Помоги проекту - поделись книгой:
— Пока ваше сиятельство как свин — нет, — пакостно улыбнулась эта кошка. — А тебе что, любимый, мало той блондинки, что лежит такая вся довольная слева от тебя?
Слово «любимый» тут не несёт романтического оттенка. Так называют всех, кого любишь. Включая любых родственников, если, конечно, они тебе дороги. Любимый брат, любимый отец, любимый дед — ну вы поняли. Меня-Рому это коробит, но благодаря памяти Ричи отношусь к этому всё же с пониманием. Хоть и морщусь.
— Блондинке точно мало! — последовал комментарий от названной птахи. Птаха лежала обнажённой, и, буду объективен, кайфовала от этого. Угу, иметь молодое красивое тело в её возрасте… — У блондинки это по-настоящему первый раз.
— …Сказала шестидесятилетняя бабушка, имеющая взрослую дочь и внуков, — прокомментировал я.
Удар подушкой вышел красивым, но слава богу не больным. Астрид понимающе улыбнулась.
— Рада, что вы поладили. Так будет лучше. Братик, бегом в терму и за стол — в главной зале уже накрывают. Твои отроки уже там, моются, ты последний.
— У меня обстоятельства были. — Я нехотя поднялся и принялся искать портки. Куда-то впопыхах их забросил, когда раздевался. А раздевался быстро — башню сорвало от ощущения близости одной белобрысой сучки. Проходя мимо, зацепил Астрид, прижал её спиной к себе, по-хозяйски положив одну руку на красивую грудь, другой удерживая за талию. Куснул мочку уха.
— Ночью придёте обе.
— А не лопнешь?
Столько ехидства. И кстати, тут рекламы «Фруктового сада» с незабвенным «А ты налей и отойди» нет. Откуда афоризм?
— Вот и проверим чего я стою на самом деле.
— Я — за! — подала голос блонди, хотя её не спрашивали. — Люблю смелые эксперименты. И девышек ещё не ласкала. Говорят это заводит.
— Как будто в Бельгии у тебя смелых экспериментов не было, — усмехнулся я.
— Были. Но только с парнями. Сокурсниками. Когда училась. С тремя одновременно. Орал, анал и классика — очуметь ощущения! Знаешь, тогда была в моде сексуальная революция, тогда не попробовав нельзя было. Но с парнем и девушкой одновременно ещё не пробовала.
Говорила в ней сейчас современная европейка-Мишель, не знающая что такое табу в сексе. У Астрид же от её слов заалели щёчки, и её милость решила побыстрее ретироваться:
— Пойду-ка я проверю, как там слуги на стол накрывают!
С силой отодрала обе моих руки и выбежала вон, словно за ней гналась стая койотов.
— И чего, спрашивается? — пожал я плечами, таки найдя портки. В баню решил идти в грязных, там их и оставлю. Надену чистое на свежевымытое тело. — Как будто тут не ebutsa как кролики, все со всеми.
— Ebutsa, — подтвердила Анабель, легшая на живот, подложив под грудь руки и загнув при этом ноги. Смотрелось наивненько, как молоденькая девочка. — Но говорить об этом вслух стыдно. Ладно, ничего, мы их ещё культуре секса научим!
— Эй, не развращай мне подданных! — картинно прикрикнул я. — Ваша сексуальная революция, вон, до добра не довела. Одни pidorы по ящику. Тут такого не надо.
— Как скажешь. — Она покорно пожала плечами. Мысли её при этом были далеки отсюда, и я даже не знаю насколько.
Парни уже помылись, они выходили, когда я заходил. Но персонально мне натаскали персональный же бочонок горячей воды, и две опять же персональные (парни мыли себя сами) молоденькие служаночки в облегающих простынях активно вашего покорного слугу принялись тереть, мазать золой и маслом. Мыло тут тоже есть, но как бы… Считается для плебеев что ли. Хотя и богатые его используют. Оно больше напоминает наше хозяйственное, с соответствующим запахом — наверное поэтому. Но и зола неожиданно для меня работала в бане, счищая грязь, прекрасно.
Сексуальные утехи, как я уже писал, в бане, в смысле в терме, тут не в чести, а потому несмотря на стояк, хихикающие девочки, тщательно выполнив свои обязанности, убежали. Приглашать их уединиться после помывки не стал — мысли были о двух других девочках, которые останутся сегодня у меня на ночь ВДВОЁМ. Рыжая и блонди, обе — секси ещё те, от обеих рвёт крышу. Мечта дрочера! Вот он настоящий экстрим, что мне какие-то фифы из замковой обслуги?
Астрид бросилась на шею первой, как только наша кавалькада въехала в ворота и рысью подгребла к крыльцу донжона. Я успел соскочить с лошади, и тут же закружил её на радостях и на потеху публике — а встречал нас без малого весь замок. В засос целовать не стал, ограничившись братским поцелуем в щёчки и обнимашками. Потом крепко, по-мужски обнялись с Вермундом и Вольдемаром, а затем и с остальными благородными из ближников — например с «любимым» зятем.
— Знал бы что так будет — не отпустил бы, — сказал начальник моей охраны, когда с первыми приветствиями закончили. Грустно сказал, мы друг друга поняли.
— А я бы, если б знал, сдёрнул бы сотню и стоял ввиду городских ворот, — добавил подошедший Вермунд. — Больше без охраны тебя не отпущу.
— Замётано, — согласился я. — Мужчины, есть для вас информация, но сначала давайте из первых рук обо всём расскажу.
— Иди в терму, герой, — усмехнулся дядька Вермунд. — Потом обед, тогда и расскажешь.
— Хорошо. Но вы не спешите сильно с обедом. — Я обернулся на свой переставший вдруг трепыхаться беловолосый трофей. Дружка расторопные конюхи уже вели в тёплое стойло, к вкусному овсу и сену, к милым подругам, и она стояла посреди двора, держа руки за спиной, и улыбалась, разглядывая, как и с кем я себя веду. «Оценивает перспективы будущего» — подсказал мне мой главный критик. — «Как с тобой себя вести, чтобы и добиться своего, манипулируя тобой, и чтобы это в глаза не бросалось. Тебе — в первую очередь».
Ну-ну, флаг в руки. В её пылкую искреннюю внезапную любовь ни грамма не верил. Только в расчет прожжённой тётки с опытом. Но в данный момент мне было побоку на её замыслы.
— Ладно, не будем, — понимающе дунул в усы Вермунд.
— За стол ко мне Прокопия. И нашего мастера-кузнеца. Хочу его повысить. Заодно новости обскажу, в замке перемены грядут.
Дальше слушать их не стал, схватил за талию девушку-бабушку и потащил в донжон. Мельком увидел, как довольно улыбается в стороне Астрид — а она оказывается та ещё интриганка.
— Вот так мы и вырвались. Я держал её высочество перед собой, на седле. Стража перекрыла весь город на нашем пути. Ворота оставили открытыми. И эту змеюку мы отпустили только под пограничным столбом графства и города.
— М-да, — почесал подбородок Вермунд. — А ты, Ричи, фантазёр. Я б выбрал корабль.
— Стараюсь, дядька Вермунд, — усмехнулся я.
— Не переживай, братик! — Сидящая рядом Астрид, как сестра она одна имела такое право, положила мне ладонь на руку. — Мы тебе нормальную, хорошую жену найдём! Нечего со всякими сучками якшаться.
Я чуть не закашлялся. Точнее нет, я закашлялся, чуть не подавился.
— Да мне рано ещё жениться!
— Не скажи! — покачала она головой, и я видел по лицам всех сидящих за столом ближников, они не на моей стороне. — Пуэбло нужен наследник. А значит, тебе давно пора жениться.
— Обязательно. Вот только возьму графство под контроль. Вытащу его из трясины. Так сразу.
Мою иронию не понимали.
А вообще, дорогие мои, у меня для вас есть новости, — перескочил я на следующую тему.
— Ты про дорогу что ли? — продолжил гладить подбородок Вермунд. — Знаем уже. Весь Юг сейчас только о ней и говорит.
— Не совсем, — покачал я головой. — Скоро у нас кроме дороги будет ещё и свой порт на Белой.
— А вот это хорошая новость, — подался вперёд, не в силах сдержать обалдение, мой управляющий Прокопий. Он из купеческого сословия, наших ему лет пятьдесят на вид, а в местных годах я пока оценивать людей не научился. Знаю про него только то, что его отец, дед и прадед служили моему роду, преданнее человека не найти, и в отличие от Ансельмо, эта преданность не вынужденная. Отец его, говорят, был тугодумным, дед держал его через силу, постоянно матерясь, Прокопием, его сыном, мой папочка Харольд был доволен. — Но как-то не верится. И что, её светлость вот так, от имени короля…
— Плевать на её светлость! — рявкнул я. — И на короля плевать. У нас просто! Будет! Свой! Порт! И плевать на абсолютно всех, кто имеет другое мнение!
— Смело. — А это Вольдемар. — Не узнаю своего воспитанника. Раньше ты не был склонен кидаться в омут.
— Ага, только в бутылку. Вольдемар, у меня есть и для тебя новости. Но давай всё же сначала я обрадую Прокопия.
— Я, ваше сиятельство! — Управляющий, впервые на моей памяти посаженный со мной за один стол, встал и вытянулся. Не в струнку, не по-военному, но попытка зачтена.
— Прокопий, главная новость касается в первую очередь тебя. Скоро, недели через три, в замок должна приехать моя кровная сестра… Помнишь Мари, возлюбленную папочки?
Управляющий нахмурился, но твёрдо кивнул.
— Как не помнить.
Боком ощущал, как напряглась Астрид.
— Так вот, папочка заделал нам с Рыжиком сестрёнку. Я их с мамой недавно освободил, и сестрёнка приедет сюда. Сдашь ей все дела, введёшь в курс, что в замке по чём, подготовишь её. Она займёт твоё место управляющего замком Пуэбло.
— А… Я? — на лицо старого потомственного слуги, да ещё далеко не худого рода, было одновременно и страшно, и смешно смотреть. — Вашсветлость… Чем я прогневил вашу светлость? — Он бы бухнулся в ноги, но эффекту мешал стол. Но попытка была.
— Почему прогневил? — Делая вид, что не понимаю, пожал я плечами.
— Ну так как же…
— Прокопий, замок, конечно, та ещё махина, — решил пояснить я и не выделываться. Я ж добрый Ээх. — Важная для жизни графства. Но у меня для тебя работа поинтереснее. И куда важнее жалкого замка.
— Жалкого? — Управляющий был взбешён последним эпитетом: замок — не его жизнь. Это жизнь всего их рода.
Пауза. И тут я выстрелил главным калибром.
— Уважаемые все. Сегодня отдохнём с дороги, а завтра примемся за дела, и я напишу новый указ. С этого дня в графстве будет введён орган управления — магистрат. Магистратов будет несколько, все они будут отвечать каждый за какой-то сектор жизни графства, и вся жизнь графства будет подотчётна им, как единому органу. И главное, они будут иметь право принимать решения на высшем уровне в отсутствие собственно графа. Чтобы жизнь не останавливалась, если я куда-то уеду.
Первым я уже назначил квестора. Это человек, занимающийся финансами. Сбором налогов, пошлин, сбора графской доли урожая, её продажей. Ценами, хранением, караванами, поставками, торговлей. Ну вы поняли. Это мой бывший помощник Ансельмо. К сожалению, он попал в крепость за преступление против Короны, и освободить его я не могу, не властен, но знайте, этот человек не из худого рода! Он урождён в купеческом сословии, и относиться я буду к нему по делам его, а не статусу, что и вам рекомендую. И исполнять его распоряжения всем подобает, как мои.
Самых близких за столом собралось не так много, и виновник, сам Ансельмо, допущен не был. Я не проконтролировал, да и, каюсь, забыл про него на волнах эйфории, а его, как крепостного, сюда не позвали. Остальные же собравшиеся принялись активно шушукаться.
— Вторым моим назначением станет Прокопий, — продолжил я. — Его я назначаю эдилом тяжёлой промышленности.
— Это как? — после большой паузы подала голос Астрид. Глаза её были распахнуты, а рот не раскрыт от изумления только благодаря аристократическому воспитанию.
— Будет ведать всем кузнечным ремеслом крафства. Оружейным ремеслом. Плотницким делом. Добычей полезных ископаемых…
— Полезных чего? — удивлённо подался вперёд мой зять, сидящий далее вслед за Астрид, как её муж.
— Железо. В Холмах должны быть залежи. — Я повернулся к Прокопию, проговаривая для него. — Их можно найти и начать разрабатывать. А ещё известь. У нас несколько месторождений в графстве. И для строительства виа нам её скоро потребуется очень много. Ещё нам будет нужна установка во всех крупных сёлах ветряных и водяных мельниц…
— Опять эти мельницы! — фыркнула Астрид. — Рикардо, я считала, ты не поддерживаешь эту пустую затею отца.
— Милая, кто сказал, что она пустая? — повернулся я к ней. — За этим столом сидит представитель народа, которого сделали великим именно мельницы. И именно ветряные. — Я указал на сидящую с краю стола, но ЗА ГРАФСКИМ СТОЛОМ, Анабель. Её сюда посадили пока что как «мою женщину», но с краю. Я пока что не возражал — пусть у бедняжки пройдёт адаптация. Сама она ещё не перешла к активной фазе завоевания мира через меня и больше слушала, и не лезла в дела «местной элиты». Всё-таки умная бабуля мне досталась. После моих слов недоумённо вскинула голову.
— Её народ начал путь к процветанию с того, что везде, где только можно, построил ветряные мельницы, — продолжил я просвещенческую деятельность. — Они живут у холодного северного моря, ветров там хватает. Как и у нас, хоть у нас ветра и тёплые, южные.
— Но мельница же… Так и не заработала! — воскликнул наш главный кузнец, кум мастера Соломона.
— Вот завтра первым делом и поедем смотреть, почему. Кто за это отвечает?
— Рамон-кузнец.
— Навестим Рамона. После поедем на Светлую, возьмите с Прокопием с собой всех кузнецов замка. Будет о чём потолковать.
— Но главное, Прокопий, подготовь себе достойную замену! — подался я вперёд, выкатив глаза, намекая, что я предельно серьёзен. — Её зовут Илона, и она — дочь самого Харольда Чёрной Молнии! Она должна потянуть!
— А если не потянет? — презрительно фыркнула Астрид — почувствовала конкурентку? Жаль. Я когда о сестре узнал, искренне обрадовался.
— Найдём ей что-то попроще. — Я беззаботно пожал плечами. — В любом случае, — теперь я положил ей ладонь на руку, — родители умерли. У нас с тобой кроме нас с тобой никого нет. И разбрасываться родной кровью я не намерен.
— Эх, знаешь, сколько Харальд оставил этой «родной крови» по окрестным сёлам? — А это фыркнул Вермунд, отцов друг и соратник с времён бурной молодости. Думаю, сам гвардеец оставил «крови» по сёлам не меньше. И не только окрестным.
— Не вся она от любимой женщины, — с улыбкой парировал я. — Или вы будете утверждать, что он не любил Мари всем сердцем до глубины души?
— Он был готов ради неё… Ай, что уж там былое ворошить! — махнул сотник рукой. — Пусть приезжает. Не обещаю, что буду любить её, как вас, но на мою поддержку может рассчитывать.
Я улыбнулся. Один-ноль, размочили счёт. После такого заявления остальные со временем Илону примут. Кажется, что это я, девку, виденную всего ничего, которую не знаю, кто она, где и на что способна, сразу в дамки ставлю? А нету у меня кадрового резерва. Илона знает, что только здесь и только со мной она может представлять из себя что-то. А значит будет преданной. Тот же Ансельмо предан из под палки. А потомственных добровольно служащих поколениями кадров вроде Прокопия в принципе много не бывает. В крайнем случае, если не потянет, найду ей другое дело. Попытка не пытка, с меня не убудет.
— Ну, Ричи, давай, рассказывай ВСЁ, — произнёс сотник, кутаясь в меховой плащ. На наблюдательной площадке донжона дул ветер — он всегда тут дул. Потому меховые плащи тут на входе висят, для караульных. Караульным должно быть тепло, они не должны задубеть на морозном воздухе, а воздух только-только прогрелся до нормальных безопасных температур.
— ВСЁ? — с иронией переспросил я.
— Да. Я знаю этот взгляд, этот прищур. Так смотрел твой отец, когда что-то задумал. Ты весь в него, как бы ни рассказывал про другой мир.
— Дядька Вермунд, вначале ты, — парировал я. — Мой отец — тоже из другого мира? — Я пристально сощурился, пронзая его глазами.
Сотник снова поёжился, отвернулся, глядя вдаль.
— Вермунд, я не знаю кто ты, — с укором продолжил я. — Я не знаю, можно ли тебе доверять. Отец доверял, но я не он. И если ты хочешь что-то скрывать — скрывай. Но только не в Пуэбло.
— Выгоняешь? — хмыкнул старый воин.
— А ты бы как поступил? — Я встал рядом, глядя вдаль, на виднеющуюся отсюда ленту Светлой. — Я боюсь. Я попал в игры донов, готовящих переворот против короля. Я попал под удар самого короля, которого до этого считал своим естественным союзником. Я взял в заложники… В плен его сестру, чтобы выжить и вырваться из города, ставшего тюрьмой. Я не получу этой осенью деньги на содержание пограничной стражи, а значит должен до Октября создать СВОЮ стражу. БЕЗ короля. У меня разбойники. У меня скоро набег степняков. А я не могу доверять самому близкому человеку… Которого ещё вчера считал самым близким. Как бы ты поступил на моём месте? Лучше я переболею сейчас, подберу на твоё место кого-то более-менее достойного, и не отхвачу по зубам от Фатума, когда он сюда придёт, чем допущу удара в спину.
— Я не ударю в спину, — грустно покачал воин головой.
— Я! Никому! Не верю! — отрезал я. — Хочешь — докажи. И оставайся. Нет — вон дорога на север, — указал я рукой с башни.
— Да, он был… Носителем тайных знаний, — кряхтя произнёс старый сотник. — Но он никогда не говорил об этом. Ещё в молодости я дал ему слово, что не буду ни о чём спрашивать. Я мог только смотреть и думать. Догадываться.
— А вот это больше похоже на правду, — улыбнулся я.
— Он хотел сделать из тебя… Достойного преемника, — сформулировал он. — Воспитать тебя как-то… Не так, как воспитывают все владетели. Ты должен был по его разумению что-то там совершить. Но он не смог. Не осилил.
— Почему? — Холодно мне не было, но ветер на такой высоте обжигал лицо, и было неприятно. Однако я его почти не чувствовал, испытывая… Грусть? Разочарование? В чём? Не знаю. Но грустно как-то всё. Отец… Харальд… Да, я — и Ричи тоже, и отца-Харольда вспоминал с тоской и любовью. Жаль, что он был плохим попаданцем. От отцов мы хотим, чтобы они были всемогущими супергероями.
— Ваша мать, — зло продолжил сотник, сжав кулаки. — Эта сучка и стерва делала всё, что угодно, лишь бы против него. Она избаловала вас. Растлила. Ты вырос слабым, и как только остался один, полез в бутылку. А он… — Вздох. — Может он тоже оттуда, но он точно не был героем, подобно Геркулесу. Он не смог воспитать сына, не смог сделать из графства процветающий край, а как хотел, какие видел перспективы! Не смог сделать его даже просто более безопасным, чем есть. А ведь тоже так хотел, столько проектов придумал! Да что там, даже его мельница так и не заработала! — Сотник повернулся ко мне и посмотрел с укором. — А теперь ты поёшь его песни. И если он пел про себя, его никто не слышал, ты трезвонишь это на каждом шагу. Не надо, Ричи. Оставь. Живи как есть.
Я опёрся о зубцы башни, выглянул наружу. Вниз. Высоко. Примерно уровень тринадцатого-шестнадцатого этажа. Для меня-Ромы не смертельная высота, здоровее видали. Но здесь Пуэбло — очень крутая цитадель. И мне, представляете, приходится подниматься почти сюда каждый день, ибо живу я тут, на пятом. Обернулся к сотнику, сложил руки перед грудью.
— Я не он. Запомни это. Хорошо, ты прошёл проверку. Тогда то, зачем позвал. «ВСЁ», как ты говоришь. Есть ещё один магистрат, который я хочу отдать тебе.
Поделиться книгой: