли ли мы тогда сделать для подготовки страны к обороне больше, чем сделали?»

По опыту работы харьковской промышленности Епишев знал, что заводы в те годы работали на пределе своих возможностей. Мощность заводов не позволяла давать большего, чем они давали.

Летом 1940 г., после того как опытные образцы нового танка были одобрены членами Политбюро ЦК ВКП(б) и правительства, на заводе имени Коминтерна развертывалось его серийное производство. Работа предстояла огромная. Трудное и без того дело осложнилось в связи со смертью М. И. Кошкина. Он умер, как солдат на боевом посту... Его настойчиво отговаривали от личного участия в тысячекилометровых пробегах двух опытных танков по маршруту Харьков — Москва — Харьков. Против этого решительно возражали медики.

— Бронхи твои воспалены, — доказывал директор завода Максарев.

— Если за себя боишься — отбей молнию: Кошкин выехал самовольно, хотя ты, директор, запретил...

Он же главный конструктор — ему не обойтись без дополнительной проверки своих машин. И Михаил Ильич возглавил пробег, который проходил в крайне тяжелых условиях бездорожья и мартовской распутицы, снежных заносов и метелей. Когда танк попал в топь, больной Кошкин не раз оказывался в ледяной грязи, а то и в воде. Болезнь резко обострилась, и в сентябре его не стало. За выдающиеся заслуги в создании танка Т-34 М. И. Кошкин был награжден орденом Красной Звезды, а в 1942 г. ему посмертно была присуждена Государственная премия I степени.

— Для всех нас, — писал Алексей Алексеевич, — смерть М. И. Кошкина была огромной потерей. Не последним был и вопрос: кто заменит М. И. Кошкина на посту Главного конструктора? В различных инстанциях и ведомствах были свои предложения. Называли и имя А. А. Морозова. Но тут же раздавались голоса и не в его пользу.

— Конечно, Морозов — талантливый конструктор, но у него нет высшего образования, кто утвердит на такой пост техника, да к тому же беспартийного?[21]

Дирекция и партийная организация завода придерживались иного мнения в отношении Морозова, единомышленника и ближайшего помощника М. И. Кошкина. Их предложение поддержал обком партии.

Алексей Алексеевич хорошо и близко знал Морозова. Это был настоящий русский самородок. Занимаясь самообразованием, Александр Александрович прошел путь от чертежника до главного конструктора, от выпускника техникума до доктора технических наук. Будучи помощником М. И. Кошкина, он вместе с тем всегда имел собственное мнение, умел его отстаивать перед кем угодно, невзирая на должности, ученые и прочие звания. Авторитет он имел непререкаемый. Поэтому другой кандидатуры на место главного конструктора в обкоме не искали.

Морозова пригласили в обком. Он приехал озабоченным. Опять что-то не ладилось с организацией серийного выпуска машин. Алексей Алексеевич пообещал ему в ближайшие дни побывать на заводе, разобраться и помочь в делах, а когда сказал о причине приглашения, тот стушевался, подумал немного и ответил:

— Алексей Алексеевич, ты же знаешь, что я не подойду.

— Почему?

— Забыл ты, видно, что я беспартийный.

— Нет, Александр Александрович, все хорошо помню.