Ученик Рун. Том 2

Мабашар был довольно крупным пограничным городом Бенжи, минимум вдвое больше, как мне раньше казалось, немаленького Нипса. Почти весь город был заключен в кольцо крепостных стен, а по улицам постоянно расхаживали вооруженные люди: местная стража, дружинники, наемники, что искали себе клиентов из числа заезжих купцов. Конечно, город стоял чуть в стороне от Имперского тракта, на который будто на нитку жемчужины, были нанизаны сразу три столицы — Дагерии, Бенжи и Гоунса, а также целая россыпь других городов, что раскинулась недалеко от восточного побережья континента — но и тут дела велись активно. Мабашар был последним крупным торговым центром перед глубинными территориями юга Бенжи — достаточно населенного региона благодаря местным черноземам.

— Ищи подходящие вывески, — бросил Осиор, оглядываясь по сторонам.

— А, может, спросить у кого? — предложил я.

— Чтобы все знали, что двое не-местных ищут лавку ювелира? — усмехнулся учитель.

Сейчас, в походе, Осиор был собран и осторожен, но без стального блеска в глазах. Такая, усредненная версия между двумя ипостасями моего наставника.

— А я как-то не подумал… — потупился я.

— Поэтому я и пошел с тобой, Рей, — спокойно ответил Осиор. — Когда попадаешь в чужой город, надо соблюдать несколько правил. Самое главное — не болтать лишнего, потому что охотнее всего тебя будут слушать люди, замышляющие недоброе. Так что мы сейчас прогуляемся в сторону центра и найдем лавку сами. А, может, и несколько.

Все было бы намного проще, если бы учитель был в своем зеленом кушаке, но маг так ни разу и не надел свой пояс, дабы не выдавать принадлежность к колдунам. Мне тоже было запрещено носить кольцо ученика, так что по уговору, мы были просто двумя путниками из Лаолисы — господин и его племянник-служка — что по сходной цене прикупили амулетов на острове, а сейчас хотят их выгодно продать уважаемым мабашарским ювелирам, дабы оплатить путешествие на север.

В первой же лавке, что подвернулась нам на одной из центральных улиц, с нами даже не захотели разговаривать. Хозяин просто ответил, что не покупает магические изделия. Та же история повторилась еще в двух местах.

— Странно это, — протянул учитель, откусывая от свежего калача, что мы взяли у лоточника на площади по четыре медных за штуку.

— Может, не хотят связываться? Мало ли, они поддельные, — выдвинул я идею, налегая на сдобу.

— Да какое поддельные! Ты же сам рассматривал камни под линзой — сразу видно, заряжен амулет или нет. Такое не подделать, — ответил учитель.

Когда мы вернулись на постоялый двор, нас встретила Витати.

— Дайте угадаю. Ничего не продали? — с насмешкой спросила девушка, глядя на наши кислые лица.

Осиор только раздраженно мотнул головой, я же пожал плечами. По плану мы должны были раздобыть денег и уже завтра утром выехать из города в сторону Имперского Тракта. Но вот вышла задержка. А увидев, что с нами даже говорить не хотят, учитель передумал продавать и ограненный под магические амулеты алмаз. Ведь главная его ценность заключалась именно в пригодности для использования в артефактах. Так-то камень был не слишком выдающимся.

Казалось, хуже не будет — Витати уже подтрунивала что надо мной, что над учителем, но тут подошел Ирман. Когда спесивый слуга услышал, что ни одна лавка не захотела принимать амулеты от незнакомцев, он только закатил глаза, после чего потребовал магические изделия. Осиор выглядел крайне смущенным, но амулеты Ирману отдал. Перед уходом слуга потребовал не проедать последние деньги, пока его не будет рядом, а сам направился в город.

— И куда он? — спросила Витати, рассматривая спину удаляющегося слуги из-за плеча поясного мага.

— Слыхала про самый большой рынок на обоих континентах, что в Лесалентии? — вопросом на вопрос ответил Осиор.

— Это где торг насмерть идет, часами? Угу, слыхала, — кивнула головой Витати.

Осиор еще раз бросил взгляд на дверь, после чего пошел к столу, за которым мы завтракали:

— Я лично видел, — начал на ходу рассказывать маг, — как Ирман чуть не довел до удара двух местных торгашей и получил товары бесплатно — только бы ушел прочь от лотков. Уверен, задержись он тогда чуть подольше, ему бы еще доплатили. Эй! Хозяин! Булки есть свежие? Что значит кончились?! Ну-ка, отправь кого! Да, как вчера, маковую плетенку! И чтобы сегодняшняя была! Что? Сколько?! Не проблема, давай-давай! Мы подождем!

Мы с Витати только переглянулись — мой учитель был неисправим, а его тяга к булкам могла бы войти в историю.

Ирман вернулся через несколько часов, уставший, но крайне гордый собой. Это было видно по довольному лицу слуги и тому, как высоко он задрал подбородок. Глядишь, носом облака цеплять начнет.

— Я все порешал, господин Осиор! К вечеру будут у нас все припасы и вот, еще выручил кой-чего!

На стол грохнулась мошна, звеня новой партией серебряных монет.

— Сколько вышло? — спросил учитель.

— За вычетом расходов — еще четыре империала! — гордо сообщил Ирман, усаживаясь за стол.

У меня от удивления взлетели брови. Мы всего с учителем планировали выручить в лучшем случае шесть-семь больших монет, если будем продавать только хлопушки. И большая часть этих средств должна была пойти на фураж и еду — закупаться в придорожных трактирах и на постоялых дворах слишком накладно, а лошадки и так тащили практически пустую телегу. Сундуки учителя были хоть и объемными, но забитые в основном одеждой и свитками, то есть сами они весили намного больше, чем содержимое.

— Все хоть живы остались? Или кому-то после твоего похода в город нужен целитель? — с усмешкой спросил Осиор, отпивая чая из большой кружки.

— Да! Все! Господин, я сколько раз уже говорил, что нечего вам этим заниматься! Вы же что сделали, по лавочникам и ювелирам пошли, так? А надо было сразу на рынок! Купцы-то, заезжие, они народ решительный, не чета тем, кто зад на одном месте держат! Они мигом выгодную сделку почуяли, а там чуть надавить, чуть договориться. Я почти все амулеты на припасы и выменял, мимо серебра, значит, очень выгодно получилось! А что осталось — продал.

— Ты по сколько за эти хлопушки-то просил? По два империала? — сомневаясь, уточнил Осиор. — Что ты там купцам наплел?

— Если бы по два! — продолжил Ирман. — Если бы по два! По одному! Но все — которые с руной Эо были!

— Так их там было три всего, — вставил я.

— Ага, я их сам делал, три, — подтвердил Осиор.

Витати же наблюдала за всем происходящим, как за бесплатным представлением, тихо посмеиваясь в ладонь.

— Три, четыре! Какая разница! Главное — монеты в мошне, припасы — в наличии! — высокомерно подвел итог Ирман. — Может, и три там было, так значит четвертый, с Ис, в довесок пошел!

Учитель только покачал головой и, подняв брови, всем своим видом пытался показать, что он к такой вольной трактовке количества проданных амулетов Эо не имеет ровным счетом никакого отношения.

Припасы принесли пара крепких парней ближе к вечеру, когда закончился торговый день. Ирман еще проверил, те ли это мешки, что он лично выбрал из запасов купца, после чего отдал носильщикам долговую расписку, что оставил торговец, как и было уговорено ранее. А уже на следующее утро мы снова вышли на дорогу.

По плану за пару дней мы должны были выйти на Имперский Тракт, а дальше — строго на север, без крупных остановок до самого пункта назначения. Заходить в столицу Бенжи, стоящий на побережье порт Бамшар, учитель отказался наотрез, назвав его «мерзкой и шумной клоакой». Так что планировалась, что следующая остановка в населенном пункте будет у нас только на дагерийской территории — в Голате, от которого мы произведем последний бросок к самому Шамограду.

По словам учителя, дойти до Голата мы должны были дней за семь-восемь, если лошади выдержат. А после до Шамограда будет уже рукой подать, как заверил всех поясной маг.

Мне путешествие было в новинку и если бы не постоянное чувство голода, связанное со скудным пайком и нежеланием Ирмана готовить чуть больше, мне бы даже понравилось. Спасала положение Витати. Так как останавливались мы на ночлег обычно в поле — заходили на постоялые дворы лишь пару раз — то у дочери Келанда было несколько свободных часов на то, чтобы попробовать расставить силки. Местность вокруг была хоть и холмистая, но до северных лесов, которые активно расписывали моряки, и которые мне очень хотелось увидеть — бескрайние просторы зеленой массы, сколько хватает глаз — было еще далеко. Так что пока винефик была на относительно привычных ей территориях, а значит, можно было попробовать поймать какую живность. Пару раз в самодельные ловушки попадались небольшие, тощие после зимы дикие кролики, которые моментально свежевались и отправлялись в общий котел приятной добавкой к вяленому мясу, луку и капусте.

— Учитель, а когда мы начнем изучать поисковые печати? — спросил я за ужином, цепляя ложкой горячую похлебку из своей тарелки.

Попытался я это сказать будто бы между делом, но внутри у меня все буквально ходило ходуном. Тема поисковых рун была для Осиора болезненной, я это прекрасно понимал. Витати только зыркнула на меня, впрочем, моментально вернувшись к еде, а вот Ирман даже перестал ворчать о том, что у него скоро вывалится спина и он уже слишком стар для таких пеших переходов.

— Почему спрашиваешь? — уточнил Осиор.

— Ну, я же буду проходить в шамоградском Круге испытания на жетон, и я тут подумал, что…

— Мне казалось, что твой основной профиль это защита и целительство, — уточнил мой наставник, — у тебя отлично получаются эти печати, а твой дикий Ур делает тебя непревзойденным магом защиты. И это ты еще толком не пользовался своим Нидом. Ты можешь получить оранжевый или желтый жетон без каких-либо проблем, а потом выучиться на пояс. Например, целителя.

— Но ведь моя руна Инг… — потупился я. — Мне всегда казалось, что я должен стать магом с синим жетоном.

Ответ учителя показался мне странным. Еще в Нипсе Осиор натаскивал меня на боевую магию — сейчас я понимал это очень отчетливо, после бойни в море. Все эти мелкие атакующие заклинания из-за угла, требования колдовать на счет три печати едва ли не любых размеров. А сейчас мой наставник почему-то подталкивает меня к стезе гражданского мага.

Нет, я был не против. Целители всегда были в почете. Та же старая Агама жила в большом и светлом доме с красивой оградой и никогда не знала нужды, хотя я и не помню, чтобы она колдовала хотя бы в десятую часть так много, как я. Может, нападение на море изменило планы Осиора касательно меня?

Именно появление четырех рыкачей было причиной того, что путешествовали мы сейчас очень скромно, буквально скрывая, кто мы есть на самом деле. Никакой магии, никаких печатей, никаких поясов, колец ученика или других намеков на то, кто мы такие. Нападение нежити заставило нас раскрыться, но это знание осталось в пограничных Трех Башнях, а Берни, который своими глазами видел, на что я способен, ушел с купцом Пирием на юг. И даже если вести об Осиоре и его ученике дойдут до Шамограда, это произойдет уже после нашего прибытия в столицу.

— Ты освоишь руны поиска, обещаю, — сказал наконец-то учитель после недолгого молчания, — но твоей учебой займется другой маг. Я думаю, тут я плохой наставник.

— Почему?! — я чуть не вскочил с места.

Как это, уйти в обучение к другому магу?!

— Потому что мне учить кого-то поисковым печатям, это как слепому пытаться описать рассвет, — невесело ответил Осиор. — Толку будет мало. Так что мы подберем тебе наставника для синих рун.

— Но я не хочу к другому учителю!!! — чуть не закричал я.

Осиор удивленно посмотрел на меня, потом переглянулся с остальной нашей компанией, и, наконец, заливисто рассмеялся.

— Ну, ты даешь, Рей, — покачал головой Ирман.

Витати тоже хмыкнула, я же почувствовал себя максимально глупо и неуютно.

— Ты думаешь, что если будешь учиться чему-то у другого мага, то перестанешь быть моим учеником? — с улыбкой уточнил Осиор.

Я нерешительно кивнул, уставившись в собственную тарелку. Аппетит пропал окончательно.

— А я говорил, что он бестолочь! — вклинился слуга.

— Ирман! — воскликнул Осиор.

— А что, Ирман?! Бестолочь, как есть бестолочь!

Осиор еще немного позыркал на слугу, после чего продолжил:

— Рей, учиться сразу у нескольких магов — это нормально, все так делают. Мой учитель — архимаг Аурантис, но в свое время я обучался чуть ли не у каждого сильного мага Круга на тот момент. Кто-то поделится балансом рун в третьих печатях, кто-то покажет оптимальную комбинацию, кто-то — другую деталь. Все это есть в книгах и свитках, но пока не увидишь печать своими глазами, понять это бывает трудно. Особенно, если дело касается мощного волшебства.

При упоминании сложности печатей Витати довольно громко фыркнула, показывая свое отношение к сложностям печатной магии и вообще, к деятельности всего Круга. Я же уточнил:

— То есть учить вы меня не перестанете?

— Статус учителя и ученика — это навсегда, — торжественно сообщил Осиор. — Даже если ты превзойдешь меня в магии, я все равно навсегда останусь твоим учителем. И обращаться тебе ко мне придется соответственно.

Маг еще раз улыбнулся, а потом потрепал меня по волосам, как бы показывая, что волноваться больше не о чем и все будет в порядке. Этот простой жест меня успокоил, так что я вернулся к еде. Сейчас все мои мысли крутились вокруг того, кто же станет преподавать мне синие печати…

— Но ведь вы планировали учить меня поисковой магии, там, в Нипсе, — задал я последний вопрос.

— Планировал, — согласился Осиор. — Потому что поисковые печати пусть и нейтральные, но очень требовательны к силе мага. И если контур разорвется в самый неподходящий момент, то просто хлопком можно и не отделаться.

— И что поменялось? — спросил я.

— Поменялось то, что ты разорвал щитами Ур два корсарских рыкача, — вклинилась Витати. — Вот что поменялось.

Я удивленно посмотрел на дочь Келанда, а потом снова на учителя. Осиор же только кивнул, подтверждая слова винефика.

Границу с Дагерией мы перешли спокойно. Так как никаких товаров мы не везли, а из оружия у нас была одна сабля на четверых, то и пограничники, что взымали пошлины, почти моментально потеряли к нам интерес. Что взять с четверых простых спутников, что путешествуют с почтовой телегой?

В Голате на остатки денег мы пополнили припасы, после чего отправились в сторону Шамограда.

Чем ближе была столица Дагерийской Империи, тем тревожнее мне становилось. Пока мы находились в пути, все это ощущалось просто как долгая прогулка. Но чем ближе была столица, тем отчетливее ко мне приходило осознание: домой, в Нипс, я больше не вернусь. Все, это новое место, новая жизнь и, что самое важное, продолжение моей магической учебы. Учитель парой слов обмолвился, что в условиях большого города и обучение мое изменится, да и испытания на жетон и поступление на обучение в Круге — не самая простая вещь, так что это добавило мне еще тревог.

А потом, как-то незаметно, мы вошли в пригороды столицы центрального государства Западной Пресии.

Сначала увеличилась частота придорожных харчевен, а вдоль тракта стало попадаться все больше и больше безымянных сел и деревень. Количество людей на дороге тоже увеличилось — если по Бенже мы могли несколько часов идти в гордом одиночестве, обгоняемые редкими всадниками, то теперь конные проносились мимо нас с завидным постоянством. Некоторые — молча, другие — громко требуя прижаться к краю каменного настила и уступить им дорогу. Видел я и несколько крытых повозок для пассажиров, запряженные четверкой сильных лошадей, стегаемых ямщиками, они, поднимая пыль, проносились мимо нас, устремляясь к столице.

В моем воображении внутри таких вот высоких квадратных повозок, что покачивались из стороны в сторону и гремели огромными деревянными колесами по камням Имперского Тракта, сидели важные люди, какие-нибудь высокие чиновники, а может, и вельможи. Бароны или графы. Последнее меня тревожило сильнее всего, так как по редким рассказам Ирмана, сословное расслоение в Шамограде было колоссальным, Нипсу и не сравниться. Мой родной портовый город жил своей собственной жизнью, а аристократов там видывали раз в поколение, подчиняясь напрямую Акрильсере.

— А как мне отличить вельможу от обычного человека? — аккуратно задал я вопрос слуге.

Мне показалось, что именно Ирман идеально подходил для таких вопросов, ведь учитель был Трибунальным Истигатором, который склонял голову только перед Архимагами Круга.

— Да все просто, — охотно ответил слуга, впрочем, не без своей обычной спесивости, — видишь кого с мордой, будто ему дерьмом воняет, значит вельможа.

— Серьезно? — удивился я.

— Серьезнее некуда, парень, серьезнее некуда, — покачал головой мужчина. — И вот обходить их стоит стороной.

— От чего?

— Очень уж они высокомерны. Многие же считают магов обслугой, ну, кто из вельмож, ты знал?

Я отрицательно покачал головой. Впервые вообще о таком слышал. В Нипсе маги пользовались почетом и уважением, как и во всей Лаолисе. Да и моряки из других стран хоть временами и недолюбливали магиков, но только из-за того, что заработки у колдунов всегда были выше, да и физически им трудиться не надо. Но вот подобное неуважение — это для меня что-то новенькое.

— Ну вот, теперь знаешь, — продолжил Ирман, держась за вожжи, — и советую тебе вообще особо с ними не общаться. Конечно, есть среди аристократов и люди приличные, люди чести, но это сам понимаешь, раз на раз… А если какой мелкий барончик или просто безземельный дворянин — то там проблем не оберешься! Ведут себя, как те императоры, когда за душой ни медяка. А окажешь им какую услугу по доброте душевной — так еще должен останешься!

— Да ладно?!

— А ты думал? Многие вообще считают, что Устав это так, только для магов писан, а потом, когда Круг разбирательства начинает, а если еще и истигатора привлекают — сопли на кулак наматывают, сколько раз такое видел…

— А как кроме рожи кислой их отличить? Ну, там в одежде как-то или еще иначе… Вот у магов жетоны, кушаки или плащи…

— О, это довольно просто! Почти у всех есть фамильный герб, даже у самых нищих, — Ирман демонстративно сплюнул, — ведь у любого дворянина должен быть герб! Обычно нашивают его на груди, вот тут, в форме щита, а внутри какая-нибудь дурость. Ну, там не знаю, волчья пасть или скрещенные клинки. Сам поймешь, когда увидишь!

Слуга ткнул пальцем куда-то над сердцем, показывая примерное расположение герба.

После этой беседы я два дня высматривал на дороге людей с гербом на груди. Сначала мне не везло, но потом я заметил парочку нарисованных щитов — на бортах тех самых крытых телег, что проносились мимо и которые Ирман называл каретами.

Один — синий щит увитый зеленым плющом, а второй — во весь борт, большой, золотой, с четырьмя скрещенными мечами. Когда я задал вопрос, кому они принадлежат, слуга только выругался:

— А мне почем знать?! Ты представляешь, сколько по континенту этих дворянчиков бегает? Это же не на мага учиться или купцом стать. Саблей кого полоснул в бою, да на глазах у начальства — вот и жаловали тебе персональное дворянство, которое, значит, по наследству не переходит! Ну а на каретах… Золотой — цвет правящего рода, может, кто-то из дворца. А про синий щит я не знаю, захочешь, в самом Шамограде выведаешь…

По лицу слуги было видно, что эти беседы об аристократах его уже немало утомили, а я же понял, почему Ирман столько лет таскается вместе с учителем по свету, хоть и происходит из потомственной семьи профессиональных слуг. С таким норовом и отношением к дворянству его бы моментально запороли насмерть на первой же конюшне. В назидание всем прочим. Будучи же слугой трибунального истигатора Ирман получал возможность говорить, что думает, защищаемый статусом своего господина.

Когда застройка вдоль дороги стала совсем плотной, а поток людей, повозок, всадников и целых караванов — практически нескончаемым, я понял, что наш путь вот-вот закончится. Мы приближались к дагерийской столице.

Почувствовал это и мой наставник. Осиор, всю дорогу достаточно сдержанный и молчаливый, стал много шутить, говорить и активничать, совсем как раньше, в Нипсе. Так, учитель постоянно рассказывал мне что-то новое о пригородах Шамограда, объяснял, как была построена эта дорога, даже немного углубился в историю самой Дагерии и ее столицы.