Книга Короткого Солнца

— Однажды вечером, когда меня наказывали за насмешки над патерой Шелком, мы с ним говорили о науке витка Короткого солнца. Там была сделана повязка, которая исцелила его лодыжку. Мы не могли ее сделать, мы не знали как. Стекла, Священные Окна и многие другие замечательные вещи — все они были у нас дома только потому, что были сделаны на витке Короткого солнца и помещены в наш виток Пасом. Например хэмы — живые люди из металла и солнечного огня.

При этих словах стул Сухожилия со стуком опустился на пол, но он ничего не сказал.

Я съел свой кусок и отрезал себе другой.

— Ты использовал лук, когда убил для нас этого зеленого оленя, — сказал я.

Он кивнул.

— Я собираюсь помолиться. Если кто-то из вас захочет присоединиться, милости прошу. Если вы предпочитаете продолжать есть, это дело между вами и богом.

— Отец, я... — начал Шкура.

Я уже делал знак сложения над своей тарелкой. Я склонил голову и закрыл глаза, умоляя Внешнего, которого Шелк почитал превыше всех других богов, помочь мне действовать мудро.

Когда я открыл их и снова начал есть, Копыто сказал:

— Ты перескочил с кукурузы на все остальное, что было у вас с Мамой в Витке.

— Ты обещал, что расскажешь нам, чего хотели эти люди, — в это же мгновение сказал Шкура.

Ты жестом велела им замолчать, сказав Шкуре:

— Твой брат знает, я думаю. Чего, Сухожилие?

Сухожилие покачал головой.

— Почему отец сказал о твоем луке? — спросил его Копыто.

— Он имел в виду, что у них было оружие получше, — проворчал Сухожилие. — Карабины и иглометы. Но сейчас в городе делают карабины. И у отца все еще есть игломет. Вы его видели. Однажды он позволил мне его подержать.

— Я собираюсь отдать его тебе, — сказал я ему. — Сегодня ночью или, возможно, завтра.

Сухожилие посмотрел на меня, потом снова покачал головой.

— Если бы мы могли сделать их здесь, — сказал Копыто, — то, готов поспорить, ели бы гораздо лучше.

— Новые карабины далеко не так хороши, как старые, — сказал ему Сухожилие, — и они все еще слишком дороги для нас, а сопряжение приближается. До него всего пара лет. Вы, мелюзга, не помните последнего.

— Пришла целая куча инхуми и убила много людей, — сказал Шкура.

— Если бы у нас было больше иглометов и новый карабин, — добавил Копыто, — мы бы могли сражаться с ними лучше.

Ты — я почти уверен, что это была ты, дорогая Крапива — сказала:

— Карабин, который у нас есть, очень изношен.

После этого никто не заговорил; мальчики ели, а я делал вид, что ем, хотя никогда не был менее голоден, как тогда. Через несколько минут Сухожилие спросил:

— Почему ты?

— Потому что я построил нашу фабрику, и еще потому, что я знал патеру Шелка лучше, чем кто-либо другой в Новом Вайроне.

Покачав головой, Сухожилие снова склонился над тарелкой.

— Какое это имеет отношение к делу? — захотел узнать Шкура.

— Большое, я уверена, — сказала ему Крапива. — Я могу, Рог? Я думаю, что следила за всем.

Полагаю, я сказал, что можешь, или указал на это каким-то жестом.

— Нам нужны новые семена, Шкура. Более того, нам нужны чистые линии, которые мы можем скрестить. Я думаю, что можно было бы получить чистые линии из того, что у нас есть, и, может быть, кто-то пытается, но это займет много времени. До следующего сопряжения...

Сухожилие перебил тебя, как делал всегда:

— Мы даже иголки не умеем делать, а это всего лишь маленькие кусочки металла. Большинство карабинов, которые есть у людей, невозможно использовать, потому что для них нет патронов. Все беспокоятся о следующем сопряжении. Я думаю, что мы справимся, как и раньше, но как насчет того сопряжения, которое будет после этого? У нас останутся только луки и копья. Кто-нибудь планирует умереть до этого? — Когда никто из нас не заговорил, он добавил: — Я тоже.

— Мы потеряли целый пласт знаний, когда покинули виток Короткого солнца и поднялись на борт Витка, — сказал я. — Если ученые правы, мы прожили там около трехсот лет, но так и не вернули это знание. Теперь мы потеряли еще один пласт, как отметил Сухожилие.

Он отвесил мне насмешливый поклон.

— Если бы дело было только в оружии, уже было бы достаточно плохо, но есть и другие проблемы, о которых я не упоминал.

— Мы принесли знание, — сказала ты, — даже если этого недостаточно. Люди из других городов высадились по всему этому витку. Если бы мы объединили то, что знаем?..

Я кивнул. (Мне кажется, что я почти не смотрел на нее, но, когда пишу, вижу ее лицо, чистое и серьезное):

— Может быть и так, как ты говоришь. Но, чтобы объединить его, нам нужно иметь стекла, а у нас даже нет Окна для нашего Большого мантейона.

— Лакедра говорит, — вмешался Шкура, — что старый Пролокьютор пытается построить Священное Окно.

— Пытается, — усмехнулся Сухожилие.

Я не обратил на него внимания:

— Или, если мы не сможем сделать стекла, нам нужны крылья, как у летунов, или корабли, похожие на дирижабль Тривигаунта.

Но теперь, дорогая, я уже несколько часов восстанавливаю наши слова за ужином, точно так же, как мы с тобой пытались восстановить слова Шелка, когда писали нашу книгу. Эта работа пробудила много нежных воспоминаний о тех днях; но я уверен, что ты помнишь этот разговор лучше меня, и остальное можешь дополнить сама. Я иду спать.



 

Три дня, в течение которых у меня не было возможности писать в этой отрывочной полукниге, которую я начал без помощи Крапивы. Я полагаю, что это не такая уж потеря; она никогда не прочитает ее. Или, если она это сделает, я буду рядом с ней, и этот отчет будет ненужным. Но она может показать его другим, как я уже сказал. Разве жители нашего города не имеют права знать, что стало с эмиссаром, которого они послали за Шелком? Почему и как он потерпел неудачу? О слепоте Хряка и обо всем остальном? Если да, то я буду исходить из предположения, что ее прочтут посторонние люди и, возможно, даже скопируют и перекопируют, как нашу собственную книгу — книгу, которая в конечном итоге привела меня сюда.

Я должен объяснить, что наш дом и наша фабрика стоят на острове Ящерица. Остров назван так потому, что мы, увидев его с посадочного аппарата, сразу же заметили его сходство с этим животным; а не потому (как некоторые теперь предполагают), что он был впервые заселен человеком по имени Ящерица. Такого человека не существует.

Голова в форме гроба, более или менее. Все четыре ноги вытянуты, а их каменистые пальцы растопырены. Песчаная коса, которая образует хвост, изгибается к морю, а затем на север, защищая Залив Хвоста, где мы держим наши бревна. Длинный гранитный гребень дает ящерице позвоночник. Его самый высокий пик, около хвоста, называется Тор. Там берет начало ручей, который вращает колесо нашей лесопилки, давая нам большой и очень полезный перепад высот. Наш дом стоит на некотором расстоянии от моря, но фабрика стоит на опорах прямо в заливе, чтобы было легче зацеплять и вытаскивать бревна.

Позволь мне подумать. Что еще?

Голова Ящерицы смотрит на север. Наша фабрика и наш дом находятся с наветренной стороны острова, их место продиктовано ручьем. С подветренной стороны находится рыбацкая деревня, которая также называется Ящерица; она состоит из шести домов, там живут наши ближайшие соседи. Остров Ящерица лежит к северу от Нового Вайрона, день плавания в хорошую погоду.

В ту ночь, идя в одиночестве по гальке, я вспомнил остров таким, каким увидел его с посадочного аппарата двадцать лет назад. Каким маленьким он казался тогда и каким красивым! Неподвижная зелено-черная ящерица, лежащая на сине-серебряном море. И тут мне пришло в голову — с силой, которая едва не лишила меня сердца, — что, если бы мы могли построить такой же воздушный корабль, как у генерала Саба, я мог бы увидеть все опять.

И снова, хотя бы на мгновение, стать молодым. Чего бы я только не отдал, чтобы опять стать тем мальчиком, каким я был, с молодой Крапивой рядом со мной?

Время для суда. Больше, надеюсь, сегодня вечером.



 

Трудный случай, и я должен улаживать каждое дело, которое предстает передо мной, на основе обычаев и здравого смысла, не имея ни знаний закона, ни юридических книг, хотя, конечно, законы Вайрона здесь силу не имеют.

Я собирался написать о своем отъезде и о том, как Сухожилие пришел поговорить со мной, когда я шел к Хвосту, — он прыгал с одного плавающего бревна на другое с энергией и ловкостью, которым я мог только позавидовать. Тяжело дыша, он добрался до меня и спросил, по-прежнему ли я раздумываю об отъезде. Я сказал ему, что мне больше не нужно думать о том, пойду ли я — я думаю о том, как идти, что взять с собой и когда уходить.

Он усмехнулся и даже потер руки, как лавочник:

— Я так и думал, что ты уйдешь! Я думал об этом в постели. Знаешь, как ты это делаешь? Внезапно я понял, что даже удивляться не имеет смысла. Ты уже решил и просто пытаешься облегчить это для Мамы и меня. Хочешь знать, как я узнал?

— Потому что ты видел, как я давал клятву. Как и все остальные, я полагаю. — Обещания очень мало значили для Сухожилия, как я имел основания полагать, но я знал, что он понимает, насколько серьезно к своим обещаниям отношусь я.

— Ты знаешь, что я читал вашу книгу?

Я сказал, что знаю, потому что он об этом говорил.

— Вы с Мамой прилетели сюда только потому, что так вам сказал Шелк. И хотя он сам не ушел, вы все равно улетели. Я вспомнил это, и, как только я это сделал, я понял, что ты действительно уходишь.

— Это совсем не одно и то же.

— Да, это так. Ты должен был прийти сюда, потому что этого хотел какой-то бог, бог-босс Витка длинного солнца. Старый Пролокьютор и эта ведьма хотят, чтобы ты привел его сюда. Это и есть настоящая причина, а не кукуруза или даже иглометы. Ты сейчас точно такой же, каким был там, наверху, как и мам.

Я покачал головой:

— Главное — найти Шелка и заставить его править Новым Вайроном, если он еще жив. Кукуруза, а также умения, необходимые для изготовления стекол и иглометов — а также многого другого, — очень важны, хотя и не являются центральными. Что касается мысли привести сюда Великого Паса... никто даже не упомянул об этом. Если бы кто-то это сделал, над ним бы посмеялись. Было бы гораздо разумнее поговорить о возвращении озера Лимна.

— Но именно к этому все и сводится. — Все еще ухмыляясь, Сухожилие подошел ближе, так близко, что я почувствовал его дыхание на своем лице. — Шелк стал частью этого Паса, не так ли? Его пригласила подружка Паса, Киприда.

— Я этого не знаю, как и ты.

— Ну, он ушел с летающим человеком и не позволил тебе пойти с ним. Так вы с мам сказали.

Я пожал плечами:

— Именно это мы и написали, потому что это было все, что мы знали. И сейчас я знаю не больше, чем тогда.

— Конечно, стал! Ты знаешь, что стал. А кто бы отказался? Так что, если ты приведешь его, у нас будет босс, который является партнером этого очень могущественного бога наверху. Ты говоришь, что не можешь вернуть бога, и, естественно, не можешь. Но если этот бог Пас действительно бог, он может сам прийти сюда в любое время или пойти в любое другое место.

Я ничего не ответил.

— Ты же знаешь, что я прав. Ты берешь баркас? Нам придется построить еще один, если ты это сделаешь. Старая лодка никогда не была достаточно большой.

— Да, — сказал я.

— Вот видишь, ты уходишь. Я так и знал. Что ты собираешься сказать за завтраком? Поднимите руки?

Я вздохнул, имея всего лишь мгновение, прежде чем окончательно решить взять баркас:

— Я намеревался спросить каждого из вас в отдельности, что мне следует делать, начиная со Шкуры и заканчивая твоей матерью. Я надеялся, что все вы к тому времени придете к выводу, что я должен идти, как обещал, должен, независимо от того, насколько сильно я нужен здесь. — Я отвернулся с чувством облегчения и продолжил свой путь вдоль Хвоста.

Он побежал вприпрыжку рядом со мной, как плохо воспитанный пес.

— А если она скажет, что ты должен остаться?

— Не скажет, и, надеюсь, никто из вас не скажет. Но если бы кто-то из вас это сделал, я бы снова объяснился с ним и попытался убедить его. Я говорю «ним», потому что это наверняка был бы Шкура, Копыто или ты. Только не Крапива.

При свете звезд я видел его удовольствие:

— Мне это нравится. Мам уедет к тете Хмель. Я и мелюзга сможем позаботиться обо всем здесь.

— Твоя мать останется здесь, чтобы позаботиться обо всем, включая тебя. Тебе придется управлять фабрикой и делать любой ремонт. Я думаю, она справится с большей частью покупок и продаж, если ты и она будете действовать с умом.

На мгновение мне показалось, что он будет яростно возражать, но он этого не сделал.

— Ты знаешь механизмы и процесс, — сказал я ему, — или, по крайней мере, у тебя было достаточно возможностей изучить их. Отбеливателя у нас хватит на полгода или больше, если ты будешь аккуратно его расходовать, и я надеюсь вернуться до этого. Не трать его впустую. Будьте также осторожны с предоставлением кредита и вдвойне осторожны с отказом от его предоставления. Никогда не покупайте бревно, которое не видели, или ветошь, которую не держали в руках. — Я рассмеялся, притворяясь, что чувствую тепло, которого не чувствовал. — Я дорого заплатил за это знание, но я отдаю его тебе ни за что.

— Отец?..

— Если тебе нужно что-нибудь знать о фабрике или о различных видах бумаги, которые мы делаем, спроси меня сейчас. Утром времени не будет.

Вместе мы дошли до кончика Хвоста, где я давал клятву, и остановились на том месте, где земля, камни и последний крупнозернистый гравий совсем исчезли — остались только песок, ракушки и бревна плавника, выброшенные неутомимыми волнами. В конце концов я достал игломет и протянул ему, сказав, что в нем осталось всего пятьдесят три иглы и что он будет благоразумен, если не станет тратить их впустую.

Сухожилие не взял его: