Нанолит

Я сижу в небольшом кафе за столиком на улице. Погода солнечная и теплая, и нет нужды скрываться в здании, где царит сумрак и ненужная сейчас прохлада. Напротив меня сидит Жан, мой безнадежный воздыхатель. Он готов бесконечно признаваться мне в своих чувствах, и смотрит на меня преданными глазами собаки, ждущей подачку от своего хозяина. Единственная проблема состоит в том, что я не готова ответить ему на его чувства. Я его просто не люблю. Он интересный собеседник (зачастую), пылкий любовник (время от времени) и совершенно несносный зануда (постоянно). Самое прискорбное, что он все равно хочет и хочет меня видеть, несмотря на то, что он знает о моих чувствах. Точнее, об их отсутствии.

– Зачем ты это делаешь?

– Зачем… что? – мои блуждающие мысли взлетают стайкой спугнутых воробьев, и я стараюсь сосредоточиться на беседе.

– Зачем ты выбрала такую работу?

– Потому что я так хочу. Потому что мне она нравится!

– Как может нравиться такое?

– Ты не поймешь.

– А ты все-таки объясни!

Я протяжно вздыхаю. Подобный этому разговор повторяется уже далеко не в первый и не во второй раз.

– Ты все равно не поймешь. Мне. Это. Нравится. Я выхожу на сцену. Я приветствую моих гостей. Они пришли посмотреть на меня. На мое тело. На то, как я им владею. Они фантазируют, что они могли бы сделать со мной наедине. И я позволяю им это, я подбрасываю им мысли, и с каждой тряпочкой, падающей на пол, их мысли и желания становятся все более и более осязаемыми, они просто висят в воздухе, как будто пронизанным электрическими разрядами. Но, – я замолкаю, задумавшись, вспоминая…

– Но, – подталкивает меня Жан.

– Но мое шоу не такое, как другие. Я разговариваю с ними. Со всеми вместе. С каждым из них в отдельности. И постепенно моя беседа овладевает их умами, и они уже не так смотрят на мое тело – что они там не видели, в конец-то концов – они слушают меня, они слушают мою душу. А это и есть то, что делает меня уникальной. И именно поэтому они приходят, снова и снова

– И поэтому у тебя каждый вечер занят, – с горечью говорит Жан.

– Ну, во-первых, не каждый. А во-вторых, я не ложусь с первым попавшимся. Они выбирают меня, я выбираю их. Их никто не заставляет приходить. Меня никто не заставляет танцевать. Это свобода, которая у нас есть. Никто не может отобрать ее у меня. Я достаточно состоятельная, чтобы не работать некоторое время. И достаточно умная, чтобы найти новую работу, если потребуется.

– Ну так ты сначала найди ее, эту другую работу

– Ты не понял меня, дорогой. Ты совершенно ничего не понял…

Волны неторопливо накатывались на песчаный пляж. Из воды выскочила девочка в полосатом купальнике и подбежала к родителям, сидевшим под зонтиком на берегу.

– …как там наш дедушка, – услышала она обрывок разговора и встрепенулась.

– Мама, мама! Дедушка просил привезти кусочек моря. А я не знаю, что это.

Сидящая мама улыбнулась и подобрала лежащую на песке ракушку. Поднеся ее к уху девочки, она сказала:

– Роза, послушай! Слышишь море? Внутри ракушки находится кусочек моря. Понимаешь?

Роза сосредоточилась на звуке, потом лицо ее разгладилась, и она ответила

– Я поняла! Я найду дедушке самую красивую ракушку!

И не дожидаясь ответа, девочка побежала обратно к воде.

Обычно сны мне не снятся. Я достаточно устала за вечер, и мой организм просто хочет отдохнуть, не затрудняя мозг излишними рассуждениями. Но эта ночь стала исключением. Мне снился… мне снился человек. Он казался мне смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, где я его видела. Человек лежал на белой кровати, от тумбочки к нему тянулись какие-то провода и трубки. Внезапно на стене загорелась мигающая красная лампа. По телу лежащего пробежала странная судорога, его лицо повернулось, и на одно мгновение я встретилась с ним глазами. Уже просыпаясь, уже поднимаясь из пучины сна и пробивая невидимую мембрану, отделяющую сон от яви, я узнала это лицо, я узнала этого человека, который куда-то смотрел с картины, висящей у меня на стене…

– Розочка, не плачь, пожалуйста, ну не надо, ничего уже не поделать, дедушка ушел на небо, ему там будет хорошо, он долго болел, у него часто болела голова, а теперь у него ничего не болит… Не плачь, моя доченька, мне тоже очень-очень хочется плакать, но я обещала ему не реветь, и я же не реву, я же не реву… – мама девочки изо всех сил сама сдерживала слезы.

Загорелая девочка в пустой комнате растерянно сжимала в своих ручках огромную красивую ракушку.

– Давно было понятно, что к этому идет, все возможные меры были приняты, но… по крайней мере, он умер во сне и без особых мучений. «Если можно так выразиться, ему даже повезло – многие с его диагнозом впадают в кому на многие дни и даже месяцы», – произнес один из двух собеседников, находившихся в просторном кабинете, заполненном книгами и вычислительной техникой.

– Да-а, – протянул в ответ второй собеседник. – А с этим теперь что делать, – он неопределенно обвел руками главный терминал, на котором мерцали какие-то изображения и колонки цифр.

– Не знаю, потом придется, конечно, разобраться, но по крайней мере точно не сейчас.

– Что он тут вообще делал-то?

– Виртуальной реальностью занимался, все персонажей конструировал. Не то чтобы совсем в детство впал, но, как мне кажется, был недалеко от этого

– Понятно… Ты прав, сейчас уж точно не до этого… Нам бы вот о чем поговорить сейчас следует…

И они погрузились в обсуждение подготовки предстоящих траурных церемоний.

Я просыпаюсь с первыми лучами рассвета. Моя квартира выглядит как обычно. Я совершаю все положенные утренние ритуалы и уже собираюсь покинуть квартиру. Мой взгляд по привычке обегает периметр помещения – есть у меня такая небесполезная привычка. Внезапно что-то привлекает мое внимание; мозг еще не успевает обработать поступившую информацию, но глаза уже заметили какую-то аномалию, какое-то отклонение от привычной картины мира. Картина на стене. Мужчина, изображенный на портрете, исчез.

Я растерянно иду по улице., размышляя о произошедшем. В чудеса я не верю, к мистике отношусь скептически. Кто-то подменил картину? Кто? Зачем? Какой в этом смысл? Не понимаю…

На углу квартала я замечаю одинокую фи гуру мужчины, идущего со мной одним курсом. Внезапно он оборачивается, мы встречаемся с ним взглядами, и я застываю от неожиданности. Проходит несколько бесконечных мгновений, и в моей голове наступает полная ясность. Я узнаю его, человека, который был изображен на загадочном портрете. Я узнаю его, человека из моего странного сна. И впервые в жизни я обращаюсь к нему вслух:

– Здравствуй, мой Пигмалион.

– Здравствуй, моя Галатея. Ты свободна.

– Я знаю.

Автоматическое производство

Рыжеволосая студентка сидела на втором ряду лекционной аудитории и вместе с немногочисленными сокурсниками ждала начала лекции. Ровно в 9:00 высокий худощавый профессор без видимых усилий вбежал на кафедру и оглядел аудиторию. Его сдвоенная лекция стояла в расписании не слишком удачно – утро вторника. Конечно, в понедельник было бы еще хуже – не каждый студент способен после бурного воскресенья найти в себе силы учиться с самого утра. Но и по утрам вторника университетская аудитория была не самым населенным местом на земном шаре. Тем не менее профессор, не высказав никакого неудовольствия по поводу несоответствия размеров аудитории и количества студентов, посмотрев на часы, начал лекцию.

– Дамы и господа, коллеги, тема сегодняшней лекции – история юриспруденции. Юриспруденция как совокупность знаний о государстве, управлении и праве, возникла в незапамятные времена. Еще Пятикнижие Моисеево включало в себя объемные разделы, посвященные правовым нормам того времени, безусловно, тесно связанным с религиозными традициями. Но точкой отсчета безусловно является появление римского права. В первом веке до нашей эры право стало преподаваться публично и начало отделяться от религии и превращаться в самостоятельный вид деятельности…

Феликса разбудил звук будильника. Свет уже проникал сквозь неплотно зашторенные окна, но только резкий повторяющийся звук оказался способен вырвать его из цепких объятий сна. Сегодня его ждал трудный день, и не имело особого смысла оттягивать подъем, хотя в другое время он бы с большим удовольствием повалялся бы в кровати еще. Правда, и торопиться стильно не стоило, так как прибыть в двадцать третий судебный блок следовало строго к одиннадцати часам утра. К сожалению, для него это было не первый визит в это учреждение. Час на дорогу, час на приведение себя в порядок и выполнение всех необходимых утренних ритуалов одинокого мужчины. Небрежно набросить плед на кровать (гостей он не ждал), умыться, почистить зубы, принять душ, побриться, сообразить завтрак из остаток недельного запаса провианта в холодильнике (еда мужская, 5 кг), скинуть посуду в посудомойку, выбрать костюм и подобрать к нему галстук…

Но прежде всего, конечно же, надо отметиться, сообщить всему окружающему миру, что он, Феликс Игоревич Смирнов доступен для общения, обмена информацией, личного взаимодействия и общественно-полезной деятельности. Мобиль, звук которого разбудил его несколько минут назад, лежал на журнальном столике. Беспроводная зарядная станция пятью зелеными сегментами сообщала, что мобиль полностью готов к автономной работе и способен провести вне зоны действия энергетической сети, как минимум, обещанные фирмой-производителем восемь часов. Сам мобиль при приближении Феликса мигнул синим индикатором. Браслет на левой руке молодого человека отозвался ритмичной дрожью, передавая ночную биомедицинскую информацию и сверяя внутренние таймеры с базой. Феликс взял устройство и бегло просмотрел свое расписание. Кроме неприятного, но неизбежного посещения судебного округа, в плане значились встреча с потенциальным заказчиком (Феликс был профессиональным инстаграфистом), посещение спортзала и обязательная двухчасовая волонтерская деятельность на благо общества, на этот раз – в приюте для домашних животных. Феликс, несмотря на свое кошачье (как ему часто говорили) имя, не очень любил кошек и собак, но это все-так гораздо лучше, чем сортировать бытовые отходы на районной экологической станции…

…после того, как Римская империя пала, в течение следующих пяти столетий юриспруденция практически не развивалось. Но сама жизнь и меняющиеся общественные отношения требовали специалистов в области права, и базовый учебный курс римского права, так называемый Юстиниановский Свод или «Свод гражданского права», вновь стал преподаваться, а XII век в Западной Европе многие называют юридическим веком…

В судебный блок Феликс выехал заранее. Личная машина ждала его на зарезервированном для него парковочном месте. Как обычно, при приближении мобиля, электронная система безопасности автомобиля провела быстрое, но тщательное опознавание идентификационных кодов устройства. Браслет на руке тем временем измерил основные параметры организма молодого человека, а контроллер биомонитора принял решение о допуске человека к вождению. Когда Феликс сел на водительское кресло, экран отобразил карту предполагаемой поездки, а также дополнительное сообщение о том, что, хотя система и считает его допущенным к управлению транспортным средством, но предупреждает о несколько повышенном пульсе и призывает к внимательности на дороге.

…по мере усложнения законодательства возникало всё больше ситуаций, когда законы, формально продолжали действовать, потому что их никто и не думал отменять, но фактически уже не были адекватными изменившейся реальности. Так, известна история, как путем применения закона вековой давности о запрете на торговлю горючими веществами в ночное время полиция получила формальное право обыска заправочной станции, где в результате и была обнаружена подпольная лаборатория по производству наркотиков. Но никто и не подумал закрывать все круглосуточные бензоколонки по всей стране, хотя и отменять устаревший закон никто не торопился…

По дороге голосовой командой он включил новостную ленту в аудиорежиме.

«Парламентские новости. В законодательном собрании произведена компиляция национального законодательства с учетом экономических поправок, предложенных рабочей группой либералов на прошлой неделе. Благодаря усилиям экспертов, замечания, выданные государственным компилятором, были устранены, и поправки войдут в пакет изменений, который вступит в законную силу и будет загружен во все органы власти и исполнительные системы, как это установлено законодательством, по истечении 30 дней с момента компиляции. Основное содержание изменений заключается в …» – он раздраженным жестом переключил канал. Мало того, что он снова едет в судебный блок, юридические аспекты жизни настигли его и по дороге.

Он сосредоточился на управлении автомашиной. Хотя значительная часть пути пролегала по местам, где рекомендовалось использование автовода, он предпочитал вести машину вручную по старинке нажима кнопки на клавиатуре. Коллеги нередко называли его за это замшелым ретроградом, а редкие попутчики иногда даже отказывались ехать с ним, видя, что он ведет машину самостоятельно. Впрочем, это его не слишком беспокоило, он получал от процесса вождения удовольствие, хотя никому и не признался бы в этом открыто.

Доехав до пункта назначения, он припарковал машину на городской стоянке. Как только выключился двигатель, счетчик парковки начал отсчитывать время, конвертируя его в деньги по тарифу, который только ленивый не назвал бы грабительским. Феликс сунул под сканер свой мобиль с судебной повесткой, красная сетка считывателя на мгновение мигнула голубым. Счетчик издал двухтональный сигнал и с некоторой задержкой, как бы неохотно, переключился на льготный режим. Вызванным в суд в официальном порядке полагалась пятидесятипроцентная скидка на близлежащих парковочных местах.

…институт адвокатов, изначально призванный сбалансировать систему судопроизводства, в результате превратился в инструмент, способный оправдать практически любого преступника путем использования как чисто правовых инструментов (законов, подзаконных актов, прецедентов, судебных определений), так и средств, находящихся за пределами правового поля. Если сделать небольшое литературное отступление, можно вспомнить героя детективов Эрла Стэнли Гарднера адвоката Перри Мейсона. В нескольких романах адвокат фактически осуществляет манипуляцию свидетелями, подделку доказательств, а однажды добился оправдания заведомого преступника, при этом как адвокат он был осведомлен о виновности своего подзащитного. Из этого примера становится видно, что целью состязательного судебного процесса постепенно становилось не установление объективной истины, а определение победителя в споре между защитой и обвинением, где выигравшая сторона в результате формирует это как бы истинное положение вещей …

На входе в судебный блок стояла стандартная досмотровая камера. Уже давно никто не следил за экранами и датчиками металла. Комплексный магнитоспиновый контур успевал построить оценочную химическую формулу человека за те мгновения, которые посетитель пребывал в полупрозрачном туннеле длиной два метра. Если бы сканер обнаружил запрещенные вещества, камера бы мгновенно захлопнулась с обоих концов, а незадачливой пойманной мышке оставалось только ждать своих котов в форме полицейского управления города. У Феликса ничего нелегального с собой не было, и он вошел в вестибюль судебного блока. В просторном светлом зале, выдержанном в сдержанных бежевых и коричневых тонах, шеренгой стояли инфоматы, а далее располагались коридоры, ведущие к судебным комнатам. У задней стены стояла традиционная статуя Фемиды. Ее весы были, как обычно, уравновешены, а широко раскрытые глаза, казалось, пытались проникнуть прямо в душу каждому посетителю блока.

…принятие большого количества законодательных и подзаконных актов, по существу вполне корректных и возможно даже необходимых, но совершенно не выполнимых в натуре, привело к тому, что в общественном сознании постепенно произошла трансформация идеи о неотвратимости наказания за любой правонарушающий проступок в идею о том, что наказание следует не за правонарушение как такового, а за то, что из-за неудачливого стечения обстоятельств субъект был уличен в совершении правонарушения. Принцип «не пойман – не вор» фактически стал modus vivendi…

Феликс подошел к одному из инфоматов. За пару шагов до устройства его мобиль уже обменялся информацией, и на экране высветилось: Смирнов Ф.И., обвиняемый, 11:00, комната 724, южное крыло, сектор К1. Ниже поблескивал маршрут. Впрочем, в этом не было особой необходимости – мобиль уже построил карту и начал подсказывать дорогу, высвечивая на экране контуры помещений и пунктир траектории. Затратив на перемещение по зданию не больше пяти минут, Феликс без стука, как это и положено в официальных учреждениях, пошел в комнату 724. На часах было 10:59.

…но в то же время эти технологии стали постепенно внедряться и те области, где владычество человека как лица, принимающего решение, ранее казалось совершенно незыблемым. Процесс начался с того, что у дорожного патрульного полицейского в руках появился радар, на основании показаний которого он выписывал штрафные квитанции о превышении скорости. Но через некоторое время лишним звеном в этой технологической цепочке стал как раз человек. Программное обеспечение на основании непрерывного видеопотока стало способным распознавать практически любые нарушения правил дорожного движения и формировать соответствующие официальные документе. Но это было только начало…

Комната 724 была рассчитана на судебные процессы с небольшим количеством участников, поэтому судебных кресел в ней было всего восемь. Но сегодня занято было только одно из них. Высокая блондинка, не удостоившая Феликса даже мимолетным взглядом, сидела под голографическим голубоватым знак потерпевшей стороны, ее роскошные волосы уже опоясывал обруч церебрального сканера. Феликс занял свое место обвиняемого, его знак был оранжевого цвета. Судебный техник закрепил на его голове такой же обруч и повернул к нему персональный визор. Настенные часы показали 11:00, и судебная процедура началась. На настенном экране отобразился длинный номер – 2046/02/16/AZ8/1848/6X – это был номер рассматриваемого дела. Размеренный автоматический голос судебного робота-производителя начал процедуру:

– Суд включен.

Видеокамеры, размещенные по периметру помещения, начали обязательную официальную запись.

… подлинной же революцией стали разработки Ломброзо и Кречмера в области предикативной логики. Созданный этими двумя учеными формальный описательный язык получил впоследствии название ЭЗОП – эквивалентная закону описательная последовательность. ЭЗОП оказался в состоянии перевести все многообразие юридических документов – от конституции до выписки из гражданского дела – в единый непротиворечивый вид. В рамках ЭЗОП ситуация, когда один закон прямо или косвенно противоречит какому-либо другому, становилась просто невозможной. Более того, процесс добавления нового закона к существующей законодательной системе стал напоминать скорее компиляцию программного кода, нежели чем обработку текста на естественном языке. Если новый законодательный акт был несовместим с уже имеющимися уложениями, следовало внести изменения в ту или иную статью…

– Рассматривается дела об оскорбительном поведении. Обвиняемый Смирнов Феликс Игоревич… – небольшая пауза, писк мобиля, вибрация браслета биомонитора – личность идентифицирована, дееспособность установлена. Потерпевшая Медведева Ольга Михайловна … личность идентифицирована, дееспособность установлена. Обвиняемый замечен в оскорбительном поведении, которое выражалось в неоднократном комментировании фотографий потерпевшей в крупном (свыше десяти килобайт) размере с использованием следующих выражений…

Феликс был ознакомлен с материалами дела заранее. Он не считал свое поведение оскорбительным, но здесь его мнение, похоже, никого не интересовало.

– Материалы дела загружены. Суд начинает опрос сторон. Обвиняемый!

На визоре перед Феликсом начали появляться пресловутые фотографии молодой женщины, под каждой из которых был приведен его комментарий.

Слова, которые были предметом процедуры, были выделены различным фоном, от лимонно-желтого до ярко-алого в зависимости от того, насколько они были оскорбительны для потерпевшей. Когда длинный список дошел до самого конца, лента с фотографиями вернулась в исходное положение, к первой из них. После этого судебный робот-производитель начал свой допрос.

– Обвиняемый, признаете ли вы авторство комментариев?

– Да, Ваша честь.

Судебное кресло осуществляло непрерывный мониторинг мышечного тонуса человека, сидящего в нем, а церебральный сканер считывал биотоки мозга. Конечно, компьютер не мог читать мысли (по крайней мере, считалось, что всё еще не мог), но анализировать интенсивность мозговой деятельности в разрезе различных участков коры и подкорки давно уже было по силам вычислительной технике. К счастью для участников процесса, в многочисленных датчиках на резиновых присосках давно уже не было необходимости. Их заменил элегантный бесконтактный обруч на сверхпроводящих датчиках с беспроводным интерфейсом. Система оценивала эмоциональную реакцию на каждый вопрос. Соответственно, сами вопросы были скорее данью традиции – наиболее значительную часть информации суд получал именно от церебрального сканера, а также от видеокамеры, которая фиксировала реакцию зрачков и мышц лица на задаваемые вопросы.

– Обвиняемый, согласны ли вы с оценкой представленных комментариев как оскорбительных? – на экране снова начали проплывать комментарии. Суд не зачитывал их вслух из соображений корректности производства.

– Нет, ваша честь.

– Какой смысл вы вкладывали в ваши комментарии, обвиняемый?

– Я хотел привлечь внимание Ольги… – начал было Феликс, но был немедленно прерван

– Обвиняемый, выношу вам предупреждение! Вы не имеете права называть кого-либо по имени или фамилии в рамках судебной процедуры. Следует адресоваться исключительно к сторонам процедуры. Вам понятно данное требование?

– Да, ваша честь.

– Отвечайте на вопрос. Какой смысл вы вкладывали в ваши комментарии, обвиняемый?

– Я хотел привлечь внимание потерпевшей и установить с ней более близкие отношения… – Феликс пустился в пространные объяснения, которые были прерваны голосом робота.

– Обвиняемый, достаточно. Суд получил достаточно информации. Допрос обвиняемого закончен.