Испытание для победителя

— Это чтобы вражеские корабли не смогли войти в гавань, мой царь, — подтвердил догадку Сани, стоявший рядом наварх Леонатис.

— Удивительная конструкция! Нечто подобное я видел в Афинах и Эфесе! — сообщил Никомед, внимательно рассматривая механизм лебедки, наматывающий толстую цепь на барабан.

Сам город тоже произвел приятное впечатление. Построенный по греческому образцу. Чистый городок, размером около четырех миль в диаметре. Ровные вымощенные камнем улицы. Кругом античные виллы, храмы и статуи. Если не знать где ты находишься, то можно подумать, что этот город располагается где-нибудь на территории Греции. Такой контраст сначала сильно удивлял выходца из двадцать первого века. Греческие завоеватели, придя с армией Александра Македонского, не только разрушили Персидскую империю, но и стали повсюду в Азии создавать очаги своей культуры. И сейчас по всему Великому Востоку были разбросаны такие вот города греческого типа. Значительно позднее такие вот очаги греческой культуры падут под натиском восточных народов: парфян, арабов и турков.

Но в данный момент греческая культура в Азии переживала подъем и имела довольно большое влияние на общество Востока. Восток, вообще, всегда подчинялся победителям. А греки и были теми победителями, которые сейчас устанавливали свои правила и обычаи в обществе. Но к чести греков стоит сказать, что они никого насильно не загоняли под крыло своих богов и не заставляли силой оружия перенимать свои обычаи и нравы. В отличие от тех же римлян, которые устанавливали довольно жестокие порядки на вновь завоеванных территориях, и мгновенно карали всех недовольных новым порядком. Греки действовали грамотнее и тоньше. Они, просто, всячески подчеркивали все достоинства греческой цивилизации, ослепляя глаза людей востока блеском греческой культуры. Поэтому, на Востоке и не было крупных этнических восстаний против греческого ига. В отличие от римского мира, где довольно часто римским легионам приходилось усмирять недовольное римскими порядками местное население в провинциях. Кстати, в этом году у них там как раз полыхнули восстания против римского владычества в Цизальпийской Галлии и Испании. И везир Гермий сообщил, что сейчас римляне эти самые восстания успешно подавляют.

Например, те же евреи, что значительно позже так долго будут бороться против римлян и, в конце концов, будут побеждены, лишены родины и рассеяны по миру. Они почему-то не поднимали восстаний сейчас против ига Селевкидов, которым в данный момент принадлежала провинция Иудея. Наоборот, дети израилевы в данный момент были самыми лояльными подданными. Правители Селевкидов часто селили общины евреев в каких-либо неспокойных районах, чтобы снизить авантюризм местных жителей. Евреи из таких поселений были лояльны Селевкидам, хорошо вооружены и довольно успешно успокаивали недовольных туземцев и тушили волну бандитизма. А все потому, что Селевкиды не вмешивались в дела Иудеи. Там, конечно, был стратег Селевкидов, но он находился там скорее на случай военной агрессии Птолемеев, и не лез в дела управления провинцией. И уж тем более, не указывал евреям во что и как им надо верить. При этом, евреи всегда исправно платили дань царю Селевкидов и всячески подтверждали свою лояльность. Вот вам и непримиримые бунтовщики, блин! Просто, греки не лезли в дела евреев, а евреи не лезли в дела греков. И все были довольны!

— Кстати, именно, разгром Иудеи и стал началом конца Римской Империи. Именно, после взятия римлянами Иерусалима, в римской империи появилось очень много рабов христиан. Пока эта религия была религией рабов, то римское государство было на подъеме. Но спустя два века христианство уже стало государственной религией Римской империи. Сильные и жестокие когда-то римляне стали изнеженными и слабыми. Вера в кровожадных богов и культ императора сменились на религию рабов. Если бог прямым текстом утверждает, что люди его овцы, а он их пастырь, то это говорит о многом. Ну, какой сильный духом человек добровольно назовет себя овцой и рабом? Римляне вместе с верой в языческих богов утратили и хищный дух римской волчицы. За это они и поплатились в последствии, а великая империя, построенная на крови была уничтожена! — именно, об этом почему-то думал Саня, разглядывая ровные улицы античного города.

Следующие два дня прошли в атмосфере праздника. Городские власти решили устроить народные гуляния в честь приезда царя. Вино лилось рекой. Жители города славили своего царя. Тем более, что городские власти оплатили всю выпивку и еду. А халява — она и на Востоке халява! Поэтому, народ гулял и веселился вместе со своим царем. Гудели два дня. Всем понравилось, и Саня не стал особо злобствовать с проверкой финансовой деятельности. По сведениям Гермия город исправно платил налоги. Городская верхушка, конечно, приворовывала, но особо не борзела. И новый владыка Селевкидов сделал вид, что поверил в честность чиновников города Селевкия Никатора. Тем более, что на следующий день после праздника Леонатис пообещал провести показательные морские маневры. Саня был весь в предвкушении.

На следующее утром он вместе со своей свитой стоял на палубе гексеры, наблюдая за маневрами кораблей. К сожалению, в море смогли выйти не все боевые корабли. Не хватало людей в командах. Но и те что сумели покинуть гавань произвели хорошее впечатление. Быстрые и четкие маневры кораблей понравились новому правителю Селевкидов. А в завершении шоу, пентера с вымпелом наварха на корме, сделав изящный разворот, разогналась и ударила своим тараном-ростром в борт специально притащенный для такого случая старый транспортный корабль с наскоро залатанным бортом. Затем пентера довольно быстро сдала назад, стряхивая транспорт со своего ростра. В огромную пробоину протараненного корабля мгновенно хлынула вода, и через минуту судно скрылось под водой.

Таран впечатлил всех. А Лиск даже пробормотал какое-то галлатское ругательство и заявил, что не хотел бы он оказаться сейчас на этом транспортном суденышке. Все стоящие рядом воины молча согласились с галлатом. Они сами были профессиональными военными и много раз видели смерть в лицо. Но сражаться на суше и на качающейся палубе — это разные вещи. А ведь если твой корабль протаранят, то это же верная смерть. Причем, довольно мучительная. После этого, все сухопутные вояки стали смотреть на моряков с большой долей уважения.

Глава 4

Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения.

«Искусство войны» Сунь Цзы.

— Мой первый стратег Скопас Этолиец предал наше доверие и поднял мятеж против меня, как законного владыки царства Птолемеев, — говорил, сидевший напротив, мальчик со злыми глазами. — Хорошо, что остались еще верные мне люди, которые и помогли нам покинуть дворец и бежать!

Этому мальчику было двенадцать лет, и именовался он как: Наследник богов Филопаторов, избранный Птахом, мощный Ка (дух) Ра, живой образ Амона Птолемей Пятый царь державы Птолемеев да живет он вечно, любимый Птахом. Саня долго удивлялся, когда услышал такое из уст двенадцатилетнего ребенка. Такой титул не всякий взрослый сразу повторит, а малец шпарит как по писанному. Ну, а дальше шла довольно грустная история малолетнего царя Египта.

После смерти Птолемея Четвертого Филопатора его сын Птолемей Пятый наследовал трон и стал единовластным царем Египта в малолетнем возрасте. Естественным было бы предположить, что опекуном маленького царя и регентом государства должна была бы стать его мать Арсиноя. Однако, тем людям, которые захватили управление страной при вечно пьяном и развратном Птолемее Четвертом Филопаторе, нежелательно было допускать до власти Арсиною. При жизни Филопатора Арсиноя не могла ничего предпринять против Агафокла и его приспешников, но как только Филопатор умер, Арсиноя стала опасной, так как на ее стороне была народная любовь. Поэтому, прежде чем объявить о смерти царя, до того, как Арсиноя появится на людях, Агафокл и Сосибий решили убить ее. Однако, подстроить убийство таким образом, чтобы слухи о нем не поползли за пределами дворца и не навлекли народного гнева на их головы, было делом не легким. Если царица внезапно умрет или исчезнет, то многие во дворце, непременно, узнают об этом. Царские прислужницы были преданы Арсиное, и поэтому, убийство следовало совершить таким способом, который не вызвал бы подозрения у людей, не вовлеченных в заговор. Задача потребовала тщательной организации, поскольку, было привлечено несколько исполнителей под предводительством некого Филаммона друга Агафокла. И заговорщики вели между собой переписку. Одно письмо попало в руки постороннего лица, который мог бы разоблачить заговор и спасти царицу, если бы он был ей предан. К несчастью для нее, он не был ей предан, и убийство удалось.

Агафокл и Сосибий объявили о смерти царя и царицы и прочитали подложное завещание, в котором значилось, что царь оставляет Агафокла и Сосибия опекунами сына. Малолетний Птолемей Пятый был передан на попечение Энанфы и Агафоклеи, матери и сестры Агафокла. Какое-то время Сосибий и Агафокл сохраняли свое высокое положение в Александрии. Но они понимали, что со всех сторон им грозила опасность. Ее представляли другие придворные, лелеющие собственные честолюбивые планы. Причем, некоторые из них, например Филаммон, были посвящены в убийство царицы. Наемные войска, которые могли проникнуться народным гневом на недостойных опекунов юного царя. И наконец, существовала внешняя угроза со стороны Антиоха Третьего, царя Селевкидов и Филиппа Пятого, царя Македонии. Антиох мог снова напасть на Келесирию, Филипп — на владения Птолемеев в Эгейском море, не говоря уже о восстаниях местного населения Египта, продолжавшихся еще с предыдущего царствования, подавить которые пока не удалось. Сосибий и Агафокл приняли все меры, которые смогли. Все выдающиеся люди при дворе были изгнаны из Египта.

Однако, Агафокл вел невоздержанную жизнь. Этот выскочка не сдерживал ни гордости, ни похоти. Народный гнев ждал только подходящего вождя, чтобы прорваться. Что же до старого Сосибия, то о нем больше ничего не слышно, и, должно быть, он умер вскоре после воцарения нового правителя. А может быть, ему и помогли исчезнуть? Вождь нашелся в лице Тлеполема, которого Агафокл назначил стратегом в Пелусий, чтобы подготовить оборону границы на случай, если Антиох снова вторгнется в Египет. Вскоре Пелусий стал центром восстания против Агафокла. Когда войска и население в Александрии перешли на сторону Тлеполема, участь Агафокла и его сообщников была решена. Толпа захватила дворец. Маленький царь был передан войску. Затем молодой Сосибий, сын старого интригана, командир телохранителей, дальновидно перешедший на сторону народа, спросил царя, отдает ли он убийц матери людскому мщению, а когда испуганный ребенок изъявил свое согласие, Сосибий приказал кое-кому из телохранителей объявить царскую волю. Напрасно Агафокл и Агафоклея просили о пощаде, александрийцы предались оргии самосуда.

Тлеполем, ставший после смерти Агафокла, регентом при малолетнем царе Египта если и был неплохим полководцем. То вот правитель из него был, мягко говоря, никудышный. Он, практически, сразу же начал разбазаривать средства царской казны на многочисленные пирушки и оргии. Раздавая налево и направо земли из царского домена иностранцам, этот деятель значительно подсократил территорию царства. При Тлеполеме в столице Египта стало не протолкнуться от иностранцев. Авантюристы всех мастей слетались туда со всего средиземноморья. В общем, никудышний из нового царского регента вышел правитель.

Слушая скорбный рассказ маленького египтянина, Саня порадовался. что у него есть старый добрый везир Гермий. Если бы не он, то Громов вряд ли потянул бы управление такой огромной страной как царство Селевкидов. Именно, старый бюрократ Гермий был тем, кто поддерживал на плаву великую державу. Саня четко понимал, что без Гермия и своих советников он бы точно не справился и развалил страну как Тлеполем. Да, царь Александр Победитель довольно сносно мог управлять армией. Но экономика вгоняла его в ступор. И тут такие люди как Гермий были, просто, незаменимы. У египетского царского регента таких людей, скорее всего, не нашлось. Или он их не слушал.

То, как легко Селевкидам и Македонцам удалось расхитить владения Птолемеев, доказало несостоятельность Тлеполема в качестве регента. Примерно через год его сменил другой регент — Аристомен, начальник царских телохранителей, родом из Акарнании.

С акарнанийским регентом был тесно связан нанятый еще Агафоклом этолиец Скопас. Скопасу, считавшемуся хорошим воином, хотя он и питал страсть к наживе, регент, без всякого сомнения, доверил высшее руководство военными делами царства. Этолиец показал себя хорошим военачальником. Армия под его руководством одержала ряд громких побед над вторгнувшимися в Египет ливийскими варварами. Это сильно подняло авторитет Скопаса в среде аристократии. Стратег с преданными ему массами наемных войск стал пользовался большим влиянием в Александрии, бывшей столицей Египетского царства. Он замыслил совершить государственный переворот, который поставил бы его у верховной власти. При этом, планировалось убить малолетнего царя и его регента Аристомена.

К счастью, охрана царского дворца осталась верной своему царю. И когда мятежники ворвались во дворец, то царские телохранители сумели их ненадолго задержать. Это дало возможность Птолемею Пятому и Аристомену бежать из дворца по потайному ходу, ведущему в гавань Александрии. На-счастье беглецов, в гавани стояла пентера, готовая к выходу в море на боевое патрулирование. Экипаж был на борту, припасы и вода погружены. Поэтому, корабль смог быстро покинуть порт и выйти в море.

Конечно же, за ними отправили погоню. Мятежники смогли наскрести пять боевых кораблей. Это все, что они успели быстро подготовить для морского плавания. Но небольшая фора во времени у беглецов была. Корабль Птолемея шел на север вдоль побережья. Хотя, зима и закончилась, но морские шторма еще довольно часто баламутили воды Средиземного моря. Поэтому, отходить от берега было довольно опасно. Однако, на второй день плавания сзади на горизонте показались паруса преследователей. Пять боевых судов египетского флота шли тем же курсом, что и убегающий корабль малолетнего царя. Оставалось только молиться богам о спасении. И молитвы были услышаны. К вечеру погода начала портиться. Подул сильный ветер, а небо стало затягивать серыми тучами. Капитан пентеры хотел повернуть к берегу, чтобы укрыться там от надвигающегося шторма, но Аристомен приказал ему держать прежний курс. Корабли преследователей уже были хорошо видны, и сам малолетний царь и его регент хорошо понимали, что сделают с ними мятежники, если беглецы попадут к ним в руки.

Потом налетела буря, и море, буквально, взбесилось, кидая сорокаметровый корабль как детскую игрушку. Корабли преследователей скрылись на пеленой волн и дождя, и больше никто из беглецов их не видел. Затем были семь часов непрекращающегося кошмара. Но все же Посейдон сжалился над смертными и смирил свой гнев. Море успокоилось, а они все еще были живы. Повреждения полученные египетской пентерой во время шторма были не очень серьезными. Да, и сам шторм оказал беглецам невольную услугу, пригнав их судно именно туда, куда они так стремились попасть. Их принесло к побережью Сирии. И после недолгого плавания потрепанная пентера уже входила в гавань города Селевкия Никатора.

Саня слушал исповедь ребенка, слишком быстро повзрослевшего и рано потерявшего своих родителей. Ребенка, который стал разменной монетой в чьих-то политических играх. Маленького и несчастного царя у которого никогда не было власти. Да, он и не хотел никакой власти, но тут уже все было решено за него. Царский венец снимают только вместе с головой. И вот сейчас этот двенадцатилетний мальчишка с взрослыми глазами просил защиты и помощи у правителя Селевкидов.

Рядом с ним стоял его советник и регент Аристомен. Этот немного полноватый сорокалетний мужчина с благородным лицом остался до конца верным своему царю. Если бы ни он, то пацан, наверняка, бы пропал. И хотя Аристомен фактически управлял страной вместо своего малолетнего правителя, но он не мнил себя достойным царского венца. Ну, а то, что случился мятеж, так это дело житейское. Сам то царский регент не был полководцем и прекрасно это осознавал. Он был гениальным хозяйственником и идеальным чиновником, а вот в военном деле соображал слабо. Поэтому, и доверился чужеземцу Скопасу, который показал себя умелым полководцем, сумевшим в ряде кровопролитных сражений разбить вторгнувшиеся в Египет орды ливийских варваров. Но новому стратегу захотелось большего. Скопас мечтал о царском венце. Сила была на его стороне, а власть малолетнего царя слабой. И вот случился мятеж. Бывает!

Выслушав трагический рассказ мальчика, Саня сочувствующе покачал головой и заявил, что он немедленно соберет Царский совет, чтобы обсудить со своими советниками сложившуюся ситуацию. Услышав такой ответ, Птолемей сначала хотел что-то сказать, но посмотрев на своего регента только послушно кивнул. При этом, вид у него стал ну очень несчастный. Пацана было жалко, но тут в дело вступали интересы государства. И прежде, чем принимать какое-нибудь решение, просто, необходимо было сначала посоветоваться с умными людьми.

Впрочем, среди царских советников царило удивительное единодушие по этому вопросу. Все они сошлись во мнении, что помогать беглому царю нужно. А вот, что с этого будет иметь царство Селевкидов? По этому вопросу возникли бурные споры. На царском совете между собой боролись три точки зрения. Первая — попросить за помощь много, много золота и военный союз с Египтом. Вторая — помогать в обмен на вассальную клятву Птолемея Пятого, царю Александру. И третья — оказать помощь в обмен, на часть территории царства Птолемеев.

Наконец, в ходе споров решили, что армия Селевкидов поможет малолетнему Птолемею вернуть трон. А за это Птолемей Пятый обязуется передать во владение все земли Птолемеев вплоть до дельты Нила. То есть Келесирия и Синайский полуостров должны были быть переданы в дар царю Александру. Так же Птолемеи передают Селевкидам право собирать дань с Кипра. Они должны согласиться, что отныне этот остров становится зоной влияния Селевкидов. Кроме этого, египтяне должны были заключить с Селевкидами военный союз, скрепив его письменным договором перед лицом богов.

Условия конечно тяжелые, но и воевать за спасибо никто не хотел. Тем более, что армия Египта, которую сейчас, кстати, контролировал узурпатор Скопас, была одной из сильнейших армий Азии. Пожалуй, только Птолемеи по военной мощи могли сравниться с Селевкидами на Востоке. Только египетская казна могла себе позволить содержать большую армию, которая могла соперничать с армией Селевкидов. Другие царства Востока и Азии были, просто, не в состоянии иметь большие армии. Тут все опять же упиралось в деньги. Не даром старая греческая поговорка утверждала, что у кого нет денег, то у того нет и армии. А намного позже итальянцы пересказали ее на новый лад, повторяя, что у кого нет сольдо, у того нет и солдат. Саня, в принципе, был согласен со своими советниками и, поэтому, без особых колебаний озвучил данные условия перед Птолемеем Пятым и Аристоменом. Царский регент, услышав речь правителя Селевкидов, только поморщился и положил свою руку на плечо стоящего рядом с ним Птолемея. Мальчик-царь посмотрел на него грустными глазами, вздохнул и согласно кивнул. Не откладывая дело в долгий ящик, египтянам тут же передали пергамент с договором, который они сразу и подписали. Затем перед алтарем Зевса Птолемей Пятый и Аристомен поклялись выполнить данный договор, как только мятежный Скопас будет повержен, а трон Египта вернется к его законному владыке Птолемею.

После того, как договор был подписан, а клятвы произнесены, колеса государственной машины завертелись с утроенным темпом. Армия и флот Селевкидов начали спешно готовиться к походу на Египет. Благо для этого много времени не потребовалось. Так и не состоявшийся парфянский поход обернулся большой удачей для беглого царя Египта. Ведь если бы парфяне и бактрийцы не прибежали мириться, держа в лапках богатые взятки, то все повернулось бы для Птолемея Пятого довольно печальным образом. Армия Селевкидов ушла бы на Восток усмирять мятежных парфян и бактрийцев. А малолетний египетский царь остался бы без всякой надежды на помощь. Вряд ли бы Птолемей получил эту самую помощь от других государств. В Азии никто из оставшихся царств не стал бы связываться с сильной египетской армией. Греческие полисы тоже не могли тягаться с Египтом в военном плане. Македония увязла в дрязгах с Римом, и ей было не до разборок с далеким Египтом. Римляне начали воевать с Этолийцами и покорять Грецию. Поэтому, они тоже не могли вмешиваться в восточные дела. Пока не могли! В общем, боги явно были на стороне Птолемея Пятого, когда внушили парфянам и бактрийцам мысли о смирении и покорности.

И вот сейчас армия Селевкидов, которая всю зиму готовилась к походу на Восток, была, просто, идеально готова к вторжению в Египет. За две недели сухопутное войско подготовилось к выступлению на юг. По здешним меркам это считалось рекордно быстрыми темпами подготовки к выступлению. Флот так же не был забыт. Леонатис, получив необходимое финансирование, смог навербовать людей, полностью укомплектовав команды на всех имеющихся в строю кораблях. Правда, судовладельцы торговых судов подали коллективную жалобу Гермию. Они жаловались, что коварный наварх сманил с их кораблей всех толковых палубных матросов и гребцов, обещая им двойное жалование. От чего купцы понесли большие убытки. Однако, вопли гражданских никто не воспринял в серьез. Тут война на носу. Родина в опасности. А эти жадные купчины ноют о потерянных деньгах. Кроме этого, Деметрий подкинул командующему флотом три сотни арбалетчиков, для усиления абордажных команд. Еще Леонатис получил зажигательные снаряды для корабельных баллист и четыре, прошедших испытания, огнемета, работающих на «сирийском огне». В общем, флот был так же готов к походу на Египет.

Наконец, сборы закончены, и царская армия двинулась от Антиохии на юг вдоль морского побережья. Флот следовал вдоль берега в зоне видимости армии. Двадцать восемь транспортных судов под охраной тридцати четырех боевых кораблей везли припасы для сухопутной армии Селевкидов. Это намного ускоряло темп продвижения армии по суше, ведь армейские обозы не были отягощены телегами с продовольствием для царских солдат.

Когда войско Селевкидов подошло к границе Египетских владений, то Саня и вся его армия стали свидетелями морского сражения. Леонатис еще раз подтвердил свою высокую квалификацию опытного флотоводца. Проявляя бдительность, он высылал впереди основных сил флота две триеры в качестве дозора. И такая предосторожность оказалась не лишней. Дозорные корабли обнаружили египетский флот, двигающийся им навстречу. Чего-то подобного наварх Селевкидов ожидал, и, поэтому, появление боевых кораблей египтян не стало для него сюрпризом. Получив известие о приближающемся противнике, Леонатис начал отдавать четкие и быстрые приказы, готовя флот к предстоящему морскому сражению. Транспортные корабли были вытащены на берег. Это не лишило бы армию всех припасов, если бы флот Селевкидов вдруг потерпел поражение в надвигающейся битве. Хотя, о поражении селевкидский адмирал даже и не помышлял. Он был уверен, что новое оружие в виде огнеметов и зажигательных снарядов для баллист помогут победить, превосходящий по численности, флот египтян. По крайне мере, тренировочные стрельбы произвели на Леонатиса большое впечатление. Смотря, как пламя уничтожает пораженные корабли-мишени, наварх задавался вопросом, как бы он сам поступил, если бы встретился в море с противником, вооруженным таким ужасным оружием. И ответ был один. Он бы, просто, отступил перед подобной мощью. И вот теперь предстояло проверить в бою все его размышления о новом оружии.

Саня наблюдал с высокого обрывистого берега за разворачивающимися в море событиями. Флот египтян был довольно большим. Шестьдесят пять своих боевых кораблей египтяне выстроили в два ряда. В первом ряду находился флагманский корабль египетского командующего флота вместе со всеми крупными кораблями. А в заднем ряду за ними шли мелкие суда.

— Я думаю, что не все моряки согласились служить мятежникам. Здесь я вижу далеко не все корабли египетского флота, — произнес Аристомен, задумчиво поглаживая свою бороду и посматривая в сторону моря.

— А сколько всего кораблей насчитывает флот Египта? — заинтересовался Саня.

— Девяносто шесть. Из них двенадцать гексер, пятьдесят три пентеры, двадцать одна триера и десять диер, — тут же ответил Аристомен.

— Откуда такая точность? — поразился Деметрий.

— Просто, незадолго до переворота я выделял деньги на содержание флота. Вот и запомнил цифры, — смущенно сказал Аристомен, взмахнув руками.

Леонатис выстроил свои уступающие в численности корабли в один ряд. При этом, свою флагманскую гексеру «Гнев богов» вместе с пентерами он расположил в центре построения. Триеры были выстроены на флангах. С берега боевые корабли, выстроившиеся ровными рядами, выглядели красивыми игрушками. Перед боем на всех судах убрали паруса и мачты. Это делают специально, чтобы падающая при таранном ударе мачта не покалечила людей на палубе, — пояснил стоявший рядом с Саней Деметрий. — Да, и паруса во время резких маневров корабля будут только мешать гребцам.

Египтяне не стали тянуть кота за все подробности и с ходу ринулись в атаку. Когда они приблизились на тысячу шагов, послышался рев сигнальных труб и флот Селевкидов так же двинулся навстречу противнику. Со стороны это смотрелось чистейшим самоубийством. Египтян было в два раза больше. Казалось бы, что у Селевкидов нет никаких шансов в этом бою. Однако, вскоре все переменилось. Уверенно шедшие вперед корабли Леонатиса открыли огонь из своих баллист. На каждой триере располагалась одна носовая баллиста. Пентеры были вооружены двумя баллистами, а на «Гневе богов» стояли четыре таких метательных машины. И вот сейчас все эти орудия начали массированный обстрел приближавшихся к ним египетских кораблей первого ряда. Египтяне открыли ответный огонь. Но если они стреляли обычными каменными ядрами и копьями, что причиняло судам Селевкидов незначительный урон. То вот от попаданий селевкидских зажигательных снарядов урон был гораздо серьезнее. Вскоре восемнадцать вражеских кораблей уже пылали. На двух кораблях при этом смогли потушить начавшийся пожар, но вот остальные отстоять не удалось. Команды горящих судов в панике прыгали с пораженных огнем палуб. А когда корабли противников сблизились, то по египетским судам ударили струи огня с четырех кораблей Селевкидов.

При этом, «Гнев богов», которым командовал сам Леонатис, умело увернулся от тарана вражеского флагмана. После чего последовал эффектный проплыв вдоль борта промахнувшегося вражеского судна, сопровождающийся непрерывной огненной струей, пропахавшей обреченный корабль от носа до кормы. Флагман египтян мгновенно вспыхнул, как лист пергамента брошенный в костер. Гибель адмиральского корабля и понесенные от огня потери произвели на египтян ошеломляющее воздействие. Группами и поодиночке вражеские суда начали в панике покидать поле боя. Впрочем, нашлись несколько смелых египетских капитанов, бросивших свои корабли в атаку. Но исход боя был уже предрешен. Немногочисленных смельчаков быстро уничтожили. Однако, возня с ними дала большей части паникеров уйти.

Победа была полной. Флот Селевкидов потерял в этом бою всего две пентеры протараненные египетскими судами. Вражеские же потери составляли двадцать шесть потопленных кораблей. И еще девять судов было захвачено при абордаже. Сухопутная армия была сильно воодушевлена этой блестящей победой. Все воины наблюдали с берега и хорошо видели ход этого эпического морского сражения. Люди были довольны просмотренным зрелищем и рвались схлестнуться с египетской армией уже на суше, чтобы доказать морякам, что они тоже чего-то стоят.

Пройдя через земли Иудеи, царская армия перешла границу и, наконец-то, вторглась на территорию Царства Птолемеев. Встречавшиеся на пути города с египетскими гарнизонами сдавались без боя. Верные Скопасу войска были стянуты в Египет поближе к столице царства Александрии. Поэтому, стоило только маленькому Птолемею подъехать к воротам города и приказать открыть ворота, как это тут же происходило. Египетские военные подчинялись Птолемею Пятому и его союзникам Селевкидам без особых возражений. Ведь, для них он был законным правителем, а вот Скопас не пойми кто. Наверняка, этолийцу после захвата царского дворца в столице пришлось усмирять недовольных его властью в провинциях. Если бы Птолемей Пятый погиб во время государственного переворота, то мятежникам было бы проще взять страну под свой контроль. Но к несчастью для Скопаса и его приспешников, малолетний царь выжил и теперь он стал символом сопротивления узурпатору на царском троне Египта. Кроме того, за спиной Птолемея Пятого маячила довольно многочисленная армия селевкидских союзников. Это тоже добавляло вес к словам мальчика-царя.

Короче, сопротивления по пути следования царской армии к дельте Нила встречено не было. Правда, несколько раз происходили мелкие стычки с конными патрулями мятежников, но назвать это сопротивлением можно было лишь очень с большой натяжкой. Кроме того, к царской армии в каждом поселении Птолемеев присоединялись добровольцы из местных жителей. И вскоре у Птолемея Пятого появилась уже своя маленькая армия, состоящая из его подданных. Правда, пока она напоминала, скорее, неорганизованную толпу, чем боеспособную армию. Саня решил поддержать такую инициативу народных масс. Он даже распорядился выделить продовольствие из армейских запасов для этих людей.

Проходя через земли Келесирии, армия Селевкидов вела себя очень корректно. Солдатам было запрещено грабить и обижать местных жителей. Армейские фуражиры честно расплачивались за продукты вместо того, чтобы просто отбирать их в пользу армии. Всех грабителей и мародеров ждал жестокий царский суд. Пары казней хватило, чтобы все это поняли. Такой политики Саня придерживался не зря. Ведь, в скором будущем все эти земли должны были стать территорией Селевкидского царства. А зачем же озлоблять против себя своих будущих граждан?

Наконец, армия вышла к дельте Нила. До столицы Египта было уже рукой подать. Это вынудило Скопаса реагировать на такое безобразие. Армия узурпатора двинулась навстречу селевкидским войскам. К несчастью для мятежников, у Птолемея Пятого были сторонники в Столице, которые оперативно докладывали обо всем, что там происходит. Поэтому, выдвижение армии узурпатора навстречу войскам Селевкидов не стало сюрпризом для Сани и его соратников. Высланная вперед, конная разведка незаметно отслеживала движение вражеской армии. Саня не спеша выбрал место для предстоящего сражения. По данным разведки у противника было примерно пятьдесят тысяч воинов и около восьми десятков боевых слонов.

При упоминании о слонах царь Селевкидов вспомнил, как себя вели эти своенравные животные в битве при Рами, когда армия Селевка наголову разбила войска Антипатра. Тогда у узурпатора тоже были боевые слоны, которые, получив болезненные раны от стрел и арбалетных болтов, впали в бешенство и напали на своих же воинов. И прежде чем этих громадных зверьков смогли утихомирить (то есть убить), они натворили много нехороших дел, убив и покалечив многих своих воинов. В общем, такое оружие, как боевые слоны вещь, конечно, грозная, но уж очень они непредсказуемы. И могут навредить самому хозяину больше, чем противнику. И вот теперь в армии противника замечены боевые слоны. Да, это же, просто, праздник какой-то!

Исходя из этой информации, и было выбрано поле будущего сражения. После недолгих поисков решили остановиться на небольшой долине, расположенной между двух гряд песчаных холмов. При этом, холмы были достаточно высокие, состоящие из довольно вязкого песка. Это не давало свободы маневра для армии. Конница конечно могла попробовать обойти и ударить во фланг. Но вряд ли бы у нее это получилось. Во-первых, на довольно обрывистые холмы надо было еще суметь взобраться. А во-вторых, двигаться по вязкому песку, проваливаясь по колено, удовольствие еще то. Пехоте бы тоже такой маневр дался тяжело. Слоны же, наверное, отказались бы лезть туда. Короче говоря, хорошее место.

А чтобы противник не скучал и пришел именно туда куда надо, вперед были высланы три сотни конных лучников. Эти всадники сымитировали атаку на авангард движущейся армии Скопаса. Засыпав врагов стрелами конные стрелки быстро отступили. Посланная за ними в погоню, конница мятежников вскоре вернулась, сильно потрепанная стрелами. Конных лучников у мятежников не было, а гоняться за быстрыми всадниками, которые при этом поливают тебя стрелами, для египетских кавалеристов было, просто, бесперспективно. Поэтому, командир египетской конницы Эпаф видя, что его всадники не могут угнаться за вредными стрелками, благоразумно приказал отступить назад к основным силам. А может, он, просто, опасался попасть в засаду? Скопас рвал и метал, но все же вынужден был признать правильность действия Эпафа.

Однако, мятежники рано успокоились. Конные стрелки Селевкидов появились через час, и все повторилось снова. Конница мятежников надрывалась, отгоняя назойливых вражеских налетчиков, но получалось это у нее не очень хорошо. Конники Селевкидов отступали на какое-то время, а затем возвращались вновь, и потеха продолжалась. Тактику скифов и парфян против египтян еще никто не применял, и они, просто, не знали, как с ней бороться. Потери, правда, от этих комариных укусов были не очень большие, но вот моральный дух падал прямо на глазах. После очередного нападения Скопас наорал на своих военачальников и приказал армии двигаться по следам наглых всадников. Когда после ускоренного ночного марша войско египтян вышло к заветной долине, и Скопасу доложили, что на другом ее конце ждет вражеская армия, построенная для боя, то узурпатор не колебался ни минуты. Злость кипела в нем и требовала выхода. А тут враги появились и ждут.

— Че тут думать, все в атаку!

Саня еще раз удовлетворенно кивнул, смотря на выстраивающуюся для боя армию египтян. Все шло так, как он и задумывал. Противник вошел в долину и начал быстро перестраиваться из походного порядка в боевой. Деметрий при этом предложил атаковать разворачивающегося для битвы врага, но Саня не согласился на его уговоры. Конечно, можно было ударить сейчас, пока противник еще не успел выстроить свои войска. И тут шанс на победу был довольно высок. Но вот царская армия не была готова к такой атаке. И если Селевкиды атакуют, то рискуют в неразберихе боя понести большие потери.

— А нам еще Александрию штурмовать надо! Поэтому, будем придерживаться плана! — высказался в ответ на речь Деметрия Саня.

— Согласен с тобой. Но они выглядят сейчас такими беззащитными, так хочется их атаковать, — вздохнул Деметрий, соглашаясь с аргументами своего царя.

— Вот и славно! А теперь будем ждать вражеской атаки и слонов! — поставил точку в этом споре правитель Селевкидов.

Наконец-то, армия Скопаса выстроилась на другом конце долины и двинулась в атаку. Птолемей Пятый стоял рядом с царем Александром на холме и наблюдал за разворачивающейся битвой. Рядом стоял верный Аристомен и царская свита. Мальчик покосился на правителя Селевкидов, пытаясь сравнить его со своим покойным отцом. И тут отец проигрывал по всем статьям. Царь Александр выглядел настоящим воином. Такими изображают героев в греческих мифах. Высокий, мускулистый, с красивым, мужественным лицом. Доспехи на царе Селевкидов сидели как влитые. Он вел себя очень уверенно, отдавая команды твердым, властным голосом. Такому голосу хотелось подчиняться, не задумываясь. А когда враги выстроились для битвы, и стало ясно, что их численность превышает количество воинов Селевкидов. То даже тогда на лице царя Александра не дрогнул ни один мускул.

И даже восемь десятков вражеских боевых слонов не смогли вызвать на его лице гримасу страха. Увидев их он, просто, улыбнулся, как будто увидел своих хороших знакомых. Вот это храбрость! Так, наверное, вели себя триста спартанцев перед лицом многотысячной армии персов. Птолемей тихонько вздохнул. Ему самому боевые слоны внушали ужас. Он один раз видел, как взбесился обычный рабочий слон. Этот ревущий гигант убил более десяти человек, попросту втоптав их в землю. Зрелище было жуткое.

Своего отца он помнил плохо. Птолемей Четвертый когда-то был неплохим воином, но разгульная жизнь в роскоши царского дворца Александрии сделала из него толстого, плешивого пьяницу и сибарита. В конце концов, кутежи и чрезмерное употребление вина его и доконали. В глубине души малолетний правитель Египта всегда хотел иметь такого отца, как стоявший сейчас рядом с ним владыка Селевкидов. Красивый, сильный, умный, храбрый и смелый. Блестящий полководец и разумный правитель. Вот таким хотел видеть своего отца Птолемей. Но тут Египту сильно не повезло. Отец, вопреки детским ожиданиям, оказался никчемным ничтожеством. Он слишком рано умер и покинул свою семью, оставив страну и их без своей защиты. Мать Птолемея была хорошей и доброй женщиной. Ее любил народ, но это не спасло ее от наемных убийц.

Потом он был заложником своего положения. Мальчик, вроде бы, и был царем, но на самом деле от него мало, что зависело. Все решали регенты, и только когда Аристомен стал царским опекуном, то Птолемей почувствовал, что к нему стали относиться не как к бессловесной марионетке. Новый регент начал много времени уделять малолетнему царю, учить его управлению государством. Аристомен был хорошим учителем и добрым человеком, но он не был воином. И это то их чуть было не погубило. Просто повезло, что им удалось спастись во время переворота, устроенного проклятым Скопасом. А вот если бы у Птолемея был бы такой отец, как царь Александр, то никакой Скопас не посмел бы обидеть его.

Мальчик вздохнул и перевел взгляд на царских телохранителей. Они внушали трепет. Двухметровые длинноусые галлаты в своих позолоченных шлемах, блестящих кольчугах с большими овальными щитами и длинными прямыми мечами были похожи на сказочных героев древних мифов. Птолемей видел с какой преданностью эти гиганты смотрят на царя Александра. В их взглядах и жестах была видна готовность исполнить любой приказ своего царя. У Птолемеев тоже служили галлатские наемники, но такой безотчетной преданности малолетний правитель Египта не видел ни разу. В Египте галлаты смотрели на своих нанимателей довольно равнодушно. Но было в этом равнодушии нечто эдакое неприятное. Так, обычно, смотрят на свою жертву хищники, когда они сыты и им, просто, лень на нее нападать. Эти же тоже вроде бы служат Селевкидам за деньги, но в их глазах светилась преданность и готовность умереть, если царь Селевкидов попросит их об этом. В общем, совсем не понятно!

А еще, рядом с царем Александром стояли великаны. Настоящие!!! Те самые из сказок и легенд. Тридцать исполинов в блестящих шлемах и чешуйчатой броне опирались одной рукой на большие щиты, поставленные нижним краем на землю. В другой руке у каждого великана была зажата огромная железная шипастая палица, небрежно уложенная на плечо. Мальчик прикинул, что великан ударом такой дубинки легко сможет убить даже боевого слона. Если галлатские телохранители царя выглядели, как сверхлюди, то великаны казались настоящими сказочными чудовищами. Вдруг один из стоявших великанов обернулся и посмотрел прямо в глаза Птолемею Пятому. От чего сердце мальчика, буквально, ушло в пятки, и он испуганно отвел взгляд в сторону.

Внезапно раздавшийся трубный рев отвлек внимание Птолемея от великанов. Мальчик перевел взгляд на поле боя и невольно вздрогнул. Армия Скопаса медленно и размеренно надвигалась на них. Впереди, построившись в одну шеренгу, шли боевые слоны. Мальчик начал лихорадочно считать лопоухих гигантов.

— Восемьдесят два! — пробормотал он закончив подсчет и невольно поежившись.

За слонами в центре двигалась египетская фаланга. По флангам ее прикрывали наемные гоплиты и пешие чернокожие нубийцы. За пехотой двигалась кавалерия. Долина, окруженная высокими песчаными холмами, была довольно узкой. Поэтому, армия узурпатора не могла занять широкий фронт построения. Мальчик видел, как египетские всадники попытались залезть на холмы на правом фланге, но были вынуждены повернуть назад. Лошади проваливались в рыхлый песок чуть ли не по брюхо. Причем, передвижение кавалеристов осуществлялось каким-то забавным черепашьим шагом. Вскоре лошади выбились из сил и, просто, отказывались двигаться дальше. В общем, обходной маневр у всадников Скопаса не получился.

Армия Селевкидов все это время стояла на месте, всем своим видом как бы приглашая Скопаса к атаке. Впереди выстроились в одну шеренгу повозки с баллистами. Пехота стояла за ними пятью прямоугольниками, состоящими из копейщиков и стрелков, вооруженных оружием, напоминающим греческие гастрафеты. Мальчик помнил, как учитель Диокрет рассказывал о таком оружии. Его изобрели греки, но вооружать им воинов почему-то никто не спешил. Дорогое и неудобное оружие. А тут большая часть пехоты Селевкидов вооружена чем-то подобным. Вот еще одна странность! Между прямоугольниками пехоты были видны промежутки, ширина которых позволяла разъехаться двум всадникам или проехать повозке. За пехотой располагалась конница Селевкидов, а позади нее стояли египетские ополченцы, верные Птолемею Пятому. Кстати почему-то среди всадников Птолемей не увидел сарматов. Хотя, тысячу этих грозных кочевников он видел раньше в составе царской армии. Трех тысяч пеших галлатов тоже не было видно. Да, и конные лучники были тут не все.

Слоны мятежников подошли уже на триста шагов, когда Царь Александр подал команду трубачам, стоящим рядом. Над полем боя понеслись звонкие звуки сигнальных труб, заслышав которые, карабаллисты начали стрелять зажигательными снарядами. Расчеты селевкидских метательных машин явно целились по вражеским слонам. Однако первые залпы не попали в размеренно двигающихся гигантов. Перед шеренгой слонов взметнулась стена яркого пламени. Брызги жидкого огня опалили нескольких боевых слонов. Послышался испуганный рев огромных животных. Слоны в ужасе начали поворачивать прочь от огненного ада. Инстинкт гнал их подальше от бушующего пламени. Второй залп карабаллист придал им дополнительное ускорение, опалив еще нескольких гигантов.

Не слушая своих погонщиков, все боевые слоны развернулись, и испуганно трубя с выпученными от ужаса глазами, ринулись прямо на двигающуюся за ними армию египтян. Воины Скопаса поняли, что их ждет, но ничего сделать, просто, не успели. Слоны на полном ходу врезались в людскую массу, стараясь всеми силами проложить себе дорогу и убраться отсюда, как можно дальше. Правда, шесть или семь слонов были убиты своими погонщиками. Именно для таких случаев все погонщики имели специальные длинные зубила с молотками для умерщвления своих вышедших из-под контроля слонов. Если слон впадал в бешенство и не слушался приказов погонщика, то необходимо было убить его ударом зубила, пробивая череп непокорного животного. Однако, остальные погонщики или не смогли применить зубила, или запаниковали, и их слоны добрались до рядов пехоты, начав сеять хаос.

Вопли раздавливаемых заживо людей долетели даже до места, где стоял Птолемей Пятый. Мальчика передернуло от ужаса. Он на секунду представил, что находится сейчас там и ему стало дурно. Слоны тем временем рвались дальше, прокладывая через отряды египтян целые просеки. Многие воины мятежников, особенно нубийцы и наемные гоплиты, стали разбегаться в панике бросая щиты и оружие. Однако, были и те, кто понимал, что спастись от бегущего слона не удастся. Поэтому, его необходимо убить, чтобы остаться в живых. Буйствующим слонам начали оказывать сопротивление. Больше всего таких понимающих воинов было в фаланге. Да, и длинные пики фалангитов гораздо лучше подходили для убийства слона, чем короткие копья и мечи гоплитов и нубийцев. Правда, сопротивление только сильнее разозлило боевых гигантов. Получая ранения от своих же солдат, слоны впали в неконтролируемое боевое безумие. Если раньше они, просто, неслись прочь от яркого опаляющего пламени, то теперь начали целенаправленно убивать всех рядом с собой. Но людей все же было гораздо больше. И, получив множество ран, окровавленные гиганты начали то тут, то там валиться на землю.

Зрелище бойни заворожило мальчика-царя. Поэтому, он не сразу заметил, что армия Селевкидов пришла в движение. Повозки с баллистами уже укатили в тыл, проехав по проходам между отрядами. А пехота двинулась вперед, соблюдая равнение в шеренгах. За пехотинцами медленным шагом ехали царские катафракты и конные лучники. Пройдя сто шагов, армия остановилась, а стрелки-пехотинцы начали стрелять в сторону воинов Скопаса. У Птолемея Пятого, наблюдавшего, как начали падать под обстрелом воины узурпатора, глаза полезли на лоб. Селевкидские пехотинцы стреляли из своего странного оружия примерно на триста шагов. Такого, просто, не могло быть. Даже легендарные парфянские луки били на дистанцию в двести пятьдесят шагов. Это же оружие напоминало по своей дальнобойности баллисту. Но то довольно габаритная метательная машина, а здесь ручное стрелковое оружие, которое пехотинец заряжает без особого труда.

Селевкиды стреляли, практически, непрерывно. При этом, огонь вела только первая шеренга. Пехотинцы делали выстрел, затем передавали разряженное оружие назад. В ответ из задних рядов передавались заряженные арбалеты. Затем следовал новый залп и так до бесконечности. Птолемей видел, как бойцы задних рядов отряда, получая разряженное оружие, быстро заряжают арбалеты и передают их воинам, стоящим впереди. Все эти действия производились быстро и умело. Было видно, что пехотинцы долго тренировались, доведя тем самым свои действия до автоматизма.

Железный ливень из арбалетных болтов, обрушившийся на пехотинцев Скопаса, посеял в их рядах панику. Кроме того, несколько слонов были еще живы и наводили дополнительный ужас на мятежников. Пехотинцы врага полностью утратили боевой дух и, неся большие потери, начали в панике разбегаться. Потрепанная слонами фаланга, какое-то время являлась островком стабильности в бушующем море страха. Однако, сопротивляться интенсивному обстрелу она смогла не долго. Вскоре и сариссофоры, побросав свои бесполезные в данной ситуации громоздкие длинные пики, стали разбегаться, поддавшись всеобщей панике. Паникующая пехота, буквально, захлестнула стоящую за ней кавалерию врага и увлекла ее за собой в бегство. При этом, бегущие в ужасе люди, практически, превратились в испуганных животных. Некоторые беглецы даже нападали на своих соратников, убивая всех на своем пути, чтобы очистить себе путь для бегства. Кроме того, оставшиеся в живых боевые слоны, добавляли жару ко всеобщей панике. Покрытые множеством ран, они сеяли смерть в рядах бегущих мятежников.

Увидев, что враг сломлен и бежит царь Александр отдал приказ трубачам. И конница Селевкидов, просочившись через строй пехоты по тем же проходам, по которым ушли в тыл карабаллисты, ринулась в атаку на дрогнувшего противника. К этому времени пламя от разбившихся огненных снарядов уже успело прогореть, и всадники смогли атаковать без особых проблем. Удар латной кавалерии селевкидов был страшен и красив одновременно. Катафракты, железным тараном вломившись в толпу бегущих врагов, начали рубить и колоть разбегавшихся египтян, уже и не помышлявших ни о каком организованном отпоре. Рядом маневрировали конные лучники Селевкидов, отстреливая наиболее храбрых, а, может быть, наиболее глупых вражеских воинов, которые пытались хоть как-то сопротивляться.

Когда, бегущая в панике и подгоняемая селевкидскими кавалеристами, армия Скопаса достигла выхода из долины, то ее ждал еще один неприятный сюрприз. Из-за холмов слева от входа в долину раздались грозные боевые кличи, а потом на полном скаку вылетела тысяча сарматских всадников в блестящей ламеллярной броне. За ними мчались две тысячи конных селевкидских лучников. Затем из-за холмов справа от входа в долину зазвучал многоголосый рев и взорам испуганных египетских мятежников предстали три тысячи галлатских пехотинцев, облаченных в добротные кольчуги, вооруженные длинными мечами и большими овальными щитами. Они неслись на людей Скопаса ревя, как дикие звери. Ловушка захлопнулась! Сарматы и галлаты с двух сторон ударили по бегущим египтянам и начали рубить их направо и налево. Конные лучники вились неподалеку, выбивая стрелами всех, кто смог прорваться через сарматско-галлатский заслон. Это стало последней каплей для мятежников. Группами и поодиночке они начали сдаваться. Если катафракты и конные лучники Селевкидов щадили сдающихся врагов, то сарматы и галлаты в горячке боя сначала рубили всех подряд. Однако, потом Лиск, командовавший ими, сумел все же навести порядок и остановить резню.

— Ну, вот мы и победили, союзник! Считай, что скоро ты уже въедешь в Александрию, а народ будет приветствовать тебя, как своего законного правителя! Теперь осталось дело за малым! Надо только взять штурмом столицу Египта. Не думаю, что у Скопаса останутся серьезные силы для борьбы после сегодняшнего поражения! — произнес подошедший царь Александр, положив свою руку на плечо Птолемея Пятого.

Мальчик счастливо улыбнулся и украдкой взглянул на залитое кровью поле боя. Там воины Селевкидов деловито добивали немногочисленные очаги сопротивления, вязали пленных и собирали трофеи. Недобитых слонов пехотинцы Селевкидов уже постреляли издалека, не подходя к ним на расстояние удара. Ветер принес запах гари, крови, пота и дерьма.

— Так вот он какой запах победы! — подумал Птолемей Пятый, вслушиваясь в крики умирающих и стоны раненных.

— Чистая победа! — прошептал, стоящий рядом, правитель Селевкидов.

— Чистая! — мысленно согласился маленький Птолемей и еще раз улыбнулся.

* * *

Столица царства Птолемеев поражала взор своим величием и красотой. Высокая каменная городская стена внушала уважение и заставляла задуматься. Такие укрепления с наскоку не взять. Но даже она не мешала увидеть великолепный царский дворец и храмовый комплекс. А высоченная башня Александрийского Маяка вызывала восторг. Это было самое высокое строение, которое Саня видел в этом мире. Это был своего рода небоскреб античного мира. Единственный и неповторимый. Чудо света, но вот какое по счету Саня не мог вспомнить. Правда, он припомнил, что позднее где-то в районе Средних Веков этот шедевр античной архитектуры будет разрушен землетрясением. Но до этого события еще очень далеко, а вот сейчас Александрийский Маяк, просто, поражал взор.

— Только ради этого зрелища стоило тащиться в Египет! Правда, еще есть и Великие Пирамиды! Ну, и до них тоже черед дойдет. Хорошо путешествовать по античному миру во главе собственной армии. Узнаешь много нового, видишь много разных мест, знакомишься с множеством людей и если они тебе не нравятся, то просто убиваешь их! Ой что-то меня куда-то не в ту сторону потянуло! — думал царь Александр, с интересом осматривая столицу Египта.

Армия Селевкидов вышла к Александрии и теперь, повинуясь командам Деметрия, начала окружать город по периметру для планомерной осады. После сокрушительного поражения Скопасу удалось спастись и вырваться с поля боя с горсткой телохранителей. Это сильно огорчило Аристомена. Но Саня его успокоил, говоря, что узурпатор никуда от них не денется. Наверняка ведь, побежит в Александрию. Там же находится царская сокровищница с казной царства. Деньги этот хитровыделанный товарищ не бросит. Без них он никто. Если Скопас бросит царскую казну, то он потеряет все шансы на победу в гражданской войне. Солдатам же надо платить, а без денег никто за мятежником не пойдет. Теперь главное, чтобы он не успел смыться с Александрии с деньгами.

Поэтому, селевкидская армия не стала задерживаться после одержанной победы на поле боя. Хотя, по обычаю требовалось находиться на месте сражения еще два дня, чтобы боги подтвердили эту победу. Но Саня не мог столько ждать. На месте боя остались только трофейные команды, а вся остальная армия после небольшого отдыха двинулась к столице Египта. И вот теперь по полученным данным от сторонников Птолемея Пятого из числа жителей Александрии, такая спешка, похоже, себя оправдала.

Скопас, действительно, примчался в город и лихорадочно стал готовить царскую казну к эвакуации на юг, но вот покинуть столицу до прихода Селевкидов, он все-таки не успел. Теперь его судьба была предрешена. Верных ему войск в Александрии осталось очень немного. Может тысяч пять или шесть наемников бы он и сумел собрать. Плюс тысяч десять дало бы городское ополчение, но большинство жителей столицы не поддерживали Скопаса. Его власть держалась только на мечах наемников, которым было все равно кого резать, лишь бы платили. Для египтян Скопас был наглым выскочкой и безродным иноземцем, который не имел никаких прав на царский трон. Поэтому, надежды на ополчение у узурпатора не было. Чтобы Скопас не смылся морем, гавань Александрии наглухо заблокировал флот Селевкидов. При этом, чтобы у египетских морячков не возникло ненужных мыслей, Леонатис приказал кораблям, оснащенным огнеметами, пройти неподалеку от входа в гавань и пыхнуть несколько раз струями из огнеметов. Демонстрация огневого превосходства настолько впечатлила египетских мореходов, что они решили сидеть тихо, не делая никаких попыток прорвать морскую блокаду.

Для ускорения событий к западным воротам города выслали одного великана, который довольно громким голосом выкрикнул ультиматум жителям города и, провожаемый испуганными взорами горожан, величественно удалился. В него даже и не подумали стрелять. Парламентер, однако! В этом мире еще уважали традиции и не спешили делать подлости, оправдывая их эффективностью данного действия. Армия Селевкидов тем временем начала демонстративно собирать, стенобитные тараны, осадные башни и метательные машины. Это показало защитникам города, что ограничиваться полумерами Селевкиды и их союзники не намерены.

А через два дня, когда уже были собраны и установлены на свои позиции для стрельбы требюшеты, ворота Александрии отворились и из них вышли парламентеры. Возглавлял делегацию горожан грек в богатых одеждах с почти русским именем Прохор. И когда он начал говорить, то Саня особо и не был удивлен. Чего-то такого он примерно и ожидал. А рассказывал Прохор ну об очень радостных событиях. В Александрии произошел переворот. В ходе которого лояльные к Птолемею жители города смогли арестовать узурпатора Скопаса и его приближенных. И вот теперь городские власти выражают свою искреннюю преданность истинному владыке Египта. Короче, город сдается на милость Птолемея Пятого и его союзников и надеется на его милосердие. В общем, полный хеппиэнд!!!

Услышав такие новости, Аристомен чуть было не подпрыгнул от радости, но все же сумел быстро взять себя в руки. Прежде всего, он был опытным царедворцем и хорошо понимал, кто в данной ситуации является тут главным. Поэтому, он склонился к уху Птолемея Пятого и что-то зашептал.

— Я принимаю вашу преданность мне и хочу выразить благодарность нашему доброму союзнику и брату царю Селевкидов Александру. Он помог нам в самый трудный час, и сейчас я полностью доверяю его мнению. Я прошу его взять на себя честь вести дальнейшие переговоры о сдаче города. И надеюсь на его мудрость и милосердие к жителям города Александрия! — провозгласил Птолемей, внимательно выслушав своего регента и опекуна.

Дальше уже пошли чисто технические моменты. Армия Селевкидов вошла в гостеприимно распахнутые ворота. При этом, солдаты вели себя довольно мирно и никого не грабили. Правда, Саня по совету Кимона, который был на время похода назначен армейским казначеем, выбил с Аристомена обещание выплатить выкуп за сохранность Александрии. Мол, солдаты ждали, что им дадут разграбить город и если им не дать денег, то они могут быть очень недовольны. А уж как галлаты мечтали жечь и грабить. Ну уж очень они кровожадные эти варвары! Проверять так ли это Аристомен не стал и без особого сопротивления согласился на выкуп. А Кимон тут проявил себя, как истинный сын своего отца Гермия. Уже не один раз он давал своему царю неплохие советы по финансовым вопросам, чем значительно облегчал жизнь правителя Селевкидов.

— А неплохо Гермий своего сына воспитал, есть у старика смена, — думал Саня, глядя на то, как Кимон торгуется с Аристоменом по поводу размера выкупа, который Египет должен заплатить за сохранность своей столицы.

Жители города, молчаливо смотревшие на идущих по улице селевкидских солдат, разразились радостными криками, когда увидели, что в город въехал Птолемей Пятый со своей свитой. Многие при этом упали на колени и склонились в глубоком поклоне. Было видно, что мальчика-царя любят и боготворят. Это проявление народного поклонения египтян своему царю поразило Саню. Он привык к довольно демократичным нравам Селевкидов, которые относились к своим царям с уважением, но без особого раболепия. У Селевкидов царская власть была построена по македонскому образцу с большой примесью демократии. Хотя, формально царь и являлся абсолютным монархом, но фактически от правителей провинций тоже зависело довольно много. Поэтому, у правителя Селевкидов не было полного контроля над провинциями, а сила его власти во многом зависела от личных качеств самого царя.

Тут же в глазах простых горожан, буквально, светилось рабское поклонение Птолемею, как божеству. Позднее Кимон разъяснил Сане эти странности в поведении аборигенов. Для египтян Птолемей был потомком богов. Да, и сам он был, практически, богом. Тут Птолемеи пошли по проторенной ранее дороге. Еще фараоны древнего Египта объявили себя богами. И теперь македонские завоеватели взяли на вооружение эту идею. Ведь, если царь является богом, то его власть довольно крепка. Теперь стала понятна та неприязнь, которую местные жители чувствовали к иностранцу Скопасу.

— Однако, его божественное происхождение не смогло уберечь Птолемея Пятого от переворота! — хмыкнув, произнес Саня, слушая пояснения Кимона.

— Египтяне бы с тобой не согласились! Они бы сказали, что Птолемей спасся и получил твою помощь именно потому, что он бог! — возразил Кимон, улыбнувшись в ответ.

— Пожалуй, ты прав! Фанатики никогда не дружат с логикой! — сказал Саня, согласившись со своим казначеем.

Затем был устроен праздник в честь чудесного спасения Египта от ига узурпатора. Гуляли все и селевкидские воины, и келесирийские добровольцы, и жители столицы. Кстати, Кимону удалось выторговать у Аристомена значительную сумму в качестве выкупа за Александрию. Из этих денег всем воинам Селевкидов были выданы премии. Кроме того, все воины получили жалование за два месяца. Это очень сильно подняло и без того высокий боевой дух войска.

После праздника Аристомен начал решительно укреплять власть Птолемея Пятого. Начала формироваться новая египетская армия. Были разосланы во все стороны света вербовщики, которые стали набирать наемников. Ведь, в ходе этой смуты враги на границах Египта довольно активно зашевелились, рассчитывая оторвать кусок от ослабевшей страны. Кроме этого, было решено устроить образцово-показательный суд над Скопасом и его приспешниками. Выдающихся представителей греческих государств, которые находились в тот момент в Александрии, и в том числе этолийских послов, пригласили присутствовать на суде в роли заседателей, чтобы весь греческий мир увидел доказательство того, что Скопас осужден по закону. Скопас вместе с соучастниками и родственниками был приговорен к смерти и отравлен. При этом, всячески подчеркивалась законность власти Птолемея Пятого.

Видимо, вскоре после этого Аристомен решил, что настало время отпраздновать совершеннолетие юного царя. Хотя, ему было всего двенадцать лет, но, разумеется, Египту как можно скорее был нужен царь, обладающий персональной властью, пусть даже с некоторой натяжкой. В Александрии состоялась церемония вступления правителя на престол (по-гречески — анаклетерия). Придворные занялись приготовлениями к объявлению Птолемея полноправным царем. Ведь, если люди будут думать, что царь стал совершеннолетним, то его власть укрепится. Церемония задумывалась с египетским размахом и небывалой пышностью. Для Пятого Птолемея выбрали прозвище Теос Эпифан («Явленный Бог»), к которому иногда в официальных документах прибавлялось второе прозвище — Эвхарист («Благодатный»). После греческой анаклетерии последовала еще одна церемония. В древней столице Мемфисе египетские жрецы провели обряд венчания маленького царя на царствование, как приличествовало египетскому фараону. Это была очередная зрелищная мера, чтобы обеспечить верность египтян иноземным владыкам.

После всех коронационных торжеств Птолемей Пятый выполнил свое обещание перед царем Александром. В торжественной обстановке сдобренной пышными церемониями, был заключен договор с царством Селевкидов. Ну, любят египтяне все эти поражающие воображение церемониалы. Лучше бы деньги на что-то полезное потратили! По договору державе Селевкидов передавались во владение все земли провинции Келесирия и Синайского полуострова в качестве дара. Кроме этого, остров Кипр становится зоной влияния Селевкидов, которые могут собирать с него дань. В дополнении к вышеизложенному, заключался вечный мир и союз Птолемеев и Селевкидов.