Экспансия Красной Звезды

Я впал в задумчивость. МВД, конечно, будет до последнего упираться, мы ведомству валюту зарабатываем, и чем дальше, тем больше. Только и у Госконцерта есть мощные лоббисты в верхах. Вся надежда теперь на Веверса. Но надо бы и самому подстраховаться.

* * *

В Останкино нас пускать не хотели, пропуск-то я заранее нам не заказал. А дозваниваться до Лапина с проходной было лень – благо в машине лежал пропуск-вездеход, подаренный еще Брежневым. Молоденький лейтенант тут же взял под козырек и пропустил нас.

В кабинете Лапина не было – секретарь посоветовал поискать его в 1-й студии. Дал нам провожатого. На входе в большое помещение с софитами и свисающими проводами, горела надпись: «ТИХО! ИДЕТ ЗАПИСЬ».

Мы осторожно прошли в студию, заставленную камерами, и увидели в центре целую кухню со столами, шкафами и плитой. На которой сейчас царил… Гуральник! Усатый кондитер смешивал яйца с мукой, и что-то увлеченно рассказывал на камеру, размахивая кулинарным венчиком. И большой сюрприз – рядом с ним, улыбаясь, стояла Люда Сенчина! Вся такая воздушная, в легком летнем платье и в белоснежном фартуке с кружевной оборкой.

Нас никто пока не заметил – мы остановились в тени, осматриваясь.

– Вон Сергей Георгиевич – кивнул провожатый на целый президиум, разместившийся на стульях по периметру студии. Группа мужчин и женщин весьма официального вида с интересом наблюдала за съемкой пилотного выпуска новой передачи.

– Стоп! Еще дубль! – режиссер подскочил к Гуральнику, поправил петличку микрофона.

– У меня уже замешано все! – возмутился повар – какой еще дубль?!

– Извините, товарищи, брак по звуку. Надо переснять.

Поднялась какая-то, суета, я стал тылами пробираться к Лапину. Но он уже сам заметил нас. Тут же поднялся со стула, галантно поцеловал руку Алдоне, мне сочувственно пожал.

– Виктор, Альдона, примите мои соболезнования. Страшная потеря для советской эстрады.

– Спасибо, Сергей Георгиевич. Мы не вовремя?

– Идет приемка новой программы, но похоже, что у нас технический перерыв.

– Так мы можем переговорить? – тут же ухватился я за возникшую возможность.

– Ну, как вам отказать? – Лапин, лучась благодушием, развел руками – «Правила моей кухни» – это ведь ваша идея! Пойдемте в кабинет. Похоже тут надолго прервались.

Мы снова поднялись на пятый этаж, Лапин попросил секретаршу сварить нам всем кофе. Пока ждали, я успел коротко рассказать про свою поездку в Париж, Альдона – про съемки «Пиратов 20-го века».

Но как только принесли кофе, я сразу же взял быка за рога:

– Сергей Георгиевич, мы опять можем помочь друг другу.

– Говори – коротко произнес Лапин, отставляя чашку.

– На нас давят насчет замены Веры. Наверху – я ткнул пальцем в потолок – считают, что в ансамбле обязательно должно быть три солистки.

– Ах, как неаккуратно – понимающе вздохнул директор – Неужели нельзя подождать? Вся страна скорбит, траур, да и на Западе не поймут такой спешки.

– Именно! – кивнул я – Вы можете дать нам время для соблюдения приличий!

– Но как?!

– Помните, мы с вами пару месяцев назад обсуждали новые идеи для телепрограмм? Как насчет музыкального телевизионного конкурса под названием «Голос»?

– Ну-ка поподробнее… – директор подобрался, почуяв свежую идею.

– Формат такой. Сначала объявляем всесоюзный отбор непрофессиональных участников. Проводим предварительное прослушивание. Конкурсанты поют известные советские песни, лучших из них отборочная комиссия допускает до второго этапа, который уже будет транслироваться по центральному телевидению. На этом этапе победителя будет выбирать жюри, причем методом слепого прослушивания – развернувшись спиной к конкурсантам. В финале состоится всенародное голосование – письмами и телеграммами. Финалистку ждет работа в нашей студии.

– Думаешь, получится? – Альдона приоткрыла рот, Лапин покачал головой в удивлении.

– А почему нет? Во-первых, мы сплавляем всех претенденток на официальный конкурс. Кулуарные интриги прекращаются, так как во втором туре все будет решать компетентное жюри, а в финале народ. Во-вторых, вы получаете яркое шоу и сверх популярную в народе программу. В-третьих, этот формат совершенно новый, идея оригинальная – значит, можно продать лицензию на Запад. За валюту, естественно.

Даю оценить Лапину открывающиеся перспективы и заканчиваю.

– Наконец, никто нас не обвинит в неуважении к памяти Веры. Конкурс будет идти довольно долго – сначала подготовительный этап, потом отборочные состязания, и так далее. Думаю, все займет полгода минимум. Траур к тому времени закончится.

– Очень… очень интересная идея – кивнул Лапин.

– А кого в жюри? – поинтересовалась Альдона.

– Известных композиторов и заслуженных артистов. Тех, кто может профессионально оценить вокальные данные начинающего певца. В мире набирает обороты жанр «новая искренность». В том числе на телевидение. У вас есть шанс стать первым. И членов жюри можно задействовать, чтобы к финалу каждый из них выбрал по конкурсанту и стал его «наставником». Тогда они будут по-настоящему переживать за происходящее.

– А если на конкурс иностранные певицы попросятся? – задумчиво произнесла Альдона.

– Почему бы нет? – пожал плечами я – Будет еще интереснее. Но чтобы заинтересовать иностранцев, первый конкурс должен быть проведен на очень высоком уровне.

– Идея блестящая, но ее воплощение на телеэкране надо хорошо обдумать… – похоже, до Лапина, наконец, дошла вся серьезность нового проекта.

Глава 2

Вернувшись на Селезневскую и наскоро пообедав, мы с Алькой отправились проверить, как идут дела в репетиционной. Дела шли хорошо, народ пылал энтузиазмом, «The Show Must Go On» парни уже «занотировали», без дела никто не сидит. Лада в уголке отгородилась от всего мира наушниками и учит новый текст, к ней присоединяется и Альдона. А Кирилл с Клаймичем колдуют в аппаратной за микшерным пультом. Я в эту их кухню даже не лезу. Задача поставлена, все работают. Покажут первые результаты – скажу, что не так. В отличие от остальных, я-то прекрасно представляю, что у нас должно получиться. Но моя основная работа начнется только завтра, после знакомства с педагогом по вокалу.

А поэтому я решил не отвлекать людей и прогуляться в мастерскую к Львовой.

– …Как ваш ремонт продвигается? – приветствую я нашего модельера.

– Нормально! – улыбается Татьяна – Все оказалось не так страшно. Бригада строителей отличная, не пьющая. Кроме электрика, все остальные женщины. А женщина с женщиной всегда договорятся!

– Это точно. До сентября успеете переехать?

– Успеем! Главное, чтобы лак на паркете по-быстрее просох, тогда можно и за поклейку обоев сразу браться.

– Будут трудности, не молчите. Мебель достать или еще что там…

– У тебя и так хлопот хватает – машет она на меня рукой – мы сейчас пока старую мебель перевезем, а потом постепенно ее поменяем. Спасибо тебе за все, Вить!

– Да, ладно… – смущаюсь я. Правда, смущаюсь. Как вспомню рассказ Клаймича о том, как они с детьми жили… – Вы, Татьяна Леонидовна, покажите-ка лучше новые наряды, которые придумали для ребят-рижан.

Львова с готовностью выкладывает передо мной эскизы мужской одежды для «I Want It That Way». Неплохо так получилось… Что-то из этого уже готово к примерке, кое-что мастерицы только раскраивают, но время еще есть, успеют. Основная проблема у нас – это модная молодежная обувь, которую сшить невозможно. И в Москве достать практически тоже. Вот где нам купить высокие кроссовки, которые и на Западе-то только-только стали появляться? Казаки те же… А прилететь в Америку и тут же броситься по ближайшим магазинам… ну, не знаю. Если папарацци нас в этот момент застукают, позора потом не оберешься – напишут, что нищета советская приехала и сразу тряпки скупать побежала. Шпильману что ли позвонить? Или в 100-ю секцию ГУМа с парнями прогуляться?

Саша не нашла пока новых кандидатов в танцевальную группу. Просто не успела из-за всех этих трагических событий. Но может, это и к лучшему – некогда нам уже сейчас притираться характерами с незнакомыми людьми. Так что завтра оценим вокальные данные рижан и окончательно с Клаймичем решим, в каком составе будем петь «I Want It That Way» – втроем или вчетвером.

– А что у нас со свитерами и верхней одеждой для зимнего клипа «Last Christmas»?

Передо мной ложится еще одна стопка эскизов. Господи, когда она это все только успевает?! Я перебираю листы, внимательно рассматриваю наброски модной одежды для персонажей клипа. Что-то сразу откладываю в сторону, где-то, под удивленным взглядом Львовой, тут же правлю детали прямо на ее рисунке. Но в целом мне все нравится – подброшенные мною идеи нашли свое воплощение в эскизах. Особенно интересным должны получиться ультра модные свитера и кардиганы из пряжи, купленной в Японии – непривычный силуэт, крупная вязка, яркие детали и отделка.

– Машину вязальную освоили?

– А то! У нас Мариночка крупный спец по трикотажу!

«Мариночка» – это та самая мастерица, которую Львова коварно переманила из Дома моделей. Тихая, спокойная женщина средних лет с гладким пучком на голове – и не скажешь сразу, что кудесница. Вот все сотрудницы у Татьяны такие – тихие, спокойные, работящие, как пчелки – и все, как на подбор с золотыми руками. Самый незаметный наш отдел, но что бы мы без них делали? Надо будет премировать тетушек после возвращения из Америки.

Звонит телефон, Львова поднимает трубку: слышу, как Полина Матвеевна просит меня подняться в кабинет. Секретарь зря меня дергать не будет, видимо что-то серьезное. Извиняюсь и спешу прочь из мастерской. За этот отдел сердце мое спокойно. Не подведут.

– Генерал Веверс тебя искал, просил перезвонить – огорошила меня в приемной Полина Матвеевна.

Ну, что там еще случилось?! Мало мне было утренних разборок в Кремле? Или Романов уже передумал ограничивать мое передвижение столицей? Сажусь за вертушку, звоню Веверсу.

Нет, не передумал. Все оказалось еще интереснее. Имант попросил меня после работы съездить на дачу к Дмитрию Федоровичу Устинову.

– Зачем?!! – недоумеваю я.

– Поговори с ним. Что-то он мне совсем сегодня не понравился. Расстроился наш маршал.

– Еще бы! После таких новостей любой бы на его месте расклеился.

– Вот и пообщайся с ним. Успокой старика. Расскажи какие перспективы теперь открываются перед армией, скольких ошибок можно будет избежать.

– А чего сами с ним не поговорите?

– Будет лучше, если он от очевидца узнает подробности и про Афганистан, и про Чечню и про прочие наши будущие неудачи. Он к тебе хорошо относится, а я, боюсь, у него теперь еще большее недоверие буду вызывать из-за того, что все скрывал.

– Ну, ладно съезжу, раз надо – вздыхаю я.

– И вот что еще… гитару с собой прихвати.

* * *

Но прежде чем ехать к Устинову, я отправился в 100-ю секцию ГУМа. Надо было помочь Львовой и достать кроссовки для завершения образа нашего мальчукового бойз – бэнда.

– Новая бригада мышей совсем не ловит – хмыкнул Леха, кивая в сторону входа, где на лестнице уже курили парни из 9-ки. Проверив пустой спецмагазин, они спокойно вышли наружу и встали у дверей, ожидая нас. – Тоже мне охрана!

– Эх… вернуть бы Вячеслава – я обошел крайне скудный отдел обуви и разумеется не нашел там последних моделей кроссовок. Зато в соседней секции нашелся неплохой каталог спортивных товаров, где кроссовки были представлены в большом ассортименте. Его мне принесла фигуристая продавщица с волооким взглядом. Девушка волновалась, то и дело поправляла волосы, стреляла в меня глазками, и наконец, решилась:

– Товарищ Селезнев, можно попросить ваш автограф?

– Разумеется, красавица! – я поискал у себя в кармане ручку.

– Вот, возьмите мою!

– А где расписываться?

– Ой, я сейчас принесу пластинку!

Девушка убежала, а я принялся разглядывать каталог. Все не то, не то, не то… Вот!!! Баскетбольные конверсы Converse Pro Leather – совсем свежая модель 79-го года. Литая подошва, высокий «ворот» сбоку красные звезды – все, как на заказ! Если еще эти звезды довести до ума, увеличив раза в два – будет просто то, что нам нужно.

– Я бы себе такие тоже на осень взял – вздохнул Леха.

– Ну так в чем же дело? Сейчас закажем.

Но не тут-то было! Во-первых, пять пар совершенно одинаковых кроссовок заказать нельзя, во-вторых – заказ ждать больше месяца, а то и все два. Да мы за это время сами в Америку смотаемся и уже успеем в Москву вернуться. Ладно… главное я нашел подходящую модель, теперь можно позвонить Майклу, и пусть его сотрудники купят кроссовки к нашему приезду.

Пришла продавщица, притащила наш диск-гигант, на котором я поставил размашистую подпись под собственной физиономией. С грустью посмотрел на улыбающееся лицо покойной Веры – эх, девочка моя, и чего тебе в жизни не хватало…?

– Может, что-то сборникам подарить? – предложил Леха – Парни к тебе хорошо относятся, но считают мажориком.

– Это понятно – я почесал в затылке – Сашке Ягубкину кроссовки презентовать в качестве извинения? Но какие? А размер? И они не скоро приедут, замучаешься заказ ждать. О! – мой взгляд упал на видеомагнитофон – А давай им видак подарим? Для всей сборной, так сказать. Будут смотреть записи боев…

– А где им видеокамеру взять? – не впечатлился Мамонт.

– Найдут, где – махнул я рукой – Пусть Киселев думает. Это его работа.

– Да, парни смогут и фильмы на нем смотреть – сообразил Леха – Давай!

– Держи! – я выдал другу деньги – Покупай, упаковывай и жди меня здесь, а я быстро… На галерку метнусь, прикуплю им кассет с боевиками. Тут таких днем с огнем не сыщешь.

В 100-й секции тоже царствовала жесткая цензура – ни западных журналов, ни видеокассет с сомнительными фильмами.

– Девушка, а у вас есть черный выход в здание ГУМа? – я опустил на глаза большие черные очки, надвинул бейсболку. Авось не узнают. Похлопал себя по карману – там оставалось еще около пятисот рублей крупными купюрами.

– Да, вон там, направо.

– Витька! Нас же накажут, если сбежим от охраны.

– Мы и не сбежим. Отойду на минутку только я. А ты давай, изображай активность, выбирай видик.

Под укоризненным взглядом Лехи, я направился к черному выходу, и через минуту вышел в духотищу ГУМа. По трем линиям хаотично передвигались толпы москвичей и гостей столицы, по радиосвязи звучала музыка. К своему большому удивлению я узнал нашу «Мы желаем счастья вам». А это уже что-то новенькое… Раньше советские универмаги никогда не крутили в качестве музыкального сопровождения эстрадные песни. Но ГУМ у нас впереди планеты всей – пытается копировать все передовое. Интересно, а в ВААП они перечисляют мне роялти?

Недавно от агентства пришел новый перевод – сразу на двадцать с лишним тысяч. Но, как всегда, без разблюдовки – от кого и за что. А интересно было бы почитать развернутый отчет, только его нужно просить отдельно.

Пока я был в Японии, мама подписала документы за меня и отправила большую часть денег за июнь в ленинградский детский дом № 7. Его выбрал дед по каким-то своим соображениям. Но я и не против. В следующий раз вывалю на Политбюро пачку почтовых переводов, чтобы Романов уже успокоился со своим «воровством». Вот что-то его не сильно волнует, что у любовницы тоже репертуар «ворованный».

Я поднялся на галереи ГУМа – здесь было посвободнее, и дышалось намного легче из-за открытых фрамуг. Высмотрел у лестницы вертлявого блондинистого парня в джинсе и батнике, который периодически подходил к покупателям и что-то спрашивал. Я кивнул ему, мы спустились на лестничную площадку.

– Клевый прикид – фарцовщик одобрительно меня оглядел, но не узнал – Что надо? Сигареты, джинсы, любая фирмА.

Нет, ничего в стране не меняется! Вроде и начались реформы – разрешили коммерческие магазины, расширили кооперативное движение, но качественных импортных товаров у нас по-прежнему не хватает. Спекулянты, как были, так и остались. И продолжают толкать «фирмУ» по всей стране.

– Нужны видеокассеты с голливудскими фильмами.

– Ага… – фарцовщик закатил глаза вверх, припоминая свой «ассортимент» – Есть «Чужой», еще один ужастик «Хэллоуин». Эротика «Эммануэль». «Рокки» и «Рокки 2».

«Рокки» это хорошо, про бокс ребятам из сборной зайдет.