Помоги проекту - поделись книгой:
И на базе ходили очень вольно и в разном. Но на увольнение ходили щегольками. Носили нормальную форму морскую. Ордена вытаскивали, брюки наглаживали.
Один раз, когда мы базировались на Среднем, чтобы не привлекать к себе внимание, мы какое-то время ходили в армейской форме.
В 1944 году мы часто выходили на охоту на торпедных катерах. Катеров стало много. К тому времени появились английские катера «Воспер» и американские – «Хиггинс». При выходе на свободную охоту катерникам выделялось отделение для захвата судов в случае чего. Очень интересные операции. Тогда нам выдали вместо ушанок катерные шлемы, очень удачные – непромокаемые, и от снега и от воды. На Крестовый мы шли в этих шлемах.
– Моряки всегда в тельняшках. У вас это соблюдалось?
– Нижнее белье – только тельняшка, наверх даже выдавали нам теплые офицерские рубашки фланелевые. Кроме того, у нас было очень много норвежских пуловеров из верблюжьей шерсти. Я два матери привез, так они сто лет служили, не сносить их. А тельняшка всегда была.
– А как снимали психологическое напряжение?
– Как и везде. Специального врача-психолога не было…
Павел Колосов, 1944 год.
У нас ни один доктор больше одного похода не выдерживал. Потому и погибали раненые. У нас Луппов в первом же походе погиб. Потом главстаршина Костя Тярусов полгода фельдшером ходил, вместо врача. Пришел доктор – и в первом же походе погиб в Крестовом.
– А норвежцы в отряд входили?
– На фотографиях они есть, но в отряде не служили с нами, у них свое подчинение. Они базировались в БРО. Когда норвежцы с нами высаживались, то для того, чтобы с местным населением контактировать.
– А по-русски говорили?
– Большинство.
– Каких национальностей бойцы в отряде были?
– Еврей был один – Дороган, он старше был, наверное, 1915 года рождения. Он был оружейником, но во все походы ходил вместе со всеми. Много было украинцев: Валька Каротких, Михайленко, Григоращенко, Залевский. Залевский был полуполяк. С Кавказа – несколько человек. Из Средней Азии никого не было – они же на лыжах не ходят.
– А местные – северные?
– Северян было много. С Вологды, с Коми, с Печоры, из-под Архангельска. С Архангельска – Костя Тярусов. Сенька Агафонов, Бабиков с Коми. Они все хорошо знали северную природу, меткие стрелки, хорошо ходили на лыжах и часто выполняли задачи бесшумные.
– Но большинство – славяне?
– Да. Но, вот, к примеру, Костя Тярусов, он русский или что? Однажды, когда он приехал в Ленинград ко мне, Маришка, приятельница моего друга, сказала ему:
– Ты наелся свинины уже, мы тебе не сказали, а теперь чего есть не хочешь?
А его тут же вырвало – может, он мусульманин… Не поймешь. Он после войны окончил лесотехническую академию, потом стал директором завода, потом директором лесотехнического комбината (5 заводов) в Архангельске. После войны получил орден Трудового Красного Знамени.
– Вопрос – формальные и неформальные лидеры отряда.
– Лидерами отряда считались те, кто частенько выполнял грязную, тяжелую работу. Лидерами отряда были такие люди, как Мотовилин Степа, Агафонов Семен. Иван Лысенко – здоровый мужик. Хохол. Тихонов – ходил на лыжах лучше всех. Идет на задание и лыжню торит.
Отряд на переходе. Смотрит Тихонов Григорий.
Лидерам доверяли, верили. Были у нас ребята хорошие, но забияки, как, например, Павел Барышев, забияка страшный. Он не мог быть лидером. Трепач, как Вася Теркин, мог болтать языком с утра до вечера. Его любили, но назвать его лидером – нельзя. Но любили его. У большинства ребят с Печоры с языком «не ахти», не очень. А «Теркин» в любой компании «в своей тарелке». Из-за Барышева, из-за устроенной драки, мы лишились орденов. Ну и какой же он лидер?
У нас в отряде существовал негласный суд чести. И даже если лидер отряда провинился, по-настоящему провинился, Леонов не разбирался. Собирался суд, и Иван Лысенко выдавал 50 банок или 20 банок. Что такое «банка», объясню. Виноватый ложится на скамейку, вот так оттягивают кожу на животе, а Семен Агафонов по коже живота ребром ладони бъет. И от 20 банок – кожа черная. Не знаю, в курсе ли был Леонов, это его дело. Суд чести собирался по всяким поводам. Например, человек собрался на увольнение, а у него стащили парадные брюки. Выяснилось кто, не жалко брюки, но хотя бы предупредил бы. 5 банок получи.
– Какие операции вы можете отметить как неудачные?
– Была у нас в начале войны неудачная операция с участием нашей ПЛ. Началось все с неудачной высадки – матросы, которые высаживали группу с лодки, были неподготовлены к работе с резиновыми шлюпками… И командира подлодки Коваленко в плен взяли… Лодка погрузилась, а командир всплыл и попал в плен.
Пару недель мы не знали, что с ними. Потом выяснили: один утонул, оборудование утонуло, а они без радио и всего оборудования и продуктов оказались на берегу. И еще с ними в обузу пара матросов с лодки, в робе. И это зимой. Они попали в плен. Это была огромнейшая неудача.
«В феврале 1942 года ПЛ «Щ-403» вышла в поход с заданием высадить в тылу у немцев разведгруппу, далее действовать в районе Порсангер-фьорда. Ночью разведгруппа была погружена в резиновые шлюпки и отправлена к берегу противника. Гребцами на шлюпках были назначены старшины Широков и Климов. Назад они не вернулись, на сигналы не отвечали. После длительного ожидания командир был вынужден уйти на боевую позицию. Ночью 19 февраля «Щ-403» вела поиск противника в надводном положении, на мостике вахтенный офицер Шилинский, рулевой, сигнальщик. Внезапно лодку атаковала группа немецких кораблей. Шилинский, опасаясь тарана, начал маневрирование, вызвал командира. На мостик поднялись командир С. И. Коваленко, штурман Беляев, военком. Немцы открыли огонь, ранив командира, штурманом была дана команда срочного погружения. В этот самый напряжённый момент порядок на мостике оказался недостаточно чётким и раненый С. И. Коваленко остался наверху. При погружении лодка получила таранный удар, была атакована глубинными бомбами, но сумела уйти и вернуться в базу[1]. Впоследствии выяснилось, что командир лодки С. И. Коваленко, старшины Климов и Широков пленены».
Или сентябрьская операция 1942 года на Могильном. Тогда головная группа пробилась на опорный пункт, а остальной отряд с приданным батальоном морпехов задержался и не смогли выполнить поставленные задачи.
– А немецкая авиация вам не мешала?
– Авиация нам не доставляла проблем. Когда я был в операциях, самолеты ни разу нас не засекали.
– А вы немецкой авиации проблемы создавали? Ходили на аэродромы?
– Ходили один раз на Луостари… Ходили наблюдать, сколько было самолетов, сколько вылетело. Докладывали. Потом это поручалось армейским группам
– А если бы вам дали задание разгромить этот Луостари?
– Разведгруппе невозможно… Аэродром огромный, и рассредоточены самолеты в нескольких точках.
Наша авиация – «Илы» в 44-м году на Крестовом нам помогли. Это просто спасение было. Мы смогли подняться на сопку… Мне тогда по ногам попало, а до этого еще был ранен осколками гранаты в голову. Я потом оклемался, а Рябчинский погиб. Лежим с ранеными на сопочке. Немцы собрались нас добивать. И в это время вызвали «Илы». Они нас окружили, одни уходят, другие приходят с реактивными снарядами… Вот это была организация – научились воевать. Паленым мясом запахло – это немецкая пехота, которая обложила нас, горела.
Мыс Крестовый. Леонов, Залевский, Бабиков в шапке.
Мы, может быть, и удержались бы без «Илов», но они своим огнем по густым цепям пехоты немецкой очень помогли. А мы взяли базу в Крестовом. Напротив главной базы подводного флота немецкого. Они в ответ высадили один десант, потом второй, обошли и нас обложили.
– А корабли своей артиллерией помогали?
– В наших операциях нет. Мы же делали все тихо, ночью.
А на Крестовом… После того мы как доложили, что взяли батарею, в бухту ворвались торпедные катера, с десантом морской пехоты. Мы им открыли дорогу. Но больших кораблей не было. С большими кораблями мы имели дело только в Сейсине (Чхонджин) на Дальнем Востоке.
– А у немцев был ли аналог вашего отряда?
– Не знаю, у нас на Севере, по крайней мере, ничего такого не было. И какой немец сможет спать на голом граните да еще несколько суток?
– А в спальном мешке?
– Да какой там спальный мешок. Его же таскать надо, он много места занимает. Поэтому, когда идешь, берешь еду, патроны… Самое важное – носки сменные.
– А какое еще снаряжение обычно брали с собой на операции?
– Если идем на операцию на три дня, то продуктов брали мало – лишь шоколад и сгущенку. Пошли на Крестовый – получили пакет сухарей, галеты, шоколад, тушенку. Самый минимум. А патроны – валом. Дали нам на отделение два цинковых ящика, потом добавили еще ящик. Мало того что все пальчики-магазинчики заполнишь, так еще и в рюкзак накидаешь россыпью. И еще «эфочек».
Кто побывал в операции, всегда жаловались, что кончились патроны – два патрона, например, осталось. Потому что с автомата не по одному выстрелу делаешь, ты поливаешь. А если ты поливаешь – значит поливаешь.
– А немецкое оружие взять у убитых?
– Бывало такое. У нас были «шмайсеры». Вопрос упирался в боеприпасы. Взвод Баринова специально комплектовали «шмайсеровскими» комплектами. И патронами.
Отряд переходит реку, 1943 год.
– А трассирующими пулями пользовались?
– Мы, строевые взвода, не пользовались трассирующими. Их давали в основном группе командира.
– Немцы к вам как относились?
– Боялись как огня. Считали нас неуловимыми, «черными дьяволами». Раза два мы ускользали от них в ситуациях, когда немцы уже думали, что все…
– Вы атаковали цели, которые были защищены силами, превосходящими вас? Были ли какие-то критерии – эту цель надо атаковать, а эту не надо. Здесь нам окажут сопротивление, а здесь – нет.
– Рассуждаете по-дилетантски. Получили приказ разобраться с опорным пунктом. И твоя задача выполнить приказ.
– Предположим, такая ситуация: вы подошли к объекту: маленький населенный пункт, типа хутора. Сейчас там много немцев, и вам трудно будет с ними справиться. А если подождать три часа, то они уйдут. Вы атаку откладывать не будете?
– Мы не можем ждать три часа, потому что мы тогда не выберемся. Главное – выполнить задачу и принести материал, не ввязаться в бой, не заниматься взятием укрепрайона. И когда ты ночью подходишь к укрепрайону, никогда ты не знаешь, что там, где немцы… Там хуторная система, там нет поселков. Подошли к хутору, слышим – в этом доме немецкая речь, командир принимает решение. Если часовые – убрать часовых, если нет, то аккуратно подползаем. В этой ситуации все оценивает старший.
– Дайте, пожалуйста, краткие характеристики бойцам отряда: Леонову, Бабикову, Никандрову, Лысенко, Пшеничных, Агафонову, Абрамову, Людену, Инзарцеву, Визгину.
– Леонов оказался в нужном месте в нужное время. Он обладал неплохой интуицией. И пройдя полтора года суровой подготовки с другими командирами, он умел принимать решения. Что такое морской десант?
Надо быстро, хамовато и нагловато действовать и вовремя смотаться. И пусть не самое оптимальное решение, но его надо принимать, ни на кого не перекладывая. Леонов обладал нужными качествами. С ним нам еще и везло, и на Крестовом, и особенно в Сейсине. Это действительно так. Он пользовался авторитетом, и у него было много приятелей в отряде. Леонов не вмешивался в мелочовку, никогда не занимался воспитанием личного состава, да и некогда ему заниматься этим.
Бабиков по меркам отряда был очень грамотный мужик. Писарем был, на машинке печатал, всю картотеку вел, похоронки оформлял, но при этом участвовал во всех операциях за время моего пребывания в отряде. Он обладал и личным мужеством, грамотно ориентировался.
Поделиться книгой: