Розовый Дождь

— Заблуждение! Самообман! Безумие! — вскипела фея. — Тебе кажется, что ты стоишь во главе всего этого воинства, но на самом деле ты — как раз всего лишь разменная фигурка в чужой игре! Ты думаешь, что твои руки и ноги двигаются по твоей воле, но на самом деле ты всего лишь марионетка, за ниточки которой дергает невидимый тебе кукловод! Ты думаешь, я не знаю, откуда ты получил все эти магические книги!? — указала она на шкаф с фолиантами. — Откуда ты научился поднимать из могил мертвецов, выращивать всех этих уму непостижимых ужасных чудовищ, превращать нормальных людей в толпы кровожадных фанатиков?! — Тоненький пальчик феи беспощадно тыкал в сгрудившиеся толпы фигурок, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу (или с лапы на лапу) в ожидании начала сражения. — И насколько велика твоя уверенность в том, что тот, кто решил поделиться с тобой знаниями и тайной властью — поделился с тобой бескорыстно?!

На миг лицо принца омрачилось. Вопрос феи попал в самую точку. Видно, он и сам не раз задумывался над этим.

— Знание и сила — это власть. И тот, кто усердно приобретает их, сможет превзойти со временем и своего учителя. Вам, феям, это более чем знакомо, не так ли?

— Даже если ты превзойдешь своего учителя, а затем и низвергнешь его во прах, — невозмутимо парировала она, — свободнее от этого ты не станешь! Тенета тьмы опутывают последователя зла вне зависимости от того, есть ли у него зримый хозяин или нет. Свобода состоит не в том, чтобы никому не подчиняться, а в том, чтобы делать то, что соответствует твоей природе. Возьми пчелу, помести её внутрь дома и закрой все окна и двери — она погибнет, погибнет от того, что ты не даешь ей возможность жить на природе. Если же ты превратишь свой дом в парник, обсаженный цветами, пчела нисколько не пожалеет о том, что не сможет вернуться на свой луг, потому что она сможет заниматься тем, что больше всего соответствует её природе — собирать нектар. Также и люди. Узник в темнице порой ощущает себя свободнее, чем король, если первому предоставить возможность заниматься любимым делом, а у второго не будет на это времени. Тебя же тьма будет принуждать во имя твоего властолюбия совершать то, что для тебя противоестественно!

— Но мне нравится то, чем я занимаюсь! Я знаю столько, сколько не знает никто из смертных, я могу летать в воздухе, могу воспрепятствовать смерти своих солдат, могу создать любое мыслимое и немыслимое существо!

— Но ты убиваешь, ты причиняешь страдания!

— Это необходимое зло. Разве не ваш прославленный орден утверждает: «Иногда для победы добра приходиться надевать перчатки»?

— Да, но мы так говорим о тех случаях, когда без этого не обойтись! Например, в ситуации справедливой войны…

— А разве я не нахожусь в такой ситуации? Я хотел знаний, я хотел обучиться магии, но мне говорили, что людям заниматься этим нельзя. Я хотел стать воином, но мне сказали, что война — это плохо, что убивать нельзя.

— Ты ничего не понимаешь! Вы же не даете своим детям в руки нож, чтобы он не покалечил себя и других?!

— Но мы даем детям деревянный меч, чтобы он получил возможность когда-нибудь, научившись владеть им, взять в руки стальной!

Доска со скучающими фигурками так и осталась не тронутой, а фея и принц не заметили, как вскочили на ноги, сверля друг друга непримиримыми взглядами, сжав кулаки.

— Ты не такой, как они…  — наконец, выдохнула фея. — Я видела твои глаза. У нас говорят: «глаза — зеркало души». В них ещё много добра, но слишком много гордости.

— Я не верю в добро, моя прекрасная…  гостья. Но я не верю и во зло. Есть только власть, которая имеет несколько источников: знание, силу (физическую, магическую) и…  — тут он сглотнул — красоту. Если применение власти соответствует твоим интересам, ты называешь это добром, если не соответствует — злом. Вот и все. Я творю зло только потому, что я посягнул на то, чтобы сделать человека тем, чем вы не хотите, чтобы он стал больше, чем человеком. То же, что на моей стороне стоят существа, которых, по вашему мнению, быть не может и эти существа кого-то убивают — ровным счетом ничего не значит. Разрушение — это только один из этапов созидания. Страдания — это движущая сила развития. А уродливое и противоестественное — это всего лишь результат вашего непонимания. Паук не менее прекрасен, чем пчела, но образ жизни пчелы вам более понятен и привычен, а потому пауки обречены на то, чтобы их с гадливым выражением на прекрасных личиках давили каблучком, а пчел искусственно разводили. Но, хочу заметить, иногда от приторной патоки случаются рвоты.

С этими словами принц замолчал. Замолчала и фея, не в силах найти, что ответить.

— Что ж, Ваше Высочество, я — Ваша пленница, а пленницам полагается молчать и во всем соглашаться со своим господином. Единственное — увы! — я, пожалуй, не смогу сыграть с Вами партию. Слишком устала…

— Отложим её на следующий раз, — охотно согласился принц. — В какой-то степени у нас ничья. Если Вам удобнее, я уступлю Вам свою кровать.

— О, нет! Мне будет достаточно подушек и ковра…

На рассвете по войску разнесся совершенно неожиданный приказ — дальнейшее наступление отменяется, армия отходит на исходные позиции, а сам принц с «черными» вылетел по направлению на восток. Помимо всего прочего, с собой он забрал и прекрасную пленницу, о которой уже ходили самые невероятные слухи.

4.

Мертвенно-белесый свет полночной луны хорошо освещал поверхность Лысой Горы, по крайней мере, достаточно ярко, чтобы заметить, что на её покатой, как череп, поверхности не росло ни единой травинки. Исполинские монолиты молча стояли, казалось, совершенно безразличные к окружающему миру, полностью погруженные в свои недоступные для смертных думы о вечном. Монолиты стояли не хаотически, но составляли несколько концентрически сужающихся колец, в центре которых на широком постаменте, напоминающем языческий алтарь каких-то давным-давно забытых народов, возвышался массивный, идеально отполированный эбеново-черный камень — плоский, как крышка саркофага, глубокий, как океанские бездны, безмолвный, как отверстая могила. Даже яркая луна, горящая на ночном небосводе как зажженный масляный фонарь, совершенно не отражалась от его полированной поверхности, наоборот, сама поверхность была такова, что свет луны и звезд поглощался ею и пропадал в её бездонных безднах безвозвратно.

Внезапно замогильный покой этого места был нарушен. Откуда-то послышались тихие, приглушенные шаги. С разных сторон кольца монолитов к камню стали приближаться люди, полностью укутанные в плащи с капюшонами. Приблизившись на пару шагов, они остановились и в миг словно превратились в безмолвные изваяния, образовав ещё один круг вокруг черного камня.

Когда луна достигла зенита, воздух над темным святилищем пришел в движение и на вершину горы приземлилась циклопическая крылатая тварь. Несмотря на свой поистине ужасающий облик, она покорно, как прирученный слон, опустила свою массивную голову, позволив спуститься на землю всаднику, державшему за руку какую-то фигурку, значительно тоньше и меньше ростом, чем все присутствовавшие здесь. Стоявшие «черные» не шелохнулись.

— Мы на месте, — раздался хриплый, сдавленный голос вновь прибывшего. — Настала пора для того, о чем я молил всех демонов подземного мира многие годы.

С этими словами он с силой потянул за собой тонкую фигурку и одним движением руки скинул с неё темный плащ. Под ним оказалась девушка с золотистыми как солнечные лучи волосами и прозрачными как слюда крыльями, впрочем, связанными чем-то белесым и липким.

Девушка внимательно оглядела все вокруг. Хотя лицо её было так бледно, что напоминало гипсовую маску, однако на нем не было заметно и тени страха. Глаза горели непреодолимой волей к борьбе, губы стянуты в одну тонкую ниточку, а пальцы сами собой сжались в кулачки.

— Ты обещал мне неприкосновенность! — прошипела она. — А сам приготовил мне пытку!

— Ничего подобного, — невозмутимо ответил её спутник. — С тобой ничего плохого не произойдет. Как только мы получим от тебя то, что нам нужно, ты будешь свободна. Я обещаю неприкосновенность твоей жизни и…  чести. Просто то, что нам нужно, мы не сможем получить иначе.

Всадник слегка подтолкнул девушку к черному камню и дал знак рукой живым изваяниям вокруг.

В тот же миг те ожили и какими-то нечеловеческими заунывными голосами затянули древнюю как мир песню. Взявшись за руки, они еле заметно раскачивались из стороны в сторону. Все окружающее пространство стало покрываться невесть откуда взявшимся черным туманом, напрочь скрывшим звездное небо и белесые монолиты вокруг, огородив место действия мрачного ритуала темной пеленой. Все присутствующие вмиг оказались словно в какой-то темной комнате, в которой не стало видно ничего, кроме светящихся волос феи и Черного Камня, ибо по его поверхности побежали яркие фиолетово-лиловые искры.

— Лунный Камень вновь ожил! — ахнула девушка, но тут же взяла себя в руки.

— Да, моя дорогая, — ответил её спутник. — И сейчас ты одновременно узнаешь и то, как я умею держать слово, и то, сколько во мне осталось «добра». — С этими словами он взял девушку за плечи, но та отстранилась.

— Не нужно. Я сама.

Она подошла к камню вплотную и взглянула в его черные бездны. Глаза её расширились от изумления и ужаса, но девушка осталась безмолвной.

— Ты хочешь получить ключ к вратам Поднебесья? — прошептала она.

— Да. Одним ударом, раз и навсегда, я прекращу эту войну.

— Безумец! Этого не удалось Падшему, который был намного могущественнее тебя, это не удастся и тебе! Я вижу, что светлая сущность Лунного Камня изуродована злобой, а зло всегда теряет в силе. В нем уже не осталось былой мощи. Это просто тень, жалкое пародия на то, чем он когда-то был!

Но голос девушки потонул во все усиливающемся шуме пения. Камень искрил все сильнее и сильнее и неодолимая сила, как магнит железо, уже затягивала пленницу в его орбиту.

— Пусть будет так! Пусть будет! Но ты все равно не добьешься победы! Поднебесье станет для всех вас могилой! — И девушка, прошептав что-то на тайном языке своего народа, легла на уже пылающую как раскаленный металл поверхность.

Тонкое тело содрогнулось от судорог. Колоссальное количество энергии, освободившейся из бездонных недр Камня, трясло его словно ураганный ветер молодое деревце. Пение все усиливалось, а тот, кто обрек доверившуюся его слову девушку на муку, не открываясь смотрел на происходящее. Его лицо было скрыто черной маской, как и лица всех остальных, а потому никто не мог сказать, что же происходило в тайниках его темной души.

От тела пошел дым, оно стало съеживаться, сморщиваться, как сдувающийся шар, стаивать, как масло на раскаленной сковороде. Однако дым никуда не улетал, темным облаком продолжая висеть над Черным Камнем, как будто бы его таинственная магическая сила не отпускала его.

Внезапно рука главного чернокнижника взметнулась вверх и пение прекратилось. В одно мгновение камень погас, вновь превратившись в бездушное изваяние.

— Точные координаты Врат и отпирающее заклинание считано Камнем из твоей памяти. Отныне ты свободна, — к этому моменту на поверхности Камня не осталось ничего, даже горстки пепла…

Темная пелена как по команде спала, рассеялась без следа, яркое звездное небо вновь показалось над головами. Облако темного дыма, получив, наконец, свободу, стало подниматься вверх. На какое-то мгновение, попав в круг яркого лунного света, оно на миг заслонило сверкающий диск, но потом, издав подобие унылого вздоха, растворился в воздухе без следа.

— Я никогда не нарушаю своего слова, — почти шепотом проговорил колдун. — Твоя жизнь, как и твоя честь осталась в неприкосновенности, и я, пусть будут все свидетелями, дал тебе свободу.

Он взглянул на своих спутников, без движения стоявшими вокруг камня, но они ничего не ответили ему. А уже мгновение спустя легкие чернокнижника пронзила огненная боль, как будто в дыхательные пути попала горсть раскаленного пепла, и он хрипло закашлялся.

5.

Вскоре все было готово. Ничего подобного Целестия не видела со времени своего создания. Как при извержении вулкана облака черного пепла покрывают небосвод, заслоняя свет солнца, так и сейчас — сплошное черное шевелящееся облако сделало ясный день вечерними сумерками. Орды самых невообразимых крылатых тварей заполонили воздух как мошкара. На каждой из них — при все разнообразии форм неизменно клыкастых и невыразимо уродливых — сидело по черному наезднику. Кроме них силой магии в воздух поднимались тысячи и тысячи отвратительных летающих спрутов и паукообразных уродов, а также причудливых деревянных кораблей с носами в виде драконов и других чудовищ, набитых странной солдатней — оцепенело стоящих у бортов без одного движения.

Согнанные на Кормалленское поле, что у самых врат белокаменного Авалона, обыватели уныло смотрели на чудовищное воинство, готовое отправиться нанести последний, всесокрушающий удар по военному и магическому могуществу небесных владычиц. Все капища «черных» — эти отвратительные пирамиды, по ступеням которых к подножию низвергали изуродованные трупы жертв — изрыгали в небеса клубы жирного дыма, а вой их отвратительных рогов наводил ужас на всю округу. Истерично лающий голос Верховного Пророка с трибуны обещал полную победу истинному королю Авалона, ведь после того как владычество небесных кукловодов будет сокрушено раз и навсегда, трусливо прячущийся где-то в необозримых лесах Хартленда коронованный предатель уже не будет представлять никакой опасности. Как особая милость Великого Короля — в последней решающей битве на небесах ни один авалонец не сложит своей головы. В бой пойдут одни мертвецы и чудовища! Отныне они — бесстрашные, неуязвимые и ничего не стоящие Содружеству воины — станут воевать, предоставляя обывателям спокойно наслаждаться мирными промыслами.

Лающий голос визжал уже на самых высоких нотах, которые только мог взять, хлопья слюны брызгали со всех сторон, когда раздался громоподобный удар — это при совершенно безоблачном небе! — и чудовищная воздушная флотилия, уже названная лживым оратором «Непобедимой Армадой», понеслась как черное грозовое облако куда-то вдаль, в сторону Моря.

Вскоре последние черные точки скрылись за горизонтом и над землей воцарилась мертвая тишина, какая бывает только перед самой страшной бурей.

6.

Чудовищный черный дракон с просторной бронированной кабиной на спине, размеренно махая огромными кожистыми крыльями, как и все тело покрытыми плотной, неуязвимой для самого острого в мире клинка броней, летел во главе воздушного воинства. Внутри кабины, у ярко светящегося в темноте — она была без единого окна — визатора, стоял широкоплечий воин в сплошном шлеме из вороненой стали, увенчанном золотой короной. Всматриваясь в хрустальные бездны шара, он видел перед своим мысленным взором бескрайние просторы Моря Тэтис, покрытые густой сетью горизонтальных и вертикальных линий. Черное облако медленно передвигалось от одной горизонтальной линии к другой, расстояние до ярко пульсирующей точки сокращалось отвратительно медленно. Наконец, розовая точка последний раз мигнула и погасла, будучи целиком поглощена черной двигающейся кляксой.

Черный король еле слышно шепнул, и картинка в шаре сменилась на другую. Его взору открылось невинно голубое небо, клубящаяся вата кучевых облаков далеко внизу.

«Пора!»

Он взял за руки без единого движения стоявших за спиной безмолвных спутников, те — других. Вновь образован магический круг, вновь пропеты магические формулы — и вот уже в монолитном голубом небосводе появляются розовые врата, медленно, но верно раскрывающие свои объятия навстречу пришельцам с земли. Розовый свет слепящими потоками хлынул оттуда, но магическое «умное» зрение не уязвимо для него. За пеленой сплошного света уже виднелись розовые пушистые барашки плотных, застывших как кисель, облаков, парящих прямо в воздухе островков суши, а где-то далеко на горизонте — величественное строение, напоминающее колоссальный живой цветок.

— Ну, вот и все…  — почему-то вслух сказал король. — Теперь либо мы, либо они…

Как чудовищный змей медленно втягивает свое длинное тело в узкую нору, так крылатое воинство просачивалось сквозь узкие врата. Вперед полетели самые быстроходные крыланы, наездники которых вслепую нанесли удар. Черные молнии и огненные шары ударили во все стороны. Небеса наполнились грохотом, но им никто не ответил. По ту сторону врат их никто не ждал.

Король с досадой отдал приказ прекратить бесполезную пальбу — так глупо было себя выдать! Пришлось ещё почти полчаса ждать, когда через врата пройдут последние, тихоходные летающие корабли с мертвым десантом, после чего Непобедимая Армада полетела по направлению к самому крупному розовому острову.

Отдельные отряды, как брызги черной кляксы, то и дело отлетали в стороны, осматривая мелкие островки и облака, но те были абсолютно пусты. Все без исключения «черные» тщетно обшаривали магическим зрением окрестности, но нигде не могли обнаружить признаков жизни.

Наконец, флагманский черный дракон достиг Розового Чертога и завис над ним. Визатор замерцал. Там было что-то обнаружено.

Король направил свой мысленной взор и увидел то, на что и не надеялся — в центре окружавших зал многоэтажных трибун, на трех пурпурных тронах сидели три крылатых девушки, одинаковых как две капли воды, в пурпурных туниках и пурпурных же мантиях.

От неожиданности король на миг растерялся, а потом визатор заботливо перевел в слова телепатически посланный сигнал:

— Не хорошо врываться в чужой дом без разрешения, человек. А тем более, заносить в него сор. Впрочем, Мы были готовы к тому, что это рано или поздно произойдет. Довольно мучить омерзительными миазмами благословенную землю доверенной нашей заботе Создателем Целестии. Пусть все закончится прямо здесь. Мы приняли твой вызов, несчастный. Мы даже не предлагаем тебе сдаться — переговоры надлежит вести только с позиции силы. Мы только предупреждаем, что это ты принес войну в наш дом, а не мы…

Король не стал дожидаться конца монолога. Черный дракон спикировал и струя жидкого пламени полетела прямо в то место, где сидели Три. Но розовый цветок в то же время захлопнулся и пламя не причинило им никакого вреда.

В тот же момент отовсюду донеслись пронзительные звуки фанфар и ударных. Доселе пустые и безжизненные розовые острова наполнились движением. Из тучной розовой земли то тут, то там вырастали циклопические цветы, чьи бутоны больше напоминали отверстые пасти, а мясистые шипастые ветви и листья — лапы и когти. Воздух загудел от тысяч и тысяч крыльев самых причудливых разноцветных животных — крылатых львов с хвостами скорпионов, крылатых коней, с сияющей золотом гривой. Каждое — с прекрасной всадницей наверху.

Ещё мгновение — и целая туча сверкающих золотых, как солнечные лучи, стрел дождем накрыло нападающих, от которых тела темных плавились как куски льда под лучами жаркого летнего солнца. Огромные цветы хватали своими пастями или лапами пролетающих, поглощая их без возврата.

Поредевшие было ряды нападающих перегруппировались и как щупальца черной кляксы полетели во все стороны. Одни полчища крыланов, пролетая над островами, бросали вниз целый град черных шаров и вот уже целая армия чудовищных насекомых осадила травяные крепости. Заработали жвала и щупальца, разрывая мягкие стебли и листья, но заросли хищных растений не сдавались, поглощая и превращая в перегной нападавших.

А между тем десятки летающих кораблей стали приземляться на островах и орды безмолвных и бесстрашных мертвецов присоединились к сражающимся чудовищам.

Другая часть крыланов и летающих щупальцеобразных чудовищ устремились на крылатых наездниц. Но те бросились в рассыпную. Неуклюжим чудовищам было трудно гоняться за ловко скользящим по воздуху, как конькобежцы по льду, крылатым животным.

Вскоре сражение потеряло организованный характер, превратившись в хаотическую череду поединков.

Одни крылатые наездницы старались попасть в самые уязвимые места чудовищ огненными солнечными стрелами, другие — забрасывали их морды ароматными розовыми шарами, от которых те начинали задыхаться и терять высоту. Черные наездники метали в них черные молнии, разрывы которых гулом сотрясали небеса, а ядовитый дым от которых испепелял легкие вдыхавших их животных. Хотя немало уже крылатых чудовищ нашло себе могилу в глубинах Моря, но задержать их напор все же не удавалось — численный перевес был колоссален.

В то же время уже почти все острова было захвачены отвратительными пришельцами — разодранные груды зеленой массы — вот все, что осталось от их защитников, но ещё ни одному врагу не удалось высадиться на главном острове. Черные шары, которые бросали нападавшие, поглощались цветами, которых здесь росло необыкновенно много, прямо на лету, а несколько десятков летучих кораблей с неумирающими буквально разлетелись в щепки от солнечных шаров, которыми забросали их крылатые защитницы.

Однако было понятно, что вторжение в цитадель, в Святая Святых Небесных Владычиц — это лишь вопрос времени.

Пока бой с переменным успехом шел у Островов, флагманский дракон завис на безопасном от стрельбы расстоянии, а собравшиеся внутри бронированного шатра «черные» творили самое страшное заклинание, которое готовилось специально для этого случая.

Внезапно над драконом стали появляться тысячи и тысячи каких-то маленьких черных точек. Сначала разрозненные, они стали притягиваться друг к другу и вращаться, образуя завихрения. Эти завихрения, в свою очередь, соединялись друг с другом до тех пор, пока не образовалась огромная воронка колоссального смерча. Этот смерч как по команде полетел в сторону Розового Чертога, на ходу сминая не успевших увернуться от него крыланов и прочую нечисть. Крылатые всадницы в ужасе бросились в рассыпную. А между тем смерч опустился на поверхность главного розового острова и стал сминать и разрывать в труху заросли хищных цветов. По следу его движения оставалась широкая черная полоса словно борозда исполинского плуга.

Оставив без внимания крылатое воинство, которое и без того не могло приблизиться к острову из-за сильного ветра, все феи, образуя между собой круги, пытались остановить чудовищный смерч. Многочисленные неразумные обитатели острова — летающие розовые осьминоги, говорящие трехголовые попугаи, забавные розовые крокодилы и многие другие совершенно безобидные существа — в ужасе бежали на другой его конец — как стада животных от лесного пожара. А на лишенную защиты опустошенную часть острова уже высаживались полчища мертвецов и паукообразных тварей.

Казалось, от неминуемой катастрофы Остров Фей спасти уже невозможно. Смерч пропахал уже половину острова, добравшись до Розового Озера, на берегу которого рос сам Розовый Чертог. Магические барьеры замедлили его движение, но остановить вовсе не могли — его двигала вперед неодолимая и смертоносная сила «черных».

В этот критический момент, совершенно неожиданно, без всяких видимых причин смерч вдруг стал вращаться все медленнее и медленнее, затем стал колебаться и мелко дрожать, уменьшаться в размерах. А затем, последний раз содрогнувшись — полностью исчез, распавшись на мириады мелких черных песчинок!

Крики удивления в стане фей сменились воплями радости и несмолкаемыми рукоплесканиями. И вся мощь самых сильных волшебниц теперь, вместо того, чтобы поддержать ставший ненужным барьер, была перенаправлена на завершение заклинания, над котором они трудились с самого начала боя.

Вода Розового Озера закипела, и тысячи тысяч огромных воздушных розовых пузырей устремились в небо над Островом, над которым уже растянулась черная туча крылатых чудовищ. Пузыри заволокли все вокруг — так, что не было видно ничего, как внутри пелены очень плотного тумана. Твари, чуя отвратительный для них запах цветочного нектара колдовских цветов, завыли и вслепую рвались кто куда, скидывая своих всадников, тараня и переворачивая летающие корабли. Но никакого магического барьера не было выстроено, совершенно непонятно было что делать.

А в этот момент с вершины розового чертога ударила тройная молния и — исполинское облако розового тумана вспыхнуло, как стог сена. Подувший со всех сторон магический ветер нес языки пламени прямо к центру, испепеляя без следа попавших в розовые тенета корабли флотилии. В это же время наездницы полетели вперед, разбрасывая на изуродованную поверхность острова розовые семена, которые в ту же минуту всходили новыми цветочными полчищами, хищно накинувшимся на незваных пришельцев. И битва разгорелась с новой силой!

И лишь один исполинский черный дракон, паривший на отдалении, не принимал участия в схватке. В темном чреве бронированной кабины лежал на полу и задыхался от жгучего кашля его хозяин. На эбеново-черном столе стояла разбитая склянка с черным песком. Прислужники сняли со своего короля тяжелый панцирь и шлем, но ничего не помогало — красное от кашля лицо, выпученные глаза, кровавая пена на губах…  Им ничего не оставалось, как дать приказ дракону покинуть поле битвы и вернуться на землю.

7.

Ещё до самых сумерек поднебесное воинство добивало высадившихся тварей на островах и даже ночью нашлась работа. От пылавших розовым огнем небес ночью было светло как днем. Из объятий пылающего тумана не ушел никто.

— Ваша Премудрость воистину благословенна во веки веков! Вы все-таки остановили этот ужасный ураган! — соскочив с серебристого крылатого коня, проговорила фея с необычными для существ этой расы каскадом пепельно-белых, почти седых, волос на голове. Её когда-то жемчужно-белая туника была вся в грязных пятнах от пота и пепла, прожжена в нескольких местах, а лицо смертельно бледно, но глаза так и сияли от неожиданно свалившейся на голову победы. — Значит, операция по эвакуации в Астрал отменяется!

— Да, дорогая, — слабо улыбнувшись одним уголком бледных от усталости и волнения губ, тихо сказала Вторая из Трех. — Отменяется…  Но молодежь мы вернем чуть позже, когда наведем здесь порядок. Только вот остановили смерч не Мы. Признаюсь, его появление для Нас было полной неожиданностью. Мы недооценили знания и силу Ренегата…

— Как? — удивленно распахнулись глаза Жемчужно-Белой.

— Думаем, ответ на этот вопрос мы получим только тогда, когда Ренегат или его тело попадет к нам в руки. Но так или иначе здесь не обошлось без помощи Создателя, к которому Мы непрестанно взывали…  — все три Премудрости благоговейно сложили руки на груди.

Жемчужно-Белая на миг застыла, о чем-то задумавшись. Но только на миг. Её активной натуре не пристало надолго оставлять кипучую деятельность.

— В таком случае, Ваша Премудрость, я отдам приказ о наступлении внизу. Как говорят люди, «куй железо пока горячо».

— Ты права. Настало время прекратить эту чудовищную войну и привести, наконец, корабль Целестии в тихую гавань порядка и процветания. Да пребудет с тобой Создатель, Которому все мы служим, — тихим от изнеможения голосом выдохнула Вторая и все три Премудрости устало смежили веки.

Жемчужно-Белая знала, что Они умеют спать даже сидя, пережидая, когда пройдет характерная слабость, всегда наступающая после применения особо сильных заклинаний — синдром «отката». Стараясь не мешать отдыху Триады Совершенных, она тихонько выскользнула из залы-бутона.

Уже через час из командного пункта донеслись телепатические сигналы и без малого сотня агентов «ЖАЛА», возглавлявших в Нижней Целестии отряды сопротивления, отдала приказ наступать. Войска карликов и сторонников свергнутого Ренегатом законного короля покинули свои подземные и лесные укрытия и бросились восстанавливать законную власть. Лишь только один из агентов не ответил на позывной, хотя никаких данных о его гибели «наверху» не было. Впрочем, в общей суматохе об этом быстро забыли. На войне часто такое случается, что кто-то пропадает бесследно — на то она и война.

Когда черный дракон, наконец, добрался до столицы, над ней уже реял штандарт другого короля и с белокаменных башен в него полетели стрелы. Распугав стада городских коров, грозное чудовище удалилось восвояси, взяв курс на северо-запад. Там, во чреве Лысой Горы, полумертвый чернокнижник, король-узурпатор, проклятый небом и землёй Ренегат нашел свое последнее пристанище.

Глава 1

Ученик мага

1.

Белая, ослепительно белая земля, черное, иссиня-черное небо — насколько хватает глаз. Никакого разнообразия! Тусклый, невыносимо скучный пейзаж. И так — годами, многими годами, невероятно долгой похожих друг на друга как две капли воды вереницей лет.

Да, конечно, снег, укутавший толстым пушистым покрывалом бескрайнюю тундру, чем-то напоминающую грудь спящего исполина, красиво переливается при дневном свете алмазной россыпью мириадов искр. Да, полярное небо усыпано множеством светящихся, похожих на шляпки серебряных гвоздей, звезд. Да, во время полярных ночей на нем распускаются ледяные цветы северного сияния…

Но за многие, многие годы то, что, без сомнения, привело бы в восторг случайного посетителя этой Создателем забытой страны, ему приелось до тошноты. Даже короткий летний период — всего месяц-полтора — , когда эта унылая твердь ненадолго покрывается ковром из невысокой бледно-зеленой травы, а на ветвях карликовых берез появляются нежные клейкие листочки — только подчеркивает кричащую нищету этой земли. Не успеешь порадоваться ласковому солнцу, траве, теплому ветерку, как уже опять похолодание, опять заморозки, опять эта проклятая белая холодная гадость, называемая снегом, облепляет все вокруг!