Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Новости со всех концов света - Полетт Джайлс на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

– Питер, – невозмутимо распорядилась хозяйка. – Немедленно встань и прекрати ругаться.

– Повсюду что-то валяется! – возмутился конюх. – А под сеном не видно. Потому и спотыкаюсь.

– Что же, значит, убери с дороги все, что мешает, – терпеливо посоветовала хозяйка. – Да, капитан? – Она попыталась улыбнуться.

Скрестив на груди руки, капитан обратился к миссис Гэннет с просьбой переночевать в одной комнате с Джоанной, однако не упомянул, что было бы замечательно – да просто восхитительно сознавать, что за стеной спит столь очаровательная особа. А в качестве компенсации за беспокойство предложил доллар.

– Пожалуйста, капитан, – ответила добрая женщина. – Всегда рада помочь.

Он надеялся, что в этот вечер впервые сможет отдохнуть спокойно, без забот и страха. Страха, что девочка убежит, заблудится, умрет с голоду или попытается переплыть Ред-ривер, чтобы вернуться в племя кайова. А первые два дня не давало покоя опасение, что она убьет или его, или себя.

Миссис Гэннет ушла и вскоре вернулась с похожим на матерчатую седельную сумку небольшим зеленым саквояжем с медными застежками, куда сложила все необходимые для ночлега принадлежности. Капитан привел ее в гостиницу, открыл дверь в комнату и увидел, что Джоанна сидит на полу, скрестив ноги и мерно покачиваясь. Миссис Гэннет достала из кармана жакета завернутую в салфетку фруктовую пастилу. Девочка посмотрела пустым взглядом и сделала знак, который, насколько знал капитан, означал «отрава».

– Попробуйте сначала сами, миссис Гэннет, – предложил он.

Та сразу последовала совету, отломила небольшой кусочек, положила в рот и покачала головой, показывая, как вкусно:

– М-м-м!

Медленно, словно во сне, Джоанна протянула руку, взяла угощение и осторожно откусила. Нежный вкус ванили, сахара, яблок, яичного белка и мягкая, слегка тягучая консистенция лакомства не могли не понравиться, однако девочка даже не улыбнулась. Капитан знал, что миссис Гэннет приготовила пастилу сегодня днем, специально для Джоанны, хотя сложный процесс требовал сноровки и времени. Он осторожно попятился к двери, вышел и услышал, как в замке повернулся ключ.

Стены гостиницы были сделаны из дешевой вагонки, так что капитан отлично слышал все, что происходило в соседней комнате, – к огромному сожалению. Он сел за стол и принялся отмечать чернилами те части газетных статей, которые собирался читать публике. Перо царапало грубую бумагу со звуком, напоминавшим возню жадной мыши. Закончив работу, он подул на чернильные пометки, чтобы побыстрее высохли, отложил газеты в сторону и взял лист бумаги – написать письмо дочерям, в штат Джорджия. В комнате пахло свежим деревом и дешевым мылом, которым стирали постельное белье.

«Дорогие дочери Олимпия и Элизабет», – начал капитан.

– Кеп-дан! – Джоанна с рыданием забарабанила в стену. Он постучал в ответ и громко произнес:

– Джоанна.

«Примите мои приветствия и заверения в вечной любви к Эмори и внукам. Чувствую себя хорошо, продолжаю путешествовать и сообщать людям новости со всего света. По-прежнему встречаю теплый прием в небольших городах, число которых растет по мере того, как век стареет, а население здесь увеличивается. Так что недостатка в желающих услышать, что делается в близких и далеких краях, не ощущаю. На здоровье пока не жалуюсь. Надеюсь, что Эмори успешно осваивает действия левой рукой, и с нетерпением жду возможности увидеть его почерк. Элизабет написала, что человеку с одной рукой очень трудно найти работу. Это, конечно, правда, но касается только физического труда. Помимо прочего, тот, кто потерял руку на войне, должен всегда и везде встречать особое отношение. Не сомневаюсь, что как только Эмори в полной мере овладеет левой, сразу найдет себе применение в типографском наборе, бухгалтерии и прочих полезных профессиях. Уверен, что Олимпия остается для всех надежной опорой».

Муж Олимпии Мейсон погиб в бою возле Адерсвилла во время отступления армии генерала Джонстона в Атланту. Для военного человека он оказался слишком массивным. Мейсона застрелили на башне особняка Бардсли, он упал с высоты третьего этажа, и пробитая телом яма оказалась настолько глубокой, что вполне подошла в качестве могилы. Младшая же дочь капитана, Олимпия, с детства отличалась редкой утонченностью, беспомощностью и чувствительностью: не могла даже репку выдернуть без того, чтобы не оросить бедное, несчастное растение горючими слезами сочувствия. Она постоянно вздрагивала, трепетала и вздыхала, всячески демонстрируя глубокие переживания. Мейсон представлял собой полную противоположность жене, однако пришли янки и убили его.

После гибели мужа Олимпия жила вместе с Элизабет и Эмори на руинах семейной фермы в Нью-Хоуп-Черч, штат Джорджия, и, скорее всего, была для супругов тяжкой обузой. Капитан потер лоб. «Моя младшая дочь, должно быть, страшно надоела сестре».

В стену снова забарабанили.

– Кеп-дан! Кеп-дан!

Он встал, постучал в ответ и строго приказал:

– Спи, Джоанна!

Потом из соседней комнаты донесся ровный успокаивающий голос. Так обычно разговаривают с непослушными лошадьми: негромко, но твердо. Сдержанным приказным тоном. Немного раньше капитан слышал, как миссис Гэннет водила девочку в туалет. Когда в унитазе спустили воду, Джоанна вскрикнула от страха. Да, в этой гостинице секретов нет. Наверное, надо было не скупиться и снять комнаты в большом каменном отеле, где можно рассчитывать на уединение. Он вернулся к письму:

«Ваши мужья служили в полках штата Джорджия, а потому волей судьбы и Всевышнего все вы оказались там во время войны и, таким образом, попали в огненное кольцо. Однако, думая о том, что случилось с другими семьями, возблагодарим Бога за тех близких, кто остался с нами. Знаю, что в настоящее время любое путешествие дается с огромным трудом, но надеюсь, что когда приедете сюда, жизнь постепенно наладится».

Капитан задумался, прочитал написанный текст и клочком бумаги смазал слова «таким образом, попали в огненное кольцо». Промокнул строчку, посмотрел на просвет и убедился, что прочитать невозможно. Хорошо. Ни к чему вызывать тяжелые воспоминания и провоцировать слезы.

«Недавно сенат и палата представителей штата Техас приняли закон, запрещающий гражданам иметь при себе огнестрельное оружие, однако в настоящее время…»

Он начал писать о налетах индейских племен команчей и кайова, однако снова понял, что уходит в область тревоги и страха. А ведь очень хотелось, чтобы дочери, Эмори и внуки переехали в Техас. Все они пережили множество бед и лишений. Конечно, путешествие окажется не только далеким, но и трудным, поскольку во время войны большинство мостов на юге были взорваны или сожжены, железные дороги и поезда разбиты и разграблены, а средств на восстановление не было. Причем взрывал не только Шерман. Большинство железнодорожных путей между Теннесси и Миссисипи взорвал генерал Форрест, чтобы не позволить северянам использовать поезда. Как бы там ни было, все вокруг лежало в руинах. Еды и одежды тоже не хватало. Дочерям придется обратиться в армию Союза за разрешением ехать по разбитым, развороченным дорогам – скорее всего, в двух повозках, всего с одним мужчиной на двух женщин и двоих детей, причем у мужчины осталась только одна рука.

Если в Виксберге сохранился паром, там они смогут переправиться через реку Миссисипи. Придется везти с собой деньги, чтобы покупать еду и корм лошадям, а на дорогах полно разбойников.

«Однако в настоящее время мы успешно обходимся без оружия, тем более что на гладкие стволы запрет не распространяется. Поэтому время от времени позволяю себе поужинать в трактире «Перепелка и утка». Уже возвращаются голуби-трубачи и американские журавли, по пути останавливаясь на берегах Ред-ривер. А теперь, мои дорогие, достаточно сплетен. Пора перейти к основной части моего послания. Твердо верю, что здесь, в Техасе, жизнь ваша устроится куда лучше, чем в разрушенных, разграбленных восточных штатах. Пожалуйста, не забудьте, что вас ждет земля покойной матушки. Если все вы вернетесь, буду счастлив вновь оказаться рядом с дочерьми, зятем и внуками, а поскольку Элизабет всегда интересовалась и продолжает интересоваться законодательством, то ничто не помешает ей заняться серьезными изысканиями и стать юристом, сведущим в судебных процессах по капитальным активам.

Да, знаю, что испанская земля всегда считалась в нашей семье химерой, однако она существует и требует тщательного, глубокого исследования. Начать следует с письменного обращения к сеньору Амистаду де Ларе – комиссару по земельным отношениям и главному архивисту Испанской колониальной исторической регистрации в суде округа Бексар. Позаботьтесь правильно написать имя матушки. А именно: Мария-Луиза Бетанкур-и-Реал. Фамильный надел представляет собой «una liga y un labor», что означает (надеюсь, вы еще не забыли испанский язык) как «пастбище», так и «садовый участок», законным образом отчужденные от миссии Консепсьон, что по-испански выглядит следующим образом: «Nuestra Señora dela Purìsima Consepcion de Acuña». Напишите без ошибок и не забудьте поставить диакритические знаки, ибо сеньор де Лара чрезвычайно педантичен. Кроме того, мы по-прежнему располагаем особняком в Сан-Антонио, где продолжают жить древние, как мумии, потомки Бетанкуров. Бедняги жалуются, что не могут достать белый хлеб и вынуждены обходиться тортильями.

Дед вашей матушки, Генри Иполито Бетанкур-и-Горас, купил у миссии пастбище и сад, однако закон испанской короны гласит, что все владения должны регистрироваться в Мехико – путь продолжительностью в два месяца, отчего регистрация не состоялась. Отсюда проблемы с собственностью. Не говоря уже о том, что после 1821 года регистрация земли в Мехико перешла в ведение Мексиканской Республики – крайне коррумпированного и, как доводилось слышать, небрежного в хранении документов государства. В результате исторических событий сомнительное право на эти земли перешло в ведение Республики Техас, затем Соединенных Штатов, Конфедерации и вновь Соединенных Штатов. В хранилищах сеньора де Лары плесневеют горы документов. Тебе, дорогая Элизабет, все это чрезвычайно понравится. Ты же родилась, чтобы пачкать руки чернилами.

Насколько помню, пастбище расположено на берегу реки Сан-Антонио, в пяти милях к югу от миссии Консепсьон, а сад находится в Балконс-Хайтс и занимает примерно триста английских акров. Раньше семья Валенсуэло пасла там коз и овец, но, как я слышал, не так давно покинула территорию».

– Кеп-дан!

Из-за стены донеслись истерические рыдания. Капитан ниже склонился над письмом. А он-то думал, что индейцы никогда не плачут! Вопли отвлекали от вопросов восстановления фамильного права на землю и терзали душу.

Он отложил перо, закрыл глаза и постарался успокоиться. Многое кануло в Лету с тех пор, как из населения в несколько миллионов человек семьсот тысяч молодых южан пали на войне. Он должен воссоединить семью, начать тяжбу, заработать на жизнь чтением газет, вернуть девочку родным, которые, несомненно, придут в ужас от всего, что с ней случилось. На миг возникло горькое недоумение: почему, зачем согласился везти ее в Кастровилл? Потому что попросил Бритт – свободный чернокожий человек. Вот почему. А зачем? Наверное, чтобы исполнить просьбу.

В соседней комнате что-то упало и разбилось, а потом вновь послышался спокойный голос невозмутимой миссис Гэннет. Все. Пытаться продолжать письмо бесполезно.

«С наилучшими пожеланиями, ваш любящий отец Джефферсон Кайл Кидд».

Послышались громкие возражения на языке кайова, а потом девочку потащили по коридору в ванную. Трудно представить, что десятилетняя немка, пусть и захваченная в плен индейцами, способна метать мыло и керамическую посуду для умывания. Спустя некоторое время соседки вернулись, и рыдания возобновились с удвоенной силой. А затем миссис Гэннет запела.

Капитан склонил голову и прислушался. Хороший голос, чистое легкое сопрано. Она спела гимн «Иисус, храни меня у креста» и начала «Все хорошо в моей душе». Капитан бережно взял со стола письмо и начал медленно складывать. «Когда покой, как река, омоет мой путь…» Очень хорошо. В семьдесят один год он заслужил покой речного берега, но, судя по всему, пока его не получит. За окном город Даллас громоздил дома из свежих досок и кирпича, разносил вокруг грохот экипажей и крики людей на паромной переправе. Чем представляются девочке эти рукотворные утесы и прямые дороги? Рыдания стихли. Миссис Гэннет запела «Черный цвет» – непростая песня для исполнения без аккомпанемента. Старинная народная мелодия в дорийском ладу. Наверное, девочка слушала внимательно, потому что неожиданные повороты и странные кельтские интервалы близки индейской манере пения. Капитан спросил себя, почему за целый год не предложил милой женщине свои ухаживания, и без труда нашел ответ. Потому что дочери считали, что он должен хранить верность памяти их матери, и если бы узнали о чем-то подобном, осудили бы без жалости и снисхождения.

Наконец за тонкой стеной воцарилась тишина. Капитан Кидд задул лампу. Все, пора на работу.

Глава 10

Низкие тяжелые тучи обещали продолжение дождя. Театр «Бродвей» располагал удобным залом, а это означало, что люди будут слушать заинтересованно и терпеливо, не торопясь выйти на улицу. Как всегда, капитан принес собственный фонарь. Поставил слева от себя, поскольку был левшой, и направил луч на мелкий серый текст. На край кафедры положил маленькие золотые охотничьи часы. Возле входной двери, как и на любом другом общественном собрании, дежурили два солдата армии Соединенных Штатов. Техас по-прежнему оставался под военным управлением.

Чрезвычайный режим мог закончиться через несколько месяцев, но только в том случае, если делегация Техаса получит место в Конгрессе. Во время недавних выборов губернатора штата борьба шла не между старинными южными демократами и верными идее объединения республиканцами. Ничего подобного. Традиционная южная демократическая партия в Техасе больше не существовала, а две фракции республиканцев конкурировали между собой. Та часть партии, которую возглавлял Генри Уинтер Дэвис, требовала установления диктатуры. Другая же часть под руководством Гамильтона занимала не столь радикальную позицию. И обе группировки бесстыдно грабили штат. Не имело смысла обращаться к властям за помощью в установлении прав на землю. Облеченные высокими полномочиями государственные служащие занимались преимущественно наполнением собственных карманов. Оформление наследства Бетанкуров займет у Элизабет несколько лет, но намного важнее, что сам процесс доставит ей немалое удовольствие, а в случае успеха принесет глубокое удовлетворение.

Народу в театре собралось много; в банку со звоном падали монеты. Как всегда, капитан Кидд начал выступление с благодарности в адрес владельца зала и лаконичного комментария относительно состояния дорог из Уичито-Фолс в Спаниш-Форт, а потом сюда, в Даллас. Закончив краткую вступительную речь, он развернул свежий номер «Лондон таймс». Подобным способом капитан приглашал слушателей настроиться на иное состояние ума и перенестись в далекие таинственные страны, описанные в малопонятных, но захватывающих подробностях.

Капитан прочитал о предпринятой колониальным правительством Британской империи попытке пересчитать своих подданных – иными словами, провести перепись населения. Однако племена Индии восстали против переписчиков, поскольку замужние женщины не имели права произносить вслух имена мужей (дружными кивками слушатели выразили мнение, что люди в дальних странах ведут себя необъяснимо). Прочитал о буре в Лондоне, сорвавшей с труб колпаки (на лицах слушателей возник вопрос: что еще за колпаки на трубах?). И наконец, перешел к сообщению о новом консервном заводе в Чикаго, способном принять и переработать столько скота, сколько поставят фермеры. В зале сидели люди, готовые перегонять скот в штат Иллинойс – конечно, если удастся избежать встречи с дикими индейскими племенами, – они слушали с особым, личным интересом. Затем капитан поведал о толпах ирландцев, высадившихся в Нью-Йорке с пассажирского парохода «Аврора», о достигшей равнин нового штата Небраска железной дороге, об очередном извержении мексиканского вулкана Попокатепетль. Сообщил обо всем на свете, кроме политической жизни штата Техас. Кто-то спросил:

– А почему не читаете газету губернатора Дэвиса?

Капитан Кидд аккуратно сложил страницы и сдержанно ответил:

– Сэр, вы и сами прекрасно знаете почему.

Седые волосы блестели, очки в золотой оправе мерцали в свете фонаря. Стоявший за кафедрой человек воплощал жизненный опыт и мудрость: в любой момент в зале могла начаться драка, если не перестрелка. Жители Техаса утратили способность спокойно и разумно обсуждать политику штата. Никаких дискуссий, только грубая сила. Не случайно у двери стояли солдаты.

Капитан убрал газеты в портфель и продолжил:

– Я собираю новости из дальних краев, а что касается газет из Остина, то читайте их сами. – Он решительно закрыл портфель и громко щелкнул пряжкой. – И деритесь между собой в свое личное время, а не на моих выступлениях.

– Верно! Правильно! – донеслись из зала одобрительные возгласы. Мужчины с широкополыми шляпами в руках и женщины в плоских шляпках и капорах поддержали пожилого чтеца.

Капитан Кидд задул фонарь, привычным движением сунул портфель под мышку и спустился со сцены. Среди заполнивших зал слушателей с тяжелым чувством заметил светловолосого человека и двух индейцев кэддо – тех самых, которых видел и в Уичито-Фолс, и в Спаниш-Форте. На принадлежность коренных американцев к племени кэддо указывали характерные прически – ровно обрезанные ниже ушей волосы – и синие рубашки в мелкий желтый цветочек. Кэддо любили пестрые ситцы. Блондин невозмутимо сидел на стуле, закинув ногу на ногу и пристроив шляпу на колене, сосредоточенно наблюдал за капитаном.

Как только тот спустился в зал, люди поднялись с мест. Некоторые пошли следом. Кто-то протянул руку для пожатия, кто-то поблагодарил за выступление. От всех пахло мокрой шерстью и камфарой. Миниатюрная женщина чихнула и проговорила:

– Спасибо, капитан.

Пожать маленькую ладонь и посмотреть в симпатичное личико оказалось особенно приятно. Возможно, ему удалось на короткое время отвлечь милую особу от повседневных забот и хлопот, от всего, что сам капитан называл тяжелыми мыслями. Следом подошел суровый мужчина с серебристым жетоном в виде трилистника на лацкане, который свидетельствовал о службе в союзной армии, во Втором артиллерийском полку Джона Хэнкока. Капитан крепко пожал жесткую руку. Неважно, на чьей стороне воевал незнакомец. Если сумел выжить в сражении при Геттисберге, уже достоин персонального приветствия. Не исключено, что своим выступлением капитан помог ветерану перенестись воображением в дальние страны, где сверкают заснеженные вершины гор, с труб падают колпаки, извергаются немыслимые вулканы.

Администратор театра передал причитающиеся гастролеру деньги. Выяснилось, что вечер принес почти двадцать долларов надежными серебряными американскими монетами. Мешочек с деньгами капитан спрятал в карман сюртука. Администратор прошелся по залу с длинными щипцами в руке. Свечи гасли одна за другой; в просторном помещении становилось все темнее и темнее.

– Капитан, – поднявшись, проговорил светловолосый человек. – Меня зовут Алмэй.

– А это ваши друзья, – добавил капитан Кидд.

– Да. – Блондин надел шляпу.

– Вы следуете за мной из Уичито-Фолс. Кажется, я видел вас в Спаниш-Форте.

– Дела заставляют переезжать с места на место. – Алмэй пожал плечами. – Сколько хотите за девочку?

От неожиданности капитан окаменел и надолго застыл в глубоком молчании. «Я ошибся. Кому-то она все-таки нужна». Потом надел шляпу и аккуратно поправил ее на седых волосах. Сверху вниз посмотрел на Алмэя, который оказался на несколько дюймов ниже. Медленно застегнул черное пальто, прищурился. Заметил рядом двух кэддо.

Алмэй снова заговорил:

– Вам прекрасно известно, что здесь армия не патрулирует дороги, как на Ред-ривер. Ничего не стоит вас поймать и просто забрать ее. Но я предпочитаю честную игру. Сколько?

– Простите, я не устанавливал цену, – ответил капитан. – И не искал покупателя. Нет, не искал покупателя.

– Что же, давайте подумаем вместе. Я не жаден и готов платить за то, чего хочу.

– Правда?

Капитан Кидд оставил револьвер в гостинице: слишком громоздкое оружие, чтобы спрятать под парадным сюртуком с тремя пуговицами. К тому же очень тяжелое. Наверное, так даже лучше. Крепнущее негодование, скорее всего, заставило бы пристрелить блондина на месте. Что бы стало с Джоанной, окажись он в тюрьме?

– Чистая правда. Назовите имя того, кто скажет, что это не так.

– О, не стоит хлопотать. Разумеется, мне нужны надежные гарантии хорошего обращения с девочкой.

– Не волнуйтесь: у нас ей будет значительно лучше, чем у индейцев, – ответил Алмэй. Губы изогнулись в странной неподвижной улыбке. – По крайней мере получит за работу неплохие деньги. Светловолосые девочки ценятся очень высоко.

– Охотно верю. – Капитан Кидд дружелюбно улыбнулся. Мысли мчались вперед, словно паровоз: спешили проникнуть в следующий час, в следующий день. Сколько у него патронов и дроби? Знает ли Алмэй, куда он едет? А если знает, то догадывается ли, по какой именно дороге? – Вот что я вам скажу, Алмэй. Давайте встретимся завтра утром в придорожном трактире Тайлера. Примерно в семь. Договоримся о цене. Сегодня выручка невелика, так что деньги не помешают.

– Хорошо. – У Алмэя были тяжелые веки, серые глаза и толстая бледная кожа, как у жителей холодных северных краев – Скандинавии или России. Казалось, он дремлет или грезит о другом мире, не похожем на этот, тусклый и убогий.

Капитан Кидд приподнял шляпу перед стоявшим у двери сержантом американской армии в синем мундире – что делали немногие – и поспешил прочь. В воздухе ощущалась сырость. Капли конденсата блестели на ровных поверхностях и миллионами точек покрывали кровельную дранку. Алмэй с подельниками направился по Тринити-стрит на север – в сторону, противоположную Стеммонс-Ферри-роуд, где в маленькой гостинице осталась Джоанна.

По мокрым грязным улицам капитан быстро дошел до платной конюшни миссис Гэннет, нашел туповатого, вечно пьяного конюха и понял, что толку от парня мало. Сам надел на Фэнси упряжь, завел ее в оглобли, приладил хомут, застегнул мартингалы и развернул чалую кобылу к выходу. Переоделся с такой скоростью, с какой не переодевался еще ни разу в жизни. Бросил в повозку портфель и мешочек с монетами, прикрыл тарелкой сковородку с остатками ужина. Сложил и убрал парадный костюм и пальто, погладил Пашу, очистил ему глаза от следов мух и привязал коня к железному кольцу. Оставил оловянный котелок конюху и приказал отнести в харчевню, строго предупредив:

– Миссис Гэннет сейчас вернется, а мы через полчаса уедем.

– Полчаса, – повторил конюх, сидя на одеяле, на котором спал в пустом стойле, зачем-то обвязав голову носовым платком; рядом валялась пустая бутылка. – Полчаса. Чертовски быстро. Люди зачем-то носятся по ночам. – Не удержавшись, он рухнул на солому.

Капитан трусцой пробежал по темным улицам Далласа и свернул на Стеммонс-Ферри-роуд, к гостинице. Несколько окон в здании зловеще светились, как будто шпионили за всеми, кто проходил мимо. Прыгая через две ступеньки, он взлетел по лестнице и молниеносно собрал вещи. Схватил саквояж, подошел к соседней двери и настойчиво постучал.

Миссис Гэннет появилась в ночной рубашке с одиннадцатью ярдами кружев, с распущенными темными волосами. Пахло серной спичкой: она только что зажгла лампу. Плечи прикрывала ярко-зеленая шаль, а густые локоны спускались блестящими волнами. Увидев капитана, женщина удивленно замерла. В глубине комнаты Джоанна тут же села в кровати и спустила на пол босые ноги – видимо, она так и не уснула. Миссис Гэннет быстро справилась с недоумением.

– Капитан?

– Срочно собираемся, – распорядился он. – Придется выехать немедленно.

Прежде чем подняться в повозку, капитан Кидд любезно снял перед миссис Гэннет шляпу и выразил глубокую благодарность за помощь. Рассказ о предложении Алмэя привел добрую женщину в ужас, за которым последовал праведный гнев. Прежде она не знала этого человека, но теперь непременно выяснит, кто он такой. В свете фонаря глаза сверкали, хозяйка конюшни пылала яростью. Воодушевление чрезвычайно ей шло, и капитан мгновенно почувствовал себя сраженным. Он нежно сжал маленькую сильную ладонь с украшенным красными камешками серебряным браслетом на запястье.

– Надеюсь, буду иметь честь навестить вас на обратном пути? – спросил с улыбкой. – Мечтаю о пикнике на берегу Тринити.

– Прежде вернитесь, – ответила миссис Гэннет. – И будьте осторожны, мой дорогой.

Капитан на миг замешкался, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.

Повозка покатилась по ночной улице, а миссис Гэннет еще долго стояла с фонарем в руке. В рассеянном туманом луче, словно светлячки, кружились пылинки.

Не сомневаясь, что Алмэй решит, будто он выбрал путь на юго-запад по Меридиан-роуд, капитан Кидд отправился на юг по Ваксахачи-роуд с намерением спустя некоторое время повернуть на запад и все-таки попасть на Меридиан-роуд. Скорее всего, не обнаружив на Меридиан-роуд свежих следов колес и самой повозки, преследователи повернут обратно и начнут искать в другом месте. В результате им с Джоанной удастся выиграть три-четыре часа безопасности.

Путь лежал среди холмов, носивших название Браунвуд-Хиллз. Еще до рассвета дорога должна была привести в долину, превращенную водами Бразос-ривер в край бездонных оврагов и красных скал, заросших не знавшими топора виргинскими дубами. Стволы некоторых деревьев достигали в толщину диаметра мельничного жернова. Капитан хотел еще до рассвета доехать до реки, свернуть с дороги, подняться в горы и осмотреться, чтобы понять, далеко ли погоня. Подкупить конюха и узнать, что капитан уехал, труда не составит: пьяница стоит дешево.

Дождь прекратился, и лошадка бежала бодрой рысью. По небу строй за строем проплывали тучи, так что казалось, будто выросшая до трех четвертей луна катится в противоположном направлении. Дорога впереди выглядела призрачной, полностью лишенной перспективы: в лунном свете оценить расстояние почти невозможно. Капитан твердо решил до рассвета оставить между собой и Алмэем как можно больше миль.

Он не боялся схватки, но понимал, что вооружен плохо. Достал револьвер и сунул за пояс с правой стороны, рукояткой вперед. Очень не хватало кобуры. Дробовик представлял собой систему двадцатого калибра с затвором, позволявшую сделать без перезарядки лишь один выстрел, а в качестве снаряда допускавшую лишь мелкую дробь. Кроме дроби в наличии имелась всего одна коробка патронов для револьвера. Должно быть, около двадцати штук. Купить кобуру и патроны до выступления было не на что, а сейчас, глубокой ночью, город спал. Если кто-то и бродил по улицам, то совсем не те люди, которых хотелось бы встретить.

Заряженный дробовик со взведенным курком лежал на полу, у ног, и капитан беспокоился: маленький рычажок слишком легко поддавался. Если схватить неосторожно, то можно не успеть поднять ствол, и тогда заряд попадет в лошадь.

Ночь пятого марта теплом не баловала. Дыхание вырывалось паром, и старый шарф уже намок. На небе, за спиной, Большая Медведица повернула свой ковш так, словно хотела вылить на спящий континент всю темноту мира. В просветах между тучами причудливо мерцали семь ярких звезд. Спустя несколько часов показалась дорога на запад, а еще через два часа она же надежно привела на Меридиан-роуд. Малонаселенная местность редко привлекала внимание полиции. Нападения индейцев с севера считались здесь в порядке вещей, и каждый отбивался, как мог.

Девочка сидела на полу в дальнем углу, как обычно укутавшись красно-черным мексиканским одеялом. Объяснить ей что-нибудь не представлялось возможным, да объяснений и не требовалось. Племя кайова постоянно сражалось с историческими врагами – племенами юта и кэддо; кроме этого давнего противостояния вело нескончаемую партизанскую войну с поселенцами, техасскими рейнджерами, а впоследствии и с армией Соединенных Штатов. Постоянно терзали и страшные демоны открытых равнин: голод, торнадо, скарлатина. Поэтому достаточно было просто сказать, что враги преследуют, но даже это Джоанна уже поняла сама.

Впереди, в бледном лунном свете, колея то взбиралась на холмы, то спускалась в низины степной местности Центрального Техаса. Неподалеку за деревьями притаился крестьянский двор. В темноте строения фермы казались собравшимися вокруг дома огромными спящими животными. В окне горел свет: наверное, кто-то кого-то ждал. Паша принюхался в надежде учуять запах кобылы. Если бы ветер принес даже слабый намек, то конь непременно бы заржал, давая обещание, которое не смог бы исполнить. Однако неподалеку оказались лишь осел да еще один мерин, поэтому он мирно продолжил путь. Время от времени вокруг появлялись заросли малого дуба, жалобно вздымавшего к небу кривые ветки с сухими бурыми листьями. Однажды впереди мелькнуло стремительное шипящее существо.

– Sau-Podle! – в страхе воскликнула Джоанна. Нагнулась и, стараясь не дышать, закрыла нос пледом. Согласно поверью, Sau-Podle приносил весть о скорой смерти. Он пронесся в воздухе, словно стрела, вытянув ноги в широких панталонах, очень похожие на ноги ребенка.

– Виргинский филин, – пояснил капитан. – Не обращай внимания, Джоанна. Представь, что это просто ночной ястреб.

Глава 11

На рассвете путникам осталась лишь миля до Бразос-ривер. Вскоре они попали на идущую вдоль северного берега реки небольшую дорогу, а потом показалось место под названием Карлайл-Спрингс – во всяком случае, именно так вспомнил капитан Кидд. Здесь из красного песчаника бил родник, ручьем стекал в овраг, а затем впадал в Бразос-ривер. Всю дорогу до большой реки ручей весело бежал, время от времени отдыхая в прозрачных омутах. Капитан посмотрел вверх и заметил поднимающуюся по холму извилистую колею.

Свернув с дороги, он направил Фэнси по призрачному следу, а через сотню ярдов слез с повозки, взял кобылу под уздцы и повел сквозь заросли агариты и молодых колючих виргинских дубов. Продираясь сквозь цепляющиеся ветки, думал лишь об одном: как бы скорее добраться до надежного укрытия. Казалось, в эти минуты он тянул за собой всю тяжесть мира: на все согласную Фэнси, трясущуюся в повозке Джоанну и терпеливо бредущего сзади Пашу. Все вокруг блестело от влаги, и скоро капитан промок до костей.



Поделиться книгой:

На главную
Назад